19. Вечернее нападение

На фото (из ин-нета) ситуация очень близкая к описанной в миниатюре.

      Уважаемые читатели, прошу на это произведение не писать рецензии. Нк надо доводить его до рейтинга. Это моя просьба. С уважением - автор.
               
             
      Однажды, отрепетировав, я, как обычно, позвонила Александру Николаевичу сказать о том, что работа окончена, и я выхожу. Я вышла чуть раньше, чем собиралась.
 
      Был 1992 год , 25 марта, половина десятого вечера. Вышла на улицу. Фонари не горят. Темень... Дохожу до моста через Тигоду. Впереди кромешная темнота. Дорогу освещают лишь фары редких машин.

      Вдруг в свете фар замаячила чужая фигура с неверной походкой. В следующий момент «некто» обхватывает меня за шею. Машина уехала, снова стало темно.

      Мне удалось  увернуться и я убегаю, что есть мочи. Он бежит вдогонку, сбивает меня с ног и бьет, приговаривая: 
            - Пойдем со мной! Пойдешь со мной? –
            - Нет! Нет! – отвечаю я, отчаянно сопротивляясь, и пытаюсь встать.

      Проезжает машина, ярко осветив фарами происходящее: я на коленях, оглашающая рыданиями тишину безлюдного глухого вечера, без шапки, с оторванным воротником у пальто.



      В свете фар  вижу приближающиеся четыре силуэта. Мужик, испугавшись, бегом  метнулся наутек. На мое счастье четырьмя силуэтами оказались четверо учащихся ССПТУ – 254, шедших в г. Любань. Они подбегают и спрашивают:
           - Это он Вас обидел? –
           - Да, - отвечаю я.
           - Мы сейчас его догоним. Подождите нас, - и побежали за ним. Они привели его и спрашивают меня:
           - Вы не возражаете, если мы с Вами и с ним пройдем   в Любанскую милицию? –
           - Нет, не возражаю, - плача ответила я. Молодые люди помогли мне найти сумку, которую он забросил далеко на обочину, шапку, и мы компанией пошли навстречу Александру Николаевичу, с которым встретились минут через семь.

      Шокированный происшедшим, он бросился было на этого мужика и хотел применить имевшиеся у него боксёрские навыки, но мы уговорили его не связываться с ним, поскольку  ведём его в милицию.

      В милиции был составлен протокол. Весь мой вид был красноречивее всяких объяснений. При электрическом свете стали заметны разбитые колени; оторванный воротник я держала отдельно.

      Дня через три этот человек приходит ко мне домой. Просит прощения, предлагает деньги, купить пальто взамен испорченного, - только не надо суда. Во мне во весь голос кричали возмущение, обида и оскорблённое достоинство.

           - Нет, ничего не надо, нет, - отвечала я на все уговоры. Оказывается, он хорошо знает меня, но в темноте, будучи в нетрезвом состоянии, ничего не понял. Он  - наш бывший родитель: в музыкальной школе училась его дочь.

      У меня не было желания отправлять его в тюрьму, но суд должен был состояться обязательно, правосудие, хотя бы моральное, должно было свершиться.

      После первого вызова к следователю наступило затишье. Дело пришлось возбуждать к активности. После этого процесс пошел. Приходила жена. Ругалась.

      На процессе судья допытывалась, говорил ли он мне что-нибудь. Я сказала: «Нет». Если бы я сказала, как было, то его судьба, очевидно, была бы решена более круто…

   Продолжение мемуаров следует:  http://www.proza.ru/2011/06/21/292