На закате

Возвращаюсь с моря.  Наплавалась до устали. Люблю это состояние приятной расслабленности. Тёплый ветерок ласкает плечи, руки, лицо. Накупанный, с мокрой шерстью, мой старенький Моня бежит впереди. Путь мой проходит мимо, утопающих в зелени и цветах, уютных домиков.  Я засмотрелась на роскошную бугенвиллею, обнимающую забор дворика…Женский голос из дворика позвал
- Моня. Моня… и вдруг, пёс мой пропал.
 Зову его - Моня, Моня.
 Из калитки выходит загорелый мужчина с садовыми ножницами, спрашивает меня на иврите. – Что- то случилось? Ты меня звала?
???
- Я Моня.
-Очень приятно, Но мне не ты нужен, а мой пёс. Его тоже Моня зовут.
 Мужчина обиделся. Зачем ты собаку называешь человеческим именем?
Мне вдруг анекдот вспомнился:
 Еврейский мальчик: - Мама, а давай назовём котёнка Ициком.
Мама: – что ты сынок. Это человеческое имя. Давай назовём его Васькой.
Моня с садовыми ножницами юмора не понимает.
Из дворика  выплыла дама в пурпурном кимоно. Тон в тон с бугенвиллеей. Возле дамы, высунув  язык, стоит мой  пёс.
 Я рассказываю, как десять лет назад подобрала пёсика на дороге. Его сбила машина, он был чуть жив.  И «я его за муки полюбила, а  он меня за состраданья к ним». За многостраданье  пёс был назван   Муму. Есть у русского классика такой грустный рассказ. А Моня – имя домашнее.
Моня (не пес, а мужчина с садовыми ножницами) предлагает  послушать рассказ  в дворике. Под  развесистой мушмулой белый пластиковый столик и четыре таких же пластиковых кресла. На столике  блюдо  с шесиками,  бутылка минеральной воды и упаковка бумажных стаканов. Вода холодная (вероятно, пара только что вышла из дома, чтобы обиходить свой дворик). Я на очень простом иврите пересказываю грустную историю о злобной барыне, о безропотной Татьяне, о глухонемом Герасиме и бедной собачонке Муму.
Пара слушает внимательно. Мой пёс лежит рядом, положив морду на лапы, и тоже слушает. Сострадают все: и Шоша и  оба Мони.
Мне  вспоминается, что этот рассказ мы в нежном возрасте в школе проходили. И зачем было так детские души терзать, если даже взрослых людей он трогает.
Моя бабуля  обожала этот рассказ. Когда мой сын был  маленьким, она вольно пересказывала эту грустную историю на даче, когда вдруг  отключался  свет, и нельзя было смотреть  телевизор и даже  читать…
Замечательное свойство есть у памяти: можно перелетать  через годы и страны. Вот и сейчас, я переношусь мысленно в Россию, на двадцать  лет назад. Вспоминаю, как хорошо и покойно было  вечером на даче сидеть у костерка и печь картошку. В кустах смородины шебуршат ёжики, звенят в  воздухе комары, пахнет мятой, крапивой и флоксами. И, кажется, что  это  тихое  счастье продлится вечность…Только вот вечного ничего не бывает…никого  уже нет  в живых. А  я, волею судьбы, осталась одна в другой стране…
Солнце собирается скатиться  за море и  прихватить с собой и этот день  в прошлое. А я поднимаюсь  с жёсткого пластикого  кресла, чтобы пойти  домой.
  -Ну, и отдай свою собаку этому Герасиму, - говорит Моня  с ножницами.
- Не могу, во-первых, я люблю своего пса и никому его не  отдам. А во-вторых, Герасим жил в середине 19 века. Я помоложе.
Шоша (дама в кимоно цвета пурпурной бугенвиллеи) смеётся и объясняет своему простодушному мужу, что это классика. Чехов.
-Нет,- возражаю я,- Чехов про Каштанку писал.
Вспомнился анекдот:
 Это памятник кому?
Чехову.
Это который Муму написал?
Нет, Муму Тургенев написал.
Ну и какого  фига, один написал, а памятник  другому?
Вижу, что меня опять не понимают.
-А это всё из-за власти. Она власть свою хотела, над Герасимом показать - делает вывод Моня. Вот и ваш Путин хочет в Иерусалиме  церковь себе построить. Землю купил.
Да, думаю, неожиданный оборот. В огороде бузина, а в Киеве  дядька.
Вдруг меня осеняет - это они про Русское подворье.
-Это не Путин землю купил, а Александр 2 ещё в1860 году.  Кстати, Тургенев «Муму»  примерно в эти же годы написал. А потом на этой  земле Императорским Православно-Палестинским  Обществом было  основано  Русское подворье, для размещения паломников. И как рассказывала мне моя бабуля, её бабушка  ездила паломницей  в  Палестину…Странно, что я совсем забыла об этом семейном предании, и вспомнила сейчас.
А Хрущёв  взял и обратно продал почти  всё Александровское  подворье… за апельсины. В1964 году эта апельсиновая сделка произошла. Ну а сейчас  споры ведутся о незаконности этой  сделки. Вот и хочет Россия  вернуть обратно русское подворье.
-Вот, все  на нашу  землю стремятся,- подытожил Моня. А всё оттого, что здесь Бог близко. Мы из Франции. Часто там бываем, да и вообще в Европе, и в Америке были, но лучше Израиля - места нет.
Мне тоже довелось жить в Европе. И я помню, как я  просто запуталась в своих ностальгиях. По России ли заснеженной  скучала,  или по солнечному Израилю.
Мы смотрим, как солнце неторопливо садится в море. На краски заката. Красиво.
- Ты каждый день на море ходишь. Проходишь мимо. Заходи к нам поболтать.
Мы с Моней бредём домой. А я думаю о том, как разнообразен наш мир, как мгновенно проходит жизнь. Но остаётся память. Память о городах, странах,  событиях и о самых любимых и близких людях. Память и любовь.

                31.05.2011