если вам немножко за 150

…..Это было в августе. В самом его начале. Мы третий год как дружно уживались все вместе, он, я, его жена, его работа, моя работа и мое одиночество после его посещений, не очень редких. Надо быть  справедливой,  но и не слишком частых. Что-то в наших отношениях уже приелось, что-то устаканилось или, как говорят знающие люди, стало стабильным, практически монументальным.Это касалось его половины жизни. В моей же до сих пор было все кувырком, кое как и кое когда, что в мои сто пятьдесят лет было весьма неприлично. Август начался с дождей, и погода нанесла сокрушительный удар по моему более-менее  покойному существованию. Я давно забила на собственное самолюбие, уточняю, забила его в самые тесные и душные уголки своего тощего тела, причем с заднего хода, жизнь моя текла в никуда. Я любила его. Он, кажется, одновременно, меня и жену, и свою работу. Бежать было некуда. Душа или тело, что у тартилл ,в принципе ,мало отличались друг от друга по состоянию изношенности и  сливались в единое целое. И то целое требовало перемен. И чуткое провидение, а в просторечии, господин случай, эти перемены нахлобучил нам всем на головы. Мне. Ему, Его жене…Его работе и нашим всеобщим стабильным трехлетним отношениям.
    Он бегал по утрам. Поддерживал физическую форму. Первый признак того что вездесущий бес уже добрался и до его ребер. Он бегал и возвращался домой бодрым  и воодушевленным, готовым к борьбе.  Только к борьбе за что. Он еще не придумал. Бес, уютно устроившись меж его крепких сорокопятилетних  ребер,  молчал, вынашивая собственные планы, готовил  сюрприз скорее для его жены, чему для него самого.  Его жена жила собственной жизнью, закрыв один глаз на его мимолетные и безболезненные  приключения, а второй держа  открытым на вечной стреме.  О связи мужа она догадывалась уже три года как, но будучи женщиной мудрой и опытной в делах сердечных , предпочитала  тоже помалкивать. До поры до времени…
...я торчала у окна, слушая дождь. Сначала он тюкал только по крышам. А потом добрался и до моего темечка. Пытку эту можно было прекратить, закутавшись головой в одеяло, включив осточертевший телевизор, или тупо уставившись в очередной детектив, шурша страницами, забывая о прочитанном  во время этого шуршания.  В конце концов можно было предаться розовым мечтам, поскольку слово «голубой» давно вошло в ряд неприличных. Но в том то и дело. Что мечтать было не о чем. И даже страшно. Когда он появился в моей жизни. Она , жизнь конечно, не жена, нет, заиграла новыми красками. Я сбросила лет «цать»  и покинула свое устоявшееся болото. Три года я старалась изо всех сил быть неординарной и непохожей. Потом плюнула,  за  ненадобностью, и одиночество, которое так страшит всех тортилл на свете, удовлетворенно вздохнув, протиснулось с переднего входа в мое тельце, и заполнило  все мои внутренности.  До пошлого пьянства не доходило, но по вечерам стало вновь тоскливо и серо. Даже в тридцатиградусную жару.
   Тем временем дождь продолжал тюкать. Потом взвыла чья-то машина, брошенная под окнами, вслед за ней взвыл  телефон домофона.  Приятный мужской голос на той стороне  четко объяснил. что те, к  кому он пришел,  почему-то не открывают, и не буду ли я так любезна и не открою ли дверь, чтобы он смог пройти и узнать,что же все таки произошло с его приятелями. Речь его был столь пространной,  что в голове у меня помутилось.  В нашем городе так не говорили. У нас требовали и матерились. Если что.  Я нажала кнопку и послушав радостное домофоновское тра-ля-ля, было уже снова вернулась к окну, но….
   Кому я должна быть благодарна. Провидению ли? Случаю? Или собственной , предначертанной  мне, доле?  Но господин Х , обладающий чертовски приятным голосом и сногсшибательным знанием русского языка, решил поменять приятелей и позвонил в мою дверь.  Я прилипла к дверному глазку. Глазок был рассчитан на моего подрастающего когда-то сына. Сын вырос под два метра. А глазок так и висел на уровне его семилетнего возраста. Как раз, когда его папа, а мой прошлы муж, поменял одну пилу на другую, не такую ржавую, и не такую скрипучую, что ,видимо, быстро исправилось. Не прошло и года, как он стал посещать нас и канючить о прощении. Мы были непреклонны. Да и жить в однокомнатной квартире уже стало тесновато. А предложить мой бывший никогда  ничего не мог. Время пронеслось. Сын вырос. Муж облысел. Я постепенно «отортиллилась», но внешне сохранила форму еще молодой , еще привлекательной и улыбчивой женщины.  Мужики почему-то меня боялись. Может быть потому, что я ездила на ярко красной машине, курила  «беломор»  и материлась на своих горе подчиненных на чем свет стоит. В их глазах я была не женщина. Я была личность. А с личностью спать нельзя. Личность может платить зарплату и только. Он, тот, что бегал по утрам, не испугался. И я на это купилась. За все свои 150 прожитых года я влюблялась раза три. Совершенно , навсегда и в зюзю. И все они были достойными кандидатами. В мужья. Только вот жениться никто не торопился. Первому пришлось, сын-то должен был появиться на свет  уже месяцев через семь, а он был комсомолец, даже практически коммунист, и  не женившись на мне, он не сумел бы добиться желанной должности. Я его любила со школьной скамьи, но , пройдя процедуру бракосочетания, и родив сына, поняла, что глубоко заблуждалась. Я просто хотела замуж.  Как и  все девчонки семидесятых.  Это сейчас, они не спешат. Приглядываются, подбирают, вынюхивают… Вот с непорочностью своей, или проще девственностью, расстаются легко и без заморочек.  Второй раз я втюрилась в некоего Константинова К.К. , спустя лет десять после развода. Этот КаКа был   полным мачо.  Некоторое время, пока не оказался полным Кака.  Вспоминать о нем было неприятно, поэтому я и не стараюсь это делать. Ну и естественно, еще лет через десять, не изменяя своему внутреннему расписанию влюбленностей, я зацепилась за него. Того, кто бегает по утрам.  Я и сама бегала по эти самым «утрам». Не то , сбегая от старости. Не то,  пытаясь догнать ускользающую молодость. Второе было сложнее. Догонять всегда сложнее… Тем более,  когда  убегающий моложе и проворнее. ..
      Но я отвлеклась… , ноги мои уже затекли, а я все корячилась перед глазком, пытаясь выглядеть еще хоть что-нибудь кроме ширинки и полосатого джерси. Дядя не топтался, не суетился, не пытался заглянуть в глазок с обратной стороны. Он стоял и ждал. И мне стало интересно- чего? И я снова купилась…. И я открыла дверь.
                Это был брюнет. Наверное, чуть старше меня. А ,может , и нет.  Роста выше среднего. Очень ухоженный. Очень выглаженный. Очень уверенный. Очень спокойный .Очень.  Очень. Очень. Короче, не наш. У нас таких мужиков нет. За редким, редким исключением.  Я не говорю, что он не русский. Но русским духом, то бишь чесноком и водкой, не пах. Все мои соседи пахли именно так, да еще норовили зайти за солью или спичками в семейных трусах, выпятив  то, что когда-то называлось торсом.  Я пялилась на него во все глаза, вдыхая ароматы дорогого парфюма и еще чего-то необыкновенно мужского и мужественного. Наверное, и  он разглядывал меня, но был очень  тактичен в этом своем разглядывании. Я спохватилась,  пытаясь засунуть то, что болталось и одернуть то, что  на мне задралось. Впрочем, общего вида я уже не исправила бы.  Так и стояла, в носках, разного уровня поднятости,  без макияжа вообще, растянутой футболке и прическе под старинным названием -  конский хвост.
-  Девочка, - вдруг прервал молчание припозднившийся гость, - а где твоя мама?
 Я помолчала для приличия. И еще потому, что смысл сказанного до меня дошел не сразу. А потом заржала, совершенно неприлично громко и радостно. Первое - от того, что это было так нелепо. А второе, что это было  так безумно приятно. В мои сто пятьдесят лет  меня редко, кто называл девочкой.  Даже тот, который бегал по утрам. За последний год мои скинутые с плеч лишние десятки лет вернулись, прихватив собратьев.  А сегодня или  свет так падал, или мой внутренний график сбился. И я уже влюбилась в голос ночного «проходимца». А женщину красит что? Именно она. Любовь. Ну и еще регулярный и полноценный секс. Доказано. 
   Ну, не влюбилась. Мне же - таки не шестнадцать. Но… Будь вам шестнадцать, или нет, возраст  двадцать тире тридцать минуем. В это время амбиций и чрезвычайной женской самоуверенности, чудес никто не ждет, все жаждут реальности. И чем реальнее и материальнее, тем лучше. А вот в сорок и так далее уверенность, что в новогоднюю ночь обязательно происходят чудеса, а принцы до сих пор гарцуют на белых конях, а во втором полугодии ,как и обещано, понизят квартплату,  становится столь ощутимой, что вы и ждете чудес в новогоднюю ночь. Принца на белом коне. И понижение квартплаты во втором полугодии текущего года, что  нереальнее, чем принц на пресловутом белом коне.
    Этот товарищ с уникальным чувством юмора  был не на коне. Хотя… это я еще не могла утверждать  точно, во всяком случае, вот то, что сегодня было третье августа,я  могла сказать совершенно  уверенно. Не новый год. А он не дед мороз.  И он явно не из моей оперы. Взгляд его был уверенным, глаз он не отводил, багрянцем не покрывался. Короче, он не искал случайных, да  и неслучайных знакомств. На том фронте у него было все в порядке. У меня вроде тоже. Если не считать, что секс у меня состоялся  в последний раз месяц назад, да и тот практически мгновенный.  Такой секс мог навести на мысль, что у того, кто бегал по утрам,  появилась новая возлюбленная, а  я переведена в разряды жен под номером два. Из жалости - бросить совесть не позволяет. Или, что между прочим, лучше, меня собираются бросить. Ну и слава богу, я  вам скажу… Этот, который не бегал по утрам, а звонил в закрытые двери и интересовался наличием в доме мамаш, чем-то походил на того. Оба они были брюнеты…. Случайно? Но.. В жизни ничего не бывает случайно. И Аннушка уже разлила масло… Если еще кто-то читает классику…
… Я читаю. И Булгакова, и  Лопа де Вега. И любовь, что в веке 17, что в 20 мало чем отличается. Она приходит не одна. С ней приходит головная боль. Масса ненужной информации и вопросов, муки. Ночные бдения под луной и… счастье. Меня всегда окружали мужчины. Нет, шлюхой я не была, но по роду моей деятельности, я сталкивалась более с мужеским  чем с полом женским. Значит ли это, что я хорошо их , мужиков, изучила? Да ни черта это не значит. Не умею я понимать их загадочные души. Не умею угадывать желания, не умею соответствовать моменту. Не умею жить по правилам. Может быть по этому и замужем-то побывала мимолетно, и всего один раз…
Да и к сексу я отношения не имела очень долгое время. Вот он ко мне претензии имел. Еще какие! А меня воротило от дядек так, что я однажды поплелась к врачу  для выяснения моего пола. Может быть , мать природа чего напутала. И я нечто совершенно неопознанное и доселе неизвестное.  Не люблю ни тех ни других. Да и себя, чего душой, кривить тоже не очень любила. И рожицей не вышла.  И ростом не дотянула, да и фигура оставляет желать лучшего. Так вот, этот самый врач, сказал мне, что вот когда я себя родимую полюблю, когда буду плевать на мнения всех и вся, вот тогда и во мне проснутся  неизведанные желания и хотения. «А детские комплексы..Тьфу на них. Вы, мадам, если не ошибаюсь, весьма привлекательны. Весьма» Старомоден доктор был и стар. Но меня вдохновил. И в тридцать лет я вылезла из джинс. Втиснула себя в платье и обнаружила у собственного тела тонкую талию и длинные ноги. И тут же влюбилась. В КаКа. Прости господи…

     Ночного непотрошителя и невора звали Григорий. Гриша. Гришенька. Сто лет не слышала этого имени. Отсмеявшись, я пригласила его на кухню, где уже через час мы беседовали как старинные знакомые. Он ,оказывается, тоже любил Булгакова.  И «Собаку на сене» читал, а не смотрел. Хм, если не врал, конечно.  Он рассказал, что приехал к дочери, которая умудрилась выйти замуж за провинциального  раздолбая и поехать за ним на «край земли». Ни раздолбая  ни дочери дома не оказалось. На телефонные звонки они тоже не отвечали. И машина их торчала под дождем, именно ее сигнализация сработала при его появлении на нашем безлампочном  дворе.  То есть  фонари-  то присутствовали, а вот лампочек в них сроду не было.  Во всяком случае лет пять.  Я купила квартиру в этом доме именно пять лет назад, расставшись с квартирой в центре, спасибо кризису, избавил от лишних трат.  Я снова отвлеклась, но такова я, уважаемый читатель. Вернее читательница, вряд ли нормальный мужик читает женский сопливый роман, но если только какой-нибудь редактор. Так вот… мы пили чай, болтали о детях., мой сын, конечно же, не был тем самым раздолбаем, что увлек дочь  мистера практически Бонда. Он был нормальным работящим парнем двадцати пяти лет отроду, но своей декабристки еще не нашел. Не повезло. Или, наоборот. Повезло…
           Итак, мы пили чай. И по сюжету. Естественно, должно быть продолжение. Нет. Его не было. Над головами у нас отчетливо раздались шаги. Раздолбай и нераздолбайка явились в дом родной. И гостя смыло волной….  Ты, уважаемая читательница, разочарована? Скажешь к чему надо было все это начинать… Открывать дверь… Пить чай… Ты забыла. Шел дождь. Мне было скучно. А он, который бегает по утрам, стоял где-то в другой квартире, у другого окна, накормленный сытным ужином, гладящий тощего, но чрезвычайно породистого кота с катетером в боку. Возраст и животным наносит сокрушительные удары по самым различным частям  их  хрупкого организма. Он стоял, гладил практически труп кота, и размышлял над….  Ну этого я знать не могла… Он мог размышлять о том, что дождь сбил его такой правильный график. И завтра он не сможет совершить пробежку здоровья. И придется  не обедать, чтобы избежать лишних калорий. Он мог думать о том, что его начальница Елена Павловна давно засиделась в руководящем кресле, пора на пенсию. Пенсия ее- это новая жизнь для него. Ибо место Елены Павловны давно обещано ему.
Он мог думать о том, что секретарша Катя очень недурна, и будь ему на десяток лет поменьше…Но мужчина в возрасте… Но надо же ее куда-то водить… Она так молода… Просто цветами не отделаешься… Он мог думать о том, что сыну давно пора жениться и освободить ,наконец, их о т постоянных забот. Жена ночами не спит, пьет валерьянку, когда он не приходит ночами. .. И ему ее даже жалко. Он мог думать о том, что хорошо бы, если бы теще свалить на историческую родину. Загостилась.  Он мог думать о том, что кредит за машину выплачен и можно вздохнуть  свободно или взять еще один на покупку  чего-нибудь глобального. Например, квартиры для сына. И тот все-таки женится. И жена перестанет метаться по ночам по квартире и мешать  ему думать о жизни. И теща уедет восвояси, когда увидит, что дочь успокоилась. И кота нужно усыпить, совсем измаялся бедняга. ..
      Его жена мыла посуду и думала о том, что… Но мне то что до того, о чем думает его жена. Но если тебе интересно, могу рассказать. Ты ведь сейчас сердишься на меня, читательница. Если ты , конечно, сейчас моешь посуду. А твой муж стоит у окна и гладит тощего кота. Ты думаешь. Что муж твой скотина, мог бы и сам помыть посуду, что он совершенно не помогает ей по дому. Мог бы с сыном поговорить… По-мужски. Мальчишка совсем от рук отбился. Спасибо, мама приехала. Есть ,кому пожаловаться. А вчера, когда она звонила ему на работу, эта секретарша Катька очень грубо с ней разговаривала. Малолетки совсем оборзели. Мужикам проходу не дают. А что с него взять. Что? Вот если Елену Павловну отправят на заслуженный отпуск, тогда… Тогда… Вот тогда. Она поедет к этой его вертихвостке и скажет все. Что она о ней думает. Скажет, пусть не думает, что она у него единственная. У него таких … И помоложе… И посмазливее… И… Его жена села на табуретку и устало опустила руки. Господи, неужели все так живут. Неужели все это терпят. И чего- чего им не хватает. И на море каждый год, и в постели ему не отказывает, и машину купили, и рубашки каждый день свежие, и сын скоро женится, да и мама загостилась, надо намекнуть, пока он сам ей на дверь не указал… Мать и так его со свадьбы не любит. Терпит. Она его. А он ее…
      Я сидела под своим окном, скрестив ноги. Дождь давно прекратился.  Папа декабристки отчалил на белом лексусе в столицеу, сделав мне ручкой на прощание. А мне безумно захотелось …жрать. Кушать, если вам угодно. И я пошла смотреть, что там в холодильнике…
    Дверной замок щелкнул. Кто- то проскользнул в квартиру. Долго шелестел чем то в коридоре, а потом, наконец,  появился на кухне, застав меня с огромным бутербродом в руке.
   - Юлька, ты  очаровательна… - сказал тот, кто не бегал по утрам. Мой муж. Алексей Владимирович Сергеев, вот уже месяц как канувший в недрах командировки, лишивший меня полноценного секса на долгое время, хотя на дорожку свой супружеский долг выполнить успел, очень очень быстренько.  Мой второй муж, который когда-то бросил тощего кота, жену, тещу, женатого сына на произвол судьбы и переехал ко мне. И уже не бегает по утрам. Ему не надо. Я люблю его любого. Беса мы вытравили. Секретаршу Катьку познакомили с моим сыном.  А к Елене Павловне  ездим на пироги. Эта бабуля на пенсии научилась печь замечательные пироги… Чем очень довольна…ну вот, уважаемая читательница. Ты  разочаровалась во мне?  Но ничего не поделаешь. Стопятидесятилетние  тортиллы  совершенно  старомодны. Они курят беломор. Ездят на красных автомобилях.  И любят совершенно обыкновенных мужчин… с огромными тараканами в голове. Но по секрету, уважаемая читательница, а еще больше  для того, чтобы сделать тебе приятно, добавлю, что теперь я мою посуду по вечерам, а он часто стоит у окна и думает о том... Пусть он думает о том, что в тебе, читательница, заглушит неприязнь ко мне.  А еще лучше возбудит сочувствие и жалость. Ведь, когда тебе сто пятьдесят, так хочется, чтобы у других было все гораздо хуже, чем у тебя самой. Не так ли?