И полилась музыка

Сон, приснившийся во время болезни.
Почти киносценарий цветного фильма, главную роль которого, мог бы сыграть Евгений Леонов.
(А может быть это даже предыстория к фильму «Старший сын»).
Эксцентричная комедия со счастливым финалом.



                _______

И вот он, главный театр большого города. Весна, чириканье воробьев, светлые фигуры спешащих прохожих, все это придало смелости маленькому, в меру упитанному человечку средних лет. И он, зажав покрепче подмышкой свой, видавший виды коричневый портфельчик, взбежал по ступеням театра. Высокие потолки вестибюля, и величественные колонны, чуть было не отобрали едва набравшуюся в нем смелость, но сбегавшая со ступенек веселая гурьба детворы, вновь вернула уверенность, и человечек с храбрым видом сдал свою шляпу гардеробщику.


- Мне к директору театра, - громче, чем хотелось, произнес он.
Гардеробщик, с видом хозяина, бесцеремонно осмотрел дешевенький костюмчик человечка. Хмыкнул при виде стареньких ношеных ботинок. Но оценив всю фигуру целиком – видимо упитанность человечка благотворно повлияла на оценку гардеробщика – молча, указал рукой на широкую лестницу с витыми перилами.


Кабинет директора за высокими, деревянными, неприступными дверьми. Перед кабинетом, за письменным столом, не менее неприступная секретарша.
- Мне к директору театра, - уже не так громко, скорее даже тихо произнес человечек.
Секретарша с красными губами и величественным бюстом принялась так же бесцеремонно, как и гардеробщик, осматривать вошедшего. По всей видимости, она была дочерью гардеробщика, или, во всяком случае, ближайшей родственницей, потому что на ее лице промелькнули один за другим те же выражения, которые мелькали и у гардеробщика. Упитанность человечка победила, и секретарша, связавшись с директором, молча, указала рукой на неприступную дверь. Человечек пригладил свои редкие уже волосы, поправил галстук, пощупал видавший виды портфельчик и решительно подошел к двери. Дверь действительно оказалась неприступной. С первого раза открыть ее не удалось, пришлось упереться ногами в пол, и собрать все свои силы. Нехотя и даже со скрипом дверь все же поддалась и впустила человечка в недра кабинета.


Кабинеты директоров, хотя и разные на вид, все имеют одно и то же свойство. Свойство подавления. Откуда берется это свойство, человечку было невдомек. Может им, специально пропитывали стены и потолки? Вот и сейчас это свойство окутало с ног до головы человечка, и он в нерешительности остановился. Директор, сидящий за массивным деревянным столом, что-то писал. Прошло несколько минут, прежде чем он поднял свою директорскую голову. Его взгляд стремительно и профессионально оценил внешний вид человечка, но, даже дойдя до упитанности, не потеплел и не стал благодушным.


- Что у вас? – спросил директорский голос.
- Вот, - нерешительно протянул человечек свой видавший виды портфельчик, - «Весенняя симфония»
- Какая еще «Весенняя»! – вскочил с кресла директор, - Вы что, не знаете, что у нас сегодня премьера «Зимней сонаты»? Вы что, не видите, какие идут приготовления в театре? Вы что, не в курсе, что я занят по самые уши? А вы суете мне в нос вашу «Весеннюю». Мы еще «Зимней» не отыграли!
Вон!!!


Гулкое эхо пронеслось по всему театру, и даже монтажники, крепившие декорации в зале бросили свой кефир и принялись монтировать сцену.
Человечка вынесло из кабинета силой звука, и он побежал, не разбирая дороги. А кругом суетились люди. Они сталкивались друг с другом, здоровались или ругались, кричали или смеялись, торопились. Залы и коридоры театра готовились к премьере «Зимней сонаты».
Премьера обещала быть грандиозной. Шутка ли, готовились всю зиму. Новейшее оборудование, фантастические декорации, громкая рекламная акция. У человечка от суеты голова пошла кругом и он, отрешившись от толпы, поплелся вниз. Мимо несли что-то огромное и блестящее. Сразу несколько рабочих поддерживали многогранную звезду. Ее длинные острые лучи заняли весь проход и человечка оттолкнули к стене. Но у стены несли что-то еще и человечка снова оттолкнули. Он, балансируя, развел руки пытаясь удержаться на крутых ступеньках, но кто-то вновь толкнул и человечек покатился вниз. Внизу сел на мраморный пол, потер свой разгоряченный лоб и вдруг понял, что у него чего-то не достает.


«Мой портфельчик!» – пронеслось у него в голове.
Человечек вскочил, посмотрел наверх и увидел, как его, видавший виды, старый, кожаный портфель, зацепившись за один из лучей, покачивается на звезде.
- Моя симфония! – нерешительно крикнул он.
Но его никто не расслышал. Люди поднимались и спускались, спешили, торопились, толкались. Премьера через несколько часов, а еще столько нужно сделать.
Человечек собрав все остатки своей решительности принялся пробираться наверх. Он даже начал действовать локтями, и на середине пути подумал, что все же, иногда, локти бывают полезны.


 Он снова на втором этаже, но звезда скрылась за поворотом. Пришлось вновь бежать и лавировать, обходя встречных и поперечных. Звезду внесли за какие-то огромные двери, но дверей так много, что вспомнить за какие, человечку сложно. Он вбегает в первые, и натыкается на монтажников. Те вновь кидают свой кефир и принимаются неистово стучать молотками. Человечек бежит дальше. Помещения с непонятными перегородками, веревками, рычагами, колесами и шестеренками. Весь этот лабиринт незаметно затянул в себя, и найти выход уже невозможно. Он лихорадочно бегает туда-сюда, и выбегает на длинный балкон.


 Перед ним раскрывается театр. Это огромная раковина из золота и красного бархата. Шикарные кресла с витыми подлокотниками каскадом спускаются вниз. Внизу, озаренная ярким светом рамп – сцена, по которой бегают люди. Еще ниже, перед сценой оркестровая яма. В ней уже идет репетиция сонаты. Гавоты, гобои, тромбоны и трубы играют вразнобой. Эта какофония словно служит музыкальным оформлением к общей суете. И вот, человечек видит звезду. Ее принесли на сцену. Она сияет своими лучами, а на верху, на самой ее верхушке покачивается видавший виды старенький портфельчик.


- Мой портфельчик! – кричит человечек, и рискую сорваться вниз, перелезает перила балкона.
 Прыгает на кресла, падает, встает и бежит вниз. В оркестровой яме дирижер просит тишины и стучит палочкой по пюпитру.  Человечек взбегает на сцену. Еще немного и его портфельчик будет у него в руках. Но тут звезда пошатнулась и поплыла вверх. Увы, это не чудо и не волшебство, просто монтажники, подцепив ее веревками, возносят под самый верх сцены. Человечек в отчаянии хватает с пола какой-то шланг, пытается им сбить свой портфель, но звезда все выше и дотянуться уже не возможно. Тогда человечек решается на крайнюю меру. «Если это шланг, значит, из него идет вода. Открою вентиль и собью портфель водой». Он поворачивает вентиль, но оттуда вместо воды вырывается струя снега. От неожиданности шланг выпадает из рук человечка и начинает плясать по сцене, обдавая снежной метелью всех, кто попадается ему на пути. Шланг начинают ловить. Кто-то кричит, кто-то визжит. Человечка хватают под руки, но он сопротивляется. Шланг направил струю на оркестровую яму и все ноты разлетелись по воздуху. Паника среди музыкантов, те кидают инструменты и начинают ловить нотные листы. Дирижер, занесенный снегом, неистово стучит палочкой по пюпитру.


Человечек видит как его портфель, под самым потолком, цепляется за какой-то рельс, его старая, видавшая виды кожа не выдерживает и лопается. Нотные листы «Весенней симфонии» словно огромные хлопья снега вылетают и кружат над сценой. Они смешиваются со снегом из шланга, кружат в вальсе с листками «Зимней сонаты». И вот уже окончательно разлетаются над оркестровой ямой.
Человечка вновь хватают двое огромных охранников и несут в вестибюль. Его торжественно проносят к дверям, а в след доносится директорское
Во-о-о-н!


Человечка бесцеремонно выкидывают на улицу. Он несколько мгновений сидит на теплом асфальте ошеломленный, потом вскакивает и бежит к дверям. Но двери заперты. Вдруг они раскрываются, и оттуда вылетает его шляпа. Двери с грохотом закрылись, и сквозь стекло человечек видит, как удаляется гардеробщик.
Человечек поднимает шляпу и садится на скамейку. Он отряхивает поношенный костюмчик, приглаживает редкие волосы, вздыхает, и начинает болтать коротенькими ножками. Весеннее солнышко припекает и не дает упасть духом.
- Вот и слушайте там свою снежную сонату. Мерзните.
Это вся злость, на которую оказался способен человечек.


А в театре, наконец-то удалось утихомирить снежную бурю и унять разбушевавшийся шланг. Последние снежинки упали на сцену, а вместе с ними и нотные листы. Некоторые из них даже приземлились на пюпитры музыкантов. Паника улеглась, и все вновь принялись за свою работу. Дирижер постучал палочкой:
 - С первой цифры, пожалуйста!
И зазвучала музыка.


А на улице человечек встал со скамейки, поднял голову к голубому небу и улыбнулся. Он сложил губы в трубочку и принялся насвистывать нехитрую мелодию. В этот момент окна в театре каким-то чудом распахнулись и …
… Полилась музыка.
Нежные звуки флейты присоединились к свисту человечка и сплелись в унисон. Прохожие, слыша эту восхитительную мелодию, начали останавливаться у театра, и заворожено слушать.
- Что это за восхитительная мелодия? – спрашивали одни.
- Нужно обязательно купить билеты на премьеру, - говорили другие.
- Как называется эта чудная симфония? – спросил один прохожий у человечка.
- Просто – «Весенняя симфония».



Вечером театр был переполнен. И директор уже знал чего ждет слушатель, а потому он приказал сменить блестящую шикарную вывеску – «Зимняя соната», на простую и скромную – «Весенняя симфония».


Но человечек ничего этого не знал. Он возвращался в свой маленький городок в душном автобусе и думал:
«Завтра позвоню своему товарищу, тот давно завет меня быть второй флейтой на похоронных процессиях. А иногда их даже приглашают играть в парке. Но это только по большим праздникам, конечно».
                -Конец-
Декабрь 2009 года.