Чужая среди своих

  Рига, ранним  мартовским  утром в приподнятом  настроении   я вышла  из  поезда на перрон. Суббота! Впереди два дня в городе, где когда-то родились и жили мои далёкие предки. Весна робко вступала в свои права, на улицах кое-где лежал снег, но в воздухе уже чувствовался её неуловимый аромат.

   Моя бабушка, родилась в 1884 году, она читала и писала на латышском, немецком и русском языках. Я воспринимала это как само собой разумеющееся, а как-то в электричке, разговорившись с женщиной лет шестидесяти, поразилась,  тому, что она не грамотная, хотя была на сорок пять лет моложе моей бабушки.
С годами поняла, что судьбы людей складываются по разному.

 Бабушка вышла замуж за моего деда , тоже латыша, в начале прошлого века.
В поисках лучшей доли,  они покинули Латвию, уехав вначале на Украину, потом  в Батуми, где дед служил садовником. В 1921 году она овдовела, а после того как в январе 1943 года, её единственный сын Леопольд погиб под Ленинградом, переехала жить в Армению к младшей дочери.

За долгую жизнь, а прожила она 95 лет, Родину она больше никогда не видела.
Но смогла научить троих своих детей разговаривать на родном языке.


   Когда взрослым надо было обсудить свои дела, они переходили на латышский, я понимала, что эта часть разговора не предназначалась для моих ушей. Кто помнит своё детство, тот поймёт, сколь велико было моё любопытство, если я самостоятельно выучила язык и довольно сносно научилась разговаривать.
В Риге мне очень хотелось поговорить на латышском, проверить на практике уровень владения языком.


Весь день я старалась разговаривать с людьми. Но, общение было довольно странным: я говорила на латышском, меня понимали, но неизменно отвечали по–русски, при этом странно поглядывая на меня.

Под вечер я устала, языковая активность  затормозилась мне стали неприятны подозрительные взгляды. Надо было думать о ночлеге. Пошла в гостиницу "Рига» - тогдашний "Интурист", предъявила своё удостоверение гида-переводчика и нагло спросила:
- Вам не стыдно?   
- ???
- Я, переводчик Интуриста, а ночевать негде!
- Подождите часок, должен освободиться номер.
Перед гостиницей был парк, села на скамейку рядом со старушкой.
Уставшая, переполненная впечатлениями, молчала. В конце аллеи появилась  шумная компания ребят.   Бабулька испуганно подвинулась ко мне поближе и сама заговорила. Когда они повернули к выходу,  я попросила объяснить почему все мои попытки пообщаться с людьми на латышском проваливались. Она ответила, что в моей речи много  архаичных слов, которые давно вышли из употребления.
Конечно, ведь мои предки покинули Латвию в самом начале ХХ века. Вероятно, я казалась людям каким-то пришельцем, а может шпионом, кто знает...


   P.S.  Хочу познакомить читателя, заглянувшего на мою страничку, со стихотворением, которое  декламировал мой дед на праздновании Нового, 1921 года. Мама помнила его до конца жизни. 
  Написав подстрочник, я попросила  талантливого поэта Александра Рюсса, с которым познакомилась по интернету, переложить стихотворение на русский язык. За эту работу я ему очень благодарна.



DOMAJU ES DOMAS DZILAS               

Dovaju es domas dzilas - kadel laimu manis nid?
               
Viss ko daru viss van vilas, vissur mana kajas slid.
            
Citam nav nekada darba, nauda ka no gaismu birst.
            
Man ir dzive sura, skarba jabadojas kamer mirst.
               
Nav pie dveseles ne grasa prasi kadam - kas tev dos
            
Labak tad nu nave asa neka dzive ubagos.
               
Ezers leja spid netalu, ieksa tur- bus raizem gals.
            
Nu ardievu bedi brali, neskanes vairs mana bals.
               
Cels man garem ved gar krogu - ieksa danco, dzied un smej
      
Un pa apgasmato logu redzu - alu glazes lei...
               
Vai tad es nu gluzi besa - atri roku svarcos ker,
               
Desmit kapeikas vel kesa - tas preks nave janodzer.
            
Steidzos ieksa, venu glazi iemetu, vel vienu, vel vienu
      
Un ar katru alus glazi paliek dzivibas man zel.
               
Atliks mirsenu uz rita, soden velu staigat turp
               
Krodzeniece dosi vel uz kruti? - dosu -duci alu surp
            
Sviedam, sviedam - rits jau ausa, aizmirsts viss kar rupes dar.

Kajas galvu knapi klausa, aizmirsts i kur maja ar.
            
Tadel tagat katru reizi iedzeru kad skabs man prats,
            
Un ja kajas iet ar greizi - tas jau launums nav nekad.
         



          ДУМАЮ  Я  ТЯЖКУЮ   ДУМУ...

Думаю  я  тяжкую думу, почему мне так не везёт?
Всё, что ни делаю, всё наперекосяк, всюду  моя нога скользит.
У другого нет никакой работы - деньги сыплются как с неба.
Моя жизнь суровая скорбная - мучиться пока не помрёшь.
За душой ни гроша, проси у кого-нибудь - кто тебе даст?
Лучше уж помереть чем так жить.
Озеро недалеко блестит,  броситься туда и покончить со всем.
С Богом братья по несчастью, больше не услышите мой голос.   
Дорога ведёт меня мимо кабака, а там танцуют, поют, смеются...
Через открытое окно вижу: пиво в кружки наливают.
Неужели я совершенно  пустой, сую быстро руку в карман,
Десять копеек  нашлось, их перед смертью надо пропить.
Захожу внутрь пью одну кружку, ещё одну, ещё одну,
И с каждой кружкой пива,  становится мне жизни жалко.
Отложим умирание на завтра, сегодня поздно идти туда.
Хозяйка дашь ещё в долг? Дам. Дюжину пива сюда!
Пьём,  пьём, уже рассветает, забыто всё, что причиняло боль.
Ноги с трудом слушаются головы, забыто уже и где дом.
Теперь каждый раз выпиваю, когда на душе тоскливо.
А если  ноги не слушаются голову, это не такая уж беда!



           Мой  дед

Набив  мозоли  на  горбе,
Смутив  сомненьем  сердце,
Мой  дед  поведал  о  себе
В  кругу  единоверцев:

- Меня,  как  белку  в колесе,
Гоняли  и трудили,
Но  все  труды,  старанья  все
Впустую проходили.

Как  перебитое  крыло
Судьба  моя – злодейка.
Мне  откровенно  не  везло:
Зима,  дороги  замело,
Всё  тело  холодом  свело,
Не  греет  душегрейка.

Где  ни  ступлю,  везде  ледок,
Cтучусь – везде  затворы.
Уходит  почва  из- под  ног,
Как  ни  искал,  найти  не  смог
Поддержки  и  опоры.

Так и  живу  со  счастьем  врозь.
Листвою  облетелой
Лечу  по  ветру  "на  авось",
Дела  идут  то  вкривь,  то  вкось,
То  вовсе  неумело.

Вокруг  жуирует  народ.
Играет  солнце  в  спицах.
А  у  меня – наоборот:
Свело  от  голода  живот,
Сухой  кусок  не  лезет  в  рот,
Хоть  впору  утопиться.

Годами  я  - не  дряхлый  дед,
Но  горе  и  кручины
Давно  свели  почти  на  нет
Достоинство  мужчины.

Коль  за  душою ни гроша,
Забудь,  душа,  о  благе.
Заела  бедность  латыша.
Кто  даст  взаймы  бедняге?

Мерцает  озера  окно
Заманивает  в  гроты,
Напоминая,  что  давно
Мне  с  этой  жизнью  суждено
Свести  земные  счёты.

- Прощайте,  братья  во  Христе,
Не  поминайте  лихом.
Я,  заблудившись  в  темноте,
Усну  в  озёрной  чистоте,
В  его  приюте  тихом.

Вдруг  слышу – звуки  за  окном-
Там   сельская  гулянка.
Бокалы с  пивом  и  вином,
И  хоровод  веретеном,
Веселье,  пляски,  пьянка.

Рука  в  карман: - Ужель  пустой?
Мне  перед  смертью  нужен
Напарник  с  рожей  испитой,
Пивко  и  скромный  ужин.

Нашла  дрожащая  рука,
Зажала  мёртвой  хваткой
В  пыли  и  крошках  табака
Монетку  за  подкладкой.

Пью  кружку  и  ещё  одну…
Пустился  в  "тары-бары"…
Нет!  Пусть  печаль  идёт  ко  дну.
Я  ей  отсюда  подмигну
И  собутыльнику  плесну
В  бокал  из  винной  тары.

Светает.  Утони,  тоска.
Нальём  и  выпьем  снова!
Дай  в  долг,  хозяюшка,  пивка.
Пусть  наши  ноги  трепака
Танцуют  безголово.

Я  с  теми,  кто  поёт  и  пьёт,
Кто  пенит  кружки  эти.
Едва  ли  дьявол  нам  нальёт
В  заупокойном  свете.

Доверься  мании  струны,
Коль  на  душе  тоскливо.
Отдай  последние  штаны
За  глюки  в  кружке  пива.


             Александр Рюсс.



На фото: Мой дедушка со своей семьёй, 1913 год.

http://www.proza.ru/2014/09/22/1165