пять лет после конца света

… Она сама не  знала, зачем начала этот разговор. Не стоило. В этом сейчас она была абсолютна уверена. Но было уже поздно. Или ей хотелось, чтобы было поздно. Стоило только позвонить. Позвонить и сказать, что сожалеет, что хочет оставить все как прежде, что стоит забыть о сказанном, но… Она не стала звонить. Пусть,наконец. все закончится.  Зачем ей так нужна была это определенность. Чувство вины перед его семьей? Нет. Нет. Все это пустое. Она спала с ним, не вспоминая ни о его жене, ни о его отцовстве в квадрате. Ревность? Да. Да. Почему-то очень хотелось иметь его целиком, полностью, с утра до вечера. Зачем? На этот вопрос она еще не придумала ответ. Просто потому, что она так хотела. Но оборвалась бы бесконечная череда его внебрачных связей на ней? Вряд ли.  Любила ли она его? Иногда казалось, что бесконечно. А иногда… В любом случае, все в прошлом. И ничего не стоило исправлять.
         Сын звонил из Италии. Голос был бодрым, каким-то лихим, видно, дела шли в гору. Она знала это его состояние. Он любил, когда бизнес пер . Это у него от нее. Работоголик. Четвертый год, как они уверенно лидировали на розничном рынке табака. Сын не бросил семейный бизнес.  Сначала трусил, потом увлекся. И все получилось.  Но большие деньги лишняя головная боль.  Мало свободного времени, и никакой личной жизни. Наталья давно была одна. Уже четыре года. Так легкие  связи без последствий . Правда еще год назад она все-таки зацепилась за некоего Александра, приятного брюнета средних лет. О возрасте они почему-то не говорили. Она все еще неплохо выглядела, время щадило ее. Ну и современная косметология все-таки творила  чудеса.  Наталья следила за внешностью. Работала  с мужчинами. Положение обязывало не распускаться.  Александр  пересекся с ней случайно, если оставить всю эту чепуху о превратностях судьбы.  Он был ментом, как и Коля, даже чем-то походил на Николая внешне. Повадками что ли. Умением обращаться с женщинами. Точнее управляться. Котяра!  Он  не делал попыток затащить ее в постель. Они встречались иногда, где-то пили, где-то ели.  Болтали о чепухе,  легко. Просто. Без обещаний. Однажды он остался у нее на ночь.  А потом еще раз. И еще раз. Он шептал какие-то нежности, трогая мягкими губами розовые ее, совсем еще девичьи соски. Это в пятьдесят лет-то. Доводил ее до исступления  и засыпал, не выпуская из крепких объятий, по- хозяйски закинув руки на ее тонкие плечики. Пахло от него табаком и жженой резиной. Странный такой запах. Он почти не пил. В смысле не напивался. Алкоголь лишь зажигал в карих  глазах  его дикий огонь  татарских  предков,  из того самого иго, что наложило отпечаток и на родословную самой Натальи.  Он был крепок и волосат. Храпел, лежа на спине, выводя рулады. А она  маялась    угрызениями совести. Завела мужика, как собачонку, от одиночества, от страха перед старостью. И просто потому, что он очень напоминал ей Колю. Она старательно прятала эти воспоминания  или пряталась от них. Но ни разу за эти годы даже не попыталась узнать, что с ним, как он живет, не сделала попытки найти, встретиться. Впрочем ,как и  сам Николай. Словно отрезали те прекрасные три года, что сделали их родными и близкими. Так казалось тогда… А оказалось не такими уж родными, и не такими близкими. Вот уже четыре года она отмечала двадцать пятого апреля, средне арифметическое их дней рождений, в одиночестве, неизменно ставя лишнюю рюмку, словно за упокой. Через неделю снова наступит двадцать пятое апреля. Его юбилей, ее юбилей. Пятьдесят. С ума сойти. Пол   века. Наташа тихонько  выскользнула из постели. Захотелось курить. Странно. Уже пять лет, как она бросила. Совсем. Вместе с привычкой любить единственного мужчину, что был создан только для нее. Просто был занят раньше. Занят. Забит. Повязан. Окольцован. Словно птица-подранок. Так и остался жить в клетке. Хотя ей ли судить, что для него клетка. А что свобода.
      Она стояла перед зеркалом, босая, простоволосая, некрасивая.Ну и чего добилась? Денег? Зачем они тебе? Только для того. Чтобы всеми силами удерживать ускользающую молодость? А для кого? Для того чужого и неродного, что оказался в ее постели. Он ведь тоже женат. Но это отчего-то совсем не волновало. Теперь ее устраивало положение любовницы. Никаких обязательств. Никаких обещаний. Никакой изжоги. Не то, что пять лет назад. Когда она с ума сходила от любви. Жить не могла. Колька только дверь закроет, а она уже за телефон. Люблю. Тчк. Скучаю. Тчк.  Он смеялся. Дурында. Я же рядом. Разве не чувствуешь?  А она не понимала, ну, не понимала она, почему  ей нужно оставаться одной в этой сразу пустой и неуютной квартире. Почему нужно ему уходить. Почему? Если им так хорошо вместе? Не понимала тогда и не понимала сейчас. Врать не умела. Мужу не смогла. Искала удобного случая, и выставила его вон.  Освободила жилплощадь  для похоти и разврата.  Именно так отреагировала мать на сумасшедший блеск глаз своей непутевой дочери. «Смотри, Натаха, не промахнись. Будешь, как я,  куковать на старости. На чужом несчастии своего счастья  не построишь.» И тюкала, тюкала, тюкала. Да знала Наталья все. И что не девочка, увы. И что все пройдет и закончится. И что он там и душой и телом, а здесь иногда. И просто поторопилась, боясь  быть брошенной. Не верила она ему. Дурында.
      Щеки обожгло . Мама дорогая. Никак она ревет. Это накануне своего пятидесятилетия. Сильная такая  «табачная» королева. Подчиненные боялись ее как огня. Особенно мужской пол. Называли  «табачный капитан». Именно капитан. Не  капитанша.
- Ты чего?
  Наташа вздрогнула. Саша стоял за спиной, совершенно голый. Странная такая манера ходить голым по чужой квартире. Коля тоже ходил. Как у себя дома . Дому номер три, смеялась Наталья тогда. «Почему три?-  удивлялся Николай,- а не два.» «Жена, мама, я, - уточняла  Наташка, судорожно ожидая, что он все-таки  изменит очередность слов, но он не менял.  Господи. Она выдумывала себе тысячу причин для расставания. Миллион. Зачем? Зачем?
  -Иди. Простудишься, - «глупость  сморозила», подумала Наталья.. Ей было стыдно смотреть на Александра.  И неприятно.
    Наташкой она себя лет пять, как не называла даже в мыслях. Детство, вернувшееся в день встречи с Коленькой, закончилось вместе с  любовью.  Александра она вообще никак не называла. Только сейчас эта мысль посетила ее. Совсем никак. Иногда по фамилии. А он? Он-то как ее называл. Не помнит. Господи. Она вообще ничего не помнит из ушедшего года. Даже близость, что была всего час назад, прошла мимо, не оставив желания ее повторить. Кольку она хотела всегда, даже на расстоянии, как одержимая, стесняясь  и краснея от своего нимфоманства. Она заводилась от его взгляда, дыхания, прикосновений, долго еще мурлыкая под его подмышкой, вдыхая родной запах, трогая смуглую кожу, чувствительную как у малого ребенка. Он обожал, когда она водила пальчиком по его спине, покрываясь огромными мурашками и содрогаясь от удовольствия. «О великий тактил, -  хохотала Наташка, -  так тебя любая бабенка возьмет в оборот. Стоит повернуться к ней спиной.» Николай молчал. Он вообще был немногословен. В отличие  от Александра. Этот любил поболтать. Даже в постели. Господи,  как это раздражало. Особенно многочисленные зайчики и кошечки.. Во! Она вспомнила. Он ее называет  зайчикокошечкой. И рыбкой. Гремучая такая смесь. Интересно, а как он величает свою жену-чеченку. Горячая тетка, наверное. Господи. Чего этим мужикам не хватает.  Чего им всем надо? Чего?
  - Пойдем, любимая. Предадимся любви…
   Наташа вздрогнула… и обернулась. Медленно так. Очень медленно. Александр завернулся в полотенце словно в тунику . И даже руку простер навстречу к ней.
  - Никогда не называй меня так, - тихо сказала Наташа. Тихо и грозно. Словно прорычала, как раненый зверь. – Слышишь. Никогда.
Голос ее сорвался. И она, чувствуя приближение истерики,  дернулась к раковине, открыла холодную воду и подставила под струю лицо. Саша в растерянности топтался сзади. Это была их первая ссора.
   Завтракали они молча. Наталья хорошо готовила. Вкусно и быстро.  Александр тихо перемалывал блины с малиновым вареньем.
   - Через два дня юбилей у моего приятеля. Нас зовут, - наконец, решился нарушить он тишину .Наташа подняла бровь. «Нас?»
   - Я хочу пойти с тобой, -понял ее жест Саша,- пусть мне позавидуют.
Наташа вновь подняла бровь, теперь вторую. Комплиментов он до сих пор не делал. Бедный. Он так и не понял причину ночных событий. Наталье было стыдно за свой срыв. Стыдно. Наверное, он по -своему ее любил. Господи, отчего она всегда ищет любовь. Просто ему удобно. Удобно. Им всем удобно. Можно выговориться. Сказать все то, что никогда не расскажешь жене. Можно отдохнуть. Можно расслабиться. Ни детей тебе, ни тещи. Ни жены родимой. Но Коля. Коля. Он вечно что-то мастерил у них. То двери ремонтировал. То окна, то мебель мастерил. Крыши худые в тогдашних ее ларьках латал.  Гвозди забивал. Проводку чинил. Он был незаменим. Он был единственным. Что она наделала. Зачем?
… да что ж это такое. Наталья тряхнула головой. Наваждение какое-то. Пять лет коту под хвост. Пять лет она вырывала его из сердца, заставляя себя работать , работать и работать.  Спала со всеми, кто предлагал, выворачиваясь наизнанку  потом от омерзения и стыда. Но надо было забыть. Растоптать. Очернить себя. Если он будет узнавать о ней. Пусть слышит только плохое. Мол, пустилась во все тяжкие. Но он словно в воду канул. Никто из их общих знакомых даже ни разу не заикнулся. Словно и не было такого Николая М.
- А что? – Александр сделал дугу в воздухе вилкой с куском блина на ее острие. Откуда в нем столько пафоса. – Там таких, как ты нет. А если еще им сказать, сколько тебе стукнуло. Вы ведь с ним практически в один день родились.
--«Вот хамло, - усмехнулась Наташа, - все-таки просек анкетку.  Мент, он и в Африке мент… Стоп. А кому это стукнуло в один день со мной?»
  - А как зовут твоего приятеля, - спросила осторожно Наташа, уже  точно зная ответ на этот вопрос.
  - Да Колька, друган мой по прежней работе. Ну, не братаны. Но пересекались. Неоднократно. А водки сколько выпито. Он пять лет назад  перевелся. И попер. За пять лет такую карьеру сорудил. Все только диву дались. Завязал. Ни капли. И все в семью, в семью. А раньше ходоком был. Мама дорогая. Но все так ловко обставлял. Комар носа не подточит. А потом бац, и словно отрезало. Другой человек. У него две девки. Одна замуж выскочила. За турка или типа того. А второй лет четырнадцать уже. Красавица. Он по ней обмирает. Пылинки сдувает. Дом отгрохал. Ну  увидишь. Там компания не очень большая. Так, свои. Я сказал, что приду с любимой женщиной. Колька не сдаст. Да и моя  все – равно к маме усвистала. Если не врет. Да и, вообще, она у меня вот здесь. Саша отложил вилку и сжал кулак. Здоровый такой, волосатый. Господи. Как она там не задохнулась. Бедная чеченская женщина. Наташа забрала пустую тарелку. И уже полоща ее в раковине, не поворачиваясь, ответила.
-Иди с Женой. У меня работа. И сын приезжает. Груз надо растаможить.  Сам знаешь….

   Александр купил в подарок Николаю кулмэк, этакую татарскую  размахайку. Он был повернут на своих национальных прибомбасах.  Даже на себя напялил тюбетейку. И серый мерцающий костюм. Рядом с платьем Натальи, до пят, с  высокими вырезами, обнажавшими ее стройные ноги, смотрелся  диковато. Она настояла, что поведет сама. Всегда можно сослаться на то, что за рулем. Если она пригубит даже рюмку, последствия могут быть весьма катастрофическими. Она знала за собой такую слабость.  В отца. Если пить, так до упаду. Иначе  зачем  начинать. Сегодня был не тот случай. Она долго готовилась. Даже помолодела.  Еще лет на десять. Без всяких косметических усилий. Внутри что-то лопнуло и распустилась. Она носилась по магазинам, презрев рабочие будни, и оставив коллектив в недоумении  - «что это с нашей капитаншей».  Выбирала платье и туфли . И ,наконец, нашла. Очаровательное бордовое вечернее платье. Она давно стала шатенкой. Седина предательски лезла наружу. Приходилось применять радикальные меры. Короткая стрижка и темные цвет волос очень красили ее.  Цвет платья уникально сочетался с оттенком ее кожи. Она старательно сохраняла загар и почти не пользовалась косметикой.  Короче, когда она облачилась и вышла навстречу Александру, тот  только рот разинул.  Приятно.
    … дом был громадным, каким-то нереально громадным. Словно на показ. Вот вам. Глядите. Чего мы могем. Не ожидали? Они приехали ровно к пяти, как назначено. Александр болтал всю дорогу. Наталья не слушала. Внутри все колотилось и дрожало. От страха просто мутило.  Но внешне она была абсолютно спокойна. Лишь в глазах металось нечто, но Саша плохо знал ее, а в глаза  почти и не заглядывал. Его интересовали другие части тела. Не то, что Николая. Тогда…
… он сам их встречал. Почти не изменился. Лишь похудел. Сильно. Не осунулся. Не постарел. Просто потерял вес, физический, словно компенсировал   приобретенный вес в обществе. Он скользнул равнодушным взглядом по ее ногам, не узнавая, и бросился лобызаться с Александром. Долго и самозабвенно. Когда процедура была закончена, любовник представил, наконец, Наталью- « Вот, это моя будущая жена.» И Наташа открыла рот. Чего не ожидала, так именно этого. И, наверное, растерянность и возмущение, вернуло ее лицу прежние черты. Той прежней наивно честной и самозабвенно влюбленной девчонки 42 лет от роду. Иногда слабой и беззащитной, иногда сильной и неприступной. Такой, какой она не была без него ни минуточки.  И он ее узнал. И закостенел. Вежливая улыбка и холодный взгляд. Только неприлично долгая пауза, на которую даже туповатый Саша отреагировал.
- Рад знакомству, - Николай щелкнул каблуками начищенных до блеска ботинок, -  а  нынешняя жена тебя не кастрирует? Он ухмыльнулся в сторону Саши.
Фраза была нелепо грубой. Или намеренно грубой. Александр закашлялся и пнул  Николая ногой.
Тот простер руку в сторону особняка,- прошу. Для Натальи праздник  так и не наступил. Дурында. На  что надеялась?
 .. жену его так близко она видела  в первый раз. Очень старалась не глазеть на нее, но не получалась. Она все выискивала в ней некий брак. Мол. И губы тонковаты, и кожа грубовата. Не первый сорт. И обрывала эти свои мысли. Ревнуешь,  дурында? Ревнуешь.  А та как-то странно глядела на новую гостью.  Заинтересованно, и … зло.
   Стол был великолепным. Но не домашним. Закуски явно ресторанные. Хотя изысканные и во множестве. Питие лилось рекой . Мужички и их спутницы заполняли тела спиртным. Чередуя перекусы с  положенными для нынешнего события тостами. Наташа украдкой рассматривала гостей. Никого не знала. Ни единого. Николай никогда не знакомил ее с друзьями. Вернее приятелями. Друзей у него не водилось. Он слишком многое вкладывал в понятие дружбы, впрочем, как и в любовь. Он же выбрал ее среди десятков претенденток. А она… она не поняла тогда этого. Совсем не поняла. Николай не смотрел в ее сторону. Белозубо семафорил в сторону тостующих, подливал и подкладывал что-то жене, помогал убирать освободившиеся тарелки. засучив рукава белоснежной рубахи, скинув пиджак, и чуть ослабив узел галстука. Был совершенно домашним. Таким она его не видела. Никогда. Это был другой дом. Его. И только его.


     …  - Чего ты хочешь? – спросил он ее тогда.- Я ведь всегда с тобой.  Больше, чем с женой.
 - Я хочу, чтобы ты остался только со мной, – упрямо твердила Наташка,  чувствуя, как неминуемо приближается беда, которую сама и накликала.
- Зачем?- усмехнулся он.- Стирать мои носки?
- Да! Да, хотя бы.- Она сверкнула глазами. Они никогда не ссорились. Никогда. Он ни разу не повысил голос,  даже когда она вела себя вызывающе и непотребно, не объясняя причину выкрутасов. Он и сейчас говорил тихим и ровным голосом. Голосом бесконечно усталым. Словно просил ее, опомнись, уменя и так много забот, твоих заморочек только не хватало. Пощади, любимая.- Да. Стирать. Встречать. Кормить. Лечить. Хочу семьи, хочу  мужчину рядом. Хочу говорить не со стенами, а  с тобой. Не хочу ревновать, не хочу бояться, что ты уйдешь однажды. Не хочу делить постель с НЕЙ. Ты ведь спишь с ней, даже  после меня. И касаешься ее так же, и гладишь, и видишь, как она задыхается от твоих ласк, - Наташка сама задохнулась от увиденной столь ярко сцены близости его с собственной женой,- или там просто супружеский долг? Или ты ее любишь?
- Да!
- Что да?
- Я ее люблю.- Николай кивнул, и сжал пальцы так, что они побелели.
- Что,- Наташка не верила ушам своим.- Любишь?
-Да. Мы с ней двадцать пять  лет вместе. Она ни разу не предала меня.  Она знает меня до миллиметра. А  я ее. Она принимает меня таким, какой я есть. А я обыкновенный. Понимаешь? Люблю выпить, люблю погудеть,  люблю чесаться и орать. А с тобой…  От тебя я не знаю чего ждать. То ты ластишься, кА кошка, то холодная как скала. То девчонка, то баба. Мужики звонят, дела, деньги. Зачем я тебе? У тебя все есть. Ты все сама можешь. Однажды выставишь меня, когда у меня стоять не будет. Как Дмитрия. За ненадобностью. И конец любви.  И там мой дом, понимаешь. Я его сам сделал до последнего гвоздя. А девки мои. У одной в двадцать лет ветер в голове. Другая из больниц не выбиратеся.  Как они без меня…
Наташка онемела. Он так думает. Он так действительно думает. Она его любит. Любит. Она жить без него не может. А он? Он? И мужа вспомнил. И детей. Она так хотела детей от него. Но поздно. Поздно все.  Она  выскочила  из машины. Глотая слезы, обиду. Боясь наговорить глупостей. Хотя куда больше.  Она слышала, что он тоже хлопнул дверью . И не пошел за ней…  он уехал. И больше не вернулся… Наташка весь вечер и всю ночь колесила по окрестностям. Пытаясь не думать. забыться,  а пред глазами снова и снова всплывали дни, проведенные рядом с ним. Дни счастья. Истинного. О котором многие лишь мечтают.

 - А ты откуда Кольку-то знаешь, - голос из внешнего мира вырвал ее из прошлого. Александр сосредоточенно жевал. Он пил. Не отставая от других. Но не пьянел. Зверел. Что-то там созрело в его черепе. Какие-то собственные выводы от увиденного.
- С чего ты взял? – Наташа покрутила на пальце кольцо-лягушку. Любила лягушек. За последнее время у нее собралась немалая коллекция разнообразных и разнокалиберных  игрушек, украшений. Копилок. Все тащили ей лягушек. И голову ломать не стоило, что подарить. Александр подарил ей кольцо. С головастой сапфировой лягушкой. И настоял, чтобы она его носила. Словно обручил.
- Ну что ж я слепой.- Он ухмыльнулся пьяно.- он так глядел  на тебя. Так не бывает  в первый раз.  А сейчас…- Александр кивнул в сторону юбиляра,- так старательно не смотрит в нашу сторону, что это вызывает подозрение. И не только у меня. Его Наташка на стреме. Глянь. Моя-то ей и в подметки не годится. По части разборок. Просто паинька. Эта-баба огонь.  Я-то знаю.
Жену Николая тоже звали Наташей. Такое странное совпадение. Она действительно иногда кидала недобрые взгляды в сторону парочки- Наташа-Александр.
- Ну, знаешь, может быть, она тебя ко мне приревновала, или с твоей женой добрые приятельницы. А ты приперся бог знает с кем, да еще и о разводе распинаешься.- Наташа предпочитала наступление, а не оборону.  Хотя, чем она ему обязана?
- А я что?- Александр жарко задышал ей в ухо.- Я правда. Я хочу жениться на тебе.
-Хочешь быть табачным капитаном?- Наташа насмешливо глянула  в его пьяные глаза.
- Обидеть хочешь? Я тоже не нищий. И могу кое-что. Тебе в бизнесе мужик нужен.
- Да мой бизнес на сыне держится. А я так… Чтобы от тоски  не сдохнуть, - Наташа отшатнулась от перегарного запаха. Повертела лягушку… И решительно сняла.- Держи. Я думаю ее надо отдать жене. Твоей. Она будет рада.
- Это что? – Александр замотал головой. - Это что. Ты мне отвод  даешь.  Со мной так нельзя, дорогая.  Ты что думаешь, меня вот так взашей. .. -он побагровел, и почти кричал. За столом притихли. Николай помедлил, но все-таки встал и подошел к ним.
- Эй ,Сашек, пойдем-ка  освежимся. – Он почти силой вытащил  из-за стола приятеля. И как мешок картошки поволок к выходу. Наташа тоже поднялась. Пора было уходить. Не стоило ждать апогея. Здесь она чужая.
- Куда же вы,- приторно лживо  засуетилась жена именинника.- Еще рано совсем. Вы на Сашку не обижайтесь. Он, как напьется, так за себя не отвечает. Ему на дам не везет. - Она загадочно сверкнула глазами.
«За что она меня так?». – Наташа задумчиво и грустно смотрела в лицо еще молодой и прехорошенькой женщины. Она и не слышала ее колкостей. Просто смотрела на ту, которую предпочел он. Ее единственный. Ее любимый. ЕЕ родной. Какой Саша? Кто такой Саша? О чем это она?
- Мне пора.- Наташа по-мужски кивнула всем окружающим. – дела.
Зашептались, зашуршали, зашушукали. Совершенно незнакомые люди. Зачем она приехала. Зачем.
… Она долго искала ключи. Ковырялась в сумочке. Все никак не могла нащупать их. Но точно знала, что они там, внутри. Наконец, нашла. Квакнула сигнализация. Мигнули фары. Единственное ее утешение и радость. Машина.  Лет шесть назад, она , напившись до бесчувственности под окнами Кольки опять же в день его рождения, рискнула сесть за руль, за что и поплатилась. Загремела по статье. Чего только стоило Кольке вернуть ей права. С той поры Наталья зареклась, и поклялась за руль только  трезвой, как стекло. И ее пиноккио, как она в шутку называла свою машину, не подвел ее ни разу. Ни аварии, ни поломки. Она, даже при нынешнем материальном положении, не сменила ее на более презентабельную. Впрочем, как и квартиру. Так и жила в однушке.  Маленькой и уютной. Как она могла сменить все это. Если там совсем недавно был он. Он водил машину и смеялся, что похож на дядьку- инвалида. А в квартире почти все сменил по своему вкусу. Зачем? Зачем?
 … Наталья открыла дверь машины.
- А поговорить, - он стоял за спиной. Заложив руки в карманы. Смотрел на нее с прищуром. Не то восхищаясь. Не то насмехаясь. – Забыл сказать. Хорошо выглядишь. Старушка.  С днем рождения.
Наташка закусила губу. Покраснела. Стушевалась. Раньше за словом она в карман не лезла. Не ожидала просто. Или все-таки ждала? Она протянула руку и коснулась его. Словно проверяла, он ли это?
- Сашку-то где подцепила? – он смеялся?  Издевался?
Наташа неопределенно повела плечом. И промолчала. Не до разговоров, когда ком в горле, и слезы где-то совсем близко. Еще не хватало разреветься. Это в пятьдесят лет-то?
Он шагнул ее навстречу, она замерла, даже глаза закрыла, словно девчонка. Николай отобрал у нее ключи. И сам сел за руль.
- Чего стоишь. Садись.- Наташка послушно обошла машину и села на пассажирское сиденье. Пиннкио заурчал, узнавая старого знакомца. Заурчал мягко и довольно.
- Спала с ним? – спросил Николай вдруг, глядя прямо ей в глаза, даже взял ее за подбородок.
Она кивнула . – Спала.
Николай скрипнул зубами.
- Ну да ладно. Будем считать квиты.  Но узнаю, что гуляешь от меня. Убью.
_ Что? – Наташа не понимала, что происходит. Что?
- Ты вроде никогда не была непонятливой. Умница всегда была. Красавица. Ну, с богом, - машина, словно иноходец, рванула с места. И понеслась навстречу закату. Или рассвету. Счет времени сбился.
- Куда мы?-  Наташа облизала пересохшие губы.
- Вот дурында. Домой. – Николай засмеялся. – Чуток ты меня опередила. Я к тебе двадцать шестого собирался. А ты сама нарисовалась. Да еще замуж собралась. Пять лет ждала, ну и на том спасибо.   Я там Сашку замочил в ванной, да не насмерть, с бельем. Отмокнет, домой поедет. К жене.
  - Коля, - Наташка всхлипнула.
- А ну не реветь, - Коля затормозил. – Такая сильная девочка. А ревет.
Он обнял ее. Заглянул в глаза.
- Мне теперь есть, что им оставить. Теперь я им не нужен. А тебе нужен. Ты вон совсем заблудилась. Всякую дрянь подбираешь.
    Наташка плакала, уткнувшись носом ему в грудь.
- А проще ты не можешь сказать, - она ткнула  кулаком в  совсем мокрую его рубашку .
- Куда уж проще. Люблю я тебя.  Слово знаешь такое? Любовь.
Наташка кивнула.  Подумала и вздохнула.
-Коль, я ж старая совсем.
- Дурында  ты, старая.  Сто лет на двоих.  Нормалек. Юрка-то как. Женился?
 -Не-а, - не нашел.
-  И не найдет. Не всем ж так везет, как мне.  Слушай, а может он мою младшую ждет? Да ладно. Шучу. Мы ее в гости позовем. Она у меня понятливая. Не боись. Прорвемся.  Спинку почешешь? Пять лет жду. Никому спиной не поворачивался. Как наказывала. 
… Александр заснул в ванной. Гости допивали и доедали. А одинокая женщина смотрела в окно на отъезжавшую желтую машину. Женщина по имени Наташа. Еще молодая и прехорошенькая.