Танец пилота

— Самолёт-самолёт, забери меня в полёт, — лётчик тихонько погладил крыло, но самолёт молчал.
Что-то сломалось в его мощном теле и сердце перестало биться. Последним усилием, теряя высоту, самолёт замедлил падение и сумел сохранить жизнь своему пилоту.

Человек пытался разобрать усталое сердце своего друга, но оставил это безнадёжное занятие. Вдали от аэродрома, в пустыне, самолёт не починить. Железная птица тоже это понимала. Печально указывала носом направление, зарывшись лапами в песок. Полёт окончен. Дальше иди сам, дружок.

Пилот закинул вещмешок за спину и направился вверх по бархану, увязая при каждом шаге. Идти пришлось недолго - поднявшись на песчаный холм, он увидел группу сидящих людей, местных жителей. Мужчины в просторных чёрных одеждах сидели, кто на корточках, кто прямо на песке, скрестив ноги, двое молодых полулежали. Все слушали одного, судя по направлению лиц. Теперь этот старый мужчина молчал, выжидательно глядя на пилота.
— Мир вам и благоденствие, — пилот прижал ладонь к груди и отстранив, провёл рукой в направлении каждого.
— И тебе мир, - ответил тот, что в центре. Замер, цепко всматриваясь в лицо пришельца, затем пригласил жестом присесть.
Пилот сел на песок и, проследив направление взгляда своего собеседника, уставился на заходящее солнце.
 
— Я старший среди нас, — внезапно сказал абориген. — И у меня нет сына. Есть ли сын у тебя, чужак?
— У меня двое детей, мальчик и девочка, — пилот расстегнул нагрудный карман, достал фотографию. — Вот они.
Старший глянул внимательным взором и завернул руку пилота:
— Спрячь. Ничего дороже у тебя нет. Ты поможешь нам и вернёшься к сыну.
 
Пилот окинул взглядом окружающих и повернулся к закату. Заходящее солнце залило кровавым светом незаживающую рану между небом и землёй. Чёрный ситуэт чахлого кустика на ближайшем бархане наполнился вдруг зловещей значимостью.
— Чего мы ждём? — спросил он у чеканных силуэтов.
— Ваши бомбы попали в дом нашего бога. Ты поможешь нам закрыть дом.
— Эмм... у вас свой бог?
— Мы сохраняли своего бога в тайне, но теперь пришло его время умереть.

Вспыхнул огонь на дрожащих веточках. Кто-то развёл костёр. Люди присаживались на корточках возле огня, подкладывая хворост. Вождь встал, протянув руку к огню. Сразу в протянутую руку вложили факел на длинном древке.  Факел нырнул к костру и взлетел над головой, переходя в руку ближайшего мужчины. Второй факел зажёгся, третий, четвёртый... Старейшина оставил последний факел себе и повернулся к пилоту:
— Ты не можешь нести наше пламя, чужак.
 
 Цепочка переливающихся огней растянулась по барханам, двигаясь в темноту. Последним шёл старик, а рядом с ним - пилот.
— Посмотри на эти огни. Это жизни моих людей. Их немного, но они горят на протяжении тысяч лет. Кто-то горит ярче, кто-то тусклее. Кто-то дольше горит, кто-то совсем недолго - но всегда пламя передаётся дальше и продолжает ряд. В этом суть времени, в смене этих огней. На самом деле все они здесь в одном ряду - если бы ты был нашим богом, ты бы видел нас всех, мог бы подойти к моему деду и прадеду, порадоваться их огонькам... На мне время прервётся - у меня нет сына. Но сыновья есть у других людей моего племени... Наш бог решил, что времени пора остановиться. Мы уйдём с этой земли - он останется любоваться тем, что было. И, может быть, когда-то он решит найти нас... кого-то из нас. Уже решил - времени ведь нет для того, кто существует вне времени. Бог существует там и тогда, где и когда мы живы...
 
Процессия обогнула очередной бархан, закругляясь в кольцо вокруг него. Пилот увидел полузасыпанную песком дверь. Мужчины выстроились в круг, негромко запели, отбивая ногами ритм, как-то очень быстро ставший стройным и завершённым. Старый вождь протянул руку пилоту, приглашая его присоединиться к танцу.
 
И время остановилось. Пилот стал одним из Людей и стал всеми сразу, прозревая в обе стороны бесконечности. И обрадовался, ощутив в себе любопытство к новому своему звену. И радости этой своей тоже обрадовался. И холод ощутил, о котором старался не думать, отгородиться - и заплакал от этого холода. Потому что: вот он, здесь. И огонь не греет и танец не греет тоже. И оторвался от созерцания пустоты, обращаясь к себе, к мерцанию бесконечной цепочки жизни, которая единственная наполняет пустоту и кроме этого - ничего нет. Огни вспыхивали от приближения и радовались ему, перетекая в другие огни. И спокойствие пришло к нему.
 
Пилот очнулся. Небо на востоке наполнилось предутренним прозрачным сиянием. Пилот порылся в вещмешке, попросил старейшину отойти с людьми подальше - замахнулся и бросил гранатой в древнюю дверь, упал, закрывая голову руками. Громко хлопнуло и зашуршал оползающий песок. Пилот развернулся и пошёл к людям:
— Где наш новый дом, старик? Я хочу танцевать с вами.
 
Обрёл ли он иного бога? Потерял ли своего? Каждую ночь он засыпает, глядя на хороводы звёзд в небе и мысленно присоединяется к танцу. Когда-то он должен будет уйти, чтобы танцевать с сыном...
— Позже... — шепчет пилот, растворяясь в бесконечности.