Сотвори себе друга

Взглянув на голограмму, я сравнил её с оригиналом и еле сдержался от возгласа восхищения.
«Умеют же делать, сволочи!» - подумал я, испытывая небывалый азарт.
      Изящность в каждом движении. С грациозностью рыси, девушка ходила по залу, рассматривая картины французских художников. Эта блондинка с карими глазами, в синем длинном платье, выглядела так женственно, что на некоторое время всецело завладела моими мыслями, и чуть было не забыл о действительной цели этого похода в музей.
Очаровательная молодая женщина. Если бы не одно но. Не человек.

После того, как начался весь этот ажиотаж с гиноидами в две тысячи восемнадцатом году, я переключился на них. Помните, наверное, эту нашумевшую кампанию по внедрению андроидов и гиноидов в сферы потребительского интереса? Компании-производители наводнили этими «железяками» с человеческой внешностью, улицы и площади страны под лозунгом «Попробуй догадаться, кто из них человек?». С нескрываемым любопытством обыватели принялись вычислять андроидов и гиноидов в толпе, а когда это удавалось - радостно смеялись, и шумно восхищались столь удивительной похожестью на людей.
Как мило всё начиналось.
Видеоролики в Интернете, выставки, промоакции, бесплатная доставка, три направления – роботы для общения, роботы-персонал, роботы для секса. Последняя категория за пару лет стала основной, а после и вовсе затмила первые две. Андроидов почти не покупали, зато на гиноидов стабильно держался спрос, несмотря на то, что искусственные женщины в то время продавались по цене неплохого автомобиля. Как итог, всё свелось к банальной искусственной проституции. Семьдесят процентов рынка – гиноиды-любовницы.
Всякий богатый мужчина стремился приобрести гиноида для работы домашним секретарём – нередко официально искусственные красотки так и назывались.
Нелепые оправдания перед жёнами, откровенное враньё, а зачастую и вовсе разводы, и всё ради какой-нибудь привлекательной блондинки с идеальной формой груди третьего размера и цифровой начинкой очаровательной головки.
А поскольку разница между теми, кто мог позволить себе приобрести гиноида и теми, кому частенько голодал, несмотря на пару-тройку работ по найму, увеличивалась год от года, отношение к искусственным людям у простого населения граничило с натуральной агрессией. Известны были случаи «массового вандализма», как это освещалось в СМИ, а на деле - просто погромы «железяк» ради электронной начинки, которую можно было продать за копейки на чёрном рынке, ну и своего рода месть тем, кто этих роботов покупал. И только когда тюремный срок за «убийство гиноида», нет, вы только вдумайтесь – «убийство гиноида»! – словно эти сладкоговорящие кибернетические красавицы были людьми, достиг апогея – пятнадцать лет строгого режима – массовые волнения бедняков, вкупе с погромами, несколько поутихли. Разработчики, во всяческих телевизионных ток-шоу и в Интернете уверяли неплатёжеспособную часть населения, что андроиды и гиноиды для своих хозяев словно родные люди, а всё отличие лишь в том, что эти «замечательные помощницы по хозяйству, мачо и сексапильные красотки» появились на свет благодаря учёному гению, а не божьей искре и только. «В остальном они такие же люди, как и вы!» - этот слоган социальной рекламы набил оскомину сразу после его появления, но служил весомым аргументом в арбитражных судах.
Что касается России, то конечно, бум продаж пришёлся на акцию «Попробуй догадаться, кто из них человек?», когда девушки в сопровождении гиноидов прогуливались по улицам городов, посещали театры и кинотеатры, кафе и рестораны и реально понять, кто из них кто, можно было только наугад.
После первой волны активных продаж, спрос на искусственных женщин несколько поутих и как результат - снизилась цена. Но всё равно позволить себе купить гиноида, даже устаревшую, бывшую в употреблении модель, могли немногие. И конечно нашлись и те, кому это просто не было нужно.
Миром правили деньги. Продавалось почти всё. За исключением, пожалуй, только искренности. При столь ярком социальном неравенстве и повальном цинизме, те, кому не повезло родиться богатыми, частенько не имели работы и не могли получить высшего образования, просто потому, что нереально при зарплате в пятьсот евро оплачивать учёбу в университете, один семестр которой стоит восемь-десять тысяч.
Грабительские системы кредитования представляли собой очередные лохотроны, и люди, доверившиеся им, поначалу тратили не свои деньги, а после не знали, как выплатить долги.
Толпы нищих и бедняков на грани фола, из тех, что работали «на дядю» за гроши, с нескрываемой ненавистью наблюдали за тем, как андроиды и гиноиды  расхаживали по улицам и площадям и, в качестве пассажиров разъезжали в дорогих автомобилях. А отвязные молодые финансисты тем временем предавались сексуальным утехам с новейшими разработками, которые от женщин отличались разве что чуть более предсказуемым поведением. Учитывая встроенные модификаторы, с помощью которых каждый гиноид был искусен и в обольщении и в сексе, а также многочисленные апдейты, любителей «вдуть железяке» было не так уж и мало.
Но меня искусственные люди интересовали по другой причине. Вместе с моим другом Петром,  программистом-любителем высокого класса, огромным, длинноволосым самородком из народа по части вскрытия цифровых мозгов, я охотился на конкретных представительниц чуда робототехники с целью банального обогащения. Дело в том, что у последних разработок андроидов и гиноидов, несмотря на официальную версию, усиленно распространяемую в СМИ, была вовсе не одна система памяти, а две. Просто о второй знали единицы, а тех, кто имел глупость проговориться – либо упрятывали в психиатрическую лечебницу с диагнозом «паранойя», либо, с большей вероятностью, находили в подворотне с пулей в башке.
Сокрытие этой информации и щедро оплачиваемые производителями любые попытки пресечь инакомыслие, были вполне понятны – кому же захочется покупать свидетеля всех твоих поступков! Эти роботы записывали всё, с чем имели контакт, но поскольку после отключения питания эта информация самоуничтожалась – доказать это было сложно, и довольные разработчики демонстрировали «харды» с чёткими записями лишь того, что хотел записать владелец или владелица андроида или гиноида.
К тому же обнаружить вторую, а вернее – основную, память, обычный покупатель был просто не в состоянии, потому, что доступ к ней не был открыт через пользовательскую панель. Только специалисты, способные вручную разобрать и собрать гиноида, могли узнать о том, что не всё так просто, как казалось на первый взгляд.
Так что эта информация была доступна лишь единицам, вроде нас с Петром, который, кстати, в своё время подписывал бумаги о неразглашении, подрабатывая на пиратской сборке цифровых мозгов. Ну а кто владеет информацией – владеет миром, не так ли? И мы придумали способ заработать на этом. Безусловно, незаконный. Суть способа была проста, как и всё гениальное. «Папики» в минуты особого доверия проделывали некоторые финансовые операции в присутствии личных гиноидов, тем самым посвящая искусственных любовниц в тайны, которые тем не следовало бы знать. Например, номера и пароли кредиток.
Я всегда был азартным. Ещё будучи сосунком, бросал пятирублёвые монетки в так называемые «столбики», заботливо расставленные в магазинах для опустошения карманов граждан, но быстро понял, что игровые аппараты и рулетка при должной собранности и умении свалить с деньгами, куда как более выгодны. Хотя это, конечно, бред. Выигрывал-то я частенько, но свалить с деньгами мне удавалось крайне редко. Зато в такие минуты сорил деньгами, делал подарки очаровательным девушкам, и это было здорово. Потом, когда игровые заведения позакрывали, хотя это и оказалось просто стратегической обманкой, я переключился на букмекерские конторы и терминалы для оплаты телефонных счетов, браузерных игр и лотерей, из которых активно создавали те же игровые автоматы. Повзрослев, играть перестал, потому что понял, что намного надёжнее добывать деньги в этой сфере иным путём. Причём, не теряя возможности испытывать азарт. Любую машину можно взломать, несмотря на всяческие ухищрения, которые придумывают разработчики.
В общем-то, у нас с Петром было не так уж много вариантов достойного заработка.
Работать за копейки на тех, кто от скуки трахал гиноидов?
Увольте.
Естественно, наверняка только в одной Москве таких, как мы, были десятки, а может даже и сотни, но учитывая, что количество андроидов и гиноидов к две тысячи двадцать четвёртому году, о котором я и повествую, достигло четырёх миллионов экземпляров – уверяю вас, нам хватало.
Другое дело, что бизнесмены, чиновники, и удачливые трейдеры были, как правило, довольно осторожны и редко позволяли гиноидам записать ту или иную ценную для нас информацию. Вторая сложность заключалась в том, что об этом ещё нужно было узнать. На этот случай мы пользовались услугами долговязового угрюмого парня, по прозвищу Фактор. За определённую плату он сливал нам данные о тех богатеньких буратинах и их развесёлых сыночках-мажорах, которые имели с гиноидами более чем доверительный контакт и, иногда по пьяни, иногда под наркотой, не стесняясь последних, пользовались своими электронными картами. Да что там, самые ценные экземпляры были те, которые откровенно просили гиноидов снять деньги со счетов, доверяя этим бездушным красавицам с очаровательными улыбками доступ к своим капиталам.
Как Фактор обо всём этом узнавал?
Понятия не имею. Знал бы – мы бы не пользовались его услугами, довольно дорогими, кстати. Впрочем, парень стоял на учёте в полиции, серьёзно рисковал, и работу свою делал качественно, так что стоимость его услуг была вполне адекватной.
На этот раз у нас наклюнулась большая добыча.
Предприниматель по фамилии Гривцев, сантехнический принц. До короля по капиталу он не дотягивал, но в сотню самых богатых предпринимателей России входил. Красиво звучит?
На деле это был толстый малопривлекательный шепелявый субьект, пятидесяти двух годов от роду, отличившийся скандалами в ночных клубах столицы и на нескольких южных курортах. Самой известной из его пьяных выходок была публичная порка, в прямом смысле слова, трёх молодых девчонок. Он, будучи пьяным, решил, что это гиноиды и, заставив их раздеться на публике, бегал за ними по пляжу с ремнём, который вытащил из собственных штанов, отчего те норовили оголить его волосатые свинячьи ножки. Визгливо похахатывая, «принц» носился по пляжу за голыми напуганными модельками, со скоростью, несвойственной людям его комплекции. Видео попало в Интернет и на несколько недель стало предметом обсуждения россиян. Через некоторое время историю позабыли, и поначалу несколько пострадавшая репутация Гривцева не помешала ему выйти на европейский рынок. Главным бухгалтером в компании Гривцева была его жена, ровесница сына, бывшая провинциальная певица, которая после удачного замужества бросила певческую карьеру и срочно переквалифицировалась в бухгалтера. Что побудило солидного бизнесмена с немалым опытом назначить супругу, которая всего пару лет назад в бухгалтерии была ни бум-бум, на роль финансового директора компании, досконально неизвестно, но поговаривали, что особой она была жёсткой, и довольно быстро превратила муженька в подкаблучника. Сынок Гривцева, официально генеральный директор компании по продаже скутеров, а на деле – раздолбай, редкий лоботряс и повеса, будучи укуренным в хлам, «помогая» папе и «маме», слил  одной из гиноидов отца коды и пароли к счетам головной компании. И вот сейчас эта очаровательная «мисс» преспокойно гуляла себе в ЦДХ и рассматривала выставку картин французских художников, тем самым записывая видеоэкскурсию для своего владельца.
У нас с Петром был неплохой шанс сорвать куш, если конечно Фактор продал нам реальные данные. Он тоже иногда ошибался, а в некоторых случаях инфа попросту сгорала, благодаря тому, что кто-то по тем или иным причинам выключал геноида или вовремя не заряжал аккумулятор, позабыв поставить зарядку на автономный режим. Но это бывало редко.
В случае успешного выполнения операции, мы с Петром собирались свалить в Европу, куда после этого, через небольшую оффшорную компанию на Кипре, намеревались перевести вполне солидный, по нашим меркам, капиталец.
И прощай социальное неравенство!
Но пока что это были только мечты.
От финансовой независимости нас отделяла очаровательная искусственная женщина и основная сложность для меня на тот момент заключалась в том, что эта красотка записывала на видео всё, что наблюдала, если так можно выразиться.
Конечно, я был тщательно загримирован. Кепи, усы, парик, цветные линзы, очки со стёклами без диоптрий, тёмно-синяя, испачканная белой краской, водолазка и чёрные, растянутые в районе коленей, штаны, – меня бы родная мама не узнала. К тому же я немного сутулился, чуть шаркал ногами, и общаться собирался несколько изменённым голосом, благодаря одной программке, которую весьма грамотно приспособил для меня Пётр.
Таким вот нехитрым способом я из обычно гладковыбритого кареглазого шатена спортивного телосложения, превратился в сероглазого усатого блондина чмошного вида, в кепочке и пластмассовых очках.
По предварительным расчётам у меня было около часа на всё про всё. В пять вечера эту особу должен был забрать шофёр – гиноиды коммерсантов такого уровня не расхаживали по улицам, даже несмотря на то, что случаи вандализма жестоко карались.
Я подошёл ближе и слегка коснулся искусственной красотки, чтобы она обратила на меня внимание. Гиноид повернулась ко мне. Откашлявшись и улыбнувшись как можно более обаятельно, я всем видом продемонстрировал безобидность.
- Извините, не хотел вас напугать, – дружелюбно произнёс я настолько чужим голосом, что чуть не расхохотался от неожиданности.
- Всё в порядке, вы меня не напугали, - ответила она и улыбнулась.
- Я тут понаблюдал за вами немного…
- И?
- И заметил, что вам нравится Ренуар. Могу сказать вам, что тоже нахожу его полотна прекрасными.
- Он великолепен, в самом деле. Я вообще очень люблю картины импрессионистов, но Ренуар – это что-то…
Вкусы андроидов и гиноидов в искусстве это что-то с чем-то. Если хозяин обожал российскую попсу, он, после первой загрузки робота ставил галочку напротив этого музыкального направления в меню «Интересы» и пункте «Музыкальные пристрастия». Вот ровно с того момента андроид восторгался российской попсой, а благодаря закаченным данным, мог часами разглагольствовать на эту тему, было бы желание его слушать. Освоить управление человекоподобным роботом на пользовательском уровне способен даже пятилетний ребёнок, но если у хозяина беда со вкусом и стилем, то его андроид будет выглядеть как обсос и обожать всякую фигню. Гривцев же был эстетом.
- У вас хорошее зрение? – поинтересовался я.
- Что, простите? – её брови вспорхнули вверх.
- Я пронаблюдал, что картины импрессионистов очень часто нравятся людям, у которых немного слабое зрение. Возможно на том основании, что когда ты близорук и снимаешь очки, видишь мир таким, каким импрессионисты отражают его на своих полотнах. Немножко размытым, что ли.
- В этом что-то есть, - сказала она с улыбкой, и я мысленно добавил себе очков. Хотите понравиться гиноиду? Притворяйтесь, что принимаете её за человека. Разработчикам очень льстило, когда гиноидов путали с людьми, поэтому позитивное восприятие подобной ошибки у этих плодов научного гения встраивалось ещё на заводе-изготовителе.
- Но лично мне картины импрессионистов нравятся тем, что они передают эмоции так, как не удаётся художникам других школ, - добавила гиноид.
- Вы художница?
- Ну, пожалуй, это слишком громкое название, - ответила она и засмеялась. Смех её был подобен горному ручью, звонкому и переливчатому. - Я рисую, да.
- И что же вы рисуете?
- В основном, пейзажи.
Угу. Заложенные программой.
- Здорово. А где можно посмотреть ваши работы?
- Они не предназначены для широкого круга.
Она в очередной раз улыбнулась. Ей бы в Макдоналдсе работать – цены бы не было. Но искусственных людей в общепите в качестве персонала использовали редко – слишком дорого. Да и техобслуживание обходилось в копеечку. Зато те, которые не могли себе это позволить – в рекламе указывали, что у них кроме живой музыки работают живые сотрудники. А что? Вполне себе грамотный ход.
- Я не представился.
- Да, это явное упущение.
- Константин.
Вообще-то меня зовут Сергей, но ей это знать было необязательно.
- Алина.
- Очень приятно.
- Мне тоже, Константин. Правда.
Ещё бы неправда. Гиноиды врать не умеют. Этим человеческим пороком их не наделили. Играть с гиноидами или андроидами в карты, например, и мухлевать при этом – словно отнять у ребёнка мороженое – просто и неинтересно.
- Алина, здесь поблизости есть очень уютное кафе. Набираюсь наглости, и предлагаю вам составить мне компанию.
- К сожалению, вынуждена отказаться. Я записываю для Хозяина видеоэкскурсию.
Очередная хохма. Владельцы с комплексами неполноценности редко прописывали в пользовательских панелях гиноидов свои имена. Зато частенько встречались вот как раз такие варианты: Хозяин, Генерал, Мой Лорд, Мой Господин и тому подобное.
- Отлично! Вам несказанно повезло! Здесь есть небольшой зал, закрытый для общего просмотра, но я имею к нему доступ и могу провести вас туда. Там выставка редких картин французских мастеров семнадцатого века. Очень и очень рекомендую. Если желаете сделать приятное хозяину, разумеется.
Алина задумалась, если можно так выразиться. Цифровой мозг обрабатывал вводные данные, которые с одной стороны, явно противоречили заданной команде, с другой - косвенно способствовали более качественному и продуктивному её выполнению.
- Хорошо, - ответила, наконец, она. – Я согласна, если это не займёт много времени.
Я услужливо подставил локоть. Гиноиды такие джентльменские штучки просто обожают. А всё потому, что разработчики уверены, что так они больше похожи на настоящих женщин. Алина взяла меня под руку, и мы спустились по лестнице вниз, а затем подошли к закрытому залу, который я открыл дубликатом карточки-ключа, подготовленной загодя.
Галантно пропустив гиноида вперёд, я закрыл за собой дверь и, бросившись на Алину, повалил её на пол. Спешно расстегнув платье на её спине, открыл панель и заблокировал основной компьютер. Красавица даже пискнуть не успела.
Через несколько секунд я набрал Петра:
- Ну что там? Ты где?
- Подъезжаю. Гиноид готова?
- Да. Ждёт психолога, так сказать.
- Оки. Сколько у нас времени?
- Минут двадцать есть точно.
- Отлично. Буду через две минуты.
Когда Пётр вошёл в зал, я расхохотался. Такого нелепого наряда я давненько не встречал.
Соломенная шляпа, огромные солнечные очки с зеркальными стёклами, усы и бородка аля профессор Мечников, и длинный жёлтый плащ, застёгнутый на четыре ярко-зелёные пуговицы. Зато Пётр не был похож на себя, а это в нашем деле – одна из главных составляющих.
- Удивляюсь, как тебя только пропустили, - сказал я.
- Да там, похоже, вообще всем наплевать на то, кто заходит. Я охраны не заметил. Ох ты! – воскликнул Пётр, увидев Алину.
- Красотка, да?
- Охренеть. Новая модель?
- Похоже на то. Но начинка вроде стандартная.
- Ух, я бы её…
- Перестань. Не уподобляйся, в конце концов.
- Да ладно, расслабься. Я ж шучу. Хотя… Всё-всё. Ладненько. Ща мы её…
Некоторое время Пётр скачивал видеозаписи, затем ввёл несколько программ, согласно которым Алина должна была завтрашней ночью выкрасть мобильники Гривцева и его бухгалтерши-жены, а также их смарт-карты, а после этого, в гастрономе, в котором гиноид закупалась продуктами, передать их мне. Ну и как конечный результат – автоматическое выключение после выполнения задачи. И никаких следов.
А видеозапись, которую делала Алина в музее, была отмотана назад и поставлена на паузу за минуту до того, как я к ней подошёл. Мы перестраховывались везде, где только могли. На всякий пожарный случай.
Когда Пётр закончил, я посмотрел на часы. Медлить было нельзя, у нас оставалось минут десять.
- Всё, беги, - сказал я, переворачивая гиноида на живот. Теплая нежная кожа Алины – результат последних разработок в робототехнике – была приятной на ощупь.
- Я к Серёгину. Он мне передаст последние три загранпаспорта.
- Давай, - сказал я, кивнув.
Мы собирались взять два миллиона евро. Естественно, за один раз нам эту сумму не выдал бы ни один европейский банк, а потому мы, каждый раз меняя внешность, оформили по пять паспортов на разные фамилии, воспользовавшись услугами некоего господина Серёгина, который шифровался, пожалуй, ещё тщательнее, чем мы. Само собой, помогал он нам не бесплатно.
Загранпаспорта мы купить не могли, по причине отсутствия продавцов, а потому оформляли их, воспользовавшись поддельными паспортами. Десять загранпаспортов, по пять штук на брата. Почему конкретно десять паспортов? Да всё просто. В Черногории, где мы собирались снять со счётов деньги, за один раз больше двухсот тысяч евро наличкой не выдавали. Десять подходов в десять разных банков и два миллиона, за вычетом процентов, наши.
После ухода Петра, я поднял гиноида, поставил её лицом к двери, разблокировал основной компьютер, выставил команду включения видеозаписи через одну минуту, закрыл панель и застегнул на Алине платье, пересилив желание снять его вовсе.
Затем провёл искусственную красотку в тот зал, в котором мы так мило побеседовали и, помахав ей на прощание, покинул музей.
Согласно нашему плану, после получения мобильных телефонов и смарт-карт мы, воспользовавшись кодами и паролями, переводили с расчётного счёта Гривцева два миллиона евро на расчётный счёт оффшорной кипрской компании, которую зарегистрировали около полугода назад. Компания ничего не производила и ничего не продавала, а весь штат включал в себя двух совладельцев – меня и Петра, а также управляющего счетами, кипрского адвоката по фамилии Георгиадис. У нас был ещё один претендент на эту роль некий Попандопулос, но мы единогласно отвергли этот вариант, именно по причине фамилии. Ещё не хватало. Это примерно тоже самое, что назвать новоиспечённую компанию «Обанкротимся энд ко».
Мобильные телефоны нам нужны были для того, чтобы не дать засечь перевод денег со счёта на счёт. В ином случае Гривцеву пришли бы сообщения о том, что кто-то вошёл в систему, кто-то перевёл деньги и тому подобное. После этого счёт был бы заморожен, и банк, подключив страховую компанию, в срочном порядке занялся бы расследованием по заявлению Гривцева. А нам нужны были как минимум две недели для выполнения плана.
Вечером мы с Петром, заранее условившись, встретились у входа в ночной клуб «Цифровая сексуальность», что на Третьяковской, для того, чтобы снять напряжение первого ответственного дня.
Стриптиз гиноидов вперемешку со стриптизом девушек – то ещё зрелище. Отличить первых от вторых, без непосредственного общения, мог только эксперт.
При входе гиноид-хостес афроамериканской внешности мило улыбнулась нам, проговорила стандартный спич о том, как счастлива видеть нас у них в гостях и широким жестом пригласила в основной зал, где гремела музыка и люди предавались безудержному веселью.
Мы разместились за небольшим стоиком в углу, и Пётр заказал парочку электронных сигар и бутылку амаретто.
Некоторое время мы сосредоточенно пялились на голых женщин и курили.
- Ты точно всё сделал грамотно? – спросил я через несколько минут.
- Будь уверен.
- Волнуюсь немного.
- Закажи приватный танец. Вон, глянь какая девочка… Мммм…
Пётр когда-то был женат, ещё до нашего знакомства. Как я понял, после развода он ударился во все тяжкие, прослыл жутким бабником, а с массовым распространением гиноидов, одно время только и делал, что соблазнял их, объясняя это профессиональным интересом. Несмотря на то, что он и меня приохотил к подобным заведениям, я предпочитал общаться с реальными женщинами. Искусственные признания в любви, искусственная заинтересованность, искусственные оргазмы и искусственная радость при встрече, меня мало привлекали. Хотя, нужно отдать должное разработчикам, каждая новая модель гиноидов всё больше и больше походила на реальных женщин, и игнорировать это было сложно.
Мы решили сыграть по крупному во многом благодаря тому, что у каждого из нас была мечта. Я мечтал об учёбе в Сорбонне, цветочном бизнесе, тёплом ласковом море и небольшом домике где-нибудь в Провансе, а Пётр о создании своей компании, которая занималась бы производством процессоров нового поколения, квартирой в Нью-Йорке и бунгало на Шри-Ланке. Пётр был моим единственным другом, и я периодически старался уговорить его поселиться где-нибудь поблизости во Франции, которая меня просто манила, но он был непреклонен.
Я пил амаретто, наслаждаясь миндальным запахом и сладковатым вкусом ликёра, смотрел на полуголых улыбающихся гиноидов, которые двигались под музыку запрограммированными движениями, и думал о том, что спрос рождает предложение. А также о том, что пройдёт ещё несколько лет, и внешняя разница между гиноидами и настоящими женщинами почти полностью исчезнет. Сотни психологов работали над тем, чтобы эти «железяки» приобрели шарм человечности, и результат впечатлял.
- Расслабься, - сказал Пётр. – Ты так напряжён, что реально можешь нас спалить.
- На себя посмотри, - буркнул я.
Но Пётр меня не услышал, потому что встал и направился к танцующей вокруг шеста искусственной женщине, которая на весь период гарантии – десять лет – а может и дольше, будет выглядеть как двадцатилетняя красотка.
Сколько феминисток, отвергая андроидов, сорвали голос, доказывая мужчинам, что одни только морщинки вокруг глаз любимой женщины стоят намного больше, чем сотни этих подвижных манекенов вместе взятых - всё было тщетно.
Забавно. Ведь название «гиноид» было изобретено именно феминисткой, потому как «андроид» дословно переводится, как «мужеподобный».
Теперь же ассоциации эмансипированных женщин создавали центры по спасению мира от бездушных машин, устраивали демонстрации и акции протеста – всё псу под хвост. Бизнес был очень и очень прибыльный. Сотни миллионов годового оборота. Мужчинам нравились молодые, красивые и сексуальные гиноиды. Послушные, интересующиеся только тем, что хочется владельцу, удобные, не ревнующие – они медленно, но верно подменяли собой настоящих женщин. Единственный их огромный недостаток – они не могли дарить жизнь. Ни один гиноид не произвёл на свет ни одного младенца, и это было железным аргументом за то, что потеснить полностью прекрасных дам эти цифровые чудеса техники не смогут никогда. Но для меня этот вопрос не имел никакого значения. После перенесённой в детстве болезни, детей иметь я не мог.
Я смотрел на танцующих людей, на обнажённых гиноидов и думал о том, что вся эта трагикомедия не так проста, как кажется. Ведь на каждого, кто не знал о том, что андроиды и гиноиды записывают и сохраняют всё, что видят электронными глазами, составлялся солидный, полный, исчерпывающий компромат. И те, кто знали об этом, наверняка использовали информацию в корыстных целях, либо как инструмент власти.
Все были под колпаком, хоть и звучало это и в самом деле как паранойя. Люди считали, что человекоподобные роботы созданы лишь для удовлетворения их потребностей и совершенно безобидны. Ведь в этом их уверяла реклама.
«Подарите ребёнку друга».
«Вам одиноко? Вы чувствуете, что не нравитесь мужчинам? Наши андроиды решат вашу проблему окончательно и бесповоротно! Разрешите себе быть счастливой!»
«Женственные, сексуальные, внимательные к вашим проблемам. Гиноиды мечты! Только у нас!»
«Наш андроид полюбит вас такой, какая вы есть!»
«Аренда гиноидов для консумации. Постоянным клиентам скидки».
И так далее и тому подобное.
Если задуматься, то ведь двигатель робототехники – одиночество.
Играла громкая танцевальная музыка, разноцветные огни выхватывали смеющиеся лица, танцующие роботы, так похожие на женщин, соблазняли опьянённых алкоголем и похотью мужчин. Я встал, поставил пустую рюмку на столик и, пройдя поближе к сцене, влился в толпу, охваченную биоцифровым экстазом…

В гостиничный номер, аренда которого заканчивалась в полдень, я вернулся во втором часу ночи. Первым делом направился в душ, сразу после – тщательно упаковал вещи, затем позвонил администрации и попросил разбудить меня в шесть утра.
Своего жилья у нас с Петром, по разным причинам, не было. Аренда гостиничных номеров, обходилась даже чуть дешевле, чем аренда однокомнатной квартиры, к тому же нам так было удобнее, потому как оба были холостяками.
Проснувшись от телефонного звонка и поблагодарив администратора, я надел очередной маскарадный костюм, который был необходим для опознавания меня Алиной –  рыжий парик, бейсболка, усики, солнечные очки, толстовка с капюшоном, серые джинсы и кеды с оранжевыми шнурками. Затем спустился вниз и поймал частника.
- Тверская, «Дом актёра», - бросил я заспанному водителю.
- Пятьсот, - безразлично ответил он.
Раннее июньское утро. Ещё нет этого характерного для Москвы равномерного гула, ещё ароматен летний воздух, доносившийся из парков и скверов, ещё слышно, как поют птицы. Через десять минут мы были на месте.
Расплатившись с водителем, я посмотрел на часы.
Вторник. Двадцать пять минут седьмого. Через пять минут Алина войдёт в «Елисеевский» гастроном, чтобы купить продукты для семьи Гривцевых и передать мне смарт-карты и телефоны. Стремительной походкой я направился к магазину, прошёл мимо охранников в зал и остановился около молочного отдела. Мне с трудом удавалось скрыть волнение, сердце колотилось, руки тряслись, как у алкоголика. Только бы всё получилось.
Наконец я увидел Алину, красивую, одетую в оранжевый сарафан и тёмно-оранжевые туфли, которая взяв тележку, лёгкой походкой устремилась в зал, цокая высокими каблучками. Немного выждав и набрав полную грудь воздуха, я направился к ней.
- День добрый, Алина, - еле слышно сказал я.
- Здравствуйте.
- Вы принесли то, что нужно?
- Да,- сказала она с улыбкой. Затем достала из красной дамской сумочки небольшой свёрток и передала его мне. Я быстро убрал его во внутренний карман пиджака.
- Готово, - сказал я. Это слово являлось звуковым сигналом для автоматического выключения гиноида после выполнения задания. Ровно через минуту питание отключится, и Алина рухнет на пол.
После этого я прошёл к ближайшей кассе, по пути прихватив пакет апельсинового сока, ответил улыбкой на приветствие обаятельной девушки-кассира – в «Елисеевском» принципиально не держали андроидов и гиноидов, сохраняя дух и стиль магазина – расплатился, и под крики немногочисленных ранних посетителей «Помогите! Девушке плохо!» - вышел из магазина.
Через полчаса мы встретились с Петром в Камергерском переулке, напротив здания МХАТа и, выйдя на Большую Дмитровку, поймали машину. А ещё через полчаса подключили смарт-карты к ноутбукам в очередном снятом на сутки гостиничном номере в центре города и нажатием кнопок расписались за Гривцева и бухгалтера в платёжке о переводе двух миллионов евро на счёт нашей маленькой оффшорной компании, зарегистрированной на одно из поддельных имён Петра. Там же Пётр передал мне билет на самолёт, оформленный на один из поддельных загранпаспортов.
Затем мы уничтожили ноутбуки и разъехались по гостиницам, в которых проживали последние несколько дней.
В своём номере я переоделся в чёрный в тонкую белую полоску костюм, приклеил роскошные густые усы, забрал чемодан и ни с кем не прощаясь, покинул гостиницу.
В Москве нам больше делать было нечего, и через несколько часов, мы, разными рейсами, вылетели в Черногорию, а конкретнее - в Будву.
В самолёте я, впервые за несколько дней, по-настоящему расслабился.
Всё шло как надо. Но в подобных делах самое сложное – не украсть деньги и даже не перевести их, а обналичить. Многие попадаются именно на этом. Однако мы хорошо продумали и этот нюанс.
Черногория удобна тем, что в этой стране не существует привязки прилёта туриста к снятию денег со счёта. Иначе говоря, в Будве никто не станет сверять фамилию клиента, желающего снять двести тысяч евро с недавно открытого счёта, с регистрацией в аэропорту. В любой другой европейской стране нас накрыли бы именно в тот момент, удостоверившись, что, допустим, некий Николай Петров в страну не прилетал, и сделав пару запросов. В Черногории же такой проблемы не стояло. Открываем счёт в одном из банков Будвы, звоним Георгиадису, говорим ему перевести двести тысяч евро с расчётного счёта оффшорной компании на корреспондентский счёт в банке, а дальше банк, в течение трёх дней перечисляет деньги на расчётный счёт, заранее открытый на поддельные имя и фамилию. После написания заявления и предьявлении загранпаспорта, сотрудник банка выдаёт хрустящей наличкой двести тысяч евро за вычетом трёх процентов. Затем нужно всего-то навсего перейти улицу, зайти в другой банк, в котором за несколько дней до этого оформлен счёт на реальные имя и фамилию, и положить на него сто девяносто четыре тысячи евро, а поддельный загранпаспорт сжечь. И так по пять раз. Пять счетов на поддельные загранпаспорта и один реальный для каждого из нас.
В итоге мы имеем по девятьсот семьдесят тысяч евро на счетах в Черногорских банках, оформленных на реальные имена и фамилии.
И всё.
Ну а после этого нужно каждые тридцать дней выезжать в соседнюю страну, и приезжать заново, так как туристическая виза в Черногории предоставляется на месяц.
По прилёте в солнечную, гостеприимную Будву, расположенную на берегу Адриатического моря, я зарегистрировался в аэропорту и прямиком отправился в небольшой отель, расположенный в центре Старого Города, где оранжевые черепичные крыши домов создавали особое, сказочное настроение.
Переодевшись, я пошёл на пляж, где подставляя пузо солнечным лучам и поглядывая поверх солнечных очков на местных красоток, расслабленно потягивал коктейли.
      Через пару дней встретился с Петром, который снял номер в отеле, расположенном неподалёку от моего, и мы открыли в четырёх банках Будвы четыре счёта – по два, оформленные на поддельные загранпаспорта и по два  - на настоящие.
      Затем, по очереди позвонили киприоту Георгиадису, и он перевёл на указанные два счёта по двести тысяч евро.
Вечером того же дня мы сидели в уютном ресторанчике Будвы, слушали приятную музыку и наслаждались традиционной черногорской кухней.
- Ну что, завтра открываем ещё по два счёта, послезавтра ещё по два и мы почти миллионеры? – подмигнув мне, спросил Пётр.
Я с улыбкой кивнул, но ничего не ответил, так как был занят поглощением плескавицы – огромной такой, испечённой на гриле, котлеты.
- Слушай, Серёга, - сказал мой компаньон.
- Ммм?
- Я сегодня отъеду ненадолго. В Петровац. Завтра вернусь.
Я вопросительно поднял брови.
- Да девочка там у меня одна, познакомились на днях. Хочу развеяться, снять, так сказать, напряжение, а то нервы никакие уже.
- Давай, - кивнув, сказал я, закуривая цифровую сигару. В то момент я ни сном, ни духом и не подозревал, что творится в голове моего компаньона.
Утром следующего дня я позвонил Петру, но его телефон молчал.
Через пару часов я повторил попытку. Абонент недоступен или находится вне зоны действия сети.
Ещё через час я, предварительно немного изменив внешность, открыл, воспользовавшись очередным липовым загранпаспортом, второй счёт и позвонил Георгиадису, для того, чтобы он перевёл на него двести тысяч евро.
- Я не могу этого сделать, господин Петров, - услышал я недоумевающий голос.
- Не понял. Это почему?
- На счёте компании осталось около двухсот евро. Все деньги я перевёл на счета, указанные господином Сидоровым.
- Какие на хрен счета?!
- Указанные господином Сидоровым, - спокойно повторил Георгиадис. – К тому же, я получил расчёт.
- Что?!
- Господин Сидоров выплатил мне обещанную сумму и даже премировал за качественно проделанную работу, - гордо сказал киприот.
Вот так-то.
Телефон Петра не отвечал.
      Утром следующего дня я обналичил сто девяносто четыре тысячи евро. Затем, перешёл улицу, и положил их на счёт в другом банке, оформленный на мои реальные имя и фамилию.
      Очень вовремя, надо сказать. В кармане у меня оставалось пятьдесят евро.
Затем, отправился на пляж, и там снова набрал телефон Петра, не надеясь, впрочем, на ответ. Но услышал длинные гудки, а затем знакомый голос.
- Алё, - словно нехотя произнёс он.
- Петя, проясни ситуацию. Я позвонил Георгиадису, он сказал, что перевёл все наши деньги на счета, которые ты указал.
- И что? Да, перевёл.
- Но там были не только твои деньги.
- Твои у тебя, мои у меня. Всё по чесноку. Как работал, так и заработал, знаешь такую поговорку?
- Да ты что, – с издёвкой процедил я. - Мы работали вместе и каждый выполнял свою часть…
- Без меня, ты бы не сделал ничего. А я мог бы замечательно без тебя обойтись. Просто пожалел тебя по старой дружбе.
- Пожалел?! По старой дружбе?! Ты без меня способен только гиноидов перепрограммировать!
- Да, да, да. Ты закончил?
- Нет! Не закончил! Ты понимаешь, что ты меня кинул? Ты кого обманул, Петя?! Ты же был моим лучшим другом…
- Очнись уже. Дру-у-у-уг… Настоящий друг только один. Деньги. Скажи спасибо…
- Сука ты…
- Скажи спасибо, что ты получил двести штук! – заорал в трубку Пётр, - Это твоя реальная доля! Эти «пятьдесят на пятьдесят» меня не устраивали с самого начала! Я сделал почти всю работу, а ты должен был получить половину денег? С какой радости?!
- Какая же ты сука…
- Да пошёл ты!
В трубке раздался звук удара, какие-то шумы, затем наступила тишина. Похоже было на то, что Пётр швырнул телефон в стену.

Как я позже прочёл в Интернете, Петра взяли при обналичке последних двухсот тысяч. Не пожелав сдаться, он вынул пистолет и принялся палить по полицейским, одного ранил. Был застрелен на месте при попытке сопротивления полиции. Деньги конфисковали, счета заморозили и затем закрыли. Киприот Георгиадис меня никогда не видел в лицо, знал по фальшивой фамилии и сдать не мог никак. Что касается Гривцева – ему выплатили полную страховку. Четыре фальшивых паспорта я сжёг сразу после последнего разговора с Петром. Перед законом я был чист.
После я переехал в Париж, где открыл небольшую компанию, торгующую цветами.
В Сорбонну не поступил, решив полностью посвятить себя цветочному бизнесу.
Спустя год приобрёл небольшой домик персикового цвета в Провансе и переехал туда, а ещё через год… купил гиноида. Долго выбирал, пока не увидел её, копию моей недолгой знакомой в Центральном Доме Художника и «Елисеевском» магазине в Москве.
Моя Алина нежна и внимательна, она вкусно готовит и вечерами поёт мне красивые песни на пяти языках. Самые любимые – на русском.
Алина очень похожа на человека.
Но при этом она никогда меня не предаст.