Цейтнот
— Скорцени, как обстоят дела с писателем? Это, похоже, наша последняя ниточка после провала операции «Собака» – Бенито Муссолини поднёс ко рту чашечку кофе с крепчайшим, свежеприготовленным напитком и вопросительно посмотрел на помощника.
— Он перестал работать в Интернете, – ответил тот и принялся копаться в своей папке с документами, словно желая отыскать там причину этого. Добавил : – По крайней мере, мы не можем его отследить. Наружное наблюдение не подтверждает посещений им Интернет–салонов. Его личный модем под контролем.
— А мобильный телефон?
— Несущую частоту раскодировали и ведём прослушивание. Не выходит в сеть и через телефон. Он просто бродит по барам и пьёт пиво. Один.
— Хм... – Бенито задумался. – Я не поверю, что писака перестал общаться. Для них, писателей, отсутствие общения – смерть. Моральная смерть, а для них она хуже физической. Впрочем, тут я спорить не буду. Ладно, Отто... Ладненько... Каковы результаты проверки ящика likvidator@likvidator.ru ?
— Шеф, это поразительно, но ящик существует. Вы угадали! Пароль пока не взломали, наш суперкомпьютер непрерывно работает над этим.
— Ящик существует, – проговорил шеф и потянулся за сигаретой. – Вопрос, кто его хозяин и кому я отправил письмо.
— А что в письме?
— Неважно. Важно, кому оно попало. Я писал его Ликвидатору. Другой человек вряд ли поймёт о чём идёт речь.
— Вы зашифровали текст?
— Нет, Скорцени. Я написал несколько специфическое изложение. Не стоит пока говорить на эту тему.
— Не стоит, так не стоит. – Скорцени закрыл папку и положил её на колени.
— Как ты относишься к провалу операции полковника Дубины? – Муссолини прищурился и пустил клуб дыма, наблюдая за помощником.
— Я думаю, это было запрограммировано и детерминировано организацией его спецслужб.
— Детерминировано? Ох, Скорцени... Ты прав, прав и прав. Но только в том, что всё было запрограммировано. Организация работы тут ни при чём. Ликвидатор просто не мог попасться на такую дешевую приманку, как собачьи прививки.
— Тем не менее, своему псу он прививку сделал.
— Он издевался, я думаю. Показал свой уровень.
— Да? А я думал, переживал за собаку.
— Я так не считаю. Итого: по писателю никакого продвижения нет. Пытать мы его не можем, а жаль. Может, купить?
— Шеф, мы же пробовали.
— Он не взял живые деньги. Давай пообещаем издать в Италии его книги.
— Можно попытаться. Но, мне кажется, он немного двинутый и ничего не получится. Писатель в себе – тяжёлый случай.
— Скорцени, а где ты видел не двинутых писателей? Их просто нет в природе. Писатели все полностью в себе, или не в себе – это аксиома. Надо попытаться сыграть на его ненормальности.
— Как, шеф?
— Да вот я и размышляю. Денег он не взял. На тираж в Италии, думаю, тоже не поведётся. Сложный случай. – Бенито поставил пустую чашку и, откинувшись в кресле, заложил руки за голову. – Что у него может быть общего с Ликвидатором? Что может быть общего у этого недоделанного идеалиста, этого инфантильного полудурка с таким профессионалом и опытным по жизни человеком, как Ликвидатор? – Муссолини задумчиво смотрел на помощника.
— Может быть, их притягивает сила противоположности?
— Хм... Скорцени... Я не ожидал от тебя такого разумного психоанализа. У меня возникла такая же мысль. Да, их притягивает сила противоположности. Но всё равно, – заявляю как человек изучивший принципы философии, – пограничная, общая и равно–ментальная зона есть. И её необходимо определить, мимикрироваться под неё и выйти на связь с Ликвидатором от имени писателя.
— Ох, шеф... Это маловероятно.
— Я знаю. Но напомню, что сама жизнь маловероятна. Наш с тобой разговор маловероятен. Маловероятно, что через минуту мы не будем покойниками. И вообще, страшно удивляюсь, что ты и я появились на свет и, что ещё поразительней, дожили до этого разговора. Вопросы есть?
— Нет, шеф. Я вас понял.
— Вот эту его ненормальность мы и попытаемся использовать в своих целях.
— Какую, шеф?
— Ту, что он до сих пор живой. Это о чём–то говорит.
— Ох, шеф, я вас не очень понимаю!
— Если он живой и пишет – значит это кому–то нужно. Жизнь самодостаточна. Скорцени, неужели ты не заметил? Неужели ты не заметил, что умирают, а вернее – уходят, люди, у которых закрыто будущее, которые отработали свой ресурс, которые двинулись не по тому пути или наоборот – по слишком правильному пути, в сравнении с тем, которым следует двигаться ориентируясь на Божий план. Это включает в себя и звёздный час и
мрачный, тупой миг, когда ясность негатива становится абсолютной и жалит сама себя, как взбесившийся скорпион. Ты меня понял?
— Ох, шеф. По–моему, нет.
— Ну, ничего. Незнание увеличивает плотскую радость и любовь к жизни. Забудь то, о чём я только что говорил.
— Хорошо, шеф. Забыл.
— Но про писателя помни! Мы должны выяснить, кому нужна его деятельность и его книги. И очень быстро. Немедленно. Мы в цейтноте! Продолжай контролировать слежку за ним и взламывать пароль почтового ящика. А я займусь подготовкой атаки на его психику. И я не буду Муссолини, если этот поэт не станет писать стихи под мою рифму! Осталось чуть больше 72 часов до пуска заряда. Не знаю, как это будет выглядеть. Увидим с Крещатика.
Свидетельство о публикации №211082100474
Виктор Леонтьевич Лысенко 25.08.2011 11:32 Заявить о нарушении
Исправил, хотя у меня этого не может быть(
Спасибо, что сказали.
Эти мои "афоризмы" писаны несколько ранее на бумаге, а потом набраны не мной.
Неудобно за такое, всё-же профессор)
Знаете, я вам скажу, почему такое живое повествование.
Все участники событий живые реальные люди - ну, так поступают многие авторы, если не большинство... - но мне удачно выпало одно время общаться в Киеве с уникальным контингентом, отражение уникальности которого - на мой взгляд - вы и видите сквозь текст.
Так что это не моя заслуга))
Спасибо)
Профессор Врангель 25.08.2011 14:28 Заявить о нарушении