Глава 5. Записи в памяти

  Глава 5.
Записи в памяти


Корин оглянулась по сторонам, дабы проверить комнату на наличие всяких пушистых и когтистых – ответ нет – и вдруг заметила, что за окном уже стемнело и выглядывают из-под темной синевы несколько заезд.
 «Ничего себе!» - подумала Корин – «Я проспала столько времени! Все! Наверное, меня сейчас уволят! Я же не помогла Тогемура сан, когда он вернулся…  Кстати, он вернулся?».
 Корин наспех поправила растрепанные за период сна волосы и вышла из комнаты. Дома было тихо, как всегда, но воздух как будто загустел. Дома вообще никого не было, кроме Корин. Домашние тапочки, одиноко стояли у двери без хозяина.

 «Странно. Что-то вообще из ряда вон выходящее творится в последнее время! Вот привязалось все сразу! Сначала этот незнакомец Кацу, потом сны, в которых говорится что-то совсем немыслимое про моего же работодателя, а тут еще его дома нет столько времени!» - Корин стояла у стенки, опираясь лопатками и скрестив руки, усиленно думала и рассуждала про свою запутанную жизнь.
 
Несмотря на то, что хозяина дома не было, Корин честно выполнила все поручения и ежедневные обязанности. Прибравшись, приготовив ужин и после, перемыв всю грязную посуду, она позволила себе снова задуматься и улететь далеко-далеко от мирской жизни, туда, где было ее сердце, в сказку, которой она никогда не знала, но всегда представляла себе во сне.
 Корин подошла к своему матрасу и деревянному двухэтажному ларцу рядом с ним. Ларец был ценным имуществом Идо – на нем был использован прием ксилографии* : две прекрасные гейши стояли под зонтами рядом друг с другом и шептались. С таким сюжетом ларец превосходно вписывался в комнату Корин.

Девушка выдвинула нижний ящик сначала наполовину. Внимательно посмотрела туда, что-то проверяя, затем оглянулась по сторонам, и тогда совсем вытащила ящик с полки. На внешней задней стенке ящичка был прикреплен большой конверт из толстой крепленой бумаги, в котором что-то оттопыривалось. Девушка аккуратным движением руки открыла конверт и извлекла оттуда содержимое. Это оказался сверток, крепко связанный тесемкой.

Это был ее дневник. Иногда, чтобы понять себя она вытаскивает из уголков своей памяти по маленькому осколочку той самой жизни, которая была год назад и вошла уже в историю. Это ей помогало не забывать ту, кем она являлась и, в конце концов, какими трудами и путями жизнь ее привела сюда, в храм Кюсику к монаху Идо… Она задумалась о прошлом…

*   *   *

 У монаха Идо есть полка, на которой расположилась огромная коробка с ячейками. В каждой из них находится по разному сорту табака, завернутого в писчую бумагу. Одни влажные, липкие – такие обычно со вкусом фруктов и ягод. Другие сухие, сыпучие. Однако в этой аккуратно разложенной мозаике лишь одна единственная ячейка была запечатана. Корин неоднократно бросала на нее взгляд, явно осуждая эту ячейку за то, что она никак не хотела раскрывать свой секрет. И ведь мало того, что у каждой ячейки красовалась надпись азбукой катакана**  или иероглифами с названием сорта и вида табака. Эта же ячейка не имела вообще никакой надписи. Но Корин определенно знала, что ячейка не пуста. К ней были прикреплены две черно-белые фотографии. Групповой снимок и, очевидно, Тогемура Идо с лучшим другом. На обратной стороне последней фотографии красовалась надпись каллиграфическим аккуратным почерком:

 «Два седых старика
  Голова к голове
  Любуются цветом вишни»***

 «Еще одна тайна» - думала Корин, - «Как будто и так мало в этом доме странностей, включая и самого владельца.

Хотя Корин и ворчала себе это под нос, но она отнюдь так не считала. Даже больше – ей все это нравилось, поэтому она и саму себя причислила к числу «странностей». И дело не в странной внешности – хотя Корин была совсем даже не дурнушка, а во внутреннем мире: очаровывающем, сказочном и загадочном. Другие бы назвали ее мечтательницей, но пока ее никто так не называл, потому как Корин всем своим видом старалась показать обратное – заурядность и рутинность.

«Мой мир – это мой мир. Мне не было бы очень приятно, если кто-нибудь о нем узнает, или что еще хуже – влезет туда». Так Корин оправдывала свое поведение. На самом деле девушка просто боялась осуждения общественности, которая только и знала, что твердила правила поведения и жизненного уклада женщины: сидеть дома, не выходить без мужа, слушаться во всем мужчину, заниматься домашним хозяйством и детьми, не имея своего мнения и мировоззрения. Какое может быть мировоззрение у мешка костей? А именно такое представление о душе женщины было в то время у сильной половины японцев. Даже в театре играли только мужчины. Женщина не имела хотя бы права голосования. Осталось только приковать цепью женщину к конуре – и образ будет закончен.

Нет. Корин не феминистка. Она ведь мечтательница, грезящая о романтике и волшебстве. Сейчас у нее была тихая, спокойная и размеренная полоса в жизни, не предвещавшая никаких перемен, поэтому свободного времени пофантазировать было достаточно.

Но, конечно, так было не всегда. Корин не хотела вспоминать свое прошлое, но полностью его забыть невозможно. Каждый день, глядя в зеркало, она наблюдала в своих чертах лица родителей. Естественно, как-нибудь, да и вспомнятся старые времена.

Жили они бедно. Мать занималась прядением, а отец рисоводством. Их деревня только недавно начала производить хлопок, в отличие от остальных более продвинутых селений. Крестьяне разводили тутовник – новый вид тутового шелкопряда, который не восприимчив к температуре. Однако, налоги не были уменьшены и тем более отменены. Никто не знал, чем это закончится. И чем дальше, тем тяжелее становилось содержать двоих детей. Их было четверо в семье. Корин и ее брат Сейя родились в один день с разницей всего в 2 минуты. Девочка в семье – не такая уж большая и радость в сравнении с наследником. Поэтому по достижении 5 лет ее отдали в детский приют при буддийском храме. Она посещала занятия, как и любой другой ученик, с тем лишь отличием, что упор делался на религию.

Уже тогда маленькая Корин, понимая, что родители-крестьяне от нее отказались, росла отдельным индивидуумом от остальных ребят. Вымышляла себе друзей, фантазировала и жила в своем маленьком мирке. Со временем ее мир пополнялся новыми существами и живописными местами. Книги только подливали масло в огонь – Корин любила погружаться с головой в них и отождествляла себя с главными героями.
Время шло. Девочка стала девушкой. Храм и постоянные занудные, по ее мнению, молитвы надоели подростку – ей хотелось свободы. Десять лет спустя после того дня, когда она попала в приют, монахини просто опустили руки в попытках прививания богопочитания и раболепия. Они довольствовались тем, что она смогла усвоить, «переварить» и уже не ждали от нее большего.

Были ли они счастливы, когда она сбежала? Скорее напуганы, что пример станет заразительным. Но из-за нежелания вникать в отношения воспитанниц, они ошибались, ведь Корин была белой вороной.

Корин же, сбежав, ощущала себя счастливой. Однако вскоре уличная жизнь вернула ее на землю. Оказалось, не так-то просто обеспечить себя продовольствием. Только благодаря тому, что Корин росла в приюте, она смогла продержаться настолько долго. «Все что человеку нужно – есть при нем» - Считала она. «Собирал человек коренья и пил дождевую воду, умывался росой, укрывался звериной кожей и выжил. Мешают всего лишь условности».
Но все-таки, она решила не искушать судьбу и найти себе работу.  Ведь в ее новом социальном положении «свободной» она могла попасться государственным служащим как беглая крестьянка. Теперь она причисляла себя к обществу самостоятельных, что вело за собой свои обязательства.

Через несколько лет дела в деревне наладились, производство росло как на дрожжах. В семье Моримура наконец-то появились средства, однако к этому времени их дочь уже успела сбежать из буддийского храма. Семья Корин в целом так и осталась в ее памяти бедной и бесперспективной, избавляющейся от ненужного балласта. Однако, Корин все же уважала своих предков, ведь родителей не выбирают. Может быть, когда-нибудь она их поймет… Но не сейчас. Единственный член семьи, по которому Корин искренне скучала – старший на 2 минуты брат-двойняшка Сейя…

После продолжительных поисков девушка устроилась на работу, какая была только возможна для сбежавшего беспризорного подростка. Хотя она пыталась устроиться и на ткацкий завод, и на рыболовное предприятие, однако нигде ей не представлялась возможность ночлега. Ее взяла на работу женщина средних лет, держащая кафе. Бизнес – не ее стихия, но он достался по наследству её малолетнему сыну от мужа, погибшего в очередном восстании крестьян. Женщины же не имели права наследования. Пришлось до тех пор, пока не вырастет сын, руководить всем – больше мужчин в семье не было.

На половину работа состояла в том, чтобы управляться с товаром на складе, посудой на мойке и прочим, а вторая часть - обязанностью ни в коем случае не попадаться на глаза посетителям. Тем не менее, Корин за несколько месяцев научилась все совмещать и даже запомнила некоторых постоянных клиентов.

Одним из таких был пожилой мужчина, курящий трубку. В клубах дыма его табака едва ли можно было различить какие-то особенные черты лица. Однако, часто Корин казалось, он наблюдает за ней. Тем не менее, сама мысль абсурдна, ведь старик – слеп. Почему именно его подметила Корин? За необыкновенную живость движений и разговора, за странно пристальный взгляд относительно того факта, что люди со зрительным дефектом редко фокусируют так четко взгляд и движения. В нем скрывалась неординарность – это точно. И, соответственно, своя тайна. Он каждый раз садился на одно и тоже место, аккуратно положив рядом с собой палку, закуривал трубку и молча улыбался. Но чему?..

- Добрый вечер, Тогемура сан, добро пожаловать! Пожалуйста, проходите! - Хозяйка уже бежала к мужчине, чтобы помочь ему снять верхнюю одежду и проводить к месту.
- И вам добрый вечер, Кобаяси сан! - Ответил мягко старик, кланяясь и подавая свое пальто.

Не в первый раз Корин видела на нем монашеское кимоно.

- Вам как обычно, Тогемура сан?
- Да, пожалуйста. Однако... - Сделал монах паузу, присаживаясь на колени, - могу я кое-что с вами обсудить? По делу.
- Да, конечно. - Удивилась хозяйка перемене поведения гостя, тем не менее, вежливо ответила согласием.

Корин знала, почему хозяйка была заставлена врасплох. Часто Кобаяси сан повторяла, что постоянство – признак качества. Она любила, когда каждый божий день повторяет предыдущий. И никаких изменений, никаких сюрпризов, никаких новшеств. Все это повлечет за собой необходимость выбора и ответственных решений, участия хозяйки   в делах общественных или политических, чего она сама как огня боялась и держалась подальше. Поэтому хозяйка Кобаяси внимательно и с особой тщательностью присматривалась к посетителям – подозревая в каждом потенциального политического бунтаря.

Корин, несколькими годами позже, оглядываясь на свою жизнь, говорила, что ей очень повезло попасть к хозяйке Кобаяси. В то время она даже и подумать не могла, что будет крутиться в обществе зажиточных крестьян и феодалов. Очень удобное место для выгодного поиска будущего мужа, по словам Кобаяси. Однако, Корин в тот момент над этим не задумывалась – она была благодарна хозяйке за еду и кров. Это все, что она могла бы только желать.

Корин следила со своего тайного наблюдательного поста за тем, как пожилой монах курил трубку, попивая саке, и что-то шептал хозяйке на ухо. Та, в свою очередь горячо кивала, изображая на лице крайнюю заинтересованность и сосредоточенность. Затем хозяйка Кобаяси резко отпрянула от монаха, поклонилась, бурча под нос что-то и удалилась. Старик выглядел довольным. Интересно, что и Кобаяси сан тоже.
«Странно. Какое необычное предчувствие...» - Корин засыпала с такими мыслями о грядущих переменах.
На следующий день хозяйка Кобаяси разбудила Корин рано-рано утром – гораздо раньше обычного. Естественно, еще даже не рассвело.

- Моримура, у тебя крайне удачный день. Тебе очень повезло. Вставай.
- Что? Кобаяси сан...  О чем вы? Я не понимаю. - Хозяйка помогала одеться девушке, таща ее потихоньку к двери.
- Ха! Не каждому выпадает такое, как тебе! - Ухмыльнулась хозяйка, - не понимаю, что в тебе такого, чего нет в других?
- Кобаяси сан, ну скажите же, что происходит?
- Уважаемый монах Тогемура Идо вчера предложил мне за тебя неплохую сумму...
- ВЫ МЕНЯ ПРОДАЛИ? - Задохнулась Корин.
- Нет. Не болтай глупости. Он освободил тебя от нужды, дурочка!
- Что? Как?
- Он предлагает тебе более выгодную работу, чем здесь. Сюда. - Хозяйка указала на ожидающего сонного рикшу. - Твои вещи я собрала сама, пока ты спала. Благо, их у тебя ну очень мало.
- Но я думала, что вы никогда не связываетесь с...эммм.. Коабяси сан, как вы согласились на это? Как вы будете здесь без меня?
- Ох, да ладно тебе драму нагонять! Ничего плохого я с тобой точно не сделала. А за меня... Нашла из-за кого волноваться – еще найду тебе замену, мало что ли желающих? И не спорь! Так лучше будет, садись! - Скомандовала хозяйка.

Корин последовала ее указанию. На сиденье уже лежал ее единственный чемоданчик. В последний раз взглянула девушка на доброе, заботливое лицо хозяйки.
- Кобаяси сан!
- Потом мне спасибо скажешь! - Крикнула Кобаяси удаляющейся коляске.
- До свидания... - Прошептала Корин.

Возница увозил ее в незнакомые места. Солнце вставало, освещая лес вдалеке, брусчатую мостовую, которая вела к парадной лестнице одноэтажного храма.
Корин терзали противоречивые чувства: она была рада переменам, но растеряна внезапностью; огорчена расставанием, но заинтригована предложением.
- Приехали, - крякнул возница.
- Спасибо большое! - Поблагодарила пассажирка, кланяясь.
- Ну, до свидания, – попрощался возница, в ответ девушка кивнула.

Оставшись совершенно одна, девушка вдруг растеряла всю свою хваленую храбрость и интерес к приключениям, на миг позволив страху неизвестности овладеть собой.
Перед парадной лестницей она остановилась, рассматривая ворота Тори. Что-то в них было странное, будто чужеродное, в то же время ранее знакомое, но что – девушка так и не вспомнила. Но Корин быстро взяла себя в руки, как только услышала помимо своего дыхания посторонний звук.
Залитые солнцем бумажные створки дверей распахнулись, и оттуда показался виновник происходящего. Монах опирался на палку левой рукой, а правой держался за дверь. Глубоко вдохнув свежий утренний весенний воздух, он произнес:

- Доброе утро, Моримура сан! Я - Тогемура Идо, очень приятно наконец-то лично с вами познакомиться! Вы, наверное, меня помните? Как поживаете?
- Доброе утро, Тогемура сан! - поклонилась девушка. - Моримура Корин, и мне тоже приятно. Все хорошо, спасибо за беспокойство. А вы?
- О, все очень хорошо! И стало гораздо лучше, когда вы приняли мое приглашение, - закивал монах, расплываясь в улыбке.
- Приглашение?... - У Корин получился скорее риторический вопрос.
- Спасибо, что вы приехали. Прошу, проходите внутрь, мы сможем обсудить все за чаем, - монах услужливо указывал войти внутрь.
- Спасибо за приглашение, - Корин решила для себя, что наилучшим вариантом будет благоприятно настроить к себе пожилого монаха супер вежливым общением. Тем более, что у нее давно уже в голове роилась целая куча вопросов, ответы на которые она надеялась получить.

Корин, зайдя в храм, была удивлена чистоте, порядку и ...тишине? Это же храм... Неужели кроме Тогемура сан здесь больше никто не живет?... Очевидно, перед Корин некое подобие монаха-отшельника. Подобие, так как Тогемура Идо все же выходит из храма, да еще и в такое развлекательное заведение как кафе Кобаяси сан.

- Я живу здесь один, - будто прочитав ее мысли, начал монах Идо, - однако, тут работал раньше кое-кто. Помогал мне. Но сейчас этот человек очень далеко. - Лицо стало таким добрым, а в голосе чувствовалась нежность и горечь.
Корин молчала, ожидая продолжения монолога. Да и сказать ей было нечего.
- Я пригласил Вас сюда, чтобы предложить работу. Менее пыльную прежней и гораздо более оплачиваемую. Мне нужна помощница. Помощница, прислуга, хозяйка – все 3 в одном. - Объяснил он. - Как вы заметили, я ничего не вижу – это мне немножко мешает. Но я был бы очень рад, если вы сочтете удобным здесь работать.

Пока монах Идо объяснял ей суть работы, он успел налить чай, даже не разлив ни капли. Корин удивленно наблюдала за ним, кивая и гадая, как у него получается так легко и ловко управляться с чайным сервизом. И вновь, будто она не думала про себя, а громко сказала свои мысли – Идо выронил из рук крышку от чайника. Звук разбитого фарфора заполнил всю комнату. Но тут же уступил свои позиции всепоглощающей тишине.

- О, я сейчас все уберу! - Девушка собирала осколки с пола.
- Ну, вот примерно об этом я и говорю. - Довольно заявил монах.
- Да, Тогемура сан, я вас поняла. Большое спасибо за предложение. Когда можно начать работу?
- Ммм... Да хоть прямо сейчас. Только давайте я буду обращаться к вам по имени? Это возможно? - Корин кивнула. - И пройдемся по храму – я покажу, что здесь есть и где им место.
- Да, конечно! - Девушка поклонилась и взяла его за протянутую руку.
- И еще: не беспокойся о том, что тебя здесь могут найти. Отныне, ты - не беглая крестьянка. Забудь о политике…
- Большое спасибо, Тогемура сан! – Искренне выдохнула Корин.

Корин даже не думала отказываться или говорить, что подумает – ей было интересно разгадать тайну монаха – а он определенно что-то скрывал. Да весь дом просто кричал об этом – старинные предметы, диковинные картины и книги. Плюс хозяин, которые читает мысли... Ну, или по крайней мере догадывался. Все это вместе будто выпирало из действительности, вываливалось за края понимаемого и ординарного.

С другой стороны, у Корин не было выбора. Во-первых, ей было некуда идти, и альтернативы у нее тоже не было. А во-вторых, выбор за нее уже сделала хозяйка кафе Кобаяси, очевидно, приняв неплохие деньги взамен. Девушке же оставались лишь только формальности.
Потребовала Кобаяси с Тогемура деньги, или служитель храма сам ей это предложил – еще одна вечная тайна. Но, в принципе не очень-то интересная для Корин – материальные ценности, особенно деньги, она любила меньше всего. Именно эта бескорыстность подкупала работодателей. Ну еще бы – работать на энтузиазме, за гроши, почти что за еду. Наверное, редко можно встретить столь увлеченного работника.

Расположившись в специально отведенной для нее комнате, Корин достала дневник и на чистом листе поставила дату и время.

« Как мне кажется, будет правильным сказать, что с сегодняшнего дня я начинаю новую главу своей жизни. Действием каких-то неизвестных мне сил, меня снова забросило в храм. НЕВООБРАЗИМО! Однако, сейчас все по-другому. Никто не издевается над тобой, не заставляет молиться Богу, в которого не веришь. Мне позволено думать о Боге то, что я хочу. Это ли не свобода разума? Без рамок, ограничений, запретов.
Я не жалею, что попала сюда. Жалость вообще нехорошее и глупое чувство. Только слабые постоянно себя жалеют.

Тогемура Идо – монах-отшельник храма Кюсико, кажется мне добрым человеком. И не смотря на его недуг – он столь жизнерадостен! Просто поразительно! Будто энергия его духа никогда не кончится в его теле. Конечно, мне еще предстоит узнать его – мало ли что он со временем выкинет, но я не думаю, что это будет хуже его шуток. О, Да. Шутки – Идо сенсей любит. Конечно, это не его конек, но все терпимо.
На первый взгляд Храм Кюсико обычный. Буду наедятся, что только в первый день. У меня такое странное ощущение, что здесь не обошлось без парочки припрятанных тайн. Хотя, может, это все только моя фантазия, чересчур чувствительная к переменам...»

Девушка вздохнула, подула на тушь, чтобы та быстрее впиталась, отряхнула лист и присоединила его к остальным, свернутым в свиток. Затем спрятала свои записи.
Тут же прозвенел колокольчик, которым ее работодатель требовал немедленного присутствия Корин перед ним.
 
*   *   *

Вместо того, чтобы закрыть дневник, она взяла в руки перо и начала писать новое. То, что с ней случилось за последнее время: все недоразумения, случайности и странности. Едва закончив и поставив точку, Корин немного помешкала и добавила:

«Кто такой этот Такадзаки сан? Почему меня к нему влечет, как пчелу к меду? Как могло со мной ТАКОЕ случиться, ведь в Японии поцелуй невидим. Любовники никогда не целуются принародно, родственники никогда не целуются вообще. Соприкосновение губ здесь не является культурно закрепленным знаком. Поцелуй по полной мере - редкость.
Тем не менее, это произошло. Я ощущаю, что поцелуй во сне - словно индивидуально мое изобретение. Едва ли я могу надеяться на что-то большее, чем его холодная улыбка и пустые серые глаза…
Неужели многие моменты моей жизни воспринимаются такими, какими они не являются на самом деле.

На примере сна: именно так, как хочется видеть положение вещей мне, а не так, как есть.
Осознавать это сложно, но я действительно принимаю желаемое за действительное. А, может, я ВСЮ свою сознательную жизнь воспринимаю как желаемое?
 Может, я именно так и строю свою судьбу: планирую одно, воплощаю это, а на самом деле, происходит другое, ибо любое мое действие влечет за собой противоположные обстоятельства.
Кацу… Едва ли я могу знать, что твориться в голове этого человека? Скорее всего – подчеркиваю, скорее всего – он понимает меня, соглашается. Похоже, что он из тех, кто «сам себе на уме». Может, стоит доверять ему лучше? Или узнать друг друга настолько близко, что знать как облупленного? Нет, так уже становится не интересно. Каждого человека интересно разгадывать. Но при этом должен быть и какой-то успех в наших поисках. Приятно говорить «наших»…
 Тяжело блуждать в потемках чужого рассудка, если не понимаешь куда идешь. И не говорю уж о душе, которая бывает то непостижимой и сильно запутанной, то переменчивой, как апрельский ветер…
Так что же теперь делать?...»


Тут Корин услышала шаги в коридоре. И голоса. Они что-то обсуждали. Ясно было, что один из них – Идо, другой... Кацу.
- Что ты имеешь ввиду? – Спросил спокойно и холодно первый голос.
- А то, Кацу, что ты бессовестно делаешь все наоборот! Ты что думаешь, я просто так все это твержу?
- У тебя никогда не бывает просто так, Тэнгу. Тем не менее, я считаю, что поступаю правильно, даже тебя поставил в известность о своих будущих действиях.
- Ну спасибо, вот так одолженьице сделал! Я, между прочим, и без твоих подсказок давно знал, какие мыслицы творятся в твоей ушастой башке! Чтоб их тебе под хвост!

Тут они остановились и прислушались. Корин показалось, что они прислушиваются, потому что она сама проделывала сие действие, даже прильнула к прохладной стенке ухом, отчего немного вздрогнула, и мурашки торопливо куда-то побежали.
Хлопнула входная дверь и зазвенел колокольчик, который снова вернул сердце Корин к привычному  и естественному. Она быстрым движением поднялась и вот уже стояла в комнате перед столиком, за которым восседал Идо. Немного потрепанный, но вполне здоровый и – как отметила Корин – в хорошем настроении.
 
- Ну что ты вылупилась на меня, как рыбешка? Принеси-ка мне чаю, я с дальней дороги.
Корин послушно отправилась на кухню, подогрела чай и подала его Идо на подносе вместе с приготовленными заранее тремя видами традиционных сладостей вагаси****.
- О, вот это другое дело, - сказал Идо, буквально урча от удовольствия.
 Сделав пару больших глотков, он осушил кружку, заел сладким цветочком и продолжил.
- Как я уже сказал, я с дальней дороги. Корин чан, за то время, пока меня не было дома, никто не приходил?
- Нет, Тогемура сан. Не было никого, вроде… - Корин замялась, потому что она толком-то и не знала, был ли кто-то дома или нет, сама она спала.
- Ясно. Тогда ответь мне, душа моя, тебя что-то беспокоит? Даже не думай мне врать! Я все знаю, просто хочу услышать это от тебя самой.
- Ну не то чтобы беспокоит, просто спать нормально ночами не получается, - Корин опустила глаза и продолжила, - Мне снился странный сон. Снова из числа тех, которые такие таинственные и магические.
- Рассказывай, Корин, ко снам надо относиться серьезно, особенно тебе. Ну так что тебе явилось во сне на этот раз?
- Мне приснилось, что я на полянке, а рядом кот. Этот маленький синий кот увел меня к дереву и тут…

Корин рассказала свой сон Идо в подробностях, но за исключением, конечно, последней сцены. После того, как она закончила рассказывать, Идо немного помолчал, а затем аккуратно спросил.

- Значит, Моримура сан, теперь ты все знаешь.
- Все знаю? Так это правда? Все, что мне снилось – это по-настоящему так?
- Да, Корин, по-настоящему, - Идо слегка усмехнулся ее по-детски звучащей формулировке.

Далее должно было последовать грузное молчание, в течение которого Корин должна была осмыслять свой новый статус, а затем отмахнуться, мол, чушь все это. Но на этот раз она даже ни минуты не дала тишине.

- Значит, если я покурю табак Опиума, то стану бабочкой?
- Ну, на самом деле, как конкретно выглядит Мечта Бабочки мы не знаем, ведь все зависит от того…
- Из какого она рода: созидания или разрушения, так? – Прервала его Корин.
- Молодец Кот, неплохо потрудился, - сказал Идо в сторону. – Да, Корин чан, но пока еще не пришло время для твоих превращений, слишком опасно.
- Ну раз так, то и ладно. И что же мне делать с такой информацией? Чем-то она мне поможет что ли? Зачем мне вообще было знать о том, что я имею могущество, но не могла и не могу его проявить.
- Это, конечно, так, но ты можешь хоть когда его проявлять. Я же не запрещаю тебе, я только предупреждаю. Так вот, я начал с того, что очередное путешествие у меня за плечами. Надеюсь, Кот успел тебе рассказать про то, что такое Орден «О.Г.О.»?
- Да, вроде бы, что-то говорил. Но больше-то вы мне рассказали.
- Ага, ввел, так сказать, в курс дела. Так вот. У каждого Ордена есть свой старейшина. Он главный не потому что у стада болванов должен быть хоть какой-то вожак; он стоит во главе, потому что он - либо основатель, либо превосходит всех по силе, уму и могуществу. В данном случае и то, и другое. Его зовут Райден, он Дух Грома из царства Духов и Теней, из рода Духов.
- А как он выглядит, этот Райден? – С любопытством спросила Корин.
- Ты должна понять, Корин, что основатели не совсем такие, как мы. Райден, например, демон. Это красноликое существо с двумя когтями на каждой ноге, несущее на спине большое колесо или дугу с барабанами. Он очень опасен, Корин. Упаси Боже тебя с ним столкнуться в битве.
- А что, предстоит битва? – Брови девушки поползли вверх.
- Нет, я так не думаю, но если все таки… Однако, как я понимаю, за долгое время безделья, Орден потерял большое количество силы и теперь ищет помощи со стороны. Моримура сан, если Орден вовремя не подпитывать, то он вскоре может просто зачахнуть. Вот, в принципе, я тебе и рассказал ситуацию в Ордене на текущее время.
- А чем подпитывается Орден?
- Каждый Орден находит свой источник. Как ты понимаешь, Опиум годиться только лишь для превращений, но вот настоящее могущество он дать не в силе.
- А какой источник нашел Орден Горного Опиума?
- Не нашел, а будет еще искать. Я затем и уезжал в Орден, потому что они меня просто достали своими постоянными вторжениями в сознание! Незадолго до того, как я уехал, я разговаривал со старейшиной, которого волновала твоя учесть. И я понял, что пока туда не приеду собственнолично, ничего толком не пойму. – На этом Идо замолчал, а девушка приняла молчание как знак, что у старика, наверное, горло пересохло, и долила чай в его кружку, однако пить он не стал.
- А я-то здесь причем? Неужели у них нет еще одной Мечты Бабочки? – спросила с надеждой Корин, но даже по молчанию поняла ответ.
- Нет, Корин чан. Мечта Бабочки – явление очень редкое, которое выпадает раз в три столетья. Мы все с нетерпением ждали твоего появления все эти триста лет.
- Так вам триста лет?
- Неужели ты думаешь, что я с рождения тебя жду?
- Ох, даже больше трехсот, как много! А это возможно?
- А ты своим глазам не веришь, а девочка?
- Верю, а… - Только было начала Корин, как сразу запнулась.
- Нет, Коту поменьше лет, помню, мы с ним раньше были хорошими друзьями. Но со временем все меняется. И Кацу – не исключение.
- Жаль, наверное… - Посочувствовала Корин.
- Бывает и так. Знаешь, Корин чан, я уверен, что поход состоится. И еще я понимаю, что они пригласят тебя в нем участвовать, не знаю уж каким образом, но они, будь уверена, найдут способ. Конечно, тебе решать, пойдешь ты или нет, но я бы тебя предостерег. Нельзя доверять Ордену всецело, он коварен и опасен. Для достижения поставленной цели они не остановятся ни перед чем. Я не отговариваю, просто предупреждаю, как всегда. Ну ладно, пора уже спать – это тебе, а мне необходимо остаться одному.
- Эээ, ну… - Корин опять замялась, ведь что-что, а выспаться она успела вдоволь.
- Не переживай ты так, знаю я, что ты успела хорошо поспать, пока меня не было. Не волнуйся, когда ты придешь и ляжешь, стоит тебе только коснуться подушки, как ты сразу почувствуешь сладкий вкус сна.

Корин, проводив его до его любимой подушечки, направилась в свою комнату. Предсказания монаха были не воздушны: на самом деле, как только девушка легла, ей спать не хотелось, но спустя минут пять что-то словно накрыло ее теплой волной сладковатого сна, как и обещал Идо.

*Ксилография – искусство написания гравюр на дереве. В качестве сюжета использовалось все, что могло заинтересовать народ: актеры театра Кабуки, гейши, торговцы и т.п.
**Одна из двух азбук в Японии: Хирагана и Катакана. Хираганой обычно подписывается чтение иероглифов или японские названия; катаканой чаще всего пишут заимствованные, иностранные слова или имена.
***Автор Мукаэ Кёраэ
****Вагаси –  это традиционные японские сладости, которые подают к зеленому чаю. Основные виды вагаси: Сакигакэ (предвестие) - сладости, выражающие настроение ожидания грядущего времени года и традиционных для него кушаний. Сюн (сезон) - сладости, изображающие наиболее популярные цветы или природные явления соответствующего времени года. Нацукасими (ностальгия) - сладости, выражающие чувства грусти, возникающие при прощании с уходящим временем года, с ожиданием его нового прихода в следующем году.