РасплАтитесь после...

 Алла Бур, Полина Закс.



Я закончила читать рассказ и сделала  глоток вина. «Банально» - сказала моя приятельница Света. Путешествие в прошлое – тема избитая.» И добавила: «Тебе надо отдохнуть…»
«А ты, Витя, что молчишь?»
Витёк, мой друг детства, мрачно изрёк: «Я не прозаик, меня не спрашивай.»
 «Ребята, привет! Я опоздала!» Это появилась Алка.  Она втащила неподъёмную батарею бутылок с минеральной водой. «А прочитай-ка ещё разок. Может, что-то и придумаем»…
………………………………………………………………………..
«Тебе надо отдохнуть» - сказала Света. «Вот номер телефона. Позвони, скажи, что от меня»
В воздухе висел ленивый зной. Деревья кутались в придорожную пыль. Я сидела в полутёмном кафе, напротив мэрии. «Ваш билет на самолёт» - царапнул голос. «РасплАтитесь после поездки». «Почему после?» - вздрогнула я. Женщина резко поднялась. На тарелке рядом с окурком  лежала обёртка – «Орбит без сахара».
С небесного цвета конверта подмигивала стюардесса.
«Пристегните ремни» - скомандовала она. Я прикрыла глаза и погрузилась во мрак. Он качал в тёмных ладонях фонари и свет расползался по мокрому асфальту.  Тут я увидела  подругу Людмилу. Поравнявшись со мной, она тихо спросила: «Который сейчас год?» И я поняла, что обозналась. Женщина удалялась, снова превращаясь в Людмилу. «Мы опаздываем» - кто-то схватил меня за локоть. Веселье шло полным ходом. Юбиляр сидел во главе длинного стола, покрытого вместо скатерти старыми чертежами. Разномастные чашки и стаканы теснились возле початых винных бутылок. Виновник торжества расслабил галстук, выдал что-то неуставное и снова затянул его петлю. (Почему я здесь и что теперь делать?)… «Во прибарахлилась! Откуда джинсы?» Белобрысая студентка из соседней группы удивлённо глядела на меня. «Дай поносить! Завтра на свиданку  бегу». «Дам, конечно. Даже подарю. Только позволь мне пожить у тебя немного». «Ну, мать, ты даёшь! И чемодан с тобой. С мужиком  своим, что ли, полаялась?» Её глазки заблестели. «Домой не могу. Там мамаша. Ты ж понимаешь.» Белобрысая  не сводила глаз с моих джинсов. «А вот на дачу – пожалуйста! Живи там, сколько влезет. Бери ключ.» «Спасибо. А ещё разыщи телефон вот этой девочки.» Я протянула клочок бумаги. «Девчонка – ладно. А если парень твой притащится? Скандалить начнёт. Мамаша сказала: «На даче никакого бардака.» -Узнает – убьёт!»
(Он не притащится. И скандалить не будет. Сейчас его утешает  другая. Так утешает, что не пройдёт и года – у них родится сын.)
«Рубашечка на тебе симпатичная. И написано не по-нашему. ГДР?» (Южнее). -  «Ах, да возьми её ради бога. Только Людку мою разыщи!»

«Для тебя будущего не существует!» - кричала Людка, бегая по дачной кухоньке. (Будущее существует, Люд! Рассказала бы, да не поверишь.) «Что ты там бормочешь?» Сессия на носу,  а ты вон где торчишь. Завалишь экзамены, из института попрут». (Я сдам эту сессию, и следующую… И получу диплом.)
«А пожрать что-нибудь есть?» (Супермаркет  рядом).  «Опять что-то шепчешь? А…от своего удрала? И чемоданчик при тебе. Правильно сделала. Давно пора. Кстати, вчера в читалке видела Олежку и Вадика с кафедры дизелей. В кино приглашают на фестивальные фильмы. Польша, а потоом – Франция! Хоть глазком на заграницу глянуть.»
Симпатяга  Олежек и серьёзный Вадим. «Я – что?» - привычно вздыхал Олежка. Вот Вадим – другое дело. Его папаша с министрами здоровается за лапку. Что толку в моих стараниях?» Он нежил в душе обиду, очаровательно бездельничая. «На ботинки денег жалко. На брюки – тоже» - удивлялся он сам себе. «А на неё вот – не жалко» - радостно восклицал Олежка, с любовью гладя округлости бутылки с коньяком.
Вадик одевался во всё серое, много и мрачно занимался. Пока что он не нуждался в помощи отца. Вадик не любил людный Главный проспект. Особенно в дождь. Шутливое опасение вызывали неярких расцветок женские зонты отечественного производства. Острые их пики могли проткнуть умную голову высоченного Вадика.
Мы возвращались из кинотеатра. «Послушай,» - сказал он, - «Почему вы все, а главное ты, так держитесь за Большой город! На работу идёте, как на эшафот. Зарплаты – никакие!»
(Но я люблю этот город. Я родилась здесь. Кто знал, куда занесёт меня судьба.)
«Уеду на периферию» - сказал Вадик. Там простор, возможности, темы. А сюда я вернусь, когда позовут. И не просто позовут… Поедем со мной…» (Жизнь развела нас, и очень скоро.)
И мокрые пелёнки хлестали меня по лицу в коммунальной кухне. И не раз выплёскивалось из бидона молоко на любимое замшевое пальто. И мой ребёнок изнывал вместе со мной в очередях за мёрзлой  картошкой. Сладкая жизнь вкуса мёрзлой картошки.
…Мне пора возвращаться. Я не перечеркну её, запутанную свою жизнь. С редкими, как полосы света, радостями….
Смуглый водитель  минибуса, нетерпеливо поглядывал на часы. «Никогда не видел такой машины» - сказал Вадим, неохотно выпуская мою руку. Машина тронулась, а он всё стоял в полосе света.
…………………………………………………………………………
«РасплАтитесь после поездки»…- тихо повторила Алка. Ты знаешь, Полинка,» - улыбнулась она, - ничего больше добавлять не надо. Здесь всё на месте.»
«Слушай, а какой  я была в детстве?» - спросила я у Витька. «Не лучше других и не хуже». – серьёзно произнёс Витёк и вдруг брызнул синим взглядом и выпалил: «Так себе была!»…
……………………………………………….
«Вить, скажи, какая я?» «Ты  не лучше других и не хуже. Ты так себе!»
Он стоит, худой и невзрачный, у стенки и пытается вжаться в неё, стать ещё незаметней. Школьный пиджак  короток.
«Витя, прочти что-нибудь.» Тихим, никаким голосом он читает:
«...И пусть они идут в кино,
  Снежок ломая с хрустом.
  Мне всё равно, мне всё равно,
  Мне весело, мне грустно.»
Бедная моя голова, измученная «Пионерской зорькой»! Как может быть человеку и всё равно, и весело, и грустно? Как может этот мальчишка, такой обычный, любить кого-то?  Любят только герои  в книгах и артисты в кино. Уж я-то знаю.  И почему  стихи, такие непонятные, манящие такие, написал этот невзрачный мальчишка и читает бесцветным,  дурацким, тихим голосом. Почему?...