Загадка из детства

      Однажды летом, когда в саду поспела малина, мама сказала нам, трём сёстрам:
- Дочки, сбегайте, помогите деду собрать ягоды, а тем временем братья с отцом управятся по хозяйству.
Мы собрались быстренько и пошли - старшая сестра знала дорогу, мы и побежали за ней.

... Мама работала в школе сельской учительницей. У нас была корова, которая каждый год телилась бычком или телочкой, и кормила молоком, творогом, сметаной и простоквашей большую семью. Уход за скотиной был на маме. Но и мы ходили с ней в любую погоду на дойку, в жару и в дождь, на лесное пастбище.
- Держи Милку за хвост, Танюша, чтобы она не хлестала меня по глазам,- просила меня мама, когда её доила.
А брат Валерка бегал вокруг коровы и отгонял хворостиной оводов. Но хвост Милки оказывался сильнее моих маленьких рук, все равно вырывался и бил маму по лицу. Она не сердилась, понимая, что мала я еще, не могу справиться, хоть и старалась удержать хвост, но он всегда «побеждал» меня. а обратном пути мама говорила:
- Бегите детки, искупайтесь в прохладной Патрушихе.
И мы, счастливые, бежали и ныряли в речку.

    В выходные мы уезжали с отцом на покос, где он косил, а мы ворошили траву, заготавливая сено на зиму. Иногда отец возил нас по ягоды или по грибы. Накосит травы, забросит вилами в кузов, чтобы нам мягко было ехать, и звал нас:
- Залезайте ребята!
И мы, довольные, валялись на ней, пахнущей цветами, наблюдали за облаками-барашками, бегущими по небу вслед за нами, пока не начинали дремать от равномерного укачивания.
Вот оно где - наше счастливое детство!
       Подрастал у нас и поросенок Борька, который всё понимал, бегал за мамой, как собачонок. Но когда он делался толстый, его готовили на убой. Тогда на маму невозможно было смотреть: её глаза не просыхали от слез, так она переживала, потому что привыкла к нему и успела полюбить.
Свинину от Борьки мама никогда не ела. Нашу семью кормили и куры с кроликами, которым мы мешками каждый день летом рвали траву. А поросёнку и корове Милке мы с утра приносили мешок душистых свежих опилок с лесопилки:
- Берите которые посуше! - кричали работяги, пилившие лес. Они нас уже знали и давали хороших, сухих, чтобы легче было тащить. Малышня же.

    Мы работали с детства в поле, зарабатывая на форму и учебники. И на домашнем огороде трудились, глядя на своих родителей. Я никогда не видела маму сидящей без дела. Если она присаживалась к столу, мы окружали её и начинали теребить вместе с ней овечью шерсть для будущих наших носочков или варежек, и слушали, как мама рассказывала нам волшебные сказки или про своё детство. А ночью, когда мы уже засыпали, она садилась писать планы, проверять тетради и ждать с работы из города любимого мужа.
 
    Иногда мама садилась за прялку, мы наблюдали и никак не могли понять, как из под её волшебных и быстрых пальцев, из натеребленной нами черной и грязной шерсти, появлялась тонкая пряжа. Прялка крутилась в её руках, как заводная, а пальцы у мамы становились черными. Но когда получались варежки или носочки, когда она их выстирывала и высушивала, было странно видеть, как они превращались в мягкие, светлые и пушистые. От них шел приятный запах овчины, который оставался, не исчезая после всех стирок.

     Вернемся к деду. Жили они с бабушкой около Уктусских гор, километрах в пяти от нашего поселка, автобусы туда не ходили. Когда мы прибежали, почувствовали, что устали, но отдохнуть и попить чайку нам никто не предложил. Дед, которого мы видели в первый раз, встретил нас с улыбкой и сказал:
- Прибежали, девки? Давайте, идёмте в огород, ждал я вас.
Нас его улыбка очень удивила, потому что мы слышали, что он был суровым и сердитым отцом. И по маминым рассказам знали, что он её не любил.
      А у неё были его черные большие глаза, такие же кудрявые тёмные волосы, которые она выпрямляла, заплетая в толстые косы. Нелюбовь к старшей дочери перешла и на нас, её детей.
Меня всё время мучил вопрос: «Почему»? 
Когда родители шли в гости к родне, на очередной юбилей или просто на день рождения, нас никогда не брали с собой, а наши двоюродные братья и сестры гостили там часто.

     Наша мама рассказывала, как проходило её детство.
- «Однажды моя мать сшила мне новое платье. А я была «пацанка», лазила с парнями по деревьям, рвала яблоки и повисла на суку, зацепившись подолом. Дрыгалась, дрыгалась, чтобы освободиться, пока сук не сломался и я не упала на землю. Ушиблась больно, но ничего не сломала, только платье порвалось. Мне было пять лет, но сообразила - сняла его и забросила на полати, надев старенькое, чтобы не досталось от отца. Но он сразу заметил и спросил:
- Почему ты сняла новое платьице?
Стал искать, и, найдя порванное, жестоко избил ремнем с пряжкой, хотя не трогал ни одного своего ребенка. Я всегда чувствовала, что отец меня не любит. Он никогда не гладил меня по головушке, как других, не хвалил, не улыбался мне»,- рассказывала мама.

       И только когда его не стало, она узнала, что было тому причиной. Ещё в юности, когда мама поехала со старшим братом Георгием в Москву учиться на учительницу, а брат - на инженера, отец посылал помощь, но... только сыну. В послевоенное время, когда было голодно, она бы не выжила там, если бы не брат, который её любил и подкармливал, присланными из дома продуктами.

... Так вот, стали мы собирать малину, она была сладкая и сама просилась в рот, и мы лакомились, а дед это заметил, подошел и спросил:
- Девки, а я слышал, что вы голосистые у Тамары? Спели бы?
Мы и запели, а он нас нахваливал, но только мы замолкали, подходил и спрашивал:
- Чего замолчали? Так здорово поёте! 
И мы, довольные, пели дальше. Набрали ему больше ведра малины, но пообедать нас опять никто не пригласил. Лишь в дорогу дед Сергей дал нам сетку с огромными и красивыми зелеными яблоками.
 
     Бабушка пошла нас провожать. Завела в сарай, обнимала, гладила наши худые плечики, засунула нам в карманы по печеному пирожку на дорожку. Украдкой, чтобы дед не видел, вывалила дедовы гостинцы в угол и насыпала нам из большой корзины румяных яблок. Наши яблони еще были молодые и не плодоносили, поэтому мы обрадовались подаркам. Потом она проводила нас за ворота, вытирая фартуком слёзы. Нам все это показалось странным. Когда мы прибежали домой, голодные, но счастливые, что принесли маме и всем гостинцы, которые заработали сами, тогда и рассказали о всех странностях.
 
     У неё, как у бабушки заблестели глаза и побежали слёзы. Она объяснила:
- Отец мой насыпал вам огромных и кислых яблок, которыми только свиней кормят, а моя мама дала самых сладких и вкусных, потому что она вас любит и жалеет. Ваша бабушка, всю жизнь не понимала отношение мужа ко мне, своей старшей дочери. А петь он вас заставлял, чтобы ягоды в рот не тащили, а все в ведро складывали. Время его не изменило.
И покачала при этом головой. А оказалось...

     Свою жену, голубоглазую красавицу-хохлушку, со светлой и толстой косой до самого пояса, с себя ростом, тонкую и грудастую, отец привез с Украины. Любил её до безумия, ревновал и берег. И от этой любви родилось у них три сына и три дочери. А на той, еще империалистической войне, он был ранен и лежал в госпитале в Клину. Бабушка, тогда молодая, стройная и красивая девушка, взяв с собой старшего семилетнего сына, села на поезд и поехала к нему.

     Конечно, была любовь... И они, счастливые, что встретились после долгой разлуки, оставив сына на квартире у хозяйки, где они остановились, убежали с мужем в лес...  Когда она с сынишкой возвращалась поездом домой, солдат-украинец ехал после ранения на её Родину. Влюбился он в молодуху с первого взгляда, и уговаривал всю дорогу:
- Бачишь, как ты мне люба? Поехали со мной на ридну неньку Украйну. Возьму тебя с твоим сыном в жёны, а матери скажу, что - мой, любить буду, как родного. Бросай своего кацапа-москаля.
Так звали на Украине русских. Но она очень любила своего мужа и не согласилась, сказав:
- Нет, зря гутаришь, я люблю его и буду ждать. 

    А когда вернулась домой, то имела глупость посмеяться над этим случаем и рассказать про хохла сестре мужа, чего делать было нельзя.
- Все золовки - колотовки,- говорила потом нам мама.
И добавляла: «Лучше деверя четыре, чем золовушка одна».

    Закончилась война, вернулся домой муж, она встречала его с дочуркой на руках. На дочь он и не глянул, не приласкал. Но жену не попрекнул ни словом, ни взглядом, и никогда об этом не заговаривал, а к дочери не подходил. А чем попрекать-то... Её мучила обида. И все потому, что сестра написала ему письмо в госпиталь и пересказала про встречу жены с раненым хохлом в поезде. Всю жизнь он считал, что эта дочь (причём, точная его копия) не от него, а от хохла.

    Дед был очень трудолюбивый, вырастил шестерых детей, всем дал образование, всех поставил на ноги. И только моя мама не испытала отцовской любви. Все братья и сестры приезжали в гости, а бабушка прибегала к нам пешком из Уктуса в такую даль, всегда украдкой. А деда мы не видели больше никогда. Только в тот раз, когда собирали малину.


На фото - дед Сергей и бабушка Саша с Украины.