Как кормить голубей

Маленькая, щупленькая, белявая. Волосы, высвеченные солнцем, словно обесцвеченные гидроперитом. Сначала так и показалось и удивило - лет семи не больше, а уже волосы осветляет.
Сижу на лавочке, жду назначенной встречи. Она, где-то сзади бегает среди кустов и деревьев, пытаясь найти себе занятие – явно скучает в одиночестве. Как и положено, в скверах, на аллейках и газонах хозяйничают голуби. Они уже давно приметили меня, и теперь по одному, несмело слетаются на выложенную плиткой дорожку.


Мой знакомый запаздывает – пробки - просил подождать минут двадцать. Кладу телефон в сумку, иронично улыбаясь - он никогда не отличался пунктуальностью. Краем глаза вновь замечаю ее щупленькую фигурку. Стоит у дерева и с силой тянет нижнюю ветку к земле, при этом сосредоточенно смотрит на меня.
- Сломаешь, - произношу нейтральным голосом.
- Неа, она неламаемая, - уверенно говорит она, и продолжает гнуть ветку.
- Ей больно, - выкладываю еще один аргумент.
Глаза девочки расширились от осознания чего-то важного, и она мгновенно отпустила ветку.


Я вновь стала наблюдать за голубями. Те прилежно расселись веером неподалеку, и гипнотизировали меня своими разумными глазами-бусинами.
Где-то в сумочке лежала начатая пачка семечек. Достаю и сыплю несколько зернышек. Этого мало такой ораве. В мгновение ока зерна исчезают в клювах самых смелых. Голуби явно не голодны, и судя по упитанным комплекциям, кушают вдоволь и регулярно. Один лишь заморыш, худой и обтрепанный, с пугливой надеждой взирает на мои руки. Я кладу пару зерен на ладонь и слегка наклоняюсь. Птицы замерли, насторожились, они прекрасно видят лакомство, но боятся брать с руки. Заморыш набирается храбрости, расталкивая конкурентов, подбегает почти к самым пальцам, но подпрыгнуть не решается.


- Они так не возьмут, - слышу ее голос.
Уже с другой стороны, девчонка топчется на газоне.
- Надо руку совсем на землю опустить.
- Может, ты попробуешь? – предлагаю.
Она уверенно подходит, я отсыпаю несколько зерен в ее крохотную ладошку.
- Надо вот так. Я так всегда делаю.
Присаживается на корточки и опускает ладошку. Голуби,  сначала несмело, потом все уверенней подходят к ней. И вот уже вокруг девочки целое поле воркующего братства.


Я внимательно присмотрелась к ней. Истоптанные, старенькие сандалии, замызганная футболка и шортики. Волосы убраны в хвостик с заплетенной косичкой. Но причесывали ее, скорее всего вчера - выскочившие рядки белесых прядок  то и дело падают на глаза.
«Нет, не крашеная», - прихожу к выводу. И тут же криво усмехаюсь своим же глупым мыслям. Почему я думаю именно об этом?


- Вот, видишь? Смотри, смотри! – она радостно улыбается, подставляя уже две ладошки зерен, которые за секунду разобраны наиболее смелыми голубями.
- Давай того, худого накормим, - предлагаю, и вновь насыпаю горсть в ее крошки-лодочки.
Она протягивает ладошки заморышу, но более смелые вновь атакуют, усаживаются на ее пальчики, деловито истребляя лакомство.


- Эй, ну пошли! – девочка отгоняет обнаглевших птиц, но те ее уже совсем не боятся. Она начинает орудовать кулачком, попадает по головам и клювам. Я что-то бормочу, мол, не бей ты их так, они же…
В ее же решительности чувствуется уверенность, она знает что делает. Она привыкла защищаться и защищать.
Наконец заморыш смог пробраться сквозь обнаглевшую толпу сородичей и получил свою порцию семечек.
- Давай еще, - не оборачиваясь, торопит меня, - пока не ушел. Скорей!
Я ссыпаю остатки семечек в ее ладоньки.


- Я тут каждый день. Я знаю, как их надо кормить.
Еще пара голубей награждена тумаками. Заморыш, уже не пугаясь резких движений, наедается вдосталь.
День довольно прохладный, временами капает мелкий дождик.
- Ты не замерзла? Легко одета.


Скормив все семечки, она садится рядом.
- Я привыкшая. Я даже осенью могу в шортах ходить. А зимой даже еще и без шапки.
- Закаляешься?
Отвлеченный, никчемный вопрос, чтобы не обострять того, что уже прорисовывается в моем воображении.
- Ага, - улыбается она.


Рядом со сквериком, с двух сторон дорога. Шумят машины, звенят трамваи. Этот небольшой островок с приземистыми деревцами, несколько заглушает уличный шум. У остановки сидят бабульки с овощами-ягодами, мужичок продает грибы. Прохожие снуют туда-сюда по тротуарам.
- Я тут каждый день, - вновь повторяет она.
- А друзья у тебя есть?
- Ну…, - она задумывается, - когда еще у мамы жила, там во дворе у меня все в друзьях ходили. А щас я с бабушкой. Вон она, картошку продает.
Девочка указывает на рядок бабулек.
- Во-о-н, в зеленом платочке.


Замечаю маленькую, сгорбленную старушку, сидящую на ящике из-под фруктов. Кто-то покупает у нее картошку. В худых руках, под тяжестью пакета трясется безмен. Она улыбается, что-то говорит, считает деньги.
- Старенькая у тебя бабушка.
- Потому что взаправду она прабабушка, а бабушка, она с дедом в Италии живет уже давно. А мама с папой в Америке. Папа там работает. А меня не взяли, сказали я еще маленькая.


- Они звонят тебе?
- Один раз звонили… зимой.
Девочка опустила глаза, потом улыбнулась.
- А у тебя сумка красивая, - говорит она, явно пытаясь сменить тему, - я таких еще не видела.
Разноцветная с нашитыми цветными камушками, сумка действительно радовала глаз.
- Вырасту, такую же куплю.
- Такую не купишь. Я ее сшила.
- Сама? – удивленно распахивает голубые глаза.
- Сама, - улыбаюсь ее непосредственности.
- Моя мама не умеет шить. Зато она машину водит. У нее своя машина, у папы своя. Я один раз даже ездила с ней, когда они еще здесь жили.


Она умолкла, вспоминая что-то свое.
- Я все равно скоро вырасту, - словно отвечая своим мыслям, произнесла она, - А бабушку я очень люблю. И если б я уехала, как бы она тут без меня? ну и пусть их…
Наконец подошел знакомый, виновато улыбаясь, поцеловал в щеку, и присел рядом.
- Идем?

 
В сумке лежали только телефон и кошелек. Не люблю я лишнего таскать. Я достала вещи и протянула сумку девочке. Ее глаза заискрились радостью. Она, ни слова не говоря, взяла сумку, и, не прощаясь, побежала к бабушке.
- Ты что!- удивился мой знакомый, Ты же так лелеяла эту сумку. Ее ж у тебя купить хотели, ты не продала.
Я улыбнулась.
- Понимаешь, ее мама не умеет шить.