Чингисхану - 20 лет

     «Едва улеглась пыль великих завоеваний и камни покрылись травой забвения, а время степной вороной бесстрастно склевывало дни, отпущенные Миру, пришли те, чьи глаза видят дальше цвета, чье молчание сильнее тысячи слов-стрел, брошенных на ветер, одним движением руки превращающие каждое мгновение в бесконечность, огненными знаками и нежностью символов отмечая свой путь сквозь едкий дым костров непонимания и через шумные реки недоверия, под горьким светом Луны; пройдя миллионы лет одиночества, пришли дорогами, хранящими следы того, чье имя однажды уже заполнило полнеба: Ч-и-н-г-и-с-х-а-н!..». Эти яркие, с элементами гиперболы и романтики строки моего земляка Ленара Галимова могут служить прологом к возникновению в 1990-м году в Уфе творческого объединения (первоначально – группы) татарских художников под названием «Чингисхан». Цель его создания была, пожалуй, не менее грандиозна, чем цель великого, грозного завоевателя: ни много ни мало покорить мир, но, в отличие от него, не жестокостью, а мирным, творческим путем. Своеобразным уставом этого коллектива можно назвать стихотворные строки его основателя и первого руководителя – безвременно ушедшего очень талантливого художника и поэта Наиля Латфуллина, который и предложил имя «Чингисхан»:
                …будем вместе мы плечом к плечу стоять
                И строить мир наш беспредельный.
                В нем будет всё.
                Не будет только зла...
               
      И вот уже двадцать лет этот коллектив, самим своим названием  поставивший себе такую высокую планку, осуществляет свое очень успешное творческое шествие, действительно завоевывая все новые и новые территории и сердца людей. За этот период где только ни проходили его выставки и реализовывались творческие проекты (числом не менее 50): в России, Турции, Франции, Испании, Австрии, Америке, всегда несущие в себе положительный заряд и демонстрирующие большую увлеченность художников своим делом. А их картины можно найти в различных музеях, галереях и частных коллекциях мира. А уж у нас в Уфе «чингисхановцы» (или «чингизиды», как их еще называют), как говорится, постоянно «на слуху», регулярно выставляя свои экспозиции, являясь частыми героями теле- и радиопередач и все время удивляя и заинтриговывая окружающих: «Ну, что они еще придумали?».
      По их собственному признанию, «Чингисхан» родился не спонтанно: на его формирование повлияли многие факторы: и годы дружбы художников, и общность их взглядов, и озабоченность местом и значением татарского (а если брать шире – тюркского) искусства в мировом развитии культуры. Уже в первый состав этого коллектива вошли в основном сложившиеся уфимские художники: Наиль Латфуллин, Василь Ханнанов, Ринат Харисов, братья Расих и Ильдар Ахметвалиевы, Мирас Давлетбаев и Ильдар Бикбулатов (трое последних позже вышли из его состава). Возникновение «Чингисхана» шло еще от «андеграунда», от желания противопоставить свое творчество господствовавшему тогда официальному искусству, обновить художественный язык регионального изобразительного искусства, соединить татарское, тюркское фольклорное искусство с различными проявлениями модернизма, осознавая, что соединение различных традиций ведет к их взаимообогащению, и тем самым как бы создать новое культурное пространство. Совсем не удивительно, что это произошло на Урале, «где Азия встречается с Европой», в Башкирии, издавна известной многоязычием и разнообразием культур и национальностей народов, её населяющих. Как показали эти двадцать лет, вся деятельность «Чингисхана» была направлена на творческую интерпретацию самых разных мировых художественных направлений как Востока, так и Запада, а его основным творческим кредо явилось не формирование общего и единого стиля, а, наоборот: свобода самовыражения, экспериментаторская смелость и оригинальность художественных решений.
      С первых месяцев своего существования это ТО зарекомендовало себя как успешное, динамичное, живо откликающееся на различные культурно-исторические мероприятия. Его первые коллективные выставки в Уфе были посвящены 1100-летию принятия ислама Великой Булгарией и Международной конференции исламистских деятелей. Уже в 1990-м году оно сумело экспонироваться и за пределами Башкортостана: в тогдашнем Ленинграде и в Казани. Как вспоминает его нынешний руководитель Василь Ханнанов, в то время в Ленинграде они получили приглашение пожить и поработать в Америке (которым смогли воспользоваться лишь Наиль Латфуллин и Расих Ахметвалиев), а в Казани эта же выставка вызвала еще больший интерес. На следующий год художники «Чингисхана» приняли участие в первой межрегиональной выставке «ТатАрт» в Ленинграде. В 1992 году снова прошла их выставка в Казани, а затем – в Зальцбурге и Вене. В том же году «Чингисхан» (как и все искусство республики в целом) понес тяжелую утрату: не стало Наиля Латфуллина. В самом конце года в Уфе в центральном выставочном зале Союза художников РБ состоялась его большая первая персональная, уже, к сожалению, посмертная выставка, на которой было решено создать в Уфе художественный музей его имени. «Чингисхановцы» чтят память своего первого руководителя и вдохновителя. С 2002 года в Музее современного искусства имени Н. Латфуллина существует его постоянная экспозиция. Ежегодно в день памяти художника – 9 января – в музей его имени приходят все, кому дорого его творчество.
      Однако жизнь шла своим чередом. В 1993 году в “Чингисхан” вступили художники Радик Гарифуллин (он там пробыл до 2000 года) и Наиль Байбурин. В том же году это ТО экспонировалось в Стамбуле, где работы четырех его художников (Н. Латфуллина (посмертно), В. Ханнанова, Р. Харисова и Р. Ахметвалиева) были удостоены Первой премии Международного культурологического фонда “Туран”. А дальше были выставки, посвященные памяти Рудольфа Нуреева, Всемирному курултаю башкир, 440- и 450-летию добровольного присоединения Башкирии к Росии и т.д. – как коллективные, так и персональные. За выдающийся вклад в современное изобразительное искусство картины членов этого ТО выставлялись в Москве в Большом театре в качестве основных призов на Первом международном конкурсе “Бенуа де ля данс” (по инициативе созданной в то время в Уфе галереи “Мирас”, одними из главных учредителей которой они были). С 1996 года “Чингисхан” стал постоянно участвовать в ежегодных московских выставках-ярмарках  “Арт-Манеж”. Желанным участником он  стал и на различных международных выставках  (например, на “Евро-Арт-99” в Барселоне). В 1997-98 годах в него влились еще художники Рим Валиахметов (впоследствии вышел из него), Рафаэль Муратшин и Мидат Мухаметов.
      Но это объединение – отнюдь не какая-нибудь закрытая организация “посвященных”. “Чингисхановцы” еще  хорошо известны своей подвижнической, просветительской деятельностью по части популяризации современного изобразительного искусства республики в целом и приобщения населения к творческому процессу. В МСИ им. Н.Латфуллина они регулярно организуют выставки различных художников и фотохудожников, проводят экскурсии, “круглые столы”, торжественные заседания, вечера. Они еще осуществляют массовые конкурсы-проекты с изданием соответствующих каталогов: например, “Сияние лун” (Уфа – 2001; Москва – 2003;  Анкара – 2004). «Чингисхан» сотрудничает с искусствоведами, литераторами и журналистами. В 2005 году он поддержал журналистский проект «Гипертекст» и в этом же году стал выпускать свой собственный иллюстрированный журнал под названием “ВысокоХудожественный”, призванный освещать культурные события, происходящие не только внутри него, но и за его пределами. «Чингисхан» готов и дальше поддерживать любые талантливые творческие начинания. 
      И, разумеется, нельзя не сказать о его так называемых “перформансах” (которые он в Уфе стал проводить первым) – театрализованных костюмированных представлениях вне сцены, в том числе уличных шествиях молодых художников в балахонах, с разукрашенными лицами, удивляющих, а порой и озадачивающих “почтенную публику”. Но если вспомнить, что традиция уличных шествий (например, скоморошьих) уходит вглубь веков, то могут стать понятными их цели – не столько эпатировать зрителей, сколько влить свежую струю в их размеренную жизнь и привлечь к сопереживанию и сотворчеству. Самые памятные из этих перформансов, проводимых как в Уфе, так и за ее пределами, это “Науруз-байрам”, “Гравицапа”, “Храм омовения”, “Принцессы Чингисхана”, “Сульдэ”, “Озаренная колесница”, “Сотворение мира”, “Белое Рождество”.
      Но, конечно, на первом месте у “чингисхановцев” – непосредственно их собственное художественное творчество. В этом смысле они очень интересны не только как коллектив в целом, но и по отдельности, так как все они – творческие индивидуальности, непохожие один на другого, каждый со своей биографией и почерком.
      
      Самый выдающийся из них, как они сами все признают – это выпускник Уфимского училища искусств Наиль Латфуллин (1952-1992), отличавшийся не только большим художественным и поэтическим талантом, но и талантом общения с людьми, умением сплачивать их вокруг себя. В 80-е годы он был одним из основателей уфимской группы художников-авангардистов «Сары Бия» («Желтая лошадь»). А в 90-е, задумав «Чингисхана», он сказал своим единомышленникам: «Нужно создать свою группу, чтобы всем было комфортно в ней и чтобы каждый из нас что-то внес в группу…» и сумел  создать в новом коллективе такую атмосферу творчества и товарищеской взаимопомощи, что, в отличие от многих других уфимских художественных коллективов, «Чингисхан» живет и здравствует по сей день вот уже два десятка лет. Именно Н. Латфуллин положил начало неофициальным выставкам, стал первым художником в республике, которому предложили контракт владельцы европейских галерей и который «прорубил окно в Европу» своим товарищам. А его живопись и графика стали классикой современного изобразительного искусства республики. Хотя при жизни у него не было персональных выставок (он участвовал лишь в коллективных). Его творческих путь (сравнительно недолгий – 18 лет) – это путь от реализма, от пейзажей, портретов и натюрмортов до бессюжетной, декоративной абстракции и одновременно путь напряженных философских поисков ответов на вечные вопросы: о смысле жизни, о смерти, о Боге, о любви. В его всегда экспрессивных, эмоционально насыщенных картинах обычно таится и другой, «закадровый» философский контекст. Его учителями (как и учителями большинства его товарищей) были художники А. Тюлькин, П. Лежнев, П. Лебедев, Д. Бурлюк, М. Назаров, П. Филонов, П. Пикассо, П. Мондриан, а также мировая культура, философия, религия и эзотерика.
      Одним из его самых известных и показательных произведений, которое сейчас воспринимается как эмблема этой основанной им художественной группы, является написанная им в последний год жизни картина «Чингисхан». «Буйство красок, энергия, напряженные ритмы, внесенные во взвихренное пространство фигурой белого всадника, символизируют «вторжение» тюркско-монгольской стихии в стерильную духовность Европы. Одновременно воинственность персонажа «снимается» слегка ироничной трактовкой в духе детской игрушки, что побуждает зрителя взглянуть на мир глазами ребенка и художника» (А. Гарбуз: альбом-каталог «Чингисхан», Санкт-Петербург). Отсутствие агрессии – вообще отличительная черта творчества этого художника (как и остальных художников этого ТО), а легкая ирония присутствует в целом ряде его работ, философских по своему характеру: например, в достаточно внешне декоративной «Мистерии на Нугуше» (1988), в «лирической», написанной матовыми красками «Козе» (1992), в бессюжетном, выполненном в манере «полубалаганной театральности», с нагромождением разных предметов,  «Вечернем городе» (1987) и в «не слишком оптимистическом» «Философе» (1985), где в форме гротеска обыгрывается тема «асоциального» Диогена в бочке.
      Иллюстрацией «прорыва в высший смысл» у этого живописца может послужить, например, его выполненные в декоративной манере яркими красками полотна «Устремление» (1989), «Башня» (1990 – 1991), «Построение»  (1989),  написанный в 1990-м году «Сад расходящихся тропок» (по повести Х. Борхеса). Пронзительно трагична недописанная им «Лодка» (1992). Смела, оригинальна и выразительна его графика, включившая в себя портреты известных деятелей респубдиканской литературы Г. Тукая, М. Гафури и Г. Ибрагимова. А вершиной живописи Н. Латфуллина можно назвать его полотна «Мать и дочь» второй половины 80-х годов и «Четыре сестры» (1992). Они выполнены методом стилизованного реализма, как обычно, масляными красками по холсту необыкновенно бережно и трепетно. Мы не знаем, кто конкретно изображен в этих произведениях. В них – словно гимн обобщенному женскому образу матери, жены, сестры, дочери. И, может быть, еще доброте, любви и вдохновению?
      
      Продолжателем дела Наиля Латфуллина и бессменным и неустанным руководителем ТО «Чингисхан» вплоть до настоящего времени является выпускник Уфимского училища искусств Василь Ханнанов (1956 г.р.) – заслуженный художник РБ, член правления Союза художников РБ, директор МСИ им. Н. Латфуллина, инициатор создания и главный редактор  журнала «ВысокоХудожественный». Он же – автор и координатор  целого ряда художественных проектов («Сияние лун», «Тайны любви», «Кочующие свитки Хабар», «Волшебный фонарь»), координатор от РБ сибирских биеннале и триеннале современной графики,  соавтор и координатор различных народных конкурсов изобразительного искусства и перформансов, везде зарекомендовавший себя очень ответственным человеком.
     К тому же он еще возглавляет молодежный сектор Союза художников РБ, а всякому понятно, как непросто работать и находить общий язык с молодежью, у которой нередко и ценности другие и, фигурально выражаясь, другие «творческие вибрации». Но у Василя Ханнанова это, судя по всему, получается: он умеет увлечь молодежь и выступает перед нею в качестве своего рода “сэнсэя”, используя всю силу своей фантазии. Творческой молодежи он предоставляет “зеленую улицу”, давая ей возможность показывать свои работы не только в республике, но и за ее пределами, даже за рубежом.
      В художественном творчестве В. Ханнанова девизом стали, как и у большинства других членов этого ТО, максимальная открытость духовным ценностям разных народов. Стилевой диапазон у него очень широкий: от реализма до супрематизма. Реалистические произведения были свойственны ему особенно в начале его творческого пути, еще до возникновения «Чингисхана». К ним можно отнести его серии портретов, созданных им в «суровом стиле», например, во время пребывания в 80-х годах в творческой командировке на Севере у нефтяников Когалыма. Но уже в 80-е годы он стал открывать себя в минимализме. Представляют интерес его «супрематическте картины» (он очень любит К. Малевича): он их создал целую серию (в 90-е годы). Кое-кого, возможно, может покоробить то, как вольно он обращался с «культовым» «Черным квадратом», встроив его в свои схематические с минимальным количеством цветов произведения из цикла «Рождение мифа» (90-е годы) и присоединив к нему крест, полумесяц и так называемое «мировое яйцо» (вспомним латинское: «Ab ovo»). Но тем самым он обозначил диалог двух культур – западной и восточной, и прорыв в новый мир. Созвучны по духу с этим циклом его схематичные картины из цикла “Преддверие” конца 80-х – середины 90-х годов.
     В большинстве же других работ художника уже нет столь жесткой геометрии, хотя многим из них также свойственны минимализм и символизм. Здесь можно привести в пример его картину “Ожидание” (1993), цикл 90-х годов “Женские мифы”(в которых силуэты фигур часто очерчены его “коронным” текучим золотистым цветом), очент полюбившийся зрителям цикл его работ с изображением священной коровы (ей посвящена самая большая глава из Корана: «Аль Баккара»), которую он намеренно изображает всегда очень габаритной, занимающей почти все пространство холста, таким образом максимально очерчивая, по его собственному выражению, “территорию добра”(эти работы давно шествуют с благотворительными целями по разным странам).
      Впоследствии художник в своем творчестве обратился к вере и создал циклы “Апокрифические свитки” (1994), “Вахия” (“Откровение”, 1995-2000) и “Благовествование” (1999-2002). В цикле “Вахия” он в пейзажные мотивы вплетает выписанные арабской вязью тексты Корана. А его произведения на библейские сюжеты выполнены в виде стилизованных икон с сохранением принципов иконографии, например, «Тайная вечеря» (2002), которая в другом своем варианте (1998 года) даже сопровождается исламскими письменами, тем самым указывая на связь христианства и ислама. Помимо живописи (с использованием преимущественно масляных красок), сказал свое веское слово В. Ханнанов – смелый экспериментетор – и в графике (акварель, офорт, травление (авторская техника), печать на ткани), и в прикладном искусстве, занимаясь росписью по дереву, текстильной аппликацией, рисованием на ткани, а также инсталляцией, артобъектами и ассамбляжем, тем самым развивая элементы «постмодерна».
      
      Самой амбициозной фигурой ТО «Чингисхан» всегда был выпускник Уфимского государственного института искусств (ныне академии) Наиль Байбурин (1956 г.р.) – заслуженный деятель искусств РБ, лауреат Международной премии имени Д. Неру, отличающийся такой же неистощимостью на выдумку и «всеядностью», как и В. Ханнанов. Он не только живописец, график, художник-прикладник и фотохудожник, но и конструктор куклы, скульптор, сценограф, писатель, поэт и драматург. У него – многолетний опыт работы в Башкирском государственном театре кукол. Он – автор пьес «Харнуш», «Ночные игры Шурале», сценограф более семидесяти спектаклей в театрах Башкортостана, Татарстана, Екатеринбурга, Москвы и Индии. Он же – один из участников проекта «Музей-усадьба Мустая Карима в деревне Кляшево Чишминского района», выигравшего в недавнем конкурсе на лучший проект мемориала. В ТО «Чингисхан» он является одним из авторов и режиссёром многих его перформансов и артпроектов. Он же ещё и артист.
      Как художник Н.Байбурин тоже заметно тяготеет к скрещиванию западной и восточной культур и стремится постичь внутреннее состояние мира, создав свой собственный раскрепощенный мир. Многие его произведения отличаются метафоричностью и иносказательностью. Он по отношению к ним выступает не только как художник, но, можно сказать, и как сценарист: они у него являются одновременно как бы мини-сценариями зачастую с «хитрыми», заинтриговывающими названиями типа «Махуза пошла в гости, а корову доить некому» (1991), «Затмение луны, или танцы в клубе зимой и ночью» (1988). Его работы могут быть и лирическими («Запах весны» (2000), «Флейта Евразии» (2004), «Музыка», «Дары» (2005)), и доходящими до трагизма («Смерть  барсука в своей норе на вершине горы Шабылтау» - тема исковерканной человеком природы). Искусствоведы отмечают, что у кукольника Байбурина и в картинах превалирует кукольное начало: на них он нередко играет с куклами и оживляет их, осуществляя это методом, сходным с экспрессионизмом, а позднее – с постмодернизмом. Как логическое продолжение этого – его инсталляции из различных предметов, в которых в область искусства нередко переносятся вышедшие из употребления предметы ушедшего быта, тем самым способствуя сохранению истории и связи между поколениями («Тень Тенгри» (1990), «Идрис-абый» (2007)).
      
      В костяк «Чингисхана» также входит живописец Расих Ахметвалиев (1956 г.р.), имеющий диплом  «худграфа» Башкирского государственного педагогического института (ныне университета). Он вносит свой вклад в «идеологическую работу» этого ТО. Он уже 10 лет сотрудничает с галереями Франции, став с 2005 года участником выставок, проходящих в Париже и других городах Европы. В 2002-2008 годах он жил и работал во Франции (в Париже и Онфлере), но связи со своими «коллегами по цеху» никогда не терял: время от времени наезжал в Башкирию, а своими письмами из «французского далека» оперативно просвещал их по части культурной жизни в Европе, сообщая им о различных европейских и международных выставках и сезонных «салонах» и о «новых веяниях».
      Р. Ахметвалиев в своем изобразительном искусстве прежде всего живописец. Многие годы он остается верным абстрактному экспрессионизму. Он – один из немногих наших художников, творчески освоивших практику французского кубизма и фовизма (в смягченной форме): развертывание объемов и пересечение их плоскостями, взаимопроникновение форм, многократное изображение одного предмета или его частей, показанных с различных точек зрения, условная трактовка пространства и т. д. Его картины нередко сравнивают с географической картой мира, на которой материки изрезаны реками и проливами и омыты морями (он за свою жизнь немало поездил по миру), а также с полуосыпавшимися старинными фресками. Критика отмечает в его творчестве отражение евразийской культуры: удивительный сплав восточной созерцательности и западно-европейской виртуозности мазка. Антураж в его работах обычно европейский, хотя временами в них слышны и тюркские мотивы, например, в его работах со всадниками – хранителями евразийской памяти («Всадник» (1993), «В пути» (2003) и т.д.).
      Произведения живописца очень продуманы и композиционно, и колористически. Что касается колорита, то здесь –  обычно строгая цветовая палитра и пастельные тона, напоминающие акварель, хотя он пользуется масляными красками (накладывая их очень тонкими слоями, по методу лессировки (причем не только кистью, но временами и мастихином)), как, например, в его городских пейзажах «Онфлер» (2003), «Под аркой» (2004) и «Город на Ла-Манше» (2006). В его произведениях чаще всего присутствуют женские образы. Их он всегда пишет с любовью, уважением и восхищением женской красотой, будь то музы из серии его «Вдохновений» 2005-2007 годов или наши современницы (как в картинах 2004 года «Письмо» и «Девочка и цветы»). А в серии «ню» (например, 1998, 2001, 2003-2004-х годов) женские образы написаны им эротично и в то же время деликатно, утонченно, с неизменной нежностью. Хороший вкус, отсутствие пошлости, изысканность, грациозность, гармоничность – вот что отличает большинство работ этого художника. Не случайно в основном его работы выставлялись в Большом театре в Москве в рамках Международного конкурса артистов балета и как посвящение памяти Р. Нуреева в Башкирском государственном театре оперы и балета в Уфе. Здесь хочется привести высказывание нашего прославленного балетмейстера Юрия Григоровича, знакомого с творчеством этого художника: «Изумляет культура изобразительного языка, свободное владение цветом, поэтичность и музыкальность картин Расиха…».
      
      Самый «народный» и «ортодоксальный» из «чингисхановцев» – это, конечно, Ринат Харисов – заслуженный художник РБ, зарекомендовавший себя как живописец «этнического авангарда» (по выражению заслуженного художника РФ А. Королевского). Он родился в 1953 году, закончил УГИИ. Долгие годы жил в Уфе, а теперь и вовсе третий год проживает в Канаде (по семейным обстоятельствам), но, судя по его творчеству, именно его «малая родина», его родная деревня – главный источник его вдохновения, к которому он постоянно припадает и откуда черпает творческие силы и сюжеты для картин. Живописует он свою деревню и простой быт ее жителей не реалистически-подробно, а авангардно, опосредованно, стараясь передать прежде всего дух родных мест, чувства, которые они в нем пробуждают. Вот пожилая деревенская женщина в большом теплом платке и рукавицах едет зимой в телеге на лошади («Гости», 2002), вот долгожданное кино («Сегодня в клубе», 1990), а вот ежедневный ритуал хождения по воду, который совершают его молодые героини: одетые в длинные, часто национальные наряды «татарочки-скромницы», как назвала их его дочь Алина («У колодца», 1995). И доколь верно высказывание, что настоящий художник в своих произведениях обязательно вскрывает пласты памяти своего детства, то оно особенно верно по отношению к Ринату Харисову.
      Уже более 25 лет этот живописец создает масляными или акриловыми красками картины в своем самобытном стиле: яркие, плоскостные, символические, декоративные, с элементами татарского и тюркского фольклора, нередко изображая разные знаки («тамга»), а также цветы, плоды и коней. В них он включает и традиционную вышивку или элементы узорного ткачества («Вышитый платочек» (1982),  «Мальчик и конь» и «Татарник» (1995)). Композиция нередко имеет ковровое построение («С добрым утром!», «Родник. Невеста» (1985)). Реальность в его произведениях часто перемежается с вымыслом: размеры изображаемых предметов могут неожиданно причудливо увеличиваться или уменьшаться (например, коней, людей и домов), а линия горизонта – подниматься куда-то вбок. ( «Пойдем, милая, в кино» (1990), «За ягодами» (1996), «Яблоко» (2007)). Нередко наблюдается объединение изображения и слова, когда прямо на плоскость холста вписываются какие-нибудь тексты на русском, татарском или арабском языках (как, например, в картине «Ак калфак. Посвящение Г.Тукаю», 2004). Именно творчество Р. Харисова оправдывает чью-то гениальную фразу о том, что мастерски выполненное национальное может стать интернациональным. А его многолетняя приверженность одному и тому же стилю (как и у Расиха Ахметвалиева) как бы диалектически уравновешивает бурные творческие поиски большинства других их коллег, тем самым, возможно, помогая обеспечивать стабильность и долговечность всему объединению «Чингисхан».
      
      В объединении «Чингисхан» нет посредственных художников. Не менее самобытный и яркий среди них – выпускник УУИ, живописец и график Мидат Мухаметов. Родился (в 1955 году) и проживает он в селе Мустафино Оренбургской области. Тем не менее, его причисляют к так называемой «уфимской школе живописи», которая представляет собой необычный сплав мусульманской и славянской, а также городской и деревенской культур и имеет свой,  повсеместно узнаваемый колорит. Конечно, на него не могла не повлиять учеба в Уфе и дружба с Н. Латфуллиным и В. Ханнановым, хотя здесь влияние было скорее косвенным, чем прямым, и оно не помешало его самостоятельному творческому развитию. Это достаточно разноплановый художник. На протяжении всего своего творческого пути он работает в различных жанрах и стилевых руслах: портреты, пейзажи, композиции – от реализма до абстракции. Например, его портретная живопись и графика прошла развитие от декоративно-плоскостной, «суровостильной» до философско-космической с присущим ей аскетизмом. В его лаконичном «Автопортрете», написанном им маслом по картону в 2005 году к своему 50-летию, его лицо выразительно до такой степени, что во взгляде огромных глаз – поразительная глубина, боль и даже какая-то беззащитность. А покрытая сединой голова как будто светится на мерцающем синем фоне, создавая впечатление, что за спиной у художника – открытый Космос, и он – один на один с этим бездонным космическим пространством… В своем творчестве М. Мухаметов (как и ряд других «чингисхановцев»), если так можно выразиться, работает с памятью. Главный предмет его изображения – это родные Оренбургские степи с татарскими кладбищами и курганами, которые здесь выступают как символ вечности (серия пейзажей под названием «Мелодия камней», в которых всё  просто, лаконично, узнаваемо, как и в портретных работах).
      Но основным направлением в его творчестве уже давно является абстрактная живопись. Она примерно начинается с его работы 1991 года под названием «Сидящий» (на которой довольно условно подана человеческая фигура) и естественно вытекает из реалистической, поскольку главными героями здесь тоже являются люди, степь и мусульманские захоронения, а наряду с основными, постоянными символами (например, небесных светил) в работах Мидата также часто встречаются стилизованные изображения растительного мира, которые, как и всё остальное, можно сравнить и с орнаментальными природными мотивами, и с вязью арабских иероглифов. Можно указать на некоторое сходство абстракций М. Мухаметова с геометрической живописью Х. Миро. Но у М. Мухаметова абстракции обычно не такие сухие и схематичные, без полутонов, а, наоборот, очень живописные, мусульманские по своему характеру, зачастую в мягкой дымчатой жемчужной подсветке (например, на его картине «Знаки» (1994)).
       Очень интересна и графика художника, в которой налицо разнообразие технических приемов и широкий диапазон методов стилизации и которая является самостоятельной и значимой. В отличие от его живописи, его выполненные по бумаге рисунки (карандашом, маркером или акрилом) – более смелые, свободные, «экспериментаторские» и богатые по тематике, а цвет в них открыт и ярок. По словам самого художника, разрабатываемые им графические приемы он планирует использовать и в своей живописи, что указывает на то, что он не собирается останавливаться в своем творческом развитии и что его творческий потенциал отнюдь не исчерпан.
      
      А самый молодой из нынешнего состава «Чингисхана» – это Рафаэль Муратшин. Родился он в 1962 году, закончил Уфимский государственный авиационный технический университет и Уфимскую детскую художественную школу N 2 (вечернее отделение). В «Чингисхан» вступил по совету Р. Ахметвалиева, который у него преподавал. Р. Муратшин сочетает в себе логический, аналитический склад ума «технаря» и образное мышление художника. Он, по собственному признанию, ищет свой универсальный «пластический язык», способный передать различные эмоциональные состояния, методом анализа и эксперимента. В его творческий арсенал входят живопись, графика, инсталляции и ассамбляжи. Что касается, например, инсталляций, то ими он занимался немного, в основном в 90-е годы (напр., «Гравицапа» (1996)). Но важнее для него графика и живопись, которые у него самые абстрактные и «беспредметные» во всем ТО. Его живопись и графика по-восточному медитативны. Главное для него – создание пространства для спокойного созерцания и размышлений. Этому подчинены его минималистские композиции, чаще всего ритмические, по типу повторяющихся узоров или иероглифов – плоских или рельефных.
      Сначала художник занимался в основном графикой – рисунками анилиновыми красками по бумаге, иногда создавая коллажи с использованием кусочков газеты. Последние годы Р. Муратшин занимается живописью акриловыми красками по холсту, нередко используя при этом также и другие материалы, например, речной песок, ячеистые каркасы и соответствующие виды клея, как, например, в его очень оригинальных работах 1999 года «Влияние Сатурна» и «Всадник, спускающийся с горы», в сериях «Восхождение на Фудзи» (2003-2004), «Тайнопись» (2005) и в различных «Рельефах» 2004 года (а в работе 2002 года «Пешком по солнечному городу» он использует еще и мелкие камушки). Работы Рафаэля нередко наполовину зависят не от его воли, а от непредсказуемого поведения материала. Надо только вовремя заметить тот или иной эффект, подаренный природой.... Время от времени Рафаэль, устав от сложной техники выполнения, дает себе отдых, просто работая цветом кистью по холсту. Но неизменно в поиске и эксперименте.
      
      Кроме указанных выше художников, в разные годы в разных проектах «Чингисхана» принимали участие и другие художники, такие, как М. Назаров, С. Краснов, С. Игнатенко, Д. Сулейманов, А. Мазитов, И. Тонконогий, А. Терегулов, Р. Миннебаев, Р. Гаитов, В. Кузнецова, О. и Б. Самосюки и другие. Нет сомнения, что это сотрудничество пошло на пользу всем. А что касается «секрета долгожительства»  «Чингисхана», то, например, Расих Ахметвалиев видит его в равенстве всех художников этого объединения и в том, что все они верой и правдой служат искусству. Рафаэль Муратшин же добавляет, что все они очень деликатно, с уважением относятся к искусству товарищей, стараясь удачно дополнять друг друга в общих проектах.
      В заключение хочется снова процитировать поэзию Наиля Латфуллина, в которой он   говорит от лица созданной им художественной группы следующее:
                И, как в едином звездном хоре,
                Споем мы песню, благо сотворив…
Ну, а кто из них действительно звезда, а кто не звезда – на этот вопрос нынешний руководитель ТО «Чингисхан» Василь Ханнанов скромно и загадочно отвечает, что это покажет время лет через пятьсот…