тень девочки

 Все совпадения в именах, датах и событиях случайны.


Звуки оркестра окончательно слились во что-то длинное, тягучее и непонятное. Тщетно пытался Новожилов ухватиться и вытащить за хвост из скучной звуковой каши хоть какой-то незамысловатый музыкальный сюжет. Бесполезно. Мелодия, то закручиваясь в спирали, то вытягиваясь в струну, проскальзывала мимо сознания, не задевая эмоций.

 Несколько бессонных ночей наливали тяжестью веки и клонили голову. Новожилов боялся захрапеть. Осторожно направил взгляд в сторону жены. Ее просветленное лицо и влажный блеск глаз стали ему немым укором. Сосед справа, блаженно зажмурившись, раскачивался в  такт  хаотичному звукоброжению.

«Неужели они не врут?» - подумал несчастный Новожилов.
Он вспомнил, что нужно представить море, пальмы и песок. Сосредоточился. На него преданным взглядом смотрела Хильда.

    ******************************************************

- Хильда! Хильда! – подзывали пацаны, гоняя тяжелый футбольный мяч по согретой весенним солнцем, просохшей опушке.
- Хильда! Хильда! – слышалось то с одной, то с другой стороны импровизированной игровой площадки.

Хильда – большая рыжая дворовая собака из далекого неизбалованного излишествами детства. Ее растили и кормили всем двором. Она была невероятно умна и, как все собаки, вынужденные жить подаянием, каким-то непостижимым образом знала и понимала человеческую речь лучше дрессированных домашних терьеров.
Хильда воспитала не одно поколение мальчишек, сопровождая их в спонтанных походах, слушая ночные байки, участвуя в нехитрых детских забавах. Вот и сейчас она гоняла за мячом, делая вид, что главная  цель ее зубов - чьи-нибудь худые штаны или светящая из драной кеды пятка.
То и дело слышался  визг и хохот.

Вероятно, в какую-то минуту едва уловимый ветерок поменял направление, потому что собака, внезапно оставив шумную игру, бросилась к оврагу.
- Хильда! Хильда! – отчаянно звали мальчишки, но она, не обращая внимания на крики, повинуясь одной лишь ей понятному зову, спускалась по крутому обрывистому склону ко дну, туда, где  до сих пор грязно-белыми линялыми заплатками лежал снег...

               ***********************************************

Наверное, Новожилов все-таки всхрапнул, потому что почувствовал в левом боку внезапную боль от тычка острым локтем.

После концерта Новожилов настроился на волну нравоучений и упреков по поводу его абсолютной музыкальной глухоты и постыдного поведения в приличных местах. Но его Таня вдруг заговорила о несправедливом распределении гуманитарной помощи в школе; о том, что ей пожалели пары мужских носков, а председатель профкома забрала себе покрышки; о том, что ее отпускных едва ли хватит, чтобы Артемку отправить в лагерь на море; о том, что мужья ее коллег один за другим побросали прежние работы и теперь сказочным образом богатеют.
Новожилов почувствовал себя голым на многолюдной улице. Он беспомощно озирался по сторонам, высматривая укрытие. Навстречу на малой скорости шла патрульная машина. Новожилов почти бросился ей под колеса.

- Толик! У тебя выходной, – кричала жена.

- Что нового, бойцы?
- Беспорядки, товарищ капитан. Лесная с Октябрьской на прутах бьются. Наших почти всех туда согнали.

«Наших почти всех туда согнали». А его, Новожилова, не позвали. Да еще час назад он  и не рвался бы. Заявления о кровавых разборках городских группировок, о расстрелах местных авторитетов стали почти ежедневными и ничего кроме бессонных ночей не сулили.
Час назад не рвался, а сейчас побежал бы хоть через динамик уговаривать бритоголовых подростков, хоть стоять в заграждении. Но его не позвали, и он вернулся к жене.

Дома надрывался телефон.
- Пап, тебя ищут – протянул трубку Артем.
- Толик, у тебя выходной, - предупредила Таня.
- Новожилов, в адрес! – скомандовала трубка.
- Домой не приходи, - сказала Таня. И тихо добавила. – Никогда. Пожалуйста.


     ***************************************************


Квартира, в которую прибыл Новожилов, была без мебели. На стенах кое-где висели клочья желто-золотистых обоев. На полу огромными бесформенными грудами лежал содранный серо-черный сине-зеленый линолеум. В воздухе стоял плотный слой строительной пыли. Члены оперативной группы с трудом передвигались по заваленной комнате. Понятые с застывшими лицами стояли, загораживая проход.
Новожилов поздоровался.
- Вот, Анатолий Павлович, новые хозяева перед заездом решили ремонт сделать, - докладывал стажер Митя Зверев. Он один из всех присутствующих сидел на одолженном соседями табурете, потому как ему был поручен протокол. -  Обои содрали. Линолеум решили поменять. Тут три слоя покрытия. Верхний слой линолеума лежал на предыдущем. А тот лежал прямо на деревянном полу без подложки. Первый слой сняли – там второй. Второй сняли, а там… Митя кивнул в сторону сидящего на корточках криминалиста.
- Кто прежние хозяева квартиры?
- Сейчас в квартиру заезжают Серебряковы. Они приехали из области, поменялись с Новиковыми. А до Новиковых здесь жили Халитовы...


Осмотр закончился за полночь. Новожилов почти бегом вбежал в отделение. Пронесся мимо дежурного. Влетел в кабинет. На маленьком диванчике сладко храпел капитан Сайко. За стеной слышался громкий смех. Новожилов улегся на выстроенные в ряд стулья.
«Спать!» - приказал себе капитан. И уснул.

   ****************************************************


- «Пропала собака по кличке Чапа…», «Пропала девочка, Лена Халитова…», «Пропала собака…», «Пропала девочка…».
Отец стоял посреди комнаты в форме и, держа в одной руке очки в другой местную газету "Ленинская правда", с недоумением смотрел то на жену, то на сына. Он трижды  громко перечитывал объявления, словно  слухом проверяя, не врут ли его глаза.
 – Валя, они дали оба объявления в одной колонке! – почти прошептал он. - «Пропала собака по кличке Чапа. Болонка с длинной белой шерстью. Нашедших просим позвонить по телефону…», «Пропала девочка, Лена Халитова, 12 лет, ученица 6 «А» класса средней школы №3. 27 декабря 1972 года ушла на школьный утренник и не вернулась. Была одета в красное зимнее пальто, круглую меховую шапочку. Всех, кто видел ее после школьного новогоднего праздника, просим позвонить по телефону…»


В последний школьный день перед зимними каникулами уроки не проводились. В вестибюлях работали следователи. Опрашивали детей.
Третьеклассники сидели за партами. Учителя давали последние наставления: с незнакомыми людьми не разговаривать, к незнакомым машинам не подходить, угощений у чужих дядей не принимать...
Мальчишки и девчонки по одному вставали из-за парт и по очереди с разными подробностями рассказывали одну и ту же историю: «Моя подружка видела (мой друг видел), как возле школы остановилась черная Волга, из нее вышли грузины, втолкнули девочку в красном пальто и уехали».
Толик Новожилов, как все, нетерпеливо тряс рукой. Когда его вызвали, сказал: «Мой папа - милиционер. Он мне рассказал, что Лену Халитову увезли грузины на черной Волге».

Город гудел, как растревоженный улей: «черная Волга",.. "грузины",.. "пропавшая девочка в красном пальто»...
Отца дома почти не видели.

- Паш, ну что слышно-то у вас? - пыталась вызнать у него мать. – Говорят, черную Волгу видели, грузины девочку какую-то на ней увозили. Всех грузин уже пересажали. Они из города бегут.
- Говорят, в Москве кур доят, - парировал отец. - Пусть у начальства голова болит. С нами информацией не делятся.
- А родители-то ее не сразу спохватились. Мать на телеграфе работает. У нее ночная смена была. Лена часто с ней оставалась. Мать с работы утром пришла: где Лена? - А отец говорит: я думал, она у тебя.

Через месяц в местной газете появилось объявление: «По делу об исчезновении Лены Халитовой арестован Арслан Мамедов, 1940 г.р., азербайджанец,  судимый». И город затих.

А ранней весной дворовая собака Хильда, игравшая возле леса с мальчишками в футбол, вдруг, забыв об игре,  бросилась через кусты в лесной овраг.

- Хильда! Хильда! – кричали мальчишки, стоя на краю.
Хильда остервенело разгребала лапами снег.
- Хильда! – отчаянно звал Толик подружку.
Хильда подняла кверху морду и завыла…


    ***********************************************

Лену Халитову хоронил весь город. Только Толика родители не пустили: хватит с ребенка острых впечатлений.
- Двенадцать ножевых ранений у нее, - рассказывала мать за обедом. – И руки все изрезаны. Видимо, она, бедняжка, нож от себя пыталась оттолкнуть.

Летом Толик отдыхал в пионерском лагере. Кто из мальчишек не любит страшных ночных рассказов! Под уханье совы вспоминали пацаны историю Лены. Кто-то сказал тогда, что Лена похоронена на кладбище, которое неподалеку от лагеря находится, а утром привел ребят к могиле. Толик увидел скромный памятник за оградкой,  венки  и много алых треугольных пионерских галстуков. Здесь он оставил свой…

    ********************************************


Утром Новожилов был с докладом в кабинете у полковника.

- Давай, Анатолий, сам заканчивай это дело и побыстрей. Чем меньше глаз и ушей, тем лучше. Постарайся, чтобы ни один посторонний нос сюда не сунулся. И  не дай бог, чтобы к газетчикам информация  просочилась. Людям сейчас не до нас. Вон что на улицах творится. Как-нибудь прокатит. А тебе по окончании очередное звание приурочится.

….**********************************************

Город, в котором рос Новожилов, был построен за три рубля. Во всяком случае, так хвастливо говорили первые его отцы. Анатолий помнил бесконечные заборы, обмотанные колючей проволокой, страшные бараки, популярные блатные песни.
В необустроенном, неухоженном  городе детей погибало много. В залитых водой строительных котлованах и траншеях, в вечно открытых канализационных люках.  Погибали и от рук зеков. Еще чаще от рук тех, кто под них косил. Но страшные события быстро забывались. Почему же история несчастной девочки, ставшей жертвой маньяка, так врезалась в народную память, что и через десятки лет при имени Лена Халитова любой городской старожил мог в подробностях восстановить все связанные с ней события?
Город не унимался. Возникали все новые и новые версии. Милиция через газету периодически отчитывалась перед жителями о ходе следствия. И однажды появилась такая заметка: «Раскрыто убийство Лены Халитовой! Осужден и приговорен к высшей мере наказания признавшийся в убийстве Лены Халитовой житель пригородного поселка Строительный многократно судимый Андрей Иванович Иванов, 1920 г.р. русский. Иванов более двадцати лет своей жизни провел в местах лишения свободы».


Накануне красной даты ноября шестиклассник Толик Новожилов сидел на лавочке возле подъезда. Отец возвращался с работы в парадной форме, наглаженный.
- Толь, а мамка где?
- С тетей Любой на кухне к празднику обед готовит.
Внимательно посмотрев на переминающегося с ноги на ногу отца, Толик встал и пошел домой отвлекать мать.
Отец попытался незаметно прошмыгнуть мимо кухни.
- Паша! – громко окликнула его жена, а потом подошла и тихо спросила. - Ты пьян?
- Нет, - пытался ответить отец, но руки матери уже  метались по его щекам.
После недолгой потасовки отец лег на кровать в большой кладовке, приспособленной под комнату.
- Тебе же нельзя пить, - увещевала мать отца, убирая его рвотные массы.
- Так ведь праздник же, Валя, - жалобно оправдывался отец. – Премию дали, сыну велосипед купим.
- Паш, а что там у вас говорят? В газете объявление дали, что убийцу нашли. Так ведь он говорит, что не убивал. Я, говорит, только нож ей показал.
- Трудное это дело. Нас до него не допускают. Так пусть у начальства голова болит.
 
 
Новожилов осторожно подходил к родному дому, оглядывая двор. Очень хотелось ему, чтобы сейчас на скамейке у подъезда сидел его сын. Не отпускали Новожилова Танины печальные глаза и  тихое "пожалуйста".

Отец с матерью ссорились шумно, до драки, но были всегда вместе. Таня наказывала мужа по-другому. Она могла замолчать. И было это молчаливое отчуждение невыносимее самого громкого скандала. Предшествовали молчанию печальный взгляд и тихий голос. И где был тот предел, который заставлял Таню вовремя остановиться, и что она делала  такого, что Новожилов все больше и больше нуждался в ней, он не знал.

Посидев на скамейке и так и не дождавшись сына, Новожилов стал подниматься по лестнице.
Таня встретила мужа радостной суетой. За накрытым столом сидели гости, родственники из соседнего города.

- Толь, а ты помнишь громкую историю с убийством девочки, Лены Халитовой. Ты не знаешь, кто сейчас это дело ведет?
- Понятия не имею. Не наше отделение, точно.
- Ее убийцу нашли. Представляешь, через двадцать лет нашли. Ее родной отец убил. Квартира, в которой они жили, несколько раз хозяев меняла. Там ремонты были. Последние хозяева стали полы менять. Один слой линолеума содрали, потом другой, а там, на деревянном полу, пятна крови. Он линолеум замыл, а кровь в щели просочилась. У нас вся школа сегодня гудит. Его уже арестовали. Они с женой вскоре после смерти Леночки разошлись. Мать в один город уехала, он – в другой. Так вот, она ему всегда говорила: ты – убийца, ты дочь мою убил. Она  умерла давно. А он так и живет. Так вот, он, когда увидел, что за ним пришли, сказал: я уже двадцать лет не сплю, все вас жду…

….******************************************

На следующее утро, отпросившись у своей Тани, Новожилов поехал навестить родителей.
- Отец, я, наверное, со службы уйду.
- Что так?
- Мне семью кормить нечем.
- А ты думаешь, службу бросишь, легче кормить ее станет? Мы сыскари, Анатолий. И ты хороший сыскарь. Революции, перестройки приходят и уходят, а милиция нужна всегда. Перетерпи. Кончится скоро эта смута.
- Отец, ты помнишь дело 72 года? Елена Владимировна Халитова, 1960 года рождения, пропала без вести, а потом была найдена убитой?
- Как не помнить? Мы ж тогда ночей не спали. Я сам ее родителей допрашивал. Они ведь не сразу ее хватились. Мать в ночную смену работала - была уверена, что она дома, а отец думал, что она с матерью  на телеграфе ночует. Они прежде чем в милицию обратиться  долго по подругам бегали…
- Он не отец ей.  Отчим. Записал ее на себя. Удочерил.

В комнате повисло тягостное молчание.

- Мне об этом не говорили. И она,.. мать,.. не говорила.



Провожая сына, Новожилов старший сказал:

- Сынок. Иванов этот... Андрей Иванов… Он педофилом был.


…….**********************************************

Халитов стоял в парадной у двери своей квартиры. Дрожащими руками поворачивал он ключ в замочной скважине. Снизу послышался уверенный топот нескольких пар ног. Халитов знал, чьи это шаги.

- Халитов Владимир Сергеевич?
- Ребята, я двадцать лет вас жду…