Олег Воронин Сибирь - Париж - Москва ч. II

 I.   Что мы знаем о «Гиперболоиде…»?

    Слово лазер давно вошло в обиход не только политики и вооружений. Про «звездные войны» и лазеры с ядерной напиткой известно уже лет тридцать. За последний месяц в России произошло уже пять инцидентов, когда с помощью лазера ослеплялись пилоты самолетов, заходивших на посадку. В Грозном, президент Чеченской республики заявил, что каждый владелец лазерной указки – его личный враг, достаю из письменного стола свою указку, ну значит я тоже - враг. Подобные случаи стали массовыми в США и происходят даже в Европе. Как сопрягается реальная жизнь с фантастикой! Изобретенный Алексеем Толстым термин «гиперболоид» реально вошел в жизнь под именем лазера еще во второй половине ХХ в. Толстой учился в Технологическом институте и пользовался консультациями академика П.П. Лазарева – крупнейшего российского биофизика и геофизика. Но мы не о физике!

    В биографии Алексея Толстого (серия ЖЗЛ, кого там теперь нет в этой серии, даже император - младенец Иоанн Антонович!) принадлежащей перу профессора Литературного института и писателя Алексея Варламова  «Гиперболоиду инженера Гарина» уделено несколько строчек, хотя сказано, что это «самое популярное произведение Толстого».
    Кто же его прототипы? По мнению историка литературы Б.Сарнова: «Петр Гарин – гениальный авантюрист и изобретатель – это, никто иной, как… Владимир Ленин», помните «острая бородка, кургузый пиджачок, агрессивная манера разговора с собеседником, невольно вспоминается «пастернаковский» образ Ленина:
                «Он был как выпад на рапире, гонясь за высказанным вслед,
                Он гнул свое, пиджак топыря и пяля передки штиблет…».
    А вот описание Гарина: «…Гарин, как всегда в минуты опасности и умственного напряжения, разговаривал с усмешечкой, покачиваясь на каблуках, засунув руки в карманы…»
    В романе есть и такой диалог - ассистент говорит Гарину: «… Я был на первом курсе, вы – на втором. Ещё с тех пор…я преклонялся…перед вами… Вы страшно талантливы…блестящи…смелы. Ваш ум – аналитический, дерзкий, страшный. Вы страшный человек. Вы жёстки.., как всякий крупный талант, вы недогадливы к людям…<но>… без вас – будничная работа…с вами – праздник или гибель… Согласен ли я на всё?.. Смешно… Что же – это «всё»? Украсть, убить? Я видел знаменитую газовую атаку германцев…из-под земли поднялось густое облако и поползло на нас жёлто-зелёными волнами, как мираж, - во сне этого не увидишь. Тысячи людей бежали по полям, в нестерпимом ужасе, бросая оружие. Облако настигало их. У тех, кто успел выскочить, были тёмные, багровые лица, вывалившиеся языки, выжженные глаза… Какой вздор «моральные понятия»…Одним словом, – насмешливо сказал Гарин, – вы, наконец, поняли, что буржуазная мораль – один из самых ловких арапских номеров, и дураки те, кто из-за неё глотает зелёный газ…». Насколько это близко высказываниям Ленина,  примеры приводить не надо! А. Куприн, вырвавшись из Советской России в одном из первых своих эмигрантских очерков констатировал: "Ленин не пророк, он лишь безобразная вечерняя тень лже-пророка"(1.). 
    Гарин - лже-пророк как бы гипнотизирует и красавицу Зою, обещая бросить под ее ноги весь мир. Но если по поводу гаринского прототипа у нас есть только художественные доказательства, то о прототипе Зои Монроз (она же мадам Ла Моль - французская фамилия явно «украдена» Толстым из «Королевы Марго») мы все же можем не только высказать догадку, но и подтвердить ее рядом фактов и документов. Конечно, эти доказательства будут косвенными, т.е. подтвердят, только то, что факт мог иметь место, но не обязательно был на самом деле.

II. Два «красных графа» и роковая красавица

    Снова книга Марии Белкиной «Скрещенье судеб» (биография последних лет жизни Цветаевой и ее семьи): «…в зале находился очень в те годы популярный и всеми тогда читаемый автор нашумевшей книги «Пятьдесят лет в строю», бывший блистательный кавалергард, бывший генерал царской армии, бывший царский военный атташе, бывший граф - ныне комбриг Игнатьев со своей женой, уже совсем немолодой, очень пестро одетой, очень броско накрашенной, подчеркнуто шумливой и не менее интригующей, чем ее супруг, бывшей танцовщицей Натали Трухановой, для которой Дебюсси писал музыку и,  которая,  в молодости покорила кого-то из Ротшильдов.  Оба они, и Игнатьев, и его жена, были очень общительными, веселыми, очень, что называется, светскими; и где бы ни появлялась эта супружеская чета, вокруг нее сразу возникал оживленный людской водоворот. Кто-то подошел к Игнатьеву и сказал:
 - Вон поэтесса Цветаева, тоже из вашего Парижа!
 - Таких в Париже мы не знали... - небрежно бросил граф - комбриг и продолжал начатый разговор. Я обиделась на Игнатьева за Марину Ивановну, но <муж .> стал убеждать меня, что глупо требовать от графа (мы все так называли его за глаза, да и в глаза тоже, и он принимал это не без удовольствия), чтобы он читал стихи, а тем более еще понимал их…

    Если бы мне сказали, что у Натальи Владимировны Трухановой - роман, мне бы это могло показаться смешным - по молодости лет, по глупости, конечно, но отнюдь бы не удивило, хотя та и была старше Марины Ивановны. Но та так старалась задержать безнадежно ускользнувшую молодость, привлекательность, так злоупотребляла косметикой, так кокетливо держалась и так откровенно и даже отчаянно хотела нравиться!..

   Опять же оставим в покое Цветаеву с ее тогдашними «отношениями» с Тарковским, давшими великие строчки «Первого свидания» и вернемся к Наталье Трухановой. О ее биографии в справочных интернет - изданиях сказано удивительно скупо: « Наталья Владимировна Труханова (1885 - 1956) – балерина. Дочь русского актёра Владимира (Эдмунда, в честь героя пьесы А.Дюма «Кин») Бостунова. С 1905 по 1937 гг. жила во Франции, где и прославилась как балерина. Работала и была знакома с Дягилевым, Шаляпиным, Рихардом Штраусом, Айседорой Дункан. Сразу по окончании гимназии в 15-летнем возрасте вышла замуж за поручика Б. Ф. Труханова (брак преследовал цель вырваться из-под семейной опеки), с которым вскоре разошлась» (2.)
    Затем была супругой А.А. Игнатьева. Написала мемуары «На сцене и за кулисами», по отзыву академика Тарле «прелестные мемуары, полные мужского ума и обаятельной женственности» (Изданы только в 2003 году).
   
 А вот досье Натальи Трухановой составленное в «Сюрте женераль» (т.е. во французской полиции) от 1918(?) г. с целым рядом сногосшибательных подробностей ее жизни. Впрочем, сами «Мегрэ» с набережной Орфевр должны были оговариваться, что «касается г-жи Трухановой, то сведения…являются неточными и даже противоречивыми…». Итак, либо Труханова «урожденная Браун и родилась в Германии…», либо «родилась 24 марта 1882 г. в Киеве от Эдмонда и Марии Браун, но урожденная Бостунова. В общем, так или иначе «в 1886 г. ее родители живут в Киеве и держат семейный пансион».
   Далее изложение полицейского досье становится более логичным (насчет точности, пока подождем!): «в 1898 или 1889 г. Труханова, которая только что дебютировала в театре этого города в качестве певицы, вышла замуж за молодого товарища по сцене Бориса Труханова, которому в это время было 23 года. После трех месяцев совместной жизни Труханов расстался со своей женой и уехал в США. Вследствие тяжелой болезни Труханова была вынуждена отказаться от пения…, а в 1902 году была принята в Московскую оперу, где ее успех был оглушительным(?!). Через год вместе с дочерью и учительницей танцев мадам Браун уехала в Италию…в 1904 году Труханова и ее мать прибыли в Париж, где…балерина подписала ангажемент с театром Шатле. Они остановились в отеле «Терминос»…,а затем в отеле «Лувр».
   Через два месяца барон Анри Ротшильд (3.) снял квартиру для балерины…спустя некоторое время, он снял для нее апартаменты…, предназначенные под студию. Говорят(!), что там Труханова принимала любовников. В январе 1907 г. она заняла…на бульваре Ланн шикарные апартаменты. Чтобы удовлетворить капризы своей любовницы, барон приобрел для нее два автомобиля, выписал из России мебель старого стиля и сделал двойной пол в зале для занятий. Благодаря щедрости своего любовника, который не жалел расходов на рекламу, новая звезда шла от успеха к успеху. Она танцевала в «Опере», в «Комической опере», а директора театра «Гэтэ», предоставили ей роль в спектакле «Кво Вадис»(4.).
    Видно, насколько даже полицейское досье носит чисто французский пикантный характер: «Эти успехи стоили балерине многочисленных любовных приключений. Она появлялась на публике со своими любовниками и, в частности, с известным автогонщиком по фамилии Книфф, к которому питала глубокую страсть. В декабре 1909 года она проживала на вилле в Монте-Карло, которую снял для нее барон. Но однажды барон застал ее вместе с любовником и сразу выгнал…Возвратившись в Париж, Труханова вела дружбу с Ван дер-Хейденом…проживающим в д.21 на авеню Елисейских полей, …последний руководит «Астурийской королевской компанией»…,штаб-квартира которой находится в Брюсселе…он является так же администратором компании ультрафиолетовых лучей (5.), о которой …газеты… писали, что она входит в германский трест…по эксплуатации <оптических> кварцев  и подобных продуктов…
   Г-н Ван дер Хейден снял для своей любовницы квартиру…с годовой платой в 7 тыс. франков…с ней он неоднократно ездил за границу. В 1912 и 1913 году она танцевала в Берлине, и ее успех был грандиозным. В январе 1913 года она…намеревалась открыть школу танцев. Однако ее отношения с… художником из квартала, которому она позировала, вскоре стали известны Ван дер Хейдену, который также порвал с ней. Чтобы избежать скандала, перед тем, как расстаться, ее друг вручил ей весьма крупную сумму денег. С апреля 1913 года Труханова на сцене больше не выступала… Она ограничилась сотрудничеством с журналом «Фемина», для которого подготовила этюд о танце…
   В июле 1914 года она уехала в Россию с графом Игнатьевым…возвратилась во Францию только в июне 1916 года…с полуторагодовалым ребенком, родившимся в Москве и названном Алексеем…С тех пор Труханова ведет уединенный образ жизни, что весьма удивляет лиц, знающих ее характер и прошлое…В отношении нее ходит много слухов: говорят, что она дружила с танцовщицей Матой Хари…утверждают даже, что перед войной она была объявлена подозрительным лицом по причине поистине царских подарков, которые получила во время своих выступлений в Берлине…однако никаких подтверждений этим подозрениям получено не было…». Вот так, не то полицейское досье, не то отрывок авантюрного романа.
   
   А вот перед нами страница одного из самых популярных авантюрных романов поколения 60-х,70-х,80-х, но уже не 90-х. А.Н.Толстой «Гиперболоид инженера Гарина»: «…Разумеется, не по воле случая красавица Зоя Монроз стала любовницей химического короля. Только дураки да те, кто не знает, что такое борьба и победа, видят повсюду случай… Нет, ни капли случайности, - только ум и воля привели Зою Монроз к постели Роллинга. Воля её была закалена, как сталь…Ум её был настолько едок, что она сознательно поддерживала среди окружающих веру в исключительное расположение к себе божественной фортуны, или Счастья…в квартале, где она жила…считали Зою…чем-то вроде святой. Её дневной автомобиль – чёрный лимузин 24 HP, её прогулочный автомобиль – полубожественный рольс-ройс 80 HP, её вечерняя электрическая каретка, – внутри – стёганого шёлка, – с вазочками для цветов и серебряными ручками(6.), и в особенности, выигрыш в казино в Довиле полутора миллионов франков, - вызывали религиозное восхищение в квартале…половину выигрыша, осторожно, с огромным знанием дела, Зоя Монроз «вложила» в прессу…С…начала парижского сезона пресса «подняла красавицу Монроз на перья». Сначала в мелкобуржуазной газете появился пасквиль о разорённых любовниках Зои Монроз. «Красавица слишком дорого нам стоит!» – восклицала газета. Затем влиятельный радикальный орган, ни к селу, ни к городу, по поводу этого пасквиля загремел о мелких буржуа, посылающих в парламент лавочников и винных торговцев с кругозором не шире их квартала. «Пусть Зоя Монроз разорила дюжину иностранцев, - восклицала газета, – их деньги вращаются в Париже, они увеличивают энергию жизни. Для нас Зоя Монроз лишь символ здоровых жизненных отношений, символ вечного движения, где один падает, другой поднимается»…Портреты и биографии Зои Монроз сообщались во всех газетах: «Её покойный отец служил в императорской опере в С.-Петербурге. Восьми лет очаровательная малютка Зоя была отдана в балетную школу. Перед самой войной она её окончила и дебютировала в балете с успехом, которого не запомнит Северная столица».
    В реальности, Наталья Труханова оканчивает Филармоническое училище Немировича-Данченко и действительно пользуется успехом…в московском кабаре «Омон», известном своими дамами полусвета… Далее  из «Гиперболоида…»: «…Она танцует на всех благотворительных вечерах. Она – как ослепительная звезда, упавшая на тротуары Парижа» Толстой несколько цинично замечает: «В общих чертах биография была правдива. В Париже Зоя быстро осмотрелась и пошла по линии: всегда вперёд, всегда с боями, всегда к самому трудному и ценному. Она действительно разорила дюжину скоробогачей, тех самых коротеньких молодчиков с волосатыми пальцами в перстнях и с воспалёнными щеками. Зоя была дорогая женщина, и они погибли. Очень скоро она поняла, что скоробогатые молодчики не дадут ей большого шика в Париже. Тогда она взяла себе в любовники модного журналиста, изменила ему с парламентским деятелем от крупной промышленности и поняла, что самое шикарное в двадцатых годах двадцатого века - это химия…».   

   Когда читатель получил, наконец, доступ к Мемуарам Трухановой, то он мог быть и разочарован. В книге «На сцене и за кулисами» ни Ротшильд, ни бельгийский «химический король», ни кайзер Вильгельм не упоминаются, зато целой чередой идут «властители дум и вкусов» (Дягилев, Шаляпин, Рихард Штраус, Метерлинк, Айседора Дункан, Анна Павлова и др.). Невольно приходит в голову циничная мысль, высказанная о другой русской красавице и «роковой любви» Маяковского Татьяне Яковлевой «женой» поэта Лилей Брик к сестре Эльзе Триоле (будущей Гонкуровской лауреатке): « Не верю я в девственность парижской шляпницы!».
    Но причем здесь германский император? В полицейском досье упоминается о гастролях Трухановой в Берлине, где она, якобы, получила от кайзера царственные подарки в виде драгоценностей, роскошное колье присутствует на ее фотографиях, но сама Труханова о берлинских гастролях вообще не упоминает. Впрочем, отношения с прессой балерина активно поддерживает, организовав в парижских газетах целую компанию против «полугения» Рихарда Штрауса, который запретил ей, прима-балерине Гранд – Опера и исполнительнице танца Саломеи в одноименной опере выходить на поклоны. В 1907 г. это вызвало в Париже страшный скандал и А. Толстой, наверняка помнил эту историю. Итак, наша гипотеза - Зоя Монроз (известная также как мадам Ла Моль) - русская балерина, позже белоэмигрантка, куртизанка, авантюристка, пиратка, в конечном счёте, подруга жизни Гарина, неудавшаяся владычица мира, ее прототипом, возможно не единственным, могла быть Наталья Труханова!
  ( Вставка 2013 г. Только что прочел отрывок из новой книги об А.Н. Толстом его внучки, профессора Е.Д. Толстой, где она цитирует неизданную рукопись воспоминаний Софьи Исаковны Дымшиц-Толстой - второй жены А.Н. и вот запись, относящаяся к лету 1911 г. "Часто встречались...с красавицей Трухановой, у которой собирался цвет французских художников и поэтов..." - еще одно доказательство!)   
    Алексей Толстой сознательно переносит свою героиню в послевоенный Париж, где сам живет с 1919 по 22 г. и прекрасно знает и жизнь русской эмиграции,  и некоторых русских аристократов, и уж конечно графа Игнатьева и его жену. И приведя в первой части очерка эпизод из книги Белкиной, снова повторим вопрос: Что же такого мог знать «красный граф» Алексей Толстой о «красном графе» Алексее Игнатьеве?

    Вернемся к доносу Панчулидзева, если уж мы вынуждены цитировать полицейские досье, то можем видеть, как реальные факты густо уснащаются материалом сплетен и слухов: «Однажды между Игнатьевым и кем то из французов (кем?) произошёл следующий диалог: «Верно ли, Полковник, говорят, что Вы с начала войны заработали свой третий миллион? - Что Вы хотите, когда есть любовница, - это стоит дорого, мне необходимо зарабатывать деньги». И действительно, Игнатьев с 1914 года жил с известной танцовщицей Натальей Трухановой, дочерью цыгана и француженки, в июне 1918-го они обвенчались. Мало того, что Игнатьев жил на её квартире в доме 19 по набережной Бурбонов, он давал её телефон как служебный…»(7.) Панчулидзев продолжает: «Всё бы ничего, если бы Игнатьев на содержание Трухановой не использовал казённых денег…на нажитые с поставок деньги.

   Игнатьев, по показаниям французского офицера капитана Дофина (кто такой непонятно!), приобрёл «для одной артистки» ожерелье стоимостью 300 000 франков. Как обычно, ни имени артистки, ни каких-либо доказательств, Панчулидзев щедро уснащает свой рапорт пикантными деталями. То, что он делился этой информацией с французами явствует из донесения 2-го бюро (французская контрразведка) : «Генерал Панчулидзев (агенты из подполковника произвели его в генералы), уезжающий завтра в Петроград, везет с собой документы, подтверждающие, что братья Игнатьевы заключили на рынке договоры под большие комиссионные в свою пользу…. Полковник Игнатьев якобы будет обрадован новостью о назначении Маклакова на пост Российского посла в Париже. Маклаков, якобы действительно был любовником Трухановой…Однако вывод руководителей 2-го бюро пессимистичен: «Он не смог доказать факт измены <Игнатьева>, о которой ему якобы сообщили некоторые русские деятели…».
    Как известно в логике и юриспруденции косвенные доказательства определяются, как опровергающие доказательства прямые. Так вот, наше мнение, ни разоблачения Панчулидзева, ни статья историка Ганина, не дают реальных доказательств вины генерала Игнатьева в хищениях казенных средств, а возвращение огромной суммы – прямое доказательство его невиновности.
   
   Кстати в 1914 г., получив развод, Алексей Алексеевич и Наталья Владимировна официально зарегистрировали свой брак в парижской мэрии.  Как это было воспринято в «продвинутом» артистическом Париже показывает приводимый Трухановой диалог с ее «верным рыцарем» композитором Дюкасом, написавшем для нее музыку к балету «Пери» у Дягилева, с костюмами Бакста: «…наша дружба…она была больше, чем любовь…мы либо виделись…либо писали друг другу письма. Если один начинал фразу, то другой ее заканчивал…<но однажды > он начал излагать необходимость «повидаться специально». В старомодном ресторанчике…Дюкас каким-то «накрахмаленным» тоном объяснил мне, что ему «нужно устроить свою жизнь» т.е. жениться, как требует его семейств
 - А скажите, почему же вы мне никогда не говорили о женитьбе? Разве вы меня не любили? Почему же вы мне не предложили выйти за вас замуж?
   Дюкас взглянул на меня с искренним удивлением:
 - Да вы с ума сошли! Разве на таких как вы женщинах женятся? Поклоняться им можно, любить не возбраняется…Но жениться!...
 - Я оторопела, как будто получила пощечину:
«Ну а как же мой муж-то на мне женился?
 - Ваш муж? Ну так ведь он аристократ! У нас с феодальных времен так и ведется, что вельможи женятся на крестьянках, а принцы на пастушках…мезальянсы для них не существуют. А вот мы – буржуазия, женимся по здравому смыслу!
По случаю свадьбы мы послали ему чайный сервиз из русского фарфора».

    Последние годы жизни супругов Игнатьевых в Париже материально были очень тяжелыми, Алексей Алексеевич торговал выращенными в погребе маленького домика в Сен - Жермене (куда супруги переехали из дворца XVII в.) шампиньонами, но основную ношу материального обеспечения несла Наталья Владимировна, хватаясь за самые непривлекательные гастрольные ангажементы, а затем распродавая свои драгоценности. Вот как это описано в ее «Мемуарах»: «…Сумма, полученная от продажи жемчугов, пошла на пожизненную ренту моей матери и пенсию приемышу до его совершеннолетия…из дома постепенно…исчезали коллекции табакерок, фарфора, безделушек, картин. Коллекция вееров XVI – XIX вв., оцененная в 100 тыс. франков, была продана за 8 тыс. Так, где же «присвоенные» графом миллионы комиссионных, о которых так кричат «обличители»?

    Встреча генерала с полпредом Красиным (одновременно он и курировал советские проблемы международных финансов) поставила точку в истории «игнатьевских миллионов», но не в биографии Игнатьевых, только в 1930-31 гг. они были зачислены в штат Торгпредства СССР. И здесь активно выступила Наталья Владимировна, она стала заниматься переводом новинок советской литературы. В 2-х выпусках «Тетрадей Новой России» были напечатаны Б.Лавренев, Вс. Иванов, А. Коллонтай и другие авторы. Но настоящая удача выпала позже. Вот как описывает этот эпизод мемуаристка. «Однако как раз в это время (1930) в «Правде» появился Отчет XVI съезда ВКП(б), включавший план пятилетки…в самом горячем порыве …никого не спрашивая я засела за перевод…и одолела эту работу за 36 часов…(8.). При помощи ФКП и известного в прошлом экономиста Ж.Грессана (Псевд.Валуа) – корреспондента Ленина (9.) «Отчет и пятилетний план» были изданы отдельной книгой. На долю докладчика (т.е И.В. Сталина) осталось 1 тысяча франков гонорара. Впервые приехав в СССР в 1931 г. Труханова с мужем написали письмо Сталину и передали его в Кремль через М.Ф. Андрееву (бывшую «жену» Горького). Как ни странно ответ был получен: ««Уважаемая т. Труханова – Игнатьева! Принципиально гонораров не беру, но если таково Ваше пожелание, то вы можете внести причитающуюся сумму либо во французский, либо в советский союз революционных писателей.» И. Сталин». После этого супруги могли быть вполне уверены, что их в Советской России «приняли». Хотя вернулись они только в 1937-м.
   
   Опять Белкина: «Бывала я и у Алексея Алексеевича Игнатьева в его квартире в Лубянском проезде в генеральском доме, где он занимал три небольшие комнаты, заставленные такими обжитыми дедовскими вещами. Старенький скрипучий буфет, из которого вынимались тонкого стекла бокалы с вензелями, а на стол ставились фамильные тарелки, выцветшие, поцарапанные от долгого служения, но гордо хранившие корону и инициалы своих владельцев. В кабинете графа-комбрига, маленьком и тесном, на стенах были развешаны пистолеты, сабли, карты, подвешено кавалерийское седло; стоял глобус и на этажерке - альбом с фотографиями, где Наталья Владимировна была запечатлена обнаженной на сцене.
 - Я такая голая, вы заметили, даже родинка у меня загримирована, - говорила она.
При большом декольте на груди у нее была видна коричневая родинка, а у нее всегда было большое декольте и жемчужное ожерелье на полной шее, и сережки в ушах, и кольца, браслеты.
 - Это все осколки, мы все с Алешенькой прожили, - вздыхала она.
Как-то при мне, задергивая шторы и глядя на темное мокрое стекло, по которому барабанил осенний дождь, Наталья Владимировна вдруг воскликнула, всплеснув руками:
- Боже мой! Я ведь только теперь поняла, какой Сталин великий человек! Подумать только - променять благословенный климат Грузии на эту мразь и слякоть! Как надо любить русский народ! Россию!.. Говорила, щуря подведенные глаза, кокетничая. А она всегда кокетничала со всеми, даже с двумя крохотными японскими болонками, лежавшими, как неживые, как вышитые на подушке, в большом кресле в столовой. Наталья Владимировна хватала их и, по очереди целуя в черные носы, уверяла, что Алешенька ее к ним ревнует…Они были как состарившиеся дети, игравшие в жизнь, умевшие вести эту игру легко, непринужденно, радуясь друг другу, радуясь прожитому дню, не очень-то, видно, задумываясь и не принимая ничего близко к сердцу…». Это Белкина писала в 1940 г. после массовых арестов, продолжавшихся, хотя и в меньших масштабах, и требовать, чтобы недавние «возвращенцы», потерявшие всех близких, понимали в деталях, что происходит, можно объяснить только ее молодостью, а то, что они искали защиты от этой атмосферы друг в друге психологически абсолютно понятно и оправдано.
 
  Алексей Толстой в конце романа поместил Гарина и Зою на заброшенный остров, как бы «выбросив» их из мира, потерявшего к ним интерес. Не была ли тесная квартирка в московских переулках некой метафорой тихоокеанского островка, где Зоя читает книги о несбывшейся жизни. Если так – то это утонченная месть! А вот почему и за что будет ясно дальше.
1.А. Куприн "Ленин - опыт характеристики"// "Общее дело" (Париж),03.09.19. 

2.Это очень напоминает первый брак Леночки Нюренберг (будущей Шиловской и Булгаковой) с сыном великого трагика и будущего главаря московских анархистов Мамонта-Дальского Юрием Мамонтовичем Неёловым, и другой молоденькой рижанки, дочери преуспевающего адвоката Гейнике - Ираиды Густавовны с юристом Сергеем Поповым ( она стала последней музой и ученицей Николая Гумилева – Ириной Одоевцевой), а если уйти чуть дальше по шкале времени, брак героини романа Чернышевского «Что делать?» Веры Павловны (помните, в школе заставляли, чуть ли не наизусть учить ее «Четвертый сон» - нудятина страшная!).

3. Первое косвенное доказательство. В издании романа - памфлета «Эмигранты» («Черное золото»), 1933 и в Собрании сочинений Толстой вставил 12-ю главу (История банкирского дома Ротшильдов), при переработке романа в 1936-м эта глава была исключена.

4. Опера по роману Нобелевского лауреата Генриха Сенкевича «Камо грядеши»..

5. В записных книжках и набросках к роману есть следующая запись, датируемая началом 20-х гг.: «…концентрация света химических лучей. Луч – волос. Ультрафиолетовый луч вместо электрич<еского>  провода. Бурение скал, бурение земли…». Т.е. второе косвенное доказательство!

6. В досье тоже упоминается про два автомобиля.

7. Согласно Мемуарам самой Трухановой цыганом был ее дед по отцу, а сам отец учился пению в Италии, жил и работал в Германии, был почтенным бюргером – торговцем, потом ушел в антерпренеры, наделал  долгов и стал актером.

8.Вряд ли такой энтузиазм был фальшивым. Такие настроения были свойственны и части
эмиграции (достаточно посмотреть фильм Михаила Казакова «Очарование зла»)

9.Не потому ли французская фамилия Зои Монроз (Ла Моль) – так же имеет прямое отношение
     к «Королеве Марго».

(Продолжение следует)