МАША. Из цикла рассказовПереход2000

               

                МАША.
                Из цикла рассказов "Переход 2000".



       Миллениум приближался. Это было 31 декабря. Последнее Воскресение перед наступлением Нового тысячелетия. Нового века. Нового года.
   
   Люди в городе С. врывались во всевозможные магазины и мгновенно заполняли их собою, как пчёлы ульи. Толпы, осаждающих входные двери, образовывали пробки, превращая проникновение к заветным витринам, в получасовую процедуру «отдавливания» чужой и своей обуви.
  Блёстки гирлянд, звон и треск колокольчиков, случайных петард, красиво украшенные ёлки, в окружении не то Дедов Морозов, не то Санта - Клаусов, и такое понятное с детства желание - с максимальным успехом потратить, или не потратить все свои деньги, заставляли горожан ежесекундно перекрывать собою все входы и выходы торговых точек.
    Их предпраздничные заботы, вовсе не ограничивались только подарками.
  И мужчины и женщины, захватывали и осаждали все кулинарно-гастрономические городские крепости.
 Наиглавнейшей из них, заслуженно считался - "Крытый рынок" города С.
 
   
    Поток желающих не иссякал: сюда стремились все, от мала до велика, и содержимое сумок, входящих, было прямо пропорционально - содержимому кошельков и карманов выходящих.
    По дороге к этому продуктовому изобилию, радостной армией, стояли разбитные нескончаемые старушки, с цветными пакетами, мочалками, деревянными разделочными досками и прочими ширпотребом. Своими монументальными фигурами, деловые бабули, не желающие отказывать своим внукам, и себе в дорогих конфетах, всего лишь по причине своих символических пенсий, занимали добрую треть рыночного прохода, ранее совсем никем не рассчитанного, на их импровизированную торговлю.
      
     Тут-то, совсем даже не в дряхлеющем, а в активном "бизнес окружении", за каменным выступом, почему-то именно сегодня стояла Она.
     Это юное лицо сразу контрастировало с пенсионной «тусовкой», и Её, протянутая к милости, красивая, нежная, чуть пухлая молодая рука, ещё при входе, раздражала всю и без того напряжённую, взвинченную массовым безденежьем рыночную толпу.
   
  А Она стояла, повернувшись к наполненным сумками и нагруженными пакетами людям,
в белой вязаной шапочке из козьего пуха.
 Её, ничего не выражающие глаза, и пустая ладонь, туго сидящее серенькое осеннее пальто, ассоциировалось скорее с молодой крепкой тунеядкой. Судя по фигуре, – ещё "ооочень" далёкой от голодных обмороков.
   
  Для «алкоголички», Она была уж слишком чиста, несмотря на всю скромность своей одежды.
Но отсутствие при ней, ну хоть какой-нибудь, жалостливой таблички с текстом, который бы объяснял всем «причину» этого Её неуместного «торчания», в таком и без Неё тесном пространстве, - раздражало людей ещё больше. Какая наглость!

   Толпа сознательно, всё сильнее и сильнее, прижимала Её к стене цвета её пальто, однако Она бессовестно не уходила, и продолжала оставаться "бельмом в глазу" для всего народа - в своей белоснежной вязаной шапочке.
   Каждый прошедший, отчего-то, видимо считал своим долгом, ещё разок обернуться на Неё.
  Люди, проходящие мимо, уже подготовленные, впереди идущими «товарисчами», смотрели прямо, в Её «бесстыжие глаза», и мысленно, высказывали Ей всё, что накипело, не отказывая себе в презрительных выражениях.
 
 Но поравнявшись с Ней, в процессе движения быстрой людской реки, они вдруг замечали под этим несуразным серым пальто, с трудом застёгнутом на маленькие, такого же мышиного цвета пластмассовые пуговицы, уже совсем низко опустившийся живот, старательно оберегаемый Ею от них, правой, не протянутой, к Милости рукой.
   
   Приостановиться в этом потоке, а тем паче вернуться, уже никому не представлялось возможным...
  Обернувшись напоследок, каждому, прошедшему мимо, оставалось только опять увидеть белую вязаную шапочку и протянутую, всё так же, навстречу непрекращающемуся, ни на секунду потоку, маленькую, белую, пустую ладошку.

   


Это было последнее Воскресение перед наступлением Нового года, века, тысячелетия.

    
   Через неделю, всё та же толпа кинется сюда, дабы, как и полагается, встретить уже Рождество, а заодно, помочь бедной молодой будущей Матери.
  Многие, будут отчаянно искать её глазами.
Но девушки в ТОТ день "почему – то" не было. Сочельник.
               
Кто знает,... быть может Её, звали Маша…

                31 декабря 1999г.