Челдон. гл. 22. Косуха

                глава 22.  КОСУХА


                Я  люблю море. Я дружу с морем. Я играю с морем. Я не боюсь моря.  Я купаюсь в море днем и ночью. Я провожу на море все свободное время. Я загорелый, копченый, как черт!
                Тот день в начале сентября выдался пасмурным.  Это был первый пасмурный день с самого моего приезда на новую родину, почти за полгода. За это время не выпало ни  капли дождя. Утомленные жарой люди радовались свежей прохладе. 
                Вчера закончился — хамсин — это когда ветер приносит из пустыни  массы раскаленного воздуха.  И вдруг наступает полное безветрие. Такое ощущение, будто ты находишься в сауне. А в сочетании с высокой влажностью становится особенно тяжело переносить хамсин. Люди потеют. Люди становятся мокрыми и липкими. Они выливают на себя литры дезодорантов. В Израиле не выносят, когда от тебя воняет потом. Одну женщину, полную такую женщину, постоялицу отеля,  уволили с работы за то, что от нее воняло потом. Ее предупреждали несколько раз, а потом взяли и уволили. Пот у нее такой вонючий, что даже дезодоранты не помогали.  У меня пот не вонючий, но я все равно всегда ношу с собой   маленький флакончик парфюма, и периодически им освежаюсь.
                Вот такой этот хамсин.

                День был выходной, шабат, и я как обычно проводил его на пляже. Я плавал  в створе между концом  дугообразного волнореза, образующего небольшую бухту,  и краем мощной стены порта. Это условная линия, пересекая которую, тебе начинают сигналить с вышки спасатели. Они дудят в трубу, в такой маленький пионерский горн.
                Я лежал на спине,  раскинув руки и закрыв глаза, покачиваясь на волнах. Это меня всегда расслабляло  и успокаивало.

                Внезапно подул сильный ветер и стал гнать крутую волну. Я решил вернуться на пляж.  Я открыл глаза: пляжа не было видно, до края стены граничащего с пляжем — метров сто, в другую сторону стена тянулась бесконечно, я даже не знал, где она кончается.  Сама стена высотой метров пять,  и  у  своего основания обложена большими валунами.  Волны, наваливаясь тысячетонной мощью, разбиваются и  взлетают выше стены.  Я изо всех сил гребу к пляжу. Но  меня относит все дальше и дальше от пляжа, и прибивает к стене. На стыке с пляжем стена на несколько метров вдается в море — мне не видно пляж,  и меня с пляжа не видно. Волны швыряют меня и бьют об  стену и валуны.  Я кручусь в пенящемся  месиве, как в барабане гигантской стиральной машины.  Я захлебываюсь. Силы покидают меня.  Я почувствовал, что это конец.   Меня охватил, нет, не ужас, меня охватила смертная тоска.  Сейчас я могу представить, что переживают пассажиры падающего с небес авиалайнера, у которого отказали двигатели. Вряд ли кому  из них придет в голову помолиться — тоска и безысходность, и больше ничего. Я  много раз слышал, что в такие мгновения человек видит всю свою прожитую жизнь, она прокучивается в голове как кинопленка с огромной скоростью.  Ничего подобного. Ну, может быть какой-то фрагмент, но вот какой?   

                Дней десять тому назад я купил себе с первой настоящей зарплаты —  шикарную  рыжую  кожаную куртку, «косуху»  В номере отеля я  надевал ее на голое тело, и вот так в куртке и шортах ходил по номеру,  любуясь своим отражением в зеркале.  Я примерял куртку каждый день, так она мне нравилась.  Но, пока не сезон, жара.

                Я  погибаю.
                И тут как удар электротоком  — куртка! Клевая куртка! А я ее даже   поносить  не успел …  От этой мысли во мне проснулась злость. У меня появилось  лишь одно единственное желание — во что бы то ни стало  вернуться в отель и надеть куртку.  И я стал карабкаться  под водой, цепляясь за валуны, как краб, хватая живительный  воздух в короткие мгновения откатов  разбившихся волн.  И видел перед собой только одну картину: я прихожу в номер, надеваю куртку и смотрюсь в зеркало, и больше ничего.  Когда мне оставалось до угла метров тридцать,  во время отката разбившейся волны я увидел, как из-за угла показался человек. Человек зашел в воду по пояс, и, как мне показалось, смотрел в мою сторону. Во время следующего отката я, как ватерполист, что было сил,  выскочил из воды  и махнул человеку рукой, и тут же исчез, погребенный огромной волной. Заметил ли человек меня в бурлящем месиве? Вынырнув, я не увидел человека, он  скрылся за углом — краем света … 

                Заметил, заметил! Покрытые пеленой близорукие глаза различили ярко-оранжевые пятна спасательных жилетов!  Пятна приближались!
 
                Почувствовав  жесткий  захват на запястье моей ослабевшей руки, я тут же провалился в небытие.
 
                Резкий запах, похожий на запах нашатыря, ударил в нос.  Я пришел в сознание.  Меня трясут, давят, я блюю соленой водой.   Все как в тумане, нет сил даже пальцем пошевелить, я никогда не чувствовал себя таким обессиленным.   Я был похож  на только что освежеванную тушу: кровь сочилась из множественных порезов о камни  и расплывалась по телу,  как акварель по мокрой бумаге при письме техникой «а ля прима».
                Весь пляж сбежался поглазеть на меня-шлимазл.

                Мамка-природа умная и хитрая, она по-своему любит нас, неблагодарных. Она всегда дает нам шанс.  В критические моменты она помогает нам собрать  в один комок, в сгусток, всю оставшуюся энергию.  Но надо помнить, что всегда  на короткое мгновение, и не дай бог, если ты этого не заметишь, а, заметив, не используешь. 

                Спасатели отвели меня под руки в свою каптерку.  Они обтерли меня полотенцем.  Обработали и заклеили пластырем раны. Затем один из спасателей   взял в руки журнал и авторучку, и стал спрашивать мои ФИО и адрес, и приготовился записывать. Я поинтересовался, зачем ему понадобились мои данные. А он мне: «Чтобы знать, куда счет за услуги посылать» — так и сказал, с вполне серьезным видом. Я охренел! Спасатели рассмеялись, мол, прикол это! Сказали, что это им нужно  для отчета. Может, спасатели премии получают за спасенных?   
                Одна из знакомых «мамок» принесла  мне мою одежду. На пляже я разделся и расположился рядом с мамками.  Я уже числился пляжным завсегдатаем, и цветом кожи от них почти не отличался! Мамка сказала, что они очень за меня испугались.  Я  поблагодарил их за заботу.

                Спасатели спросили, смогу ли я добраться до дома самостоятельно.  И  если нужно, то они могут вызвать мне такси. Я поблагодарил их за спасение, и сказал, что до дома доберусь сам.

                Я шел в отель, шатаясь, как пьяный.

                Никого из наших в номере не было. Я разделся до плавок, надел косуху и встал перед зеркалом. Ноги подкашивались. Я сел на кровать, затем лег на спину, закрыл глаза, и мгновенно уснул.

                Я проснулся от громкого хохота. Открыл глаза, и увидел перед собой хохочущих  Мишку и Борьку! Они прикалывались надо мной спящим в плавках и куртке!

               
                Спасибо тебе, незнакомый человек из-за угла!




                Продолжение следует.