Болотник - окончание

      Через пару дней завьюжило. Никто не думал и не гадал, что жених в такую-то непогоду, да и приедет. Ан нет, приехал. Рано по утру зазвенели бубенчики, всхрапнули, зафыркали за окнами кони, залился лаем Дубок. Постучали в ворота. Надев зипун, Фёдор вышел во двор и отворил калитку. Перед ним стоял в занесённой снегом шубе с поднятым воротником, в меховой шапке, надвинутой по самые брови, Илья.
   -Ты никак, Ильюша? Да что ж энто ты, сынок, в такую то непогодь приехал? Нешто подождать нельзя было погоды хорошей? Эвон, што твориться, света белого не видать! Проходи в дом быстрей, да сугревайся.
   -Да соскучился я очень, отец, по лебёдушке моей, - тоже назвал Илья отцом Фёдора. – А непогода, что она, тьфу. Кони добрые, возница опытный, да и езды-то два часа каких, - говорил он отряхаясь на крылечке от снега. Фёдор тоже старательно охлопывал его:
   - Ну, пошли в дом, вот суприз будет. Не ждали мы тя, в таку-то погоду. Да и Глаша засумлевалась. Грит, наверное не приедет Ильюша, запечалилась. Шура моя вот свалиласа чтой-то, заболела никак. Входи.
     Раздевшись и повесив шубы на большие крюки для одежды  выкованные Фёдором и закреплённые в сенцах на стенке, они вошли в горницу. Хорошо протопленная печь создала в доме тепло и уют. Навстречу им бросилась Глаша и припала к Илье:
   -Думала не приедешь ты, Ильюшенька. Вся расстроилась,- шмыгнула она носом на его груди.
   -А я вот взял, да и приехал, - нежно обнимая её, и  гладя рукой  по голове, сказал Илья. – Ну, ласточка моя, ты готова ехать? А чтобы ты не замёрзла, я доху прихватил, поверх шубейки накинем. Собирайся, до вечера нам нужно будет назад вернуться. Жаль, Александра Фёдоровна заболела. Ну, хоть ты, отец, собирайся, с нами съездишь,   познакомишься с матушкой моей.
Фёдор в растерянности почесал в затылке:
    -Да нет, не могу я ехать теперь, когда матка разболелась. А ну, как понадобиться что ей. Петька в кузне, дома она одна останется, плохо. Вы уж езжайте одни, - после некоторого раздумья произнёс он, - а я тут подомовничаю. Ну, так, к вечеру-то вернётеся, я думаю? Аиньки?
   -Вернёмся, отец,  не сомневайся,  вернёмся. Собирайся Глашенька.
   -Да вы хоть чайку на дорожку попейте, всё теплее будет, - захлопотал Фёдор.
   -Нет,  отец, не будем время терять, поедем,- говорил между тем Илья, помогая Глаше надеть нагретые на шестке печи  валенки и закутывая голову её в шерстяной платок.
   Выйдя в сенцы они оделись.
   -Ну, поехали мы, отец, - сказал Илья, обнимая Фёдора.                -Я провожу вас, - произнёс тот одеваясь.
   Они вышли во двор. Ветер, свистя, сметал с крыши снег. Дубка не было видно, спрятался от ветра в будке. Фёдор открыл калитку. У ворот стояла тройка. Возница, подняв воротник и спрятав нос в шубу, тихо дремал на облучке, ему ничего не мешало.
   -Ну, Бог тебя храни, доченька, - обняв и перекрестив Глашу сказал отец,- возвращайтесь благополучно быстрее. Добрый путь вам.
   Молодые сели в санки, и Илья тут же заботливо укутал Глашу в доху. Возница, проснувшись, зашевелился, зачмокал.
   -Поехали, - сказал Илья и помахал стоящему в калитке Фёдору. Глаша тоже махнула рукой.
    Кони тронулись, бубенцы зазвенели. Сани стремительно полетели   по   полу заметенной дороге. Мигом проскочили село, и вот уже замелькали по бокам вековые, разлапистые ели.                -Удобно ли тебе, моя хорошая? - крепко обнимая  и целуя Глашу, спросил Илья.
  -Удобно, удобно Ильюшенька, - млея от его близости, ответила она.
  -Любимая моя!  Ничего не бойся и верь мне. Всё будет у нас прекрасно. Твоя любовь преобразила и сделала меня совсем, совсем иным. Человеком! Радость и Счастье моё, дорогая моя, Аринушка!!!