Песни и стихи

 ПЕСНЯ ОЛОВЯННОГО ГЕНЕРАЛА

 Я никогда поражений не знаю,
 Тактику боя, как буквы читаю.
 Смерть презирать мне вжито до гроба,
 Страх мне не ведом и дружбы с ним не ищу.

 Я - генерал, мне есть чем гордиться,
 Оловянных болванов тусклые лица
 Выражают готовность к слову и жесту,
 Войско моё ежечасно предано мне.

 Гвардейцы мои из старых вояк все,
 Доблестно чтут, исполняют присягу.
 На общем счету их сотни сражений,
 Они, как и я, закалённые славой войны.

     Нам не страшны ни зной и ни холод,
     Нам не страшны ни смерть и ни голод,
     Гусениц лязг колыбельной нам песней,
     От тишины разрывается сердце.

     Нас не проймут ни стоны, ни вопли,
     Нам наплевать на охрипшие глотки,
     Нам надо только победа и слава
     И чтобы ещё мы всегда были правы.


 Мне в самых верных убеждаться не надо,
 Я создал из них штурмовые отряды,
 И первыми в бой идут постоянно,
  А что им терять, когда нет у них головы.

 Я всех новобранцев выстрою смело,
 Чтобы проверить тут же их в деле,
 Брошу в атаку на чужие окопы,
 На колючую проволоку, чтоб злее бы стали они.

 Чтоб навсегда после первых побоев,
 Боль - это было что-то такое,
 Что неизбежно, но не тревожит
 И никогда испугать их не сможет.


     Чтоб не страшны им ни зной и ни холод,
     Чтоб не страшны ни смерть и ни голод,
     Гусениц лязг колыбельною песней,
     От тишины разрывается сердце.

     Чтоб не проняли ни стоны, ни вопли,
     Чтобы плевали на охрипшие глотки,
     И чтобы нужна лишь победа и слава,
     И чтобы всегда были бы правы.

 Я – генерал духом и телом,
 И все солдаты мои в меня верят,
 Вот потому одни лишь победы
 Блестят на нашем монолитном, крепком щите.

 Я – генерал, мне есть чем гордиться,
 И когда уставшие, тусклые лица
 Оловянных солдат после битв и сражений
 Выражают усталость… И ночь сменит день -

 Я их сложу аккуратно в коробку,
 Пусть отдохнут - от усталых, что толку,
 А сам сажусь – мне надо обдумать,
 Чтоб завтрашний ход событий не путать.

       Нам не страшны ни зной и ни холод,
       Нам не страшны ни смерть и ни голод,
       Гусениц лязг колыбельной нам песней,
       От тишины разрывается сердце.

       Нас не проймут ни стоны, ни вопли,
       Нам наплевать на охрипшие глотки,
       Нам надо только победа и слава,
       И чтоб ещё мы всегда были правы.               








       МОРСКАЯ ИСТОРИЯ

 Всё было просто и предельно ясно
 На корабле под парусами, словно в сказке,
 По глади моря и под чистым небом
 И всем, казалось, нет тому предела.

 Толпа зевак, по палубе слоняясь,
 О чём-то споря и чему-то улыбаясь
 И хоть круиз к концу всё ж приближался,
 Зато на тошноту никто уж не ссылался.

 Предельно вежливы, предельно все знакомы
 Послы и дамы самой лучшей здесь породы:
 Купцы, военные – корабль веселился
 И был ещё один – который всё молился.

 Лишь только утро – смех и звон бокалов…
 И так до ночи обходилось без скандалов…
 Был, правда, случай, что военный нализался,
 Но здесь с любовью уложили, чтоб проспался.

 Евреи камешки свои всем предлагали,
 А дамы в белом то вздыхали, то порхали
 Над гладью моря и под чистым небом...
 И всем казалось, что нет тому предела.

         Предельно вежливы,
         Предельно все знакомы.
         Послы и дамы чистокровнейшей породы,
         Купцы, военные – корабль веселился
         И был ещё какой-то, но он всё молился.

 Беда пришла, когда совсем её не ждали…
 Вдруг паруса смеяться дико стали…
 Наверно, их беспечьем заразили
 И всем казаться стало, что они взбесились.

 Грот-мачта небо с треском разорвала,
 Когда оно от зависти упало,
 И волны челюсти о борт себе ломали,
 Осколками зубов проклятья извергали.
 Без тени вежливости,
 Будто незнакомы,
 К послам и дамам, не смотря на их породу,
 К купцам, военным –
 Корабль веселился,
 Лишь тот один по-прежнему молился.

 Толпа зевак на корабле вдруг заметалась –
 Кто прыгал за борт, кого и так смывало…
 Всем было ясно, что круиз наш
                Здесь кончался,
 И кто как мог, тот сам так и спасался.

 Стенанья, вопли, крики о пощаде…
 Кто лапал баб, которые визжали,
 Кто тряс евреев под шумок стихии…
 И напивался, что б прибавить силы.

           Без тени вежливости,
           Будто незнакомы,
           Послы и дамы чистокровнейшей породы,
           Купцы, военные – корабль веселился,
           А тот один по-прежнему молился.

 А море то ревело, то смеялось
 И шкоты рвало, стеньгами бросаясь
 В толпу зевак, которые недавно
 Похожи на людей, вдруг превратились в стадо.

 Как просто всё, нет над стихией власти…
 Кто шёл на дно, кто грыз зубами снасти
 То море проклиная, то судьбу,
 То руки, что тянулися к нему.

            Без тени вежливости…
            ……….. 








          

          ***
          
 Вцеплюсь я в гриву коню вороному
 Пусть он мчится стрелой
            По широкому полю.
 Пусть уносит меня в степь без оглядки,
 Через горы и ночь, напрямик без украдки.

 В такт копытами бьёт
      С сердцем горячим,
 Что от ран и тревог всё
      Истерзано плачем…
 Камни в пыль превратит
       На тернистых ухабах,
 Из росы сотворит жемчуг
          В скошенных травах.

 Ты неси меня, конь,
      Прочь от бед и печали,
 Где от ветра деревья сгибаться устали
 Выше туч, выше звёзд
       В далёкие дали,
 Где от света и грёз
      Льды озёрами стали.

 В такт копытами бей
 С сердцем горячим,
 Что от ран и тревог
   Всё истерзано плачем…
 Камни в пыль преврати
    На тернистых ухабах,
 Из росы сотвори
    Жемчуг в скошенных травах.

 Ухвачусь я за гриву коня вороного,
 Мне желать ничего и не надо другого,
 Пусть дыханьем палящим
        Согреет мне душу,
 Из бурлящего моря унесёт нас на сушу.

   ПОРТРЕТ У ОКНА

 Вот и всё, улетающей стаей,
 Промелькнут эти летние дни
 И осенней пасмурной ранью
 Станут видеться новые сны.

 Загрустит шелестящей листвой
 Парк, в котором тебя я увидел
 И останется только один лишь портрет,
 В вызывающем реплики стиле.

 Ты уйдёшь, где зимы не бывает,
 Море ласковой шумной волной,
 Смуглость плеч собой обнимает,
 Опьянённая их красотой.

 Никогда ты не будешь писать
 Ровным почерком длинные письма.
 Да и я вряд ли буду их ждать,
 Как осенние жёлтые листья.

 Время – счёт без начала конца,
 Улетает невидимой птицей,
 Оставляя лишь в памяти росчерк пера,
 От исчерканной жизнью страницы.

 Всё пройдёт и сотрётся о небо луна,
 В переделанном сотню раз мире -
 Лишь останется вечным портрет у окна,
 В вызывающем реплики стиле.




             




             ЗИМА

 Пёстрыми узорами зима стёкла занавесила,
 Замела убогие дома доверху с их песнями.
 Понастроила кругом дворцы
 Изо льда прозрачные
 Правда, вот холодные они,
 Толку, что блестящие.

 Заковала реки в злую гладь,
 Замела метелями.
 И снежинкам белым без конца,
 Всё хвалилась – верила,
 Что за красота вокруг неё,
 Всё бело и кружится,
 Только вот весенние ручьи,
 Не желают слушаться.

 Хороша ты, зимушка-зима,
 Жалуешь морозами,
 А вот непокорная весна -
 То дождём, то грозами.
 Строишь ты мосты, сковавши льдом,
 Те ручьи три месяца...
 А они всё время о своём:
 «Скоро перебесится».














           * * *

 Опять сегодня к матчу не поспею,
 Троллейбусы, набитые битком,
 Я как при штурме Зимнего потею,
 Мне матерная ругань нипочём.

 Хотя бы влезть, хотя бы зацепиться
 За дверь или за фирменный монтаж…
 И бабушку воткнув – не оступиться б
 Я захожу на следущий вираж.

 Мне третий час топтаться надоело,
 Мне остановка эта поперёк:
 Без пуговиц, без майки, без манжета
 И где-то потерял один носок.

 Собрав в кулак весь свой остаток силы,
 Напрягшись, словно в битве под Москвой,
 В торте, в цветах и в импортной помаде,
 Я втискиваюсь в транспорт городской.

 Ах, граждане, хорошие, родные!
 Ах, транспортники милые мои!
 Зачем, скажите, тратим столько силы,
 Чем объясню я всё своей жене?

 Когда, придя домой, в губной помаде
 И запахом французским всё разя,
 Я выпаду без силы на диване,
 Как дикий мерин, чем-нибудь звеня.
   




         У МОРЯ

 Ну, здравствуй, как долго
   С тобой не встречались,
 Как быстро летят всё ж года,
 Опять заболел я тоской и печалью,
 Лишился спокойного сна.


 За всё это время, что мы не видались,
 Я столько увидел, узнал,
 Но вот вдруг вчера
 Ощутил подсознаньем,
 Как сильно я всё же устал.

       Мне чудилось ночью,
       Что кожа вся в клочья,
       А я продираюсь сквозь лес,
       Дрожь в теле от мрака,
       Но мне не до страха –
       Ищу страну я чудес.

 А ты, как всегда, сохраняешь молчанье
 Большая и гордая вода.
 Ну что ж, узнаю, так было и раньше,
 Когда приходил я сюда.

 Я тайны свои тебе открывал здесь,
 Смеялся, от горя страдал…
 И, вот, вдруг вчера ощутил подсознаньем,
 Что снова подкралась печаль.

         Мне чудилось ночью,
         Что раны все в клочья
         И я продираюсь сквозь лес,
         Дрожь в теле от мрака,
         Но мне не до страха –
         Страну ищу я чудес.

 Но как всё давно:
 Робкий взгляд и наивность,
 От первых приглушенных слов,
 А ты постаралось, собою прикрыло,
 Что б кто-то услышать не мог.

 Ах, море, поверь, я тебя ведь не бросил,
 Твоей доброты не забыл,
 Я помнил всегда, а вчера подсознаньем,
 О том, что со мною, спросил.

         Мне хочется ночью,
         Чтоб раны все в клочья,
          А я продираюсь сквозь лес.
          Дрожь в теле от мрака,
          Но мне не до страха,
          Ищу страну я чудес.

 Ответь мне волною
 И шумом прибоя,
 Что делать и как дальше жить?
 Устал я бороться с проклятой тоскою
 И как мне её убедить.

 Что всё это – ложь,
 Будто мне с ней не сладить,
 Идти не могу, что устал.
 И что я вчера кричал в бессознаньи
 И будто кого-то бы звал.

       И чудилось ночью,
       Как раны все в клочья.
       А я продираюсь сквозь лес.
       Дрожь в теле от мрака,
       Но мне не до страха,
       Страну ищу я чудес.



        МОЛИТВА

 Я знаю, что грешен, черница,
 Но кто же безгрешным
 Из мира сего в преисподнюю чистым ушёл.
 А что бы в святые попасть,
 Надо быть безутешным,
 И ждать, что б небесный посланник
        На землю сошёл.

 Отречься от жизни, надеть непосильные цепи,
 Пусть даже из золота будут сплетены они,
 Такую судьбу не хочу возлагать я на плечи,
 Я только прошу, помолись за меня и прости.

          Замоли мои грехи, помоги,
          Мне сомнения преодолеть души,
          И свечу зажги, пускай своим огнём,
          Отгорит прощально в месте святом.
          Крест меня не заставляй целовать,
          Не хочу я пред распятием лгать,
          Я и так сполна отвечу за всё,
          Раз в святые мне попасть не дано.

 Я отвечу за всё, дайте срок, непременно отвечу.
 Так что ты уж меня не пугай
 Своим страшным судом.
 Мне бы камень с души только снять
 За тех, кто беспечно,
 Со спины надо мною занёс свою руку с ножом.

 Да и был я не прав, не всегда
      Преклоняя колено.
 Буду в вечном долгу перед теми, кого погубил.
 Ты поставь мне свечу и по мне
       Отслужи свой молебен,
 Помолись за меня и за тех, кого я любил.

          Замоли мои грехи, помоги
          Мне сомнения преодолеть души.
          И свечу зажги, пускай своим огнём
          Отгорит прощально в храме святом.
          Крест меня не заставляй целовать,
          Не хочу я пред распятием лгать,
          Я и так сполна отвечу за всё,
          Раз в святые мне попасть не дано.   
       

       
       





























              * * *

 Голова не болит
 От тревоги и зависти.
 Нет обычных обид
 И смертельной тоски.
 На песке влажный след
 Не оставит усталости,
 Смытый шумной волной,
 Пропадёт навсегда, как ненужный билет.

 Мне не нужно ключей
 От квартир государственных,
 Где замки сторожат их убогий уют.
 Пыль от новых ковров, потускнеющих к старости,
 Не заменит цветов,
 Не заменит травы и весенних причуд.

 Обучать ни к чему
 Мысли двойственной радости.
 Разбирать по частям,
 Что сумеешь схватить.
 И к тупым лицедеям,
 Что остались у власти,
 Мне не нужно ходить,
 Чтоб совета просить
 Как бродяжить  и жить.

 Мне везде хорошо,
 Мне все дороги открыты
 У хозяек любви, когда нету мужей.
 Разве можно найти повод к низменной жалости,
 Если в холод – тепло
 Потому, что весна и зимою царит.

 И пусть нет ни гроша –
 Разве стоит печалиться.
 Деньги – это вода
 Не успел – не взыщи,
 А свободных дорог
 Мне ведь хватит до старости.
 И однажды луна
 Обломает рога,
 Со мной выпив хмельного вина.































         * * *
 Что ты плачешь, молода,
 Изошла вон вся с лица,
 Были звёздами глаза,
 А теперь как вон с крыльца.

 Были звёздами глаза,
 Были ясными всегда,
 А теперь как тот ручей,
 Замутился, хоть не пей.

 А теперь как тот ручей,
 Что когда-то был звончей,
 А теперь совсем затих,
 С песней звонкой где-то сник.

 А теперь совсем затих,
 Словно, молодец поник,
 Расскажи про ту печаль,
 Что кладёшь ты на алтарь.

 Расскажи про ту печаль,
 Иль красы своей не жаль,
 Иль кто плохо говорил,
 Болью сердце отравил.

 Иль кто плохо говорил,
 Али в чём тебя винил,
 Что под вечер и на заре,
 Кличешь милого к себе.

 Что под вечер и на заре,
 Ходит милый, да не к тебе,
 Шепчет нежные слова
 И милует без конца.

 Шепчет нежные слова,
 Так, что кругом голова,
 Может стёжку позабыл,
 Иль забыл, что говорил.

 Может стёжку позабыл,
 Под луною заблудил,
 Что ж ты плачешь, расскажи,
 Кто виновник – укажи.

 Что ж ты плачешь, расскажи,
 Сердце грустью не томи,
 Сколь пролили те глаза,
 А вон не видать конца.

 Сколь пролили те глаза,
 Только не за молодца,
 Выдают за старика,
 За развратного слепца.

 Выдают за старика,
 Что там девичья краса,
 На утеху, да на смех,
 Злату – серебру на грех.

 На утеху, да на смех,
 Выбрали меня из всех,
 Вот и мается душа
 И сгорает от стыда.














            
                * * *

 Мы строили дом во дворе из песка – мы играли.
 Ненужное всё, что мешало им стать, далеко отгребали.
 Вот спальня, вот зал, здесь прихожая – будет уютно.
 И окна большие, чтоб свет проникал и не было смутно.

 Но мимо прохожий какой-то один проходил
 - Нет крыши у вашего дома. -  И дом развалил.

 Мы строили дом во дворе из песка - переживали.
 Ненужное всё, что мешало им стать, далеко отгребали.
 Красивыми стёклами стены его украшали
 И крепче, чтоб был – водой его поливали.

 Но мимо прохожий какой-то один проходил
 - Вокруг нет забора у вашего дома. – И дом развалил.

 Мы строили дом, мы на цыпочках мимо ходили.
 Что мешало им быть, далеко за предел уносили.
 Забор вокруг дома и крыша, и даже крылечко,
 И чтоб всем тепло было в нём  поставили печку.

 Но мимо какой-то прохожий один проходил:
 - Что это за дом без замков? – И на дом наступил.

 Мы строили дом свой, хотя и немного устали,
 Чтоб чисто в нём было, от мусора всё очищали.
 Мы сад посадили и вырыли рядом колодец,
 Старались, как лучше и что бы всё было на совесть.

 А мимо прохожий какой-то один проходил:
 - Какой это дом без подвала? – И дом развалил.

 Мы снова построили дом, как нам подсказали.
 И крыша была, и замки, и забор, и бараны в сарае.
 И вырыли в доме подвал, и решёткою даже накрыли.
 И в этот подвал для верности бомбу ещё заложили.





      ЛИЦА

 А вокруг чужие лица,
 Как сплошная единица.
 И в отдельной полусфере
 Разделяется на темы.

 Преданы своей проблеме -
 Тенью, кроющие тени.
 Отмеряя век шагами,
 Твёрдо сжатыми устами.

 Двигаются в полумраке,
 Как голодные собаки -
 Комплекс мышц своих напрягши
 И не первый раз терявших.

 С видом броским и холодным -
 Славно с жаждой плюнуть в морду!
 Проплывают, словно роли,
 Движимые на гастроли.

 Или освещённых солнцем
 В пол-лица в контрасте чёрном
 Из оставшейся гримасы
 Лепят идеал из массы.

 Нет улыбок, вдохновения,
 Исподлобья взгляд разделит
 На две плоскости в пространстве,
 Не нарушив постоянства.

 В лицах всё, из лицев лица
 Как сплошная вереница
 Бесконечно и протяжно
 Дышат общей серой массой.

 Что ни взгляд – то недоверие,
 Что ни жест - то знак презренья,
 Втягивая дух соблазна
 Тут же – как бы оправдаться.

 Лица, лица, всюду лица...
 Что уроды, что тупицы,
 Мелкие и горделивы
 Стоп!!! Вон, красивое меж ними.


































         ДРУЗЬЯМ

 Я думал, что просто всё будет,
 Без всяких обид,
 Что память в прошедшем
 Меня навсегда сохранит.
 Я думал, что время,
 Летящее острой стрелой,
 Оставит отметину
 В сердце раной иной.

 Но, видно, намного сложней
 Жизнь аккорды берёт.
 И вот за прямою дорогой –
 Крутой поворот…
 Кто смог удержаться,
 Тот стал намного мудрей,
 А кто знает, сколько ещё
 Предстоит виражей.

 Но я пренебрёг законами всеми
 И вот –
 Мне сталь ответом своим
 Пронзает живот.
 Я был бы, конечно, рад
 Вернуть всё назад,
 Но только уже от пытки
 Рёбра трещат.

 И сердце огнём уже
 Выжигает палач.
 Ему наплевать на искренний
 Горестный плач.
 Он дело своё знает не хуже других,
 Как надо с протяжкой и силой
 Ударить под дых.

 Чтоб вывернуть кости
 И болью выбить слезу.
 И мыслям безумным устать,
 Замереть на лету.
 Заставить признать,
 Что мог бы преодолеть,
 Когда б ни связали
 И смог бы что-то успеть.

 Но челюсти сжав,
 Смотрю упрямо, назло.
 Хотелось бы верить опять,
 Чтобы мне повезло.
 Хотелось бы знать,
 Что вставили зубы опять,
 Я буду, как прежде,
 Скалы крутые ломать.

 Не надо меня пугать
 Тоскою могил,
 Пусть многих друзей
 Я уже давно схоронил.
 Я дань им воздам
 За их уходящий покой
 И снова пойду за призрачной
 Светлой звездой.

 Простите, друзья,
 Что не мог я вас уберечь,
 Под тяжестью страшной
 И от изнывающих плеч.
 От горя и бед, что бредут,
 Как псы по пятам,
 Что слишком мало
 Отдал самого себя вам.








         * * *

 Но если правду резать –
 До конца, чтоб с нею быть,
 Как все о том мечтали
 С возрожденья.
 Я тоже поначалу
 Был сомненьем одолим,
 Как альпинист при первом восхожденьи.

 Борьба страстей
 На протяженьи стольких лет,
 Рубцы оставила всё ж
 В душах человечьих.
 И стоит черепаху
 Только в том, крестя, винить,
 Что не летит она со скоростью картечи.

 Но как здесь не откроешь
 Полусонные глаза,
 Когда стучится перестройка в двери,
 Когда её везде и всемогущая рука,
 Мою семью достала в своей цели.

 Мне няня с воспитательницей,
 Лишь пришёл я в сад,
 Из группы ясельной забрать свою дочурку,
 Сказали с видом гордых,
 Но истерзанных вояк,
 Что, якобы, с женой растим мы урку.

 Что акселерация, конечно,
 Это очень хорошо,
 Но существуют всё ж какие-то границы,
 А нарушать устои и законы министерств,
 Нет права даже малолетним лицам.

 А Ваша дочь, простите,
 Чтоб ей тыщу лет так жить,
 С утра кричит:
 - Даёшь за перестройку!
 Что, видите ли, гласности
 Процесс необратим,
 Что базис есть – теперь дерзай надстройку.

 Ну ладно, только б это,
 То куда ещё ни шло.
 Но здесь ведь ясли-сад,
 Не городская площадь,
 Какой стачком, когда давно
 Пора уже им спать,
 А что они – игрушками грохочут.

 - Щас демократия, не затирайте нам права,-
 И баррикады из горшков, глядишь, уж строят.
 - Мы нянь и сами выберем себе – Ура!
 А тихий час нам отменить бы стоит.

 И надо же додуматься своим малым умом,
 Но Ваша дочка объявила голодовку.
 Она теперь национальный наш герой,
 Вы дома бы устроили ей порку.

 Ну, надо ж так, одно всё к одному идёт,
 Здесь дочь, а там жена зашла за точку:
 - Теперь обед и ужин будешь ты готовить сам,
 А я к соседке, разбираться в полномочьях.

 На днях ведь тоже перестроиться решила,
 Лишь только вечером со мной домой пришла,
 Вот эти двери мы, наверно снимем, милый,
 А здесь окно расширим до угла.

 То мебель захотелось вдруг подвигать,
 Сервант не вписывается в этот интерьер,
 То стул оббить решила дерматином,
 То не такого цвета шифоньер.

 Да, с перестройкой, видно, шутки плохи,
 Девичник мой меня уже достал.
 И если так теперь пойдёт оно и дальше,
 То всей структуре гарантирован провал.

 Мне надо тоже бы программу отработать,
 Чтоб не упасть хотя бы в собственном лице,
 Пока есть время всё ещё обдумать,
 Чтоб в демократии не снизиться в цене.






























           ОТПУСКНОЙ  СЕЗОН

 В золотой песок горячий
 Волны пену свою прячут,
 Осыпая сотней брызг,
 Издавая громкий визг.

 Крики, смех под шум прибоя,
 Слышно целый день у моря,
 Говоря о том, что снова
 Отпускной сезон настал.

 Море плещется так тихо
 И сплошь чайками укрыто,
 Как сплошной живой ковёр
 Кто-то из дому припёр.

 Лодки, полные скитальцев,
 Каждый тычет в воду пальцем,
 Говоря о том, что снова
 Отпускной сезон настал.

          И мы с тобой поедем тоже
          Будем жарить свою кожу
          И валяться на песке,
          Зубы, скаля детворе.
          Будем днями бить баклуши,
          Грызть орехи, нюхать груши,
          Позабыв про всё вокруг,
          Мой любимый, милый друг.

 Как прекрасно море летом!
 Хорошо всё ж жить на свете:
 Хочешь - плавай, хочешь - стой,
 Глядя вдаль под шум морской.

 Вон спасатели помчали,
 Не успели, проморгали,
 Матерясь опять, что снова
 Отпускной сезон настал.

             И мы с тобой поедем тоже,
             Будем жарить свою кожу
             И валяться на песке,
             Зубы, скаля детворе.
             Будем днями бить баклуши,
             Пить вино с литровых кружек,
             Позабыв про всё вокруг,
             Мой любимый, милый друг.

 Тут и там мелькают плавки,
 Лысины, очки, панамки,
 Ноги ровные и нет
 Чертят на песке ответ.

 Здесь все равны, здесь всё едино,
 Даже и совсем не стыдно,
 Ведь всё просто – это снова
 Отпускной сезон настал.

 Хорошо всё ж жить на свете!
 Как красивы волны эти!
 Хочешь – прыгай, хочешь – пой,
 Глядя вдаль под шум морской.

 Всё пестрит людскою силой:
 Кто с семьёй, кто просто с милой,
 Всё к тому, что это снова
 Отпускной сезон настал.

               И мы с тобой поедем тоже,
               Будем жарить свою кожу
               И валяться на песке,
               Зубы, скаля детворе.
               Будем днями бить баклуши,
               Жрать бананы, кушать груши,
               Позабыв про всё вокруг
               Мой любимый, милый друг.   


        ТАНГО НЕПОСВЯЩЁННЫХ
 Ты так  любила кольца, серьги,
 Нарядов нежный мягкий шёлк.
 За это ты своей постелью
 Со мной расплачивалась в долг.

 А я безумный и наивный,
 Конец подушки теребя,
 Всё думал, как же ты красива
 И любишь одного меня.

 Ты отрабатывала честно
 Мои французские духи,
 И сплетница, твоя соседка,
 И правда думала, что ты –

 Само небесное создание
 И изваянье чистоты,
 А ведь с её-то обонянием
 Не каждый бы затёр мозги.

 Я всю зарплату гордо тратил
 Лишь только на одну тебя.
 Я позабыл родную матерь,
 Чужими стали мне друзья.

 А ты ласкала меня щедро
 На фоне смятой белизны,
 А за окном гуляли ветры –
 Родня моей хмельной мечты.

 И аппетит твой безграничный
 Меня оставил на мели.
 Ты вся в обновках заграничных,
 Я же донашивал свои.

 Ты бриллиантами блистала,
 Когда я продавал свой дом,
 Я только думал – ты же знала,
 Что там другой ждёт за углом.

 Теперь любовь моя большая
 Шагает в латаных штанах,
 В пакетах каша полевая,
 И страсть застыла в кандалах.

 А ты всё так же, как и прежде,
 О жгучей страсти говоришь
 Другому, правда, и, конечно,
 Ему клянёшься на всю жизнь.































              * * *

 Мы с Сашкой родились
 В один и тот же день
 Весной в роддоме
 В окружном райцентре.
 И мать его лежала
 Сразу слева у окна,
 Ну а моя – правее,
 Рядом, возле стенки.

    Дома стояли наши
    На улице одной,
    Она у нас одна
    На всю деревню.
    И дом его стоял
    Налево по прямой,
    Ну а мой там же,
    Только чуть правее.

 И в школе мы сидели
 За партой за одной,
 Так, иногда менялися местами.
 Ну, а вообще-то,
 Он садился слева
 И со мной не спорил
 Потому, что я садился справа.

    Так и дружили,
    Только годы шли…
    Везде и всюду мы ходили рядом.
    И даже если драка,
    Сашка – левой бил рукой,
    Ведь он левша –
    Ну, а я, конечно, правой.

 Потом так получилось,
 Влюбилися в одну
 Красивую и с откровенным взглядом…
    На танцы и в кино,
     На речку поутру,
     Санёк полево всё,
     Ну а я б так, вроде, справа.

 А там война –
 Мы добровольцами ушли,
 Под пули вместе лезли и орали:
    - За Родину, за Сталина,
     За веру, за мечту…
    И если в цепь,
    То Сашка слева, а я – справа.

 Санбат…
 Палаты белые, цветы.
 И нам сестричка
 Всё бинты мотала.
    Так получилось,
    Что у Сани левой нет руки,
    А у меня, естественно,
    Нет правой…

 Потом конец… Домой –
 Разруху поднимать,
 И, распрощавшись
 С милым медсанбатом,
    Мы двинули с Санюхой,
    Как всегда вдвоём опять:
    Я левой помогаю,
    А он – правой…

 Теперь года не те –
 Своё, конечно, гнут.
 И помирать
 Вот скоро уже надо…
    Мы и места уж заказали
    На кладбище – вот тут:
    Санюхе – слева,
    Ну а мне уж – справа.


              НОЧЬ

 Ночь, зачем и кто тебя придумал в жизни, ночь?
 Какого цвета ты, и что несёшь ты, ночь?
 Кому ты служишь и зачем пугаешь, ночь?
 И что в себе таишь ты и скрываешь, ночь?

 Пускай ты очень много знаешь, ночь!
 Ты дочь разгула и обмана, ночь,
 Ты покровитель вдохновенья, ночь,
 Ты и участница забвенья, ночь.

 К тебе с мольбою тянут руки, ночь.
 И ты скрываешь чьи-то муки, ночь.
 К тебе стремятся за спасеньем, ночь.
 Идут просить уединения в ночь.

 Ночь, и всё ж над миром ты не властна, ночь.
 Пускай, ты с этим не согласна, ночь.
 И как бы ты не упиралась, ночь,
 Но всё равно придёт рассвет.

   
             


















            ПЕСНЯ  ПРО  ШУТА

 В царстве третий день с полудня
 Не смотря на новолуние,
 Не смотря на звёзд преддверие,
 Челядь вся в недоумении.

 Третий день все ходят мрачные,
 В замке тихо, как на кладбище,
 И с предчувствием чего-то
 Ропот с ночи до восхода.

 Третий день король в покоях
 Из конца в конец всё ходит
 Никого не принимает
 Всё бормочет и вздыхает.

 Что за странная предгамма,
 Развернулась мелодрама:
 Доктора без толку бродят
 И руками лишь разводят.

 Но всему конец приходит:
 Нету вечного в природе;
 И однажды на рассвете
 Все вздохнули, словно дети.

 Трубы гордо объявили,
 Что король исполнен силы –
 Хочет видеть на совете
 Кто вращался раньше в свете.

 И указом, Богом данным,
 А не то, чтобы случайным,
 Наш король с высокой горки
 Возвестил о перестройке.

 И сказал: «Чтоб всё по чести,
 Без обмана и без мести,
 Чтобы счастьем жизнь журчала –
 Шут нам нужен для начала».

 Так, эпоху открывая
 и печатью утверждая,
 Дружно с этим согласились, 
 Мудрости той поклонились.

 И с тех пор во всех застольях,
 На охоте и в походах,
 Или чтобы не решали,
 Дурака с собой таскали.

 Если шут пел то, что надо –
 Обходилось без скандала.
 И король, его лаская,
 Подливал ему до края.

 Но бывало, что случалось,
 Перебравши и качаясь,
 И теряя весь контроль,
 Думал шут, что он – король.

 Здесь, как часто и бывает,
 Кто порядок нарушает:
 Демократия напомнит
 От кого она исходит.

 И хоть шут кричал, что свой,
 Что за гласность всей душой,
 Перестройка – дело чести,
 Разбирается на месте.

 Так пошли за днём недели –
 Ходит счастье в новом теле,
 Но границ, видать, не знает
 Благодарность та людская.

 Видно, жадность безгранична,
 Хоть высмеивай публично,
 Сколько волка ни корми,
 В лес, одно своё глядит.

 И однажды, как-то ночью,
 То ли раньше, толь полночью,
 Захотел король узнать,
 Что дала его печать.

 Замок весь он обошёл,
 Но шута так не нашёл,
 И, унынью предаваясь,
 Спать побрёл он спотыкаясь.

 И дурак, видать, вошёл
 В роль свою так хорошо,
 Что пока король бродил
 И проекты городил…

 Он с царевной молодою
 Жаркой нежной и нагою
 В жизнь все планы превратил
 И теперь свечу гасил.























               ***

 Холодно….  Мёрзну…
 Остывшая кровь
 Ночь отражает в глазницах.
 Быть может, устал от мёртвых стихов,
 Живущих в кладбищенских плитах.

 Наверно устал от прочитанных книг –
 Разжечь бы огонь из их строчек
 Вместо того чтоб вести в лабиринт
 Спасли, раз уж взгляд их так точен.

 Трещит голова от боли в висках,
 От мыслей холодных и колких,
 Они ведь тоже замёрзли в мозгах
 И, похоже, очень надолго.

 Зажечь бы свечу в последний свой час:
 Согреться б мерцанием света,
 Но пальцы примёрзли и рук не поднять,
 И где взять свечу – если нету…

 А может так надо,
 Должно всё так быть,
 И связывать нити не стоит…
 Вон сердце уже через на пятый стучит,
 Хотя ему выжить бы стоит.

 Холодно очень, замёрзла слеза –
 Из глаз катиться не хочет.
 Наверно, устал от долгого сна,
 А может он всё напророчил.

 А может, спалил слишком быстро всё то,
 Что надо б на долгие годы.
 Тогда ведь и холод совсем не причём –
 К чему ему эти расходы.

 И всё же согреться, хотя бы на миг,
 Пусть маленький, самый последний…
 Чтоб записать свой кладбищенский стих,
 Быть может, он будет живее…



































    А У ДОРОГИ ДВА КОНЦА

 Кружатся вихрем повсюду желания праздные,
 Вечных проблем и вопросов полна голова.
 И в лабиринте законов рождаются фразами
 Очень простые и даже смешные слова.

 Бродят скитальцы по жизни дорогами разными
 Изнемогая от жажды различных идей,
 И создавая ответы свои несуразные
 Не понимают простых и наивных вещей.

 Припев: А у дороги два конца,
         А у дороги два начала –
         Поймите это, господа,
         И начинайте всё сначала.

         Ведь всех дорог не перечесть,
         А перекрёстков  уж тем более…
         Ведь всё, что было – уже есть,
         А будущее – в вашей воле.

 Снова опять у кого-то с ответами сложности,
 Взглядом растерянным смотрит на карту дорог.
 Вроде бы все для начала пути есть возможности,
 Только начало пути он никак не найдёт.

 На перекрёстке дорог, размываемом бременем,
 Стёрты давно уже эти простые слова:
 «Есть только миг между прошлым и будущим временем,
 Есть только миг от начала пути – до конца.»









                Я  УЖЕ  ИДУ…

 Было время, мы играли в прятки,
 В детскую далёкую игру.
 Я стоял с закрытыми глазами,
 Крикнув: « Прячьтесь, я уже иду!»

 Находил я всех непринуждённо
 И бежал подальше в темноту,
 Не боялся, что меня поймают,
 Не боялся крикнуть: « Я вожу!»

 Говорил учитель мне, вручая
 Средней школы пройденный маршрут:
 « Мы тебе желаем на прощанье
 Три лишь слова: ВЫБЕРИ  СВОЙ  ПУТЬ!»

 И в благодарность руку пожимая,
 Я шёл дерзать другую высоту,
 Не боясь, что где-то мог сорваться,
 Как в детстве, крикнув: « Я уже иду!»

 Пускай часы слагаются в недели,
 Пускай года всегда своё берут –
 Я с ними не согласен, хоть седеют
 Мои виски, как в небе млечный путь.

 И снова я с закрытыми глазами
 Вновь вижу ту далёкую игру,
 И хочется мне крикнуть, как когда-то:
 « Быстрее прячьтесь, я уже иду!»









                ПОЧЕМУ?

 Вроде бы уже давно должно быть ясно,
 Мы не первый год проводим час ночной:
 Почему опять весна с зимою спорят,
 Почему опять терзают сны покой?

 Разноцветной радугой земля укроется под утро,
 Звонкою росою зори обновит…
 Только не пойму, зачем осенним утром
 Птицы улетают с именем твоим?

 Мы уже давно с тобой не маленькие дети,
 Мы уже узнали холод в жаркий летний день…
 Только почему-то ранние капели
 Не дают покоя пьяною весной.

 Чёрной тихой ночью не заменишь утра
 И зеркальный блеск мечтой не обновишь…
 Разве те дожди, как призрачные струны,
 Даже в день ненастный могут говорить.

 Вроде бы уже давно должно быть ясно,
 Мы не первый год проводим час ночной:
 Почему опять весна с зимою спорят?
 Почему опять терзают сны покой?














             О НЕВОЗМОЖНОМ

 Нам нельзя быть вместе
 И нельзя быть врозь   
 Недопетой песней вдруг оборвалось
 Юности признанье,
 Как осенний дождь,
 Что зимой закован в ледяную дрожь.

 Встретились мы поздно –
 Рано разошлись…
 И кого теперь нам памятью винить?
 Не вернуть нам лета,
 Не вернуть весну,
 Лишь зима и осень, словно на беду.

 Нам нельзя быть вместе –
 Ревностью убьём
 То, что сохранилось, что приобретём.
 И нельзя разлуке
 Счастье уступить,
 Никогда не сможем мы его забыть.


















                ***

 Звонкою монетой покатилась жизнь,
 Разменял на мелочь серебро седин,
 Разменял бездумно, счёт не оплатить,
 И в карманах пусто, и в душе щемит.

 Неудача следом всё суёт свой нос –
 Зеркала осколок счастья не принёс.
 И с надрывным сапом тащится судьба.
 И как в сизой дымке молодость прошла.

 Припев: Только знаю всегда: я ещё поднимусь,
         Мне ведь не привыкать.
         Я гитару сниму с безмолвной стены,
         Ей не дам умирать.
         Натяну вместо струн нервы свои
         И, как раньше, возьму
         Самый верный аккорд,
         И из брошенных слов
         Цепь живую сплету.

 Оборвались струны, гриф весь повело,
 А мои все песни ветром разнесло.
 И висит гитара сиротой в пыли,
 Только что остались о  неспетом сны.

 Неудача следом всё суёт свой нос,
 Зеркала осколок счастья не принёс.
 И с надрывным сапом тащится судьба,
 И как в сизой дымке молодость прошла.

 Припев:




                ТОСКА


 Не мечтается и не пишется,
 Не скучается и не дышится,
 Я забросил все занятия
 И пошёл пинать судьбу.
 Номера все телефонные
 Позабыл я в ночь бессонную…
 Ах, какая была ноченька,
 Не увидишь и в бреду.

 Голова моя, головушка,
 Не даёт покоя ноженькам,
 Босиком, да по бетону,
 По истёртому бреду…
 Мне б вернуться в ту бессонницу,
 В ночь горячую и горницу…
 Ах, куда ж со своей придурью босиком я топочу,
 Но куда ж со своей придурью босиком я топочу.

 Может чем-то я и выдался
 Раз на берег чей-то выбрался,
 Только больно он пологий,
 Без обрывов и смерчей.
 Как узнал такую вольную –
 Так проспал я ночь бессонную,
 Как узнать теперь, наверное,
 Где же было мне милей.

 Голова моя, головушка,
 Не даёт покоя ноженькам,
 Босиком по гололёду,
 По холодному скольжу.
 Мне б вернуться в ту бессонницу,
 Где проспал я ночью горлицу…
 Ну, зачем со своей придурью
 Я от холода дрожу.

 Не мечтается и не пишется,
 Не скучается и не дышится,
 Я забросил все занятия
 И пошёл искать судьбу.
 Номера все телефонные
 Позабыл я в ночь бессонную…
 А была ли эта ноченька
 Или было всё в бреду.



































               
         ***


 Света, света – дайте света,
 Выньте стёкла из глухих окон,
 Посрывайте двери,
 Захороненные в стены,
 И сорвите заедающий затвор.

 Давят стены, прижимая к полу,
 Потолок, как гроб над головой…
 Тесно, задыхаюсь, дайте света –
 Ест глаза каким-то мраком и мурой.

     Разнесите, разорвите, помогите,
     Разломайте, растащите по кускам,
     И подальше от меня всё схороните,
     Что там надо?
     Я вам сторицей воздам.

 Веры дайте, веры – дайте ВЕРЫ,
 Что с того, что далеко мне до креста…
 Отнимать любовь с надеждой у безгрешных,
 Даже грешных – это ж, сколько надо зла.

 Крик в мозгах затмил минутное забвенье,
 Опалил изжогой стынувшую кровь,
 И капканами моё сердцебиенье
 Сжал под стоны пробивающихся снов.

     Разнесите, разорвите, помогите,
     Разломайте, растащите по кускам…
     И подальше от меня всё схороните.
     Что там надо?
     Я вам сторицей воздам.

 Песен, песен – дайте песен!
 Прокалите нотой эту тишину.
 Кто я буду без заветного мотива,
 Без насмешки, опрокинувшей судьбу.
 Дайте слов живых хрустальные истоки!
 Если б знали только вы, как здесь их ждут!
 Проводов извивы, транспортирующие строки
 Искажают, врут и чепуху несут.   

 Припев:





























                ***
 Гибкими формами,
 Красками вздорными
 Режем себе идеал из всего.
 Вожди и кумиры 
 За широкую спину
 Вашу нам прятаться легче всего.

 Сыпем абзацами,
 Умными фразами,
 Что им взбрели когда-то на ум.
 Что там выискивать?
 Вовремя впрыскивать
 Надо, чтоб не было тягостных дум.

 Без вожаков нигде не обходится:
 Стадные принципы вечно живут!
 Если отшельник – конечно отколешься,
 И то не без риска – вдруг разорвут!

 Дрыгаем ножками, громко ладошками
 Мы превозносим свой идеал.
 Все улыбаемся, если случается,
 Он машинально нам руку подал.

 С умными лицами,
 Рядом с тупицами –
 Гордо киваем в такт головой.
 Тешимся снимками или картинками –
 Ловко цепляя их над собой.

 Чуть ли не в драку, раздирая рубаху,
 Лезем на тех, кто что-то не то…
 С воплем отчаянья выдал нечаянно
 Или развил вдруг мысль не про то.

 Правда, случается, всё ж ошибаются,
 Стоит кому-то только залечь…
 Тут же поносится, больше не спросится –
 Жизненным рекам надо ведь течь!

 Или хватаемся
 С воплем за волосы…
 Как же мы раньше могли не понять?
 Памятник выставив
 С мёртвым заискивать
 Рысью торопимся, чтобы воздать!






































                ***

 Я бы пришёл к тебе, но как,
 Когда замок висит в дверях,
 И тенями дорога к дому вся исхожена.
 Замок сломать – один пустяк,
 Но только сумрак – твой монарх
 И занесёт седою проседью всю голову.

 Я бы пришёл к тебе, но как –
 Хозяин глупый и простак,
 Тропу вдруг к сердцу заметёт,
 Обидой выскажет.
 И панихиду пропоёт моей душе
 И в дым снесёт,
 То, что когда-то так огнём
 Горело искренним.

 Я бы пришёл к тебе, но где
 Надежда скрылась в глубине,
 А ночи стоном изошли,
 Как в сказке дедовской.
 Я не боюсь и не стыжусь
 И будет воля – разнесу я ту стену,
 Что стала мне врагом заведомо.

 Я бы пришёл к тебе, но где
 Узнать мне правду о тебе,
 А ты смеёшься надо мной,
 Как ветер утренний.
 Ты обласкаешь, усыпишь,
 А после – молча умертвишь.
 И будет так и надо,
 Словно не замечено.

 Я бы пришёл, но как узнать,
 Кто будет первый отрекать
 От церкви, кто душою
 дважды перекрещенный.
 Когда начнут полынь варить,
 Чтобы от беса излечить
 И нарядить в рубахи белые
 для верности.

 Я бы пришёл, но как узнать,
 Когда свечу мне зажигать,
 Чтоб светом ласковым
 мороз изгнать из осени.
 А вдруг раскаянье придёт,
 И всё, что было – вдруг умрёт;
 И я останусь на краю
 с ненужной гостьею.

 Я бы пришёл к тебе, но с чем,
 Я в кумовьях ни с кем, ни с чем,
 А ты ценою дорогою вся обмеряна.
 Я не кляну и не виню,
 Я лишь понять тебя хочу,
 Но ты, как птица, исчезая,
 Сыплешь перьями.

 Я бы пришёл к тебе, но с чем,
 Тебе всё ясно, но зачем
 Мне через сердце пропустила
 кол берёзовый,
 Загнала, будто невзначай,
 Как будет плохо – вспоминай,
 И растворилась в тишине
 Погасшей вечностью.











                ***

 Ты, малыш, наверно, вырос –
 Раз уж брюки набок сбились,
 Начал мелочь в доме тырить
 И бычки сшибать.
 Девок в школе начал щупать,
 Лезть в трусы, сдирать с них юбки…
 И какие-то журналы в дом родной таскать.

 Мы всё понимаем с мамой,
 Но зачем же прямо в ванной?..
 Что кругом так мало места –
 Негде чтоль искать?
 Если так пойдёт и дальше,
 То скажу без всякой фальши,
 Нам придётся с мамой
 Только… охать и вздыхать.

 Если вырос – мы не против,
 И хотели бы напротив
 Подсказать тебе, что лучше
 И с чего начать…
 Книжки зря ты не читаешь,
 А ведь там и, очень кстати,
 Есть такие вещи, милый,
 Что ты должен знать.

 Вот больной вопрос о деньгах,
 То не жизнь – считать копейки,
 И с протянутой рукою на углу стоять.
 Ты учился всё ж прилежно –
 Не пришлось бы в этой жизни
 Кирпичи таскать.

 Иль, к примеру – всё о сексе:
 Раз манит тебя к невесте,
 И когда, и как когда –
 Сколько раз на день…
 Или цель презерватива –
 Он спасёт тебя от СПИДа…
 Так что с этим ты не балуй –
 Нужно понимать…

 Техника, опять же, секса:
 За что взять, куда подлезть там…
 Где удобней лечь, быть может,
 Или лучше встать.
 Водки много пить не надо –
 Коньяк лучше с шоколадом –
 Эти правила, мой мальчик,
 Твёрдо должен знать.

 А, вообще, проблем – их много:
 Шмотки, дом, семья и школа…
 Мне за целую неделю
 Всё не сосчитать.
 Так что ты, хотя б, покамест –
 Поучился нам на зависть,
 Ведь экзамены придётся
 С мамой нам сдавать.














                ОБИДА

 Обида прорезала сердце холодным ножом,
 И боль, растекаясь по телу палящим огнём,
 Заставила зубы до кислого с силою сжать:
 Кого укорять? Кого обвинять?

 Иглой через череп проткнула и врезалась в мозг,
 Но только минуты прошедшей уже не вернёшь,
 Кто первый спиной повернулся, чтоб враз перебить:
 Кого осудить – кого обвинить?

 Сломали, разбили, ударили – всё ни по чём,
 А завтра расплата замки перекроет ключом.
 Просвета стрела пролетит и сломает печать:
 Где горизонт – где вертикаль?

 И тянутся дни, отравляя, калеча мечты,
 И нет мастерской заказать роковые ключи,
 И справочных нет дорогу назад указать:
 Кого догонять – кому рассказать?

 Мы часто карим тех, кто был неизменной виной.
 Считая, что первый он к нам повернулся спиной,
 Нам страшно на горло себе за других наступать:
 Кого приласкать – кого проклинать?

 Напрасно мы думаем:  можно исправить потом,
 Что выдержат стены, не рухнет проверенный дом,
 Что камни с озимого поля можно убрать –
 Перепахать – перестрадать.

   









                ***



 Ах, что ты сделала, моя несмелая,
 Ты ни за грош меня ведь продала,
 Я верил искренне, что любишь ты меня,
 А ты дешёвкою потасканной была.

 А, помнишь, как – когда тебя пинали –
 Твоим нарядом вытирая весь асфальт,
 Полез я в драку, челюсти ломая,
 Не знал тогда, кого придётся защищать.

 Ты говорила мне потом, глотая слёзы,
 И, грудь красивую ко мне прижав,
 Что благодарна, и в долгу теперь бессрочном,
 И вспомнишь час, когда придётся умирать.

 Ах, что ж ты сделала, моя несмелая,
 Ты ни за грош меня ведь продала,
 Я верил искренне, что любишь ты меня,
 А ты дешёвкою затасканной была.

 Ещё я помню – губ красивых сладость,
 И белизну прекрасных стройных ног…
 Ты мне шептала, что со мной узнала,
 Ты настоящую и жгучую любовь.

 А дальше – срок, конвой и по этапу –
 За то, что девушку от урок защитил.
 Я лес валил, а ты снимала карту
 Тому, кто следующий на очереди был.

 Ах, что ж ты сделала, моя несмелая,
 Ты ни за грош меня ведь продала…
 Я верил искренне, что любишь ты меня,
 А ты дешёвою и мелкою была.

 Мне говорили, что Христос и тот не влип так,
 Что ласки твои держаться в цене.
 А я не верил, и летели искры
 Из чьих-то глаз на окровавленном лице.

 Но – ничего, немного – и вернусь я.
 Без лишних слов в глаза тебе взгляну,
 Чтоб ты в последний час свой,
 Как хотела, вспомнила б –
 И нож в груди твоей, оставив, я уйду. 































            ПЕСНЯ ПЕРЕСТРОЙЩИКОВ



 Порешили и ускорились,
 А вопросов нет таких, чтобы не спорились.
 Кто сказал, что мы ещё не перестроились?
 Есть проблемы, но они исчезнут вскорости.

 Лишь бы дружно, лишь бы вместе,
 И всё будет в лучшем виде и чудесно.
 И пускай враги нам шепчут, что в застой
 Всё стояло и на полках, и в пивной.

 Мы с сознанием осудим тех, кто
 Тридцать лет назад с запасом скудным
 Всех лояльных оставил за бортом,
 По причине, чтоб остаться за рулём.

 Но теперь не та пора:
 Возмущайся хоть налево, хоть напра…
 Что талонов нет с названьем порошка –
 Сдвинь на сахар – вот и вся беда.

 Лишь бы вовремя ускорились,
 А вопросов нет таких, чтобы не спорились,
 Мы уже почти совсем что перестроились…
 Есть проблемы, но они исчезнут вскорости.

 Но зато теперь цветы зимой и осенью –
 Их ребята из Армении привозят к нам.
 Мы за это им поставим города:
 Рубль – штука, и квартира – хоть куда!

 Кооператоры насели с барахлом –
 Ими рэкеты займутся… Что ещё…
 А чтобы в шапке красоваться меховой,
 Как выходишь из «хрущёвки», так – долой!

 Порешили ведь – значит ускорились,
 А вопросов нет таких, чтобы не спорились.
 Кто сказал, что мы ещё не перестроились?
 Есть проблемы, но они исчезнут вскорости.

 Говорят, теперь дела пойдут на лад.
 Вот уж начали культуру возрождать.
 Те, кто раньше был в опале – стал герой,
 Хвалим дар их Божий мы наперебой.

 Литераторы, художники, послы –
 А ведь прежде были злейшие враги!
 А тех, кто всё же не дожил до сей поры,
 В книги красные мы гордо занесли.

 Порешили и ускорились,
 А вопросов нет таких, чтобы не спорились.
 Кто сказал, что мы ещё не перестроились?
 Есть проблемы, но они исчезнут вскорости.

 Путь прямой теперь к победе вновь открыт –
 Недостатки и двуличием не скрыть.
 И коль будет кто в душе своей вором,
 Так и скажем, что он сволочь – пальцем ткнём.

 Идеалы ни к чему, так как они –
 Оказались все простые подлецы.
 И застой мы как в семнадцатом сметём…
 Без начальников всё сами перетрём.

 Порешили ведь, всё, значит ускорились.
 А вопросов нет таких, чтобы не спорились.
 Кто сказал, что мы ещё не перестроились?
 Есть проблемы, но они исчезнут вскорости.

 Лишь бы дружно, лишь бы вместе –
 И всё будет в лучшем виде, и чудесно.
 И пускай враги нам шепчут, что в застой
 Всё стояло и на полках, и в пивной.

               А  В  СОЮЗЕ…


 Сенсация, шумиха во всём свете,
 Весь Запад ощетинился, как ёж…
 А из эфира призывные речи:
 « Нас голыми руками не возьмёшь!»

 Страницы всех газет с названьем броским
 Наперебой жгут руки и глаза.
 И слухи, как всегда, в кольчуге ноской,
 Спустили до отказа тормоза.

 Но что за шум – разрядка столкновений?
 Или, как новую болезнь нашли лечить?
 В недоумении лица поколений:
 Кого им слушать, что теперь учить?

 Но проще всё, ведь против прежних рубрик,
 Которыми привыкли всё давить.
 В Союзе Соц…листических республик
 Вдруг разрешили правду говорить.

    Есть хлеб для деловых
    И пища для мерзавцев
    В стране, которой первою была,
    Вдруг бичевать себя с лихвою стала
    И вывозить отбросы на-гора.

 Теперь нас не унять…
 Мы – те теперь, не эти,
 Которым было всё до фонаря.
 Вернее, мы застоя, жертвой, дети
 Нечайно оказалися тогда.
   
 Возможно, мы не видели чего-то.
 Возможно, мы привыкли все так жить.
 Но это было раньше, а сегодня,
 Что захотел, то можно говорить.

 Оказывается, сколько мы не знали,
 Как же могли мы все так проморгать?
 Ведь был тираном очень жёстким Сталин,
 А Брежнев…, только что теперь с них взять.

 Но мы разоблачить их всё ж сумели,
 Теперь невинных можно поддержать.
 И ничего, не поздно, мы успеем
 Всем репрессированным почести раздать.

    Есть хлеб для деловых и пища для мерзавцев.
    Страна, которая первою была,
    Вдруг бичевать себя с забвеньем стала
    И вывозить отбросы на-гора.

 Вопрос о загнивающей культуре,
 Его поможем миром всем поднять.
 Но появились, правда, проститутки,
 А не было… и надо бы решать.

 Мы оказались в очень трудном положении,
 Проблем так много, что не сосчитать.
 Но мы теперь не просто вагонетки,
 Мы можем сами двигать и толкать.

 Кричи и митингуй! Тащи наружу правду…
 Спасай от христианства мусульман!
 Мы вытащим осколки сталинизма
 Из наших загнивающихся ран.

 Нам путь теперь один – мы знаем, с чем бороться.
 Плоды ведь нашим детям собирать.
 Раз перестройка будет и постройка –
 Нам остаётся только лишь дерзать.

    Есть хлеб для деловых и пища для мерзавцев.
    Страна, которая первою была,
    Вдруг бичевать себя с лихвою стала
    И вывозить отбросы на-гора.

         ЗНАКОМЫЕ  ПРИВЫЧКИ


 Как мы привыкли кланяться
 Начальникам контор.
 Тем, кто хоть немного нас
 В карьере обошёл.
 Оббивать пороги,
 В рот с мольбой глядеть,
 Чтобы хоть немного
 В жизни преуспеть.

 Выписать ли справку нам
 Или упросить,
 Лишь бы две минуты
 Время уделить.
 Тешься, улыбаясь,
 Не дай Бог – не в масть,
 С ужасом следим за тем,
 Чтоб не взыграла страсть.

 Шаркая ногами,
 Вскользаем в кабинет,
 Пресвятая Дева! -
 Как бы ни во вред!
 Вдруг начальник занят,
 Вдруг от дел устал,
 Вдруг его сегодня
 Кто-то не узнал.

 Видно, очень крепко
 В нас дух этот сидит,
 Корни раболепства
 Очень глубоки.
 Мы уже привыкли,
 Нам и невдомёк,
 Что какой-то смертный
 По-другому б смог.

 Что такого, если
 Лишний раз хребет согнёшь,
 Ты ж не переломишься –
 Не станок несёшь.
 Или скажешь: « Здравствуйте!»,
 Спросишь: « Как дела?»,
 Даже если виделись
 Сотню раз с утра.

 Вот сосед с машиной -
 Может подвезти,
 Как бы нам поближе
 Дружбу завести.
 У другого - видио,
 Есть магнитофон,
 Мы ему подарочек
 К Рождеству несём.

 А вот эта дама
 Может всё достать,
 Хоть давно в могиле
 Ей надобно лежать.
 Мы к ней с восхищением:
 « Ах, как выглядите Вы!»
 А с неё труха уже
 В стороны летит.

 А потом друзьям своим:
 « Да, что же за напасть!
 Их же, сволочей всех,
 Надо бы стрелять.
 Не дают нам жизни,
 Не смотря на грех,
 Вот тогда б ответили
 Они за нас, за всех.»

 Лишь вопрос не ясен, сомнением сверлит.
 Кто же будет хуже: кто бьёт или побит?
 Мы ведь так привыкли. Сможем ли без них?
 Так за что ругаем, проклинаем их?


                ***


 Стал я в жизни сомневаться,
 Денег нет – куда податься,
 А как хочется узнать
 Побольше или ощутить…
 А она галопом скачет,
 От меня красоты прячет…
 Что ты скажешь ей на это?
 И что ей говорить?

 Того нет, того не можно –
 Это – только осторожно!
 Вон, единственные джинсы
 Стёрлися совсем.
 И пальтишко – худо-бедно –
 Отслужило восемь лет мне.
 Ну, что ты с ним поделаешь
 И что с него спросить?

 Жрать, конечно, тоже нету,
 Так что я весь на диете,
 Даже тараканы все
 Повымерли давно.
 То, вон, стаями гуляли,
 Но, видать, и их достали
 Мои полки ветреные –
 С ветром заодно.

 Неизвестно, чем, конечно,
 Кончилась бы эта песня,
 Но спасибо другу -
 Он идею подсказал.
 Он сказал: « А ты бы, просто,
 Как и я – не вешал носа,
 Нацеплял картинок бы…»
 И, как надо, рассказал.
 И поехала наклейка,
 Вырезанье и разделка –
 Всё, что мог
 Поперебрал я и переворошил…
 Правда, клея не хватило,
 Но я их с слюной на мыле –
 Эти яркие картинки
 Сутками лепил.

 И теперь мой дом – блаженство,
 В спальне уйма голых женщин –
 Выбирай себе по вкусу
 И балдей всю ночь.
 Хочешь эту – Бога ради,
 Просто прелесть, что за бабы!
 Просто нету слов про это,
 Да и что здесь говорить!

 За диваном море сделал
 С яхтой – парус, полный ветра.
 И различные пейзажи
 Заграничных стран.
 Вот изгибы Амазонки,
 Вон – от кактуса иголки,
 Что в Америке растёт
 Для заживленья ран.

 Туалет весь свой обклеил
 Этикетками портвейнов
 И другою красотой
 От вин и коньяков.
 Как зайдёшь определиться,
 Так и хочется забыться…
 Или сядешь поудобней,
 Да, что здесь говорить!

 Холодильник тоже полон –
 Всё, что хочешь – что там голод!
 А какие натюрморты –
 Разве описать!
 Я-то, правда, вот, прижился,
 Друг же чуть не подавился,
 И устал потом, несчастный,
 Всё слюну глотать! 

 Так что я теперь доволен,
 Всё, что хочешь – всё есть в доме!
 Есть машина, самолёт –
 Сказка, а не жизнь!
 Вот теперь-то я балдею,
 Отдыхаю и глазею…
 Что ты скажешь мне на это?
 И что тут говорить!






























               ***

 Ты, начальник, не ругайся,
 Я ведь с горя нализался,
 От меня вчера жена ушла.
 Видишь ли, ей надоели…
 Самолюбие, заели…
 Наша дружная и крепкая семья.

 Была ж – лучшая доярка.
 Как прижмёт, бывало, жарко,
 Ей и трактор было двигать нипочём.
 А на день Восьмого марта
 Всем колхозом подарили
 Сапоги с резиновым плащом.

 Сельсовет путёвку выдал:
 « Раз ты, Маша, победитель,
 Поезжай на выставку в Москву.
 Что увидишь там – расскажешь,
 Там тебе метро покажут
 И борьбу по прозвищу: Ушу».

 Что сказать тебе, начальник:
 Было б, не было б печали,
 Но жену как подменили из Москвы.
 Я не знаю, что там было
 И куда её носило -
 Дети стали называть её на « Вы».

 Утром солнце только встанет,
 Маша рожу умывает,
 После с щёткою полдня в зубах мычит.
 Или всю себя облепит
 Огурцами и вареньем:
 « Называют макияжем», - говорит.

 То морковкою натрётся
 И сметаной обольётся
 Или сажею ресницы обрамит.
 То найдёт кирпич побольше,
 Как ножом – давай до ночи
 Пятки ей до одуренья три.

 А недавно заявила:
 « Нет мне жизни здесь, любимый,
 Я поехала на конкурс красоты.
 Вышла я вся из народа,
 Значит, мне – везде дорога».
 И махнула воплощать свои мечты.

 А вчера вот телеграмма:
 « Победила – мисс Марьяна.
 Ты, май лав, гуд бай, пардон, прости!
 Принцев не забудьте в школу.
 У меня турне в Европу…»
 Так что ты, начальник, лучше отпусти.





















                ***

 Я есть хотел,
 Кишки скулили от тоски,
 И зубы мне ломило от обиды,
 И ночью снились мне
 Накрытые столы.
 И днём, бывало,
 Но при свете больше скрыты.

 И я был зол,
 Напором мыслей одолим,
 О справедливости и равенстве всех рангов.
 Ну почему, вот скажем,
 Мой сосед пирожны жрёт,
 А у меня слюна и шиш в карманах.

 Ну почему одним –
 По сотне башмаков,
 И галстуков имеют разных мастей.
 А у меня от рваных,
 Очень стареньких портков –
 Одно название, да до пупа рубаха.

 Обидно очень мне:
 Собаки лучше вон живут,
 У них хоть мех свой,
 Чтобы не замёрзнуть.
 И я решил, что жизнь свою
 Всю цели посвящу,
 Которая, таким как я,
 Не даст подохнуть.

 Всё, решено,
 Мы вышли всей толпой на площадь –
 Всех, кого она вместила:
 Босой, хромой, нагой, голодный и герой –
 Да, в общем, разные…
 Нас много таких было.

 И вместе враз,
 Раскрыв пошире дружно рот,
 И кулаки внушительно сжимая,
 Мы требовали благ
 И справедливости для всех,
 Чтоб было честно всё,
 Чтоб землю сделать раем.

 Сначала тихо было,
 Вроде бы не им кричат,
 Которые не делятся по-братски.
 Потом решили огрызнуться,
 Но такой поднялся шквал,
 Что согласились уступить 
 И пообщаться.

 Мне повезло…
 Наверно, громче всех кричал,
 И пригласили, провели и усадили.
 Какой комфорт, какой бокал –
 Такое и во снах я никогда
 И отродясь не видел.

 Туда-сюда, потом ещё по небольшой,
 Потом костюмчик новый подарили.
 Да… Как живут!
 Но только я ведь не за тем,
 Хотя успею,
 Что внизу – ещё там были.

 Я был не пьян,
 Я помню очень точно всё,
 Что был десерт,
 Балет из голых женщин.
 Потом стихи читал – такой
 Приличненький поэт…
 Но больше всех мне…
 Хотя – это не для песен.

 Я даже взмок…
 И вышел я, когда уж ночь
 Окутала в моих мозгах броженье.
 Что значит - равенство и братство,
 Ближнему помочь –
 Нет счастья более,
 Не то, что снов виденье.

 Ну, что сказать:
 «Добиться можем мы всего!»
 Я говорил, и голос мой срывался.
 Кричите, люди,
 Вдруг, глядишь, и вам нальют сполна!
 Ну, а я – пас,
 Мне надо отоспаться.

























                МОСКВА

 Москва – город древний и святой –
 Дань истории вековой.
 О чём задумалась, скажи,
 Дорогу к сердцу укажи.

 Ты возрождалась из ничего
 И много видела всего.
 Ты пережила столько бед
 И одержала столько побед.

   - О чём задумалась, скажи,
    Что сердце камнем тяготит?
   - Болит душа за Русь. Боюсь.

 Москва. Ты восставала из руин.
 Клеймила бегство подлых спин,
 Сносила униженья и позор
 И устремляла гордый взор.

 Слепящим блеском куполов
 Ты удивлять могла врагов
 И восхищать могла друзей,
 Укрыв от мрака и теней.

   - О чём задумалась, скажи,
    Что сердце камнем тяготит?
   - Болит душа за Русь. Боюсь.

 Москва… Ты голодала и нищей была,
 В лохмотьях ободранных лапти плела,
 Святых воскрешала и честь берегла,
 И много бессмертных России дала.

 Богатством несметным могла одарить,
 Чёрной немилостью в пыль превратить,
 Умела смеяться, от боли страдать,
 Умам обречённым путь указать.

    - О чём задумалась, скажи,
     Что сердце камнем тяготит?
    - Болит душа за Русь. Боюсь.

 Москва…  В высотных зданиях, стремящихся ввысь,
 Где в каждой клетке пульсирует жизнь,
 В шоссе и бульварах, изрезанных вдоль,
 Под током, превозмогающих боль.

 Вся в блеске славы, в гирляндах огней,
 Как строгая мать для растущих детей,
 Живёшь и сейчас, душой не кривя, -
 Всё сделать готова на благо добра.

    - О чём задумалась, скажи,
     Что сердце камнем тяготит?
    - Болит душа за Русь. Боюсь.























                ПОСТОЙ…

 Постой…
 Остановись, не уходи
 И сердце раною не рви – спаси,
 Прости!
 Будь ты из нас хоть чуть мудрей –
 Не закрывай глухих дверей – скажи,
 Где потеряли мы с тобой
 Конец той пряжи золотой,
 И как так можно разорвать,
 Что неделимо – поломать, отнять.

 А там,
 За тихой речкой голубой,
 Стоит зелёный лес густой – шумит.
 Ему всех дальше видно в глубину,
 Он прожил не одну весну… подряд.
 Берёзы шепчутся с листвой за то,
 Что прожито зимой,
 Когда мороз железною рукой
 Давил их тонкий стан… сгибал.

 Спроси у них совета, как нам быть:
 Кого любить, кого губить?… зазря.
 Должны они всё это знать давно,
 Ведь в жизни столько им дано… всегда.
 А вдруг поймёшь ты, что с тобой
 Сыграли шутку за спиной…
 А ты
 Пошла по вытертой черте
 К своей обманутой судьбе…
           Во сны.
 Постой…






                ГИТАРЕ

 Нет темы для песен,
 И скучает гитара.
 На деке тень пыли;
 Струн блеска не стало.
 Надтреснувший голос
 мольбой отзовётся,
 Когда её сердца
 Взгляд печальный коснётся.

 Подруга веселья, застольев, гулянок –
 Ты много увидеть успела,
 Узнала ты боль и разлуку,
 Как плакали ивы,
 Когда первых вёсен мечты уходили.

 Но время нещадно на нас наступает,
 И пусть ты устала, и других выбирают –
 Ты сердцем – всё та же и, если вдруг в полночь
 Мне станет вдруг плохо –
 Придёшь ты на помощь.

 Я знаю подруга – одна на всём свете,
 Вернее нет друга в мороз или ветер.
 Ты душу согреешь, мечту не обманешь,
 Когда-нибудь снова ещё ты сыграешь.

 И голос твой тихий напомнит о прежнем:
 О светлом и чистом, утраченном, нежном.
 И струны вдруг снова
 Во тьме засверкают –
 Я режущей болью их в пальцах узнаю.

 И ты перестанешь усталой казаться,
 И будешь, как прежде, страдать и смеяться.
 Пусть время проходит, кому-то мешая,
 Но знаю, гитара, –
 Ты всегда молодая.



              СУДЬБА


 Судьба коварна и крепка,
 Да только двое их осталось,
 И нет надежды им извне  –
 Никто не знает, что там сталось.

 Сухарь последний разделив,
 Глоток воды последний выпив –
 Решать уселись за двоих,
 Быть может, больше им не видеть.

 Один сказал: « Идём вперёд!
 Пускай не светит нам надежда,
 Зато на воле мы умрём,
 Раз к нам судьба так безутешна.

 А вдруг увидим мы ещё
 Рассвет и небо над землёю,
 Деревьев шелест разнесёт
 Нам пенье птиц над головою.

 И если вдруг предрешено
 Под солнцем умереть с мольбою,
 То пусть хоть душу обожжёт
 Последний луч – идём со мною.

 А вдруг увидим мы ещё рассвет
 И небо над землёю,
 Деревьев шелест разнесёт
 Нам пенье птиц над головою».

 « Не стоит никуда идти» -
 Сказал другой, развесив слюни,
 «Ведь должен кто-то же спасти,
 Ведь мы живые, и тоже – люди.    

 Живи надеждой, всё равно
 Нам ведь не выбраться отсюда…»
 И, вжавшись в землю, заскулил
 Над жизнью маленькой, горюя.

 Но тот ушёл, ушёл во тьму,
 И след простыл – никто не знает;
 А этот – так и сгнил в аду,
 Надеясь, и за жизнь, цепляясь. 































             СКАТЕРТЬ  БЕЛАЯ

 Скатерть белая – красное вино,
 И бокалы все расставлены давно,
 Только некому разливать –
 Все на фронт ушли воевать.

 Припев: Мальчики, мальчики,
         Мальчики, что ж вы, мальчики…
         Только некому разливать –
         Все на фронт ушли воевать.

 Скатерть белая – красное вино,
 Третий год в окопах, служу я уж давно.
 Как не хочется воевать,
 Мама, я устал стрелять.

 Припев:


 Скатерть белая – красное вино,
 Всех друзей схоронил я уж давно.
 Вот и мой черёд погибать,
 А как не хочется умирать.

 Припев:


 Скатерть белая – красное вино,
 И бокалы уже все расставлены давно.
 Только некому наливать –
 За столом лишь седая мать. 









           ДИАГНОЗ – ПОЭТ



 Моя болезнь не излечима,
 Спасенья нет – один ответ.
 Собрать оставшиеся силы
 Осталось лишь и на тот свет.

 В палате белой, в свежей краске,
 С окном, ведущем в темноту,
 И доктора снимают маски
 С холодным взглядом в пустоту.

 За тенью белых занавесок
 Давно не видно ничего,
 И не слыхать отсюда песен,
 И не узнать мне никого.

 Не стану биться я о стену
 С безумной силой головой…
 Я всё стерплю, переболею
 Душою, телом и тобой.

 В палате белой, словно в склепе,
 Немного мне осталось жить.
 И за стеной, дрожа всем телом,
 Стараюсь память возродить.

 И пусть мне больше не смеяться,
 И пусть мне больше не любить,
 Но только смерти мне бояться
 Не стоит – я её должник.

 На койке белой в полумраке,
 Под одеялом с полосой,
 С лекарством запаха в палате
 Нависла тень над головой.

 Мне никуда уже не деться,
 Мне никогда уже не быть,
 Пусть доктора уже уходят
 Мне больше не о чем просить.

 Моя болезнь неизлечима,
 Спасенья нет – один ответ.
 Собрать оставшиеся силы
 Осталось лишь – и на тот свет.

 В палате белой, в свежей краске,
 С окном, ведущим в пустоту.
 И доктора снимают маски
 С холодным взглядом в пустоту.


























               ВОТ  ТАК

 Я думал, ты камень, а ты оказался мертвей,
 Я думал, что дом, а ты был стеной без дверей,
 Я думал, пойдёшь, а ты оказался без ног,
 Я думал, спасёшь, а ты и себя не сберёг.

 Я думал  кричать можешь - немой был всегда,
 Напиться не мог, потому что мешала вода,
 Сорваться не в силах – ползал всегда по земле,
 Потерять ты не мог, потому что не был нигде.

 Я думал – взлетишь, но крылья ломали ветра,
 Хотел, чтоб заснул, но ты ведь итак спал всегда.
 Я думал, ты – боль, но ты не болел никогда,
 Я думал, ты скажешь, но ты ведь был без языка.

 Я думал – не знаешь, а ты оказался глупей,
 Я думал – бессильный, а ты был намного слабей.
 Зато мог ударить всегда – имелось достаточно розг,
 Ты был властелин мой, закованный черепом, мозг.



















              Я  УЙДУ

 Хорошо, я уйду; пусть на улице ветер
 Или снег с дождём исхлестают лицо.
 Пусть холодные губы не ищут прощенья
 И обида сковала немое лицо.

 Припев: Я не буду кричать, страдать и плакать,
         Я не буду звонить, чтоб задобрить беду.
         Я не буду, не буду, не буду, не буду…
         Я не буду просить – я уйду.

 Я ответ не хочу искать в этой правде:
 Кто был прав из нас, а кто виноват,
 Кто кому сильнее нанёс эту рану
 И как долго придётся ей заживать.

 Припев:


 Я скорей постараюсь забыть всё, что было.
 Время лечит – его в доктора запишу.
 И пускай твои красивые плечи
 Никогда уже не обниму.

 Припев:


 Я пойду дорогой своей - не впервые
 Продираться до крови мне через шипы.
 Может быть, когда-нибудь и пожалею,
 Что так редко вижу красивые сны.

 Припев:

 Если вдруг по воле судьбы мне придётся
 И закон перекрёстков я всё ж не учту,
 И когда-то на красный с тобой мы столкнёмся –
 Пусть не выдержу я, и взгляд отведу.


               ЭПИЗОД  ВОЙНЫ


 Мы занимали две недели
 Ту проклятую высоту.
 Металась смерть, как на вертепе
 И хороводила судьбу.
 И рвали в клочья землю мины,
 Как будто бешеные псы,
 Вгрызались в порванную спину
 Слепые пули, как клещи.

 От ран мутилося сознанье…
 И мы засохшие бинты
 Со стонами зубами рвали
 И матерились, как могли,
 Когда из боя выносили
 На хрупких плечиках своих
 Сестрички, в грязно-серой пыли,
 Как самых близких и родных.

 А воздух грелся от металла,
 Что раскалился добела –
 Его хватило бы поставить
 Всем персонально и сполна
 В два роста монумент из бронзы
 Кто жив остался и кто мёртв
 И, матерясь от жгучей боли,
 Из сил последних – шёл вперёд.

 А где-то мирно пели птицы,
 Цветущей радуясь весне,
 И серебром ручьи струились,
 Рассказывая о зиме.
 И краской сочной наливались
 Луга на утренней заре,
 Как будто не подозревая,
 О выжигающей войне.

 Который день от пулемётов
 Стучит в висках и в голове
 И, вместо птиц, своим полётом,
 Скрывая небо в вышине,-
 Ревут надрывно самолёты,
 Стараясь выйти из пике,
 Кляня сидящих в них пилотов,
 Которым – всё равно уже.

 Который день, какие сутки
 И – времени потерян счёт…
 Со смертью мы играем в жмурки
 И, выживших – на перечёт.
 Нельзя сказать, что мы боялись,
 Но только с ночи до утра
 Хотелось всё-таки остаться,
 Дожить до завтрашнего дня.

 А где-то мирно пели птицы,
 Цветущей радуясь весне,
 И серебром ручьи струились,
 Рассказывая о зиме.
 И краской сочной наливались
 Луга на утренней заре,
 Как будто не подозревая,
 О выжигающей войне.














             ТЕНЬ  БУДУЩЕГО

 Костюм из железа, деревья из стали,
 Забор из бетона, что стоит между нами.
 Все окна – бойницы – пустые глазницы,
 Свинцовым дождём разлетаются птицы.
    На чёрном небе солнце не светит:
    Сегодня – дым, а завтра – ветер.
    И не играют на улице дети;
    В броню заковано всё на свете.

 Припев: И вся земля – сплошная мишень:
         Пусть ночь наступает,
         Пусть празднует день…
         Над миром зависла мёртвая тень,
         Умы связала липкая лень.

 В прошедшем – лето, в прошедшем – осень-
 И только память с собою носим.
 Холодный свет потёмками грезит,
 Ещё недавно он был в запрете.
    Смотреть – нельзя, говорить – невозможно,
    Молчать разрешается, но осторожно,
    Вставать – по команде, сидеть – по рецепту…
    Уже давно другое столетье.

 Припев:

 На завтра – лёд, на позже – холод,
 Давно привыкли к слову – голод;
 Наутро – марш, на вечер – сирена…
 Пока на губах не выступит пена.
    И всё гремит, и всё смеётся,
    И смерти призрак над всеми смеётся…
    Но смерти – нет, учение – ложно,
    Ведь всё устроено очень надёжно.

 Припев: Хоть вся Земля – сплошная мишень
         .. .. .. .. .. .. .. .

             МЫ  УХОДИМ

 Вот и всё: мы уходим –
 Нам здесь нечего делать,
 Видно, не перекрыть
 Этот дерзкий поток.
 Может, что-то ещё можно было бы сделать,
 Только поздно уже, да и вышел весь срок.

 Выпал жребий один:
 По чужбине скитаться
 И влачить долгих дней
 Предмогильный уют.
 А Россия теперь будет призрачной явью –
 Лишь во сне нам являться и сжимать болью грудь.

 Ты земля моя –
 Стон погибающих братьев,
 За тебя и за веру
 Готовых страдать.
 Ах, Отчизна моя!
 Первый раз я за жизнь свою плачу –
 Эти слёзы не в силах я сердцем остывшим сдержать.

 Что нас ждёт впереди –
 Мы – никто, господа офицеры.
 Сбросьте ваши погоны
 В зыбкую грязь…
 Больше вам не придётся носить свои эполеты,
 Ваше место теперь – иностранцам вино подавать.

 Но есть выход один,
 С ним придётся считаться,
 И кому дорога офицерская честь:
 На столе пистолет,
 Господа, кто желает стреляться?
 Что б хотя бы в свою, землю русскую, лечь.



                ДОЧКЕ

 Вечером сказку я дочке прочту
 И подожду, чтоб глазки сомкнув,
 Ровным дыханьем окутался мрак,
 Словно, с ушедшими силами, враг.

 Я сам не верю давно ни во что,
 Только не надо ей знать ничего.
 Сказок красивый, счастливый конец
 Пусть с ней проснётся, как добрый мудрец.

 Мир чудес лишь в сказках красив,
 Но его я буду просить
 Дочке моей – пусть покажется он –
 Детства волшебный, единственный сон.

 Детства волшебный, единственный сон -
 Пусть согревает и веет теплом
 Маленьких рук и наивных мечтаний -
 Детскую жизнь не обманет в желаньях.

 Спи, моя девочка, спи, засыпай,
 В куклы смешные ты в детстве играй.
 Вырастешь – некому платье зашить,
 Старых игрушек не будешь любить.

 Взрослая женщина с гордым лицом
 Их позабудет, как первый свой сон.
 Будут другие заботы лежать
 На твоём сердце, оставляя печать.











           РАЗГОВОР В ЦЕРКВИ


 А сколько лет Вам, милая княгиня,
 Так убиваться – Вам – за мужа-подлеца.
 Не много ль чести? Что Вы, я ведь не из лести!
 Но ведь слезам, графиня, Вашим нет конца.

 Вы говорите, что он часто изменяет –
 Чуть не по нём, как прочь на сторону ушёл.
 Поверьте, милая, что жизнь его накажет,
 Коль он советов своих близких не учёл.

 Красив собой и очень видный по натуре,
 И не дурак, коль это, может, ни к чему…
 А Вас назвал вчера «каргой в змеиной шкуре».
 И что же Вы на то ответили ему?

 У Вас нет сил с такой бестактностью бороться,
 Я понимаю, Вы из голубых кровей.
 А что ж любовь? Над этим чувством он смеётся
 И говорит, что обойдётесь без детей.

 Мне очень жаль, конечно, милая моя графиня.
 Я весь к услугам Вашим, надо – помогу.
 Вы говорили, он в хмелю – в большом азарте,
 Ну, разумеется, само собой, учту.

 Какой кошмар! Так что ж, Вы раньше-то молчали,
 Что он усадьбу вместе с Вами проиграл?
 И как давно Ваш муж на всё играет в карты?
 Как только Вас в постели первый раз узнал!

 А сколько лет-то милому? Почти под тридцать…
 А Вам, намедни… стукнет девяносто пять…
 Ну что ж, я думаю, Вам надо помириться
 Пока Вы живы и стараетесь дышать.

 Ну что ж, графиня, я займусь Вашим супругом.
 На путь, на истинный поставить помогу.
 Я всё же – пастырь и, тем паче, с Божьей силой,
 И, коль есть совесть, то хулить не по нутру.

 Так что не плачьте,  на всё – воля Божья,
 И отправляйтесь к себе домой – за упокой…
 Пардон, графиня, это я оговорился.
 Я помолюсь за Ваши горести с душой.































               В  КАБАКЕ
 Наливай, красавица, бокалы
 Пенистым рубиновым вином.
 Пусть оно по жилам трепетною жаждой
 Разогреет сердце пламенным огнём.

 Поцелуй твой страстный и горячий
 Унесёт мою тоску от мыслей прочь.
 И забудет скрипка, как от горя плачет,
 Издевается над струнами смычок.

 Разойдитесь, мы сшибать идём подковы
 И ровнять под пылью старый стёртый пол,
 Будем с выходом отплясывать фигуры
 Так, что б дым от каблуков со свистом шёл.

 В вихре танца унесёмся на край света
 И осыплем небо от погасших звёзд,
 Будем с милою купаться до рассвета
 В аромате, издающемся от роз.

 Пей, красавица, ведь всё едино,
 Всё одно, настанет, рано - поздно, смерть.
 Так давай минуты эти мы красиво
 Проведём для пользы дела и утех.

 Я волос ещё не видел краше,
 Плеч, подобия твоих, не знал нигде.
 Позабудь же, как от горя скрипка плачет –
 И гори со мной в пылающем огне!

 А когда устанут губы улыбаться
 И начнёт кружиться сладко голова,
 Мы с тобою в ночь уйдём, чтоб любоваться
 Белизною – под распятием Христа.

 Рук сплетенье наше – отзовётся стоном,
 И в одно сольётся целое – сердца…
 К чёрту – скрипку! Пусть сама от горя плачет
 От упругого и властного смычка!
           ЗВОНОК ИЗ ПРОШЛОГО

 Были счастливы с тобой –
 Пусть зимой или весной,
 Не могли представить жизни мы иной –
 Синева над головой, поцелуи под луной
 И акации дыхание ночной.

 Тихий шелест сонных трав
 Нам рассказать мог о ветрах
 И о солнце в жаркий летний зной.
 А моря ласковый обман,
 А всё скрывающий туман…
 И было ли? Да всё прошло.

 Было нам пятнадцать лет,
 Не хотели мы взрослеть –
 Нам казался мир прекрасным, как во сне.
 Только кто-то перевёл
 Стрелки на часах тайком
 И чужими стали мы уже.

 Сколько лет тебя я ждал,
 Всё надеялся, страдал…
 И как-то вечером звонок, и голос твой,
 Только всё давно ушло,
 Безоглядно всё прошло…
 А я устал и отказал.













               О  ВЛАСТИ

 Сколь уж всё стоит на этом свете
 Испокон, как разум, впереди –
 Сам себе он роет бесконечно
 Яму безысходности судьбы.
 Чем сильнее спину прогибает –
 Невозможное стараясь превозмочь,
 Тем не замечает, как чернее
 После света, наступает ночь.

 Жёсткими холодными клещами,
 Вырывая с корнем сор-траву,
 Ум, дорогу продирая к власти,
 В действии находит – пустоту.

 Призрак власти – очень хитрый гений,
 Ему надо должное отдать:
 Правда, он всегда избит сомнением –
 Только дуракам на всё плевать.
 Осадив и разогревши страсти,
 Мёртвой хваткой держит за узду…
 И властитель сам уже во власти
 Своей власти – с горечью во рту.

 Из сплетений мыслей самых разных
 Связывает сети на ходу
 Для всех тех, теперь уже - вчерашних,
 Или для - невыгодных ему.

 Горло, перерезавши интригой,
 Выбив почву из-под чьих-то ног,
 Подлость, кстати, тоже метит в спину,
 Чтоб  - наверняка, когда врасплох.
 Но судьба хитра, не уязвима –
 И лишь только став на скользкий трос,
 Что натянут над его могилой,
 С сотнями отравленных заноз.

 Сделав первый шаг над этой бездной,
 Думая, что он один пойдёт –
 Тут же сотни глаз глядят ответно,
 Ждут, когда сорвавшись, упадёт.

 Чтобы кто-то снова занял место
 И, пройдя по лезвию ножа,
 Удалившись в вечность и бессмертие,
 Властью всех неслыханной, затмя.
 Бог их всех простит за их наивность:
 Невозможно, чего нет – украсть.
 Потому что, в этом старом мире
 Одна смерть из всех – имеет власть.



























            ВРЕМЯ  УХОДИТЬ

 Засмотрелась ива на тень
 От ветвей своих старая,
 Опустила плакучую голову в пруд –
 А вода в нём усталая.
 Обронила слезу тихих листьев своих
 Ранней осенью;
 Жизнь прошла, словно белой дорогой,
 Оставленной проседью.

 Разбудил ветер сны, колокольчиков звон,
 Дождь серебряный…
 И пошёл он бродить, слёзы девичьи лить,
 Дым развеянный.
 Красотою нагой распускались луга
 Белым лебедем.
 Умывалась заря, утиралась одним
 Звонким пением.

 И весна разбросала покров из цветов –
 Ковёр бархатный.
 И в последний забег поскакал конь гнедой,
 Уже загнанный.
 Может, скоро придётся и мне уходить
 Светом гаснущим,
 Чтобы кто-то пришёл на место моё
 С взглядом жаждущим.

 Небо звёзды рассыпало ночью свои –
 Бисер солнечный,
 Чтоб скорей мог найти, кто вчера обронил,
 След иголочный.
 И пусть ночь коротка, ей мешает заря –
 Всё наладится.
 Лишь бы снег не в грязи, а с ледовой стеной
 Реки справятся.



                ***

 Я заблудился в этом мире, совсем один
 Бреду по улицам пустынным, какое дело им –
 На площадях и перекрёстках, туда-сюда,
 Разинув рот или сутулясь, снуёт толпа.

 Сегодня что-то очень сыро, как никогда,
 Я вспомнил девушку простую, её глаза.
 Я вспомнил осень, дождь и слякоть, ночной вокзал.
 А эти губы, на перроне, я целовал.

 Припев: Бреду один по мокрым лужам –
         Мне всё равно, мне всё равно.
         Никто не скажет нам: что плохо, что хорошо…
         А путь твой предрешён судьбою –
         Вплоть – до могильного креста,
         И седина – тебе награда,
         Как вечная зима.

 Бесчисленных зигзагов в мире не перечесть
 И сколько делаем ошибок – кому их счесть.
 Не сложишь то, что не сложилось –
 Как формула проста!
 И на обломках не построишь
 Хрустального дворца.

 Припев:












             ВЗГЛЯД

 Твой чистый взгляд на этот мир –
 Уже устал ему служить.
 А время, как истерзанный изгнанник,
 Цепями сердце держит честь.
 Но ты, кляня её в чём есть,
 Устала быть покорной и гуманной.

 Твой шаг жестокий, но прямой –
 Бросает вызов – кто с тобой,
 Как с куклою красивой обращался.
 И ты плюёшь, закрыв глаза,
 На тех, кто смотрит из вчера –
 С тем, кто сомкнул тебя в своих объятьях.

 И позабывши обо всём,
 С горячей страстью и теплом,
 Отдашь с улыбкой нежности терзанья,
 Пускай молва из дома в дом
 Осудит твой ночной приём,
 Но что она – в сравненье с болью счастья.

 От злых пощёчин мир не нов
 И растворится за окном
 Ночь, что с тобой любовь его узнала.
 Но только день пройдёт – опять
 С надеждой будешь ожидать
 Ты губ его горячее признанье.

 Твой чистый взгляд на этот мир –
 Давно устал ему служить,
 А годы, как состарившейся странник,
 Цепями сердце держит честь,
 Но ты, кляня её в чём есть,
 Под ноги бросишь вызову желанья. 
   



               О  ДОРОГЕ

 А мне опять дороги даль:
 Вокзалы, кассы, магистраль,
 Крутых подъёмов небосвод
 И пламя гаснущих костров.

 Опять глотать чужую пыль
 И слушать чью-то злую быль.
 Опять разлука, сердца боль
 И мимолётный час чужой.

 Припев: А ты, как прежде, будешь ждать,
         Мечтать, надеяться, страдать…
         И телефона немоту переживать.
         Ты хоть и сильная, но всё ж –
         Разлука в сердце, словно нож.
         И знаю я, что как никто, меня ты ждёшь.

 Так, видно, выпало судьбой –
 Распоряжаться нам с тобой
 Не в силах, как того хотим,
 И жизни счёт не отразим.

 Я прилечу на три часа –
 И вновь – путёвка в поезда.
 Опять глотать чужую пыль
 И слушать чью-то злую быль.

 Припев:











          СОЦИАЛЬНЫЕ  ПРОБЛЕМЫ


 Социальные проблемы
 Развернулись тут и там:
 Нам теперь уже всё ясно –
 Мы живём не по годам.
 Как мы раньше не видали,
 Что мы к гибели идём –
 Той беды не замечали:
 У самих себя крадём.

 Хорошо, что мы прозрели,
 Нам теперь всё нипочём –
 Главным фронтом мы объявим
 Перестройку, и сметём,
 Что копилося годами –
 Было правильным тогда,
 Когда мы везде молчали,
 Лишь мычали иногда.

 Знаем мы теперь, наверно,
 Не виновны мы все в том –
 Это времена застоя –
 С них и спрашивать за всё.
 Те награды, что раздали,
 Мы назад все соберём
 И своих героев новых
 Мы на сцену протолкнём.

 Демократия и гласность
 Нас к победе приведут.
 Мирового коммунизма,
 Только бы не перегнуть,
 Забастовку мы объявим
 И за пять минут решим,
 А кто гласности не хочет –
 Не обессудьте.



        ЧТО ЖЕ ДЕЛАТЬ?

 Я как загнанная лошадь в четырёх углах:
 Как ни двери на замке, так пожирает страх,
 Как возьмёшь читать трясущейся рукой –
 Как ни пленум в « Правде» - значит про разбой.

 А на улице такое, что сказать нельзя.
 Станешь в очередь, как тут же заклюют глаза,
 Или рэкеты заедут кулаком,
 Говорят, их можно встретить за углом.

 Припев: Что же делать, что же делать?
         Я не знаю, как мне быть.
         Вдруг пойду куда-нибудь,
         А там СПИД сидит.

 А на днях приёмник я рискнул послушать свой,
 После ночь заснуть не мог с больною головой.
 Там такое рассказали, ой ты, Боже мой!
 И ещё, что мы в могиле все одной ногой.

 Телевизор включишь – то же всё кино,
 То в могилах что-то ищут, то ещё чего.
 А вчера про наркоманов, ой ты, Боже ж мой,
 Хотя в прошлом, все ребята – ничего собой.

 Нет, уж лучше я немного подожду:
 Торопиться на тот свет совсем я не хочу,
 Как отловят всех – и всё, и раздадут права –
 Может, выйду я на улицу тогда.

 Припев:








           ПРО НОВОГО НАЧАЛЬНИКА


 А начальник попался,
 Ну, просто, предел всем мечтаниям:
 Боевой, молодой и с перспективами в жизнь.
 «Мы состроим здесь сад и разрушим весь смрад»,-
 Улыбаясь, воззвал он к нам:
 «И, однажды, поймёте вы, что и как надо нам жить.

 В наше время, когда перестройка шагает по улицам.
 Когда лозунги старые, вроде « К победе придём» -
 Нам пора уже снять, ведь мы скоро,
 И в новом, и в будущем.
 Победит и без них, если партия руль повернёт.

 А как могли вы так жить,
 Если скоро уже всё развалится.
 Разве, Пётр в Европу окно для того прорубил?»
 И чтоб не было видно тех дыр,
 От тоски изнывающих.
 Он слова Горбачёва на них, для начала, прибил.

 «А чтоб жить веселей, мы повесим
 Гирлянду из лампочек – пусть моргают,
 Но окна, конечно, придётся закрыть,
 А то свет, что от них, красотою
 Не даст любоваться нам,
 Да и пагубность тех сквозняков,
 Что бывают от них.

 И все белые пятна
 Закроем цветными картинками,
 А всё старое, ржавое, рваное – выбросим вон.
 Надо место от хлама очистить
 И старческой пыли,
 А трибуну из левого в правый мы угол снесём».

 И пошла перестройка суровой
 И твёрдою поступью
 На курс « Мы свой и новый сотворим».
 Мы построим здесь сад,
 Чтобы внуки бы наши и правнуки,
 Нас бы вспомнили хоть для того,
 Чтобы не позабыть.

































                Я ЗНАЮ

 Я знаю, что нет цветов у зимы –
 Она их не дарит.
 И лёд голубой нигде не ищи,
 Когда лето в разгаре.
 Я знаю, что рек, бегущих вспять,
 Нигде не отыщешь.
 И утром осенним белую вишню –
 Нигде не увидишь.

 Я знаю те дни, что мимо прошли,
 Никогда  не вернутся.
 А эти юнцы, что в беседке сидят
 Не над нами смеются.
 И нам не вернуть, что умчалось давно
 Невидимой птицей.
 Тогда почему ночами опять
 Мне всё же не спится.

 Припев: Тогда почему мы ищем чего
         Никогда не бывает,
         А две параллели, что где-то сошлись,
         Всё больше нас манят.
         Ведь нет у них ни сейчас, ни потом,
         Ни конца, ни начала.
         Наверно, в погоне за призрачным счастьем
         Не видим обмана.

 Зелёных ворон под небом седым
 Никогда не бывает.
 И белые чайки, кружа в вышине,
 Лишь над морем летают.
 Под тёплым дождём бежать босиком
 Никогда не придётся.
 А лето, в котором мы были вдвоём
 Уже не вернётся.



             НАЧАЛО ОСЕНИ

 Первая морщина пролегла у глаз,
 Разделяя молодость на старость.
 И, наверно, понял в жизни первый раз,
 Что уже немного мне осталось.

 Зеркало снимать не стану – пусть висит,
 Отражаясь холодом хрустальным,
 Как судья безмолвный, будет говорить,
 Что ещё и как успеть расставить.

 Припев: Только, всё равно, не буду я считать
         Дни, что были прожиты впустую.
         Я к тебе приду, чтоб снова всё узнать
         В ласках твоих жарких поцелуев.
         Я к тебе приду тогда, когда темно,
         Когда ночь откроет все границы.
         И под нами белым флагом простыня
         На пол будет серебром струиться.

 Первая морщина унесёт с собой
 Молодости пьяное веселье.
 Сколько же осталось мне любить весной?
 Сколько же осталось мне ступеней?

 И пускай она легла сейчас чертой,
 И дорогой длинною прощанья
 От перрона станции – до той, другой,
 Что зовётся в мире расставаньем.










                ***

 Задала мне дочка-крошечка вопрос:
 « Почему так много беленьких волос?»
 Что ребёнку мне ответить?
 Он ещё не жил на свете:
 « Подрастёшь ещё немного и поймёшь».

 « Почему так плохо видно в темноте?» -
 Обратилась как-то девочка ко мне.
 Я укрыл её теплее, в её маленькой постели
 И сказал: « Спалось лучше, чтоб тебе».

 « Почему колючек много так у роз?»
 Как-то снова задала она вопрос.
 Я с печалью ей ответил: « Красоту сберечь на свете
 Можно только лишь при помощи заноз».

 « Что такое счастье, как найти его?
 Ты скажи – ведь я не знаю ничего».
 И с улыбкой ей ответил, сделав вид, что не заметил.
 И сказал, что оно будет у неё.

 Задала мне дочка-крошечка вопрос:
 « Отчего ты, папа, с нами не живёшь?»
 Что ребёнку мне ответить? Он не жил ещё на свете.
 « Когда вырастишь – сама ты всё поймёшь».













          ВОИНАМ  АФГАНИСТАНА

 Афганистан, Афганистан –
 Сегодня здесь, а завтра там,
 Горячий пот, воды глоток…
 И караван ещё идёт.
 Ущелья, крик и смерти лик;
 Рассвет проснётся, отгорит…
 И где-то АКМ заговорит.

 Афганистан, Афганистан –
 То смерть друзей, то стон от ран,
 Письмо от мамы, следы от слёз –
 И чей-то вздох, что не сбылось.
 Разводы соли на х/б
 И в девятнадцать на войне,
 И сны с улыбкой милой в тишине.

 Припев: Афганистан, Афганистан –
         Ты наша боль, ты наш Афган,
         Ты моя память за друзей –
         Я преклоняюсь перед ней.

 Афганистан, Афганистан –
 Из всех цветов - один «тюльпан»
 И орден красный на груди,
 И с детским плачем: « Защити!»
 Все раны к свадьбе заживут,
 А тех – два года не вернуть,
 Но будет день, спокойно чтоб заснуть.

 Афганистан, Афганистан –
 В войне ракеты и Коран.
 Дома в огне, в дыму металл –
 И нет того, кто страховал.
 А облик Родины вдали,
 А комья выжженной земли,
 Но будет мир, и сбудутся мечты.
 Припев:
     ПОСВЯЩАЕТСЯ  ЛЁТЧИКУ  АФГАНИСТАНА

 Кто летал под небом Афганистана,
 Знает цену этой жизни вдвойне:
 Цену силы риска и силу страха –
 Никогда не сравнить на мирной земле.

 Где найти ту шкалу, шкалу по которой
 Измеряется чувство солдата в душе?
 Где сегодня выйдешь целым,
 А завтра будешь гореть на земле.

 Припев: Кто осудит тебя, капитан,
         За то, что ночью сегодня ты пьян.
         Что сегодня вино, вместо друга,
         Которого нет, а тебе повезло.

 Кто знает, как по частям собирают –
 Видел смерти оскал в вышине.
 Рот кровавый рукой вытирая,
 Взгляд стеклянный ловя на себе.

 Молча, выдержит горечь обиды
 Тылового комбата в строю.
 Дисциплина, пускай даже злая,-
 Подчиненье имеет ввиду.

 Припев:

 Ты исполнил свой долг до конца, не взирая
 На жажду жизни июльских дней.
 И теперь, когда ночь наступает,
 Ты с тоскою не можешь расстаться

 И в ней, ты сидишь за стаканом, вздыхая,
 Пьяный хмель и туман в голове,
 Только память не отпускает
 Резкой болью на острие.

 Припев:
                ***
 Припев: Я думал, страха не бывает,
         От ран – не каждый умирает
         Я думал, просто быть героем…
         Из окруженья – можно с боем.
         Я думал, смерть – игра в орлянку,
         И, кто сильнее – тот и в дамках.
         Я думал, нет предела воле,
         А в жизни всё, как в главной роли.

 Я думал, что война ужасна,
 Но только нам она не страшна.
 Я думал, всё пройдёт и сгинет,
 А в темноте глаза не видят.
 Я думал, бронь всегда спасает,
 На нервах – бездарь лишь играет.
 Я думал, сталь всегда надёжна
 И выкрутиться так ли сложно.

 Припев: Я думал, страха не бывает… / 6р./

 Я думал, будет жаль невольно,
 Когда другому станет больно.
 Я думал, птицы не летают,
 Когда кругом бомбят, стреляют.
 Я думал, форма на исходе,
 Когда цвет хаки стал вдруг в моде.
 Я думал, скалы помогают,
 Когда с мольбою к ним взывают.

 Припев: Я думал, страха не бывает… /6р./

 Я думал, что Афган не долго
 И к нам не долетят осколки.
 Я думал, день победы скоро,
 Но девять лет дымится порох.
 Я думал, мир – всё это просто…
 Кому нужна война за звёзды?
 Я думал, люди понимают,
 Зачем кругом они стреляют.

               ПОРА  ИДТИ

 Пора идти, погашен свет –
 Сеанс один, другого нет.
 И время вышло всё моё давно.
 Придёт сюда другой встречать
 Рассвет. Кто может это знать?
 А, может, и ему не суждено.

 Закрою за собою дверь
 На два пространства разделю:
 В одном – вчера, в другом – теперь;
 И ключ упавший не найду,
 Его укроет тут же снег –
 В снежинках белых, растворив.
 Чего искать – закрыта дверь.
 Вчера назад – не возвратить.

 Дождь за окном мне нипочём
 И раздвигать его плечом
 Не буду – пусть дороги не найти.
 И снегу буду только рад –
 Пускай идёт, он мне как брат,
 Хоть по следам моим
 Назад мне не дойти.

 Когда–нибудь придёт весна,
 Собой согреет города,
 Надежду в мир и счастье принесёт.
 А мне не выйти из зимы.
 Да и куда теперь идти?
 Утерян ключ, другого - не дано.








                ВЫБОР

 Главное, чтоб анкетка была чистая
 Без пятнышек, без всяких заковык –
 Зачем мне запятые в деле личном,
 А так глядишь – не хуже других.

 Высовываться, смысла нет – затравят,
 Иль засмеют, затыкают везде.
 И спорить тоже мне не стоит с дядей.
 А вдруг окажется тот дядя – не в себе.

 Оно и проще, больше что ль всех надо,
 Ведь скромность украшает, говорят.
 Я ведь из тех, что многого не надо,
 Да и потом, спокойнее ведь спать.

 Я с большинством ведь, в принципе, согласен,
 И на собранья, как порядочный, хожу.
 И если руку поднимают там все в зале,
 Само собой, и я её тяну.

 Я, как и все: раз надо, значит надо.
 И подкричать могу, когда вокруг кричат,
 Но если нет, увольте Бога ради,
 Я, как и все, я тоже – демократ.















                ВОЛК  И  ДРОВОСЕКИ


 И заехав прикладом в зубы,
 Опрокинув в кровь и на снег,
 Озверев от неслыханной дерзости
 С волком счёты сводил человек.

 Семь стволов, направленных в сердце,
 Враз готовых плюнуть свинцом,
 В перекрёстке страстей с взглядом встретились
 И горящим в них - жёлтым огнём.

 Им убить его – стоит возиться
 Волчью душу пустить в синеву,
 Но как хочется насладиться
 Местью, кровью – за трусость свою.

 И, захлёбываясь от возбужденья,
 И с глазами, налитыми в кровь,
 Волку в морду прикладом целясь,
 Чтоб хоть как-то сорвать свою злость.

 Но не видно ни слёз о пощаде
 И ни страха с поджатым хвостом,
 Лишь в глазах всё сильнее пылает
 Лёд презренья с тоскливым огнём,

 Что не может он чем-то ответить,
 Отстоять свою серую плоть,
 Перебиты все лапы, и пуля
 На излёте прошла через бровь.

 Что ему – хладнокровному, сильному –
 Разорвать их всех в клочья давно,
 Много смелости волкам не надо
 Всемером  убивать одного.

 Но нет сил и кровавая лужа
 Растопила под брюхом весь снег.
 Не вести больше стаю по следу,
 Не увидеть желанный рассвет. 

 Не смотреть на луну, изнывая
 От тоски, распирающей грудь,
 И со смертью в игры играя,
 Чтоб вернее её обмануть.

 Не валяться на тихой поляне
 И не мокнуть под серым дождём,
 И не драться за честь и за славу,
 С, обжигающим страстью, огнём.

 Но не правда, пускай не подняться,
 Чтоб учить несмышлёных волчат…
 Но они всемером, и боятся –
 Значит, есть всё же силы при нём.

 И, ощерившись пастью кровавой,
 И собрав остаток всех сил –
 Без клыков и, уже издыхающий,
 Волк впервые от гордости взвыл.
















          МАРШ  ПРОТЕСТАНТОВ   

 Мы вернёмся сюда через тысячу лет,
 Когда старый город снимет запрет
 На лица, одетые в маски.
 Мы придём сюда во время побед,
 На остывшую землю от тягостных бед,
 Когда все отыщутся краски.

 Мы развалим стены, которые днём
 Превращаются в угли горящим огнём,
 А ночью ломают суставы.
 Мы постелем дорогу и дрожь унесём,
 Уберём от земли пустой чернозём
 И запрячем в глухие провалы.

 Припев: Мы придём через тысячу лет,
         Когда мрак победит рассвет,
         И вырастут снова у птицы крылья.
         Мы придём, чтобы вголос сказать
         Без брюзжания ржавых наград:
         Нам никогда уже не оступиться.

 И чёрный город нам даст ответ
 Зачем скрывал он столько лет
 И хоронил в своей гробнице
 Потерю веры за боль и печаль,
 За рваные раны на теле начал
 И скрежет зубов о могильные плиты.

 Припев:

 Он всё отдаст, что не успел
 Ещё забросить за предел
 Устойчивых ран, границ и законов.
 Его милосердие не спасёт –
 Пусть не кричит и не зовёт
 К ушедшим на сплав разбитым вагонам.


               БАЛЛАДА  ОБ  ОФИЦЕРАХ

 Порастёт травой, занесёт листвой,
 Разнесёт по небу чёрные тучи.
 Где была война – отболит земля,
 Может, так оно будет и лучше.

 Золотых погон потускневший вид,
 Не представившийся случай.
 И последний раз унесётся в пляс
 Из оставшихся – самый везучий.

 Не спасёт вино, где не суждено,
 Вновь былой России возродиться,
 В прежних временах – на всю ночь – в кабак,
 Можно было всегда поселиться.

 Где вы, господа, ваша ли судьба,
 В землю русскую лицом уткнуться:
 С верой на губах, с головой в кустах…
 Разве вы могли тогда остановиться?

 Не вернуть назад – пусть вся грудь в крестах,
 И коню со сна не оступиться.
 Всё, как страшный сон и исчезло в нём
 То, что никогда уже не возродится.

 Шумный ресторан, выход на причал,
 Кто не в силах на глазах застрелиться,
 Всё равно уйдёт - Запад и Восток, 
 Путь один – осталось подчиниться.

 Порастёт травой, занесёт листвой,
 Разнесёт по небу чёрные тучи.
 Где была война, отболит земля,
 А, может, так оно будет и лучше.




   

           ВЫСТУПЛЕНИЕ НА ПЛОЩАДИ


 Без паники, товарищи, без паники –
 Не нужно создавать ажиотаж,
 Все всё получат, всем своё достанется –
 Давайте к делу от ненужных фраз.

 Ну, что с того, что цены поднимают?
 Что вы так мечетесь? В голодный год живём?
 И если раньше задувало вам в карманы,
 Так вам, тем более, всё это нипочём.

 Подумаешь, носков всем не хватает.
 Так что? На голове волосья рвать?
 В семнадцатом ходили вон, в обмотках –
 Никто ж не отказался Зимний брать.

 На обувь средств, конечно, не хватает.
 Да и с отечественной фабрики что взять!
 Вот наши предки – босыми все ходили,
 И нам пример с них надо бы держать.

 Они, конечно, знали лучше прежних,
 Что если землю босиком топтать,
 То дух её лишь укрепляет сердце
 И веру в будущее…. Вам бы лишь роптать!

 Всё, что ни делается, только вам на благо.
 Как вы не можете простых вещей понять?
 Болезни, кстати, от перееданья –
 И надо бы поменьше нам всем жрать.

 Без паники, товарищи, без паники.
 Не нужно создавать ажиотаж.
 Все всё получат, всем своё достанется,
 Давайте к делу от ненужных фраз.

 В здоровом теле – дух здоровый нужен.
 И на духовность надо бы нажать,
 Само собой, подтянутся желудки,
 Зато бессонницей не будете страдать.

 Все будут стройными, красивыми и милыми,
 Путей для творчества, возможностей – полно!
 И если б тряпками завалено всё было –
 У вас в квартирах пылью обросло.

 Из прежних брюк, глядишь, пошьёте юбку,
 Из полотенец – нижнее бельё.
 Так бы валялось всё сто лет ненужным,
 А так, глядишь,- и чисто, и светло.

 Вот за границей – всё пускают в дело,
 Там даже хлеб из нефти выдают.
 Конечно, нам до них нет дела,
 Но ведь и там не хуже нас живут.

 Так что, без паники, товарищи, спокойно.
 Кто не имел – тем нечего терять.
 Нам, простолюдам, не впервой, задорно
 И с песнями всё новое встречать.
















                ЗАЧЕМ

 Зачем – зима, за ней – весна,
 Зачем, чтоб лето сменяла осень,
 Зачем – дожди, зачем – пурга…
 И луч от солнца взгляд свой бросил?

 Зачем печаль и радость дней…
 Зачем в пустыне колодец нужен?
 Старинных парков – плачевный вид,
 Когда в асфальт он заутюжен.

 Припев: Не надо эмоций, восторженных фраз,
         Не надо стучать головой о стену.
         Холодный мозг отдаст приказ,
         Который выполнит в тот же час
         Холодный жест, войну обрушив на нас.

 Земля не в счёт, она снесёт –
 Ведь, кто не стоил, тот и рушит.
 Кому-то, может, повезёт;
 Кого не будет – тот не осудит.

 Сомнениям – нет, в ядерный век;
 Кто без оружия, тот не нужен.
 Отправить можно на тот свет
 Всех, кто идеями перегружен.

 Припев:

 На сумасшедших ставить нельзя,
 А кто умнее – того подальше.
 Какая, к чёрту, здесь мечта,
 Когда построено всё на фальши.

 Игра в войну, игра на жизнь –
 Игрушек хватит на всех цивильных.
 И если ещё дышал вчера,
 То завтра вдох лишь у наивных.


               СОН

 Холодный длинный коридор,
 Ступенями, ведущий вниз:
 Дыханье стен, как будто, стон
 На сердце давит – берегись.

 Зловещая глухая ночь
 Царит в нём до рождения Земли,
 Наверно, выстроен он был –
 Совсем другие здесь замки.

 Зачем так тянет из него,
 Разинутого его рта, -
 Какой-то скорбью от могил
 И ненасытностью нутра.

 Какой-то затхлостью от стен
 И неестественностью льда.
 И здесь, где есть ему предел,
 И где в нём нет ему конца…

 Припев: Мне надо вниз, мне надо вниз –
         Пройти по нём  - и обязательно быстрее.
         Я должен знать, узнать, что в нём,
         Хотя-то, мне – какое дело.

 Пройти ступенями его,
 По склону, по его причине –
 Я сам не знаю для чего,
 Но чтоб ещё остались силы.

 Бояться ли и что сказать –
 Ведь неизвестность всех пугала,
 Но только знаю точно я,
 Что мне как раз туда и надо.

 Припев:

 Пройти под крутостью его
 Невидимого потолка,
 Почувствовать его каприз
 За тех, кто встал там навсегда.

 Кто не вернулся из него
 И не вернётся никогда.
 Они зачем-то тоже вниз
 Стремились, чтоб наверняка.

 Припев:

 Холодный длинный коридор –
 Ступенями ведущий вниз:
 Дыханье стен, как будто стон,
 На сердце давит – берегись.

 Зловещая глухая ночь
 Царит в нём до рождения Земли,
 Наверно, выстроен он был –
 Совсем другие здесь замки.

 Холодный длинный коридор,
 Ступенями ведущий вниз…
 И я шагнул на эту слизь,
 Я должен, чтобы было не в укор. 














                К  СЛОВУ

 А шкурка всё ж своя дороже,
 Хоть будет и не на меху.
 И с нею надо осторожно,
 А то, не ровен час, сдерут.
 Для безопасности надёжней
 Иголки чьи-то обходить,
 Иначе, будет крайне сложно
 Свою душонку обновить.

 Желательно, не натыкаться
 На больно острые углы –
 О кочки бы не спотыкаться,
 Что вырастают из земли.
 И, если нужно, ради пользы
 Вали своё всё на других,
 Они здоровые – потянут…
 Кто там распишется за них?

 Лишь бы самому на благо,
 И дышалось, чтоб легко,
 Роднее, чем своя рубаха
 Не может больше быть ничто.
 И будешь дураком последним,
 Да ведь тебя ж и засмеют,
 Когда помочь захочешь ближним
 Комфорт создать или уют.

 Ведь шкурка всё ж своя дороже,
 Хоть будет и не на меху.
 И с нею надо осторожно –
 А то, не ровен час, сдерут.







                РОК

 И расчерчено небо в клеточку,
 Скоро волюшки не видать –
 Всю свободу,  от стенки - до стеночки,
 Можно парой шагов сосчитать.

 Нары голые и замок в дверях,
 И сидят мужички взаперти:
 Кто за Наденьку, кто за Варечку,
 А кто просто – по року судьбы.

 Кто же долюшку эту выдумал?
 Отчего нам вот так суждено?
 Жизнь такая, как будто могилою
 Тянет здесь ото всех и всего.

 А куда пойдёшь, коль замок в дверях.
 И сидят мужички взаперти:
 Кто за денежки, кто за нож в сердцах,
 Кто за Любины девичьи сны.

 Ах ты, волюшка, чистым полюшком
 Пробродить бы до самой зари.
 Истомилась грудь, изболелась – жуть…
 И осталось, что только лишь – сны.

 Только, что сказать, коль замок в дверях…
 И сидят мужички взаперти:
 Кто за свой размах, кто за гордый нрав –
 Если правду хотелось найти.









                СУДЬБА

 А семь бед – один ответ: раненько на зорьке
 Родила меня на свет мать на Чёрной горке.

 Родила, да померла, не прочтя молитвы.
 И осталося дитя с измальства забытым.

 Подобрал какой-то дед, выкормил и помер,
 И пошёл смотреть я свет с долей обручённый.

 Научился воровать, над судьбой смеяться,
 Под гитару песни врать и со шпаною драться.

 А потом пришёл Октябрь огненный и красный.
 И пошло меня швырять то к блатным, то к красным.

 Милку встретил, полюбил – думал, будем вместе,
 А у ней батяня был в банде при уезде.

 Эх, судьба моя, судьба! Как наворотила!
 Променял я  коммунизм на глаза любимой.

 Но, видать, не суждено, не сплела веночка –
 Застрелил её мужик на краю лесочка.

 И за Милку отомстить – к белым я подался.
 Комиссаров я рубил, вешал и ругался.

 А теперь позор и плен, на дверях запоры,
 Видно, есть всему предел – отстрадаюсь вскоре.

 А семь бед – один ответ, раненько на зорьке,
 Выведет меня конвой прямо к Чёрной горке.

 Расстреляют, как и всех – не прочтя молитвы;
 И отправится душа к ангелам для свиты. 


    
               ОСЕННИМ  ВЕЧЕРОМ

 Опять с деревьев падает листва
 И спорит осень за свои права.
 Опять асфальт блестит от зыбких луж
 И плачет небо стаей птичьих душ.

 Бреду опять по улице ночной
 И спор веду с обшарпанной судьбой,
 Она рубаху рвёт всё на груди:
 Куда тебе, мол, от меня уйти.

 И привязался следом тощий пёс,
 Наверно, тоже, как и я, совсем замёрз.
 Голодные, погасшие глаза,
 Видать-то – дрянь и у тебя – дела.

 Плетётся, тыча в руку мне свой нос.
 Поджав к земле, когда-то, гордый хвост.
 И нос его горячий руку жжёт –
 Его, как и меня, никто не ждёт.

 Эх, видно братец, мы с тобой в родстве –
 Ведь узнаёт свой - своего везде.
 Что ты, что я – без крова, без огня,
 Ну – ничего, не велика беда.

 Пойдём бродить по улицам вдвоём,
 А хочешь, на луну сейчас шумнём?
 Конечно, с голодухи – не та масть,
 Но так ведь от души! Оно ж ведь тоже всласть.

 И стали в позу, голову задрав,
 Побольше воздуха в себя вобрав,
 Мы от души с ним отвязались на луну:
 Я - за свою, он - за свою … судьбу.




            РАССКАЗ  ОФИЦЕРА

 Я под пули идти никогда не боялся,
 И России всегда я честно служил.
 Я в атаки ходил и не раз улыбался
 Смерти глядя в глаза, хотя жизнь и любил.

 Мне никто никогда вслед не бросит упрёка
 И дворянскую честь не растопчут в грязи.
 Мне, солдату России, в офицерских погонах,
 Кавалерских крестов – не валяться в пыли.

 Пусть я кровь проливал, получая награды,
 Но Отечеству долг – помню я и храню.
 У врагов никогда не просил я пощады,
 И самих никогда их я не пощажу.

 А теперь мне идти, где искать – я не знаю…
 Вся Россия в крови плачет болью земли:
 Стон и крик матерей, чёрный дым от пожарищ…
 За багровым закатом я не вижу зари.

 Кто палач, а кто царь – словно перевернулся
 Этот мир головой.…  Где искать мне пути?
 Я России солдат – только ей признаюсь я:
 Свою кровь всю отдам я тебе, лишь скажи.

 Где ты, милая, гордая и страстно любимая,
 Ты, земля моя русская, я склонюсь пред тобой.
 Подскажи мне, родная, ни с чем не сравнимая,
 Где искать мне дорогу, за которую бьюсь.









             СТРОЕВАЯ  ПОДГОТОВКА

 Левой, правой – возмущаться не надо.
 Кто там бормочет? Маршируйте, как все:
 Подбородочки подняты, развёрнуты плечи -
 Должно быть всё чётко, без отмазки на «не».

 Старший сказал – значит без пререканий:
 Надо налево, значит «нале».
 Кто косяки там бросает направо?
 Что там не ясно? Вы что - на Луне?

 Коллектив – это сила, без силы – могила:
 Только в единстве нужно всем жить.
 Кто там опять тычется в спины?
 Может нарваться, может - рискнуть.

 Команда понятна? Взяли все в ногу,
 С песней и вместе – шагом вперёд!
 Кто ногу не ту там опять, вон, заносит…
 Что там не ясно? Что за разброд?

 Строй ошибаться, конечно, не может.
 Кому не понятно - шагайте, как все!
 Подбородочки подняты, развёрнуты плечи,
 Должно быть всё чётко! Что значит, я «не»…

 Левой, правой – возмущаться не надо…












              В  ШТИЛЬ

 Распрямить бы ветром паруса!
 Этот штиль – акула ему в глотку!
 И слоняется без дела матросня:
 Обленились, и, делов, что хлещут водку.
    
 Разжирели от безделья молодцы –
 Старые морские злые волки.
 Сняться б с якоря – да и отдать концы,
 Чтобы волны  разлетелись на осколки.

 Надоела эта тишина…
 И хмельные возгласы на банках.
 По штормам измаялась душа –
 Так и хочется повеситься на вантах.

 И корабль, как высохший скелет,
 Мачты, словно руки, тянет в небо.
 Дай нам ветра, Бог наш и Отец,
 Мы пошли б и к чёрту на край света!

 Рождены мы брюхо океану рвать,
 И скрипеть зубами от натуги,
 Наш удел – от драки погибать
 Со стихией дерзкой – и от бури.

 Распрями нам ветром паруса!
 Этот штиль – акула ему в глотку!
 Обессилила без дела матросня
 И лекарством им – одна лишь только водка.










                ДИАЛОГ  ЗА  ГРАНИЦЕЙ

 Ах, мадам, как Вы нежны и милы!
 Один Ваш взгляд и грудь свели меня с ума!
 Да, только, что Вам знать о матушке России
 И как шумят её бескрайние поля?

 Гордитесь Вы своим произношеньем,
 Что Ваш учитель – старый русский эмигрант.
 Оно, конечно, только ведь у нас в России
 «Р» произносится намного твёрже и не так.

 Вы хвалитесь, что зимы здесь теплее,
 А климат мягче, чем в центральной полосе.
 Но ведь, мадам, на то она РоссЕя,
 Иначе, как бы удержаться нам в седле.

 Конечно, Ваши ноги очень уж красивы,
 И то, что выше, тоже нужно брать в расчёт.
 Зато ведь бабы наши – так неприхотливы,
 И фору Вам дадут на многое вперёд.

 Вы удивляете изысканностью вкуса,
 Что в винах знаете вы толк, в том спору нет.
 Зато у нас везде – картошка и капуста –
 Заменят самый стоящий банкет.

 Ах, мадам, мне с Вами интересно очень,
 Какие искренние, добрые слова!
 И всё ж, простите, я был бы сильно озабочен,
 Когда б мы с Вами так сидели до утра.
               







          РОССИЙСКИЕ  КОЛОКОЛА
 А слышали вы, как звонят колокола –
 История российского народа.
 Как застывая, бьётся в судорогах слеза,
 От плачущего медного их звона.

 Когда шарахаются птицы на лету,
 Захлёбывается сердце жгучей болью,
 Перекреститься тянется рука
 От плача, скорби и неволи.

 А видели вы, как молчат колокола…
 Как будто перед бездной молча споря,
 Что в ожиданьи, чья-то скорбная рука,
 Своим бездействием и страхом их изводит.

 Что не даёт им вырваться из тьмы,
 Незнания и рабского проклятья?
 И в этом отзвуке звенящей тишины –
 Вся ненависть мирского заклинанья.

 А как поют, вы знаете, колокола?
 И перезвоном беды отгоняя,
 Чтоб сотни душ обветренным губам
 Вдруг разрешили улыбнуться перед раем.

 Чтоб обескровленные силились привстать
 И распрямить изломанные руки,
 И становились сильными опять
 Разбитые и исковерканные судьбы.

 Попробуйте, спросите обо всём,
 Что пережито в долгом зычном стоне.
 Как сбрасывали, с верой разлучив,
 С высот взираемом над многолюдным горем.

 А вы спросите, как не им ли лучше знать…
 Кто больше, чем они смогли увидеть?
 Они могли б нам столько рассказать,
 Напомнить и, наверняка, предвидеть.

                ПРОСТАЯ  ИСТОРИЯ


 У Тани розовая ковточка
 С красивой бархатною розочкой
 Сегодня Тане – всё внимание,
 У ней сегодня юбилей.
 Ей мама сделала подарочек,
 Ну, как в кино, ну просто – сказочный.
 И объявила ей торжественно:
 « Тебе сегодня десять лет».

    Ах, Таня, Танечка – проказница,
    Как хочется тебе всем нравиться.
    И перед зеркалом с любовью
    Ты уже крутишься с утра.
    Пускай теперь подружки – школьницы,
    Что самые, ни на есть, модницы,
    Её серёжкам позавидуют
    Красивым, новым, золотым.

 Растёт Танюша бойкой девочкой,
 Одета с новую копеечку.
 И мама всё не налюбуется,
 И восхищаются друзья.
 И вот звонками телефонными
 Одолевают маму сонную,
 И с красной датой поздравляют
 Танюшу с раннего утра.

    Ах, Таня, Танечка – капризница,
    Есть способ отомстить завистницам…
    А Таня нынче с ребятишками
    На танцы до утра пойдёт.
    Сказала мама: « Будешь умницей
    И я не буду тоже скудницей,
    Кольцо тебе своё и брошку,
    Я одолжу на целый день».

 А жизнь такая интересная
 И манит соловьиной песнею,
 Цветущей молодостью радует
 И заполняет всё вокруг.
 Давно была ли Таня школьницей
 И мама звала её спорщицей,
 Давно ли было ей пятнадцать,
 Давно. А вот уж двадцать лет.

    Ах, Таня, Танечка – проказница,
    Как любишь ты клиентам нравиться:
    Сидишь с надменным гордым видом
    И отмечаешь торжество.
    И шепчет кто-то: « Будешь милою,
    Неприхотливой и красивою,
    То ресторан тебе окупится…»
    Ах, какие добрые слова!

 У Тани бархатная ковточка,
 Из бриллиантов в ней заколочка
 И шуба новая песцовая,
 И в восемь пальцев каблуки.
 Фирма вся новая с наклеечкой,
 Квартира с попугаем Сенечкой,
 Зарплата чёткая аккордная
 И счёт на книжке в двадцать тыщ.
   
    Ах, Таня наша – интердевочка,
    Она всех щёлкает, как семечки,
    Она горячая и щедрая,
    Всем, кто ей платит за любовь.
    Завидуйте, подружки – школьницы,
    Ведь вы всего лишь домработницы,
    Вам за одну её лишь юбочку
    Пахать приходится всю жизнь.





               СТАЯ

 Ворона белая в чёрной стае – беда.
 И расхлёбывать эту беду она будет сама всегда.
 И надо ж родиться другой – не такою, как все,
 Насмешка судьбы или просто дань белизне.

 Ей влезть с головою бы в сажу – и нету проблем,
 На время замылить глаза блюстителям схем и всем,
 Кто с чёрными перьями был по закону рождён
 И падаль клевать до гроба всегда обречён.

 Припев: Подумаешь, белой не быть,
         Зато все будут любить
         И везде принимать за свою -
         Кто не стал заступать за черту.

         Нельзя же изо дня в день
         Бросать на чёрное тень,
         И чистым слепить всем глаза –
         Пусть даже святою ты небом
                самим рождена.
   

 Вороне белой в чёрной стае – беда.
 И крест свой нелёгкий нести
 Она будет сама всегда.
 По сотне упрёков на день и тыча ей вслед –
 Все каркают, что белизна ей только во вред.

 По счастью, живут и такие – помогут всегда
 Советом, подскажут, что можно, а что
                и нельзя никогда.
 В грязи изваляют, испачкают – ради добра,
 Пусть белой не будешь,
                зато, как и мы, вся черна.




            ПРОЩАЛЬНОЕ  ТАНГО
 Не нужно слов и твои слёзы.
 Назад, что было – не вернуть.
 И что ты просишь – невозможно,
 Поэтому, прошу – забудь.

    Твои искусанные губы
    В отчаяньи застыли льдом.
    Наверно, я кажусь жестоким,
    Бескровным, мрачным палачом.

 Ты плачешь, что не виновата –
 Да я ни в чём и не виню.
 Что нищенская у тебя зарплата –
 А птицы так весной поют!

 Меня  ведь не было так долго
 И кто же знал, что я приду.
 Теперь, твоя постель измята
 И розы срезаны в саду.

 Ну что ж, пусть будет что случилось,
 Теперь всё это – лишь слова,
 Себя мы сами отравили,
 Испив запретного вина.

 И пусть теперь в твоей постели
 Сгорает от любви другой.
 Вот только жаль, что мы не дети
 И жизнь не кажется игрой.

 Не нужно слов и твои слёзы.
 Назад, что было – не вернуть.
 И что ты просишь – невозможно,
 Поэтому, прошу – забудь.

    Твои искусанные губы
    В отчаяньи застыли льдом.
    А я кажусь тебе жестоким
    И самым мрачным палачом.
              Я НЕ ХОТЕЛ

 Я не хотел, но так случилось,
 Нас замели – и я стрелял.
 Судьба-злодейка изменила мне –
 Раз козыря не по мастям.

 А жаль, по-глупому всё вышло так.
 Билет на скорый мой пропал.
 Пиши, начальник: « Я один там был.
 И отвали…. Я всё сказал!»

 Припев: Ах, милая,
         С тобою больше мы не встретимся.
         Милая, прости за то, что не сбылось.
         Милая, боюсь, что платье своё белое,
         Тебе на чёрное сменить бы не пришлось.

 Я не хотел, но так случилось,
 Вором я стал из-за тебя.
 Я подарить хотел весь мир тебе –
 Какая детская мечта!

 Я не виню и не жалею, нет.
 Я счастлив был и в том клянусь.
 И что поделать, не сложилось раз,
 Я больше жить не тороплюсь.

 Припев:

 Ходить не надо в суд и плакать.
 Мой приговор – моя черта.
 И с выстрелом из автомата
 Я успокоюсь навсегда.

 А жаль, по-глупому всё вышло так:
 Я от своей любви пропал.
 Пиши, начальник: « Я один там был.
 И уводи! Я всё сказал…»

              Я ЖИВУ В СТРАНЕ
 Скопление людей – моя обитель,
 А в будущем – нервоз – моя судьба,
 Что КТУ – он вечный мой смотритель,
 Без совести – нигде, моя мечта.

 Я надышаться не могу, когда нет дыма
 Над городом, хоть вечером, хоть днём.
 И двери в транспорт кажутся закрыты,
 Когда толкать в них некого плечом.

 Я не могу представить, чтобы утром
 Проснулся я без боли в голове.
 С ума схожу, когда вдруг в кране буркнет.
 Как будто, радость жизни лишь в воде.

 Я отдыхаю телом, если лифт поломан,
 когда метель, и нечего надеть,
 а если вижу я на батареях иней –
 мне хочется от радости запеть.

 Не мыслю жизни без копейки до зарплаты,
 Когда ещё неделя впереди,
 Заснуть не в силах, если где-то рядом
 Скрип тормозов не разразит в тиши.

 И если очереди нет в универмаге
 Я никогда туда не захожу.
 Я счастлив там, где разгибают спины –
 Ведь только здесь друзей я нахожу.

 И толкотня на остановке только в радость.
 И не беда, что краны все текут.
 Чтоб холодильник сделать – нужны связи,
 Иначе будет мой напрасен труд.

 И ерунда, что не был за границей,
 И в лотерею никогда мне не везёт,
 Зато живу я при социализме
 И главное, чтоб не было войны.


               НА ТРАССЕ


 Я выскочил на трассу –
 И стало вдруг всё ясно:
 Им не догнать, увязшихся за мной.
 Сорвалась в рёв машина, 
 Как страшная пружина,
 Которой не успели дать отбой.

 Пусть нервы на измене
 И скорость на пределе,
 И ветер отрывает от руля.
 Но выбор уже сделан
 И путь назад истерзан,
 И позабыл я, где здесь тормоза.

 Всего одна дорога –
 Стрелою прямо к Богу,
 Которую забыли перекрыть.
 И, если даже вскоре
 Её потом закроют,
 Я всё равно успею проскочить.

 Мне наплевать на стрессы
 Или на смерть из мести,
 Которую узнают из газет.
 Но, нету сил, тащиться
 Со всеми мёртвой птицей –
 Уж лучше я сломаю свой хребет!

 Мне надоело драться,
 Вокруг себя топтаться –
 Пусть не было житейских передряг.
 Но рвать кусок из горла
 Или пинать кого-то
 Я не хочу, как бешеный маньяк.

 Пусть будет он не долог,
 Мой путь на небо к Богу,
 Но я успею всё же ощутить
 Свободу и дыханье
 И скорости признанье…
 Что, может, я ещё бы смог любить!

 И я несусь по трассе –
 Здесь всё предельно ясно,
 Им не догнать, увязшихся за мной.
 И рвётся в рёв машина,
 Как страшная пружина,
 Которой не успели дать отбой.

 И ручку до отказа
 Я выжимаю газа –
 Пусть ветер отрывает от руля.
 Но выбор уже сделан,
 И путь назад отрезан,
 И не хочу я знать, где тормоза.










    
   








        РАЗГОВОР В СОВЕТСКОМ ЛЕСУ
 Я понимаю, я давно ведь не ребёнок,
 Мы – первая страна, кого винить,
 И коль ошибки есть у тех сторонних
 То, что тогда о нас здесь говорить!

 Мы пережили столько, и повсюду
 О нашей мощи Запад и Восток
 Наслышаны, теперь свои вон руки
 Нам тянут, чтобы дружбу предложить.

 Нам ещё в детстве говорили, малолеткам, -
 Страны богаче нет нигде и – не ищи.
 И мы не спорили, но втайне так хотелось
 Хоть раз надеть «фирмовые» штаны.

 Свободной личности, как здесь – нигде не дышится
 И защищённее в правах вернее нет.
 Мы верим, только всё же очень хочется
 По-человечески немножечко пожить.

 У нас бесплатна медицина и учёба
 И мизерная плата за жильё,
 И мы надеемся прожить в достатке полном,
 Когда получим к пенсии своё.

 У нас есть всё, и мы давно уже забыли,
 Когда прошли отметку развитой.
 И как один – мы все Верховному … ответим,
 Что если надо, мы построим и второй.

 Я знаю, Партия на произвол не бросит
 И очень первенство ей надо сохранить,
 Но если несколько их будет – тут сложнее,
 А вдруг их будет очень трудно прокормить.

 Я понимаю, я давно ведь не ребёнок,
 Мы – первая страна – кого винить,
 И всё-таки, как хочется немного
 Хотя б по-человечески пожить!


                БАЛЛАДА


 И приблудилась дочь в роковую ночь
 К старцу одинокому и бедному:
 Углями глаза, ростом в три вершка,
 Волосы  листвой златой осеннею.

 Словно света луч через тени туч
 Пробился в убогое пристанище.
 Толь кого искать, толи ублажать
 Малому судьбу, коли останется.

 Эх, ты голытьба, где ж твоя родня –
 Забрела, видать, сама на огнище.
 Батьки, вишь - нема, матка - померла,
 Дай Бог, коль свезли ещё на кладбище.

 Значит сирота – Богова душа,
 Будешь за свою раз так случилося,
 Не было б добра, да видать судьба
 Жить тебе со мной распорядилася.

 И осталась дочь, обманувши ночь,
 Как цветок в степи растёт привольная.
 Радость, лад в дому, да и всё к уму.
 По привычке – к малому довольная.

 Время – колесо, вихрем пронесло,
 Шестнадцать год прошло со дня рождения.
 Тут барин во дверях, жил в пяти верстах –
 Завернул сказать своё сомнение.

 Ты прости, старик, что я напрямик –
 Дочь ведь будет мне она законная.
 Отпусти со мной в дом её родной –
 С бедностью она здесь обручённая.

 Я ей всё отдам, Господу воздам
 За тебя, что дочь такою вырастил.
 Всю озолочу голову твою,
 А ей жемчугом дорогу выстелю.

 Поезжай со мной, грусть мою укрой,
 Дочь моя, я знаю, что виновен я.
 Бросил, был тот грех, да ведь столько лет,
 А теперь как колос одинокий я.

 Опустилась ночь, некому помочь,
 Уезжал в смятеньи гость непрошенный.
 Что ж – ни дать, ни взять – надо доживать
 Век свой одному, как посох брошенный.

 И приблудилась дочь в роковую ночь…




    МЕЧТА ТУРИСТА


 Мне бы взять гитару
 Да пойти по свету.
 Рассказать, что было
 И того, что нету.
 Водкой всё равно ведь
 Не излечишь душу,
 Да и где согреться
 В ледяную стужу.

 Я б бродил по свету –
 Клочьями рубаха,
 Только всё равно мне –
 Даже если плаха.
 Я весёлых песен
 Столько бы придумал,
 Что и за всю жизнь мне
 Их не спеть повсюду.

 Мне бы взять гитару,
 Да пойти по свету –
 Посмотреть, как волны
 Сплёвывают пену.
 Как ветра терзают
 Молодые ели,
 Что назло им тянут
 Рук зелёных ветви.

 Жалко, что цепями
 Я к стене прикован,
 Мёртвыми огнями
 Сердца околдован.
 Ядом ста столетий
 Ум мой искалечен,
 Написать бы песню –
 Да уж больно грешен.

 Мне бы взять гитару,
 Да пойти по свету:
 Провожать закаты
 И встречать рассветы,
 Укрываться полем,
 Умываться степью
 И лечить порою
 Сломанные ветви.