Не один дома. Гл. 11

Татьяна Васильевна не собиралась ни на кого надеяться в таком важном и многогранном вопросе, как подготовка к свадьбе. Как и во всем остальном, с чем ей уже приходилось сталкиваться за свою двадцатишестилетнюю жизнь.

Девочке-лимитчице, далеко не красавице, стать правой рукой начальника крупного военного производства. Согласитесь, это чего-то да стоило.

Вот с жильём – это да. Тут ей даже её шеф, капитан третьего ранга, помочь не мог. И офицеры-то на служебных квартирах жили. Чего тогда про гражданских говорить.

Прямая спина, чёткий шаг, аккуратность, уверенность в себе, даже некоторое высокомерие помогли сделать служебную карьеру приезжей девушке, но в личной жизни поспособствовать не могли.

Хотя на фабрике мужчин было предостаточно. Коллектив большой. И молодые, и симпатичные имелись. А сколько за день через её приёмную проходило. И офицеры, и служащие, и командировочные.

Казалось бы, только руку протяни. Или ногу, незаметно из-под стола. Бац – и упал кандидат, от неожиданности хлопая глазами. Тут его к себе и затягивай, мёртвой хваткой цепляйся, к груди пламенно прижимай, шепча нежные слова.

Но тут возникали проблемы. Размер груди, или скорее, размер отсутствия груди, не позволял Татьяне Васильевне пламенно прижиматься. То есть, такое действие скорее напоминало братское объятие. Что не каждому молодому и симпатичному было по вкусу.

Хотя где-то выше я упоминал о том, что было два случая в жизни нашей героини, напоминавшие амурные истории. В первый раз, лет пять назад, как-то приехали к её шефу какие-то высокие гости. В смысле, хоть и толстые коротышки, но с положением. И они в кабинете у начальника устроили фуршет, потому что всё у гостей было с собой. И коньяк с лимоном, и конфеты с икрой, и сервелат с маслом сливочным, и даже два батона свежих.

И Татьяну Васильевну, за неимением других кандидаток под рукой, пригласили.

И один, помоложе да повыше остальных, пригласил её на танец. А так как в кабинете музыки не было, то пришлось ехать танцевать к нему домой. Она и согласилась-то, потому что начальник попросил. То есть приказал. Впрочем, Татьяна тогда гораздо моложе была и наивно полагала, что её можно полюбить за ум, хорошие манеры и умение ясно излагать свои мысли. Но тот гость, перейдя в статус хозяина, не стал даже музыку включать. Он просто что-то лепетал ей в ухо, обещал какие-то златые горы, совместную поездку в Гагры,  украшения и ещё какую-то полагающуюся в таких ситуациях чушь.

А потом как-то заторопился, вспомнив, что скоро жена придёт с работы. Правда, через месяц он был у её шефа по делам снова и подарил Татьяне незаметно для других какую-то красивую коробочку. В ней лежало недорогое колечко. Впрочем, делопроизводитель его оттуда так ни разу и не достала. И сейчас бы сразу и не вспомнила, где оно валялось.

Был ещё один случай, примерно в то же время. Они познакомились в театре. Сидели рядом. Потом пили сок и ели пирожные в антракте. Он проводил её до общаги. И даже на следующий день сидел на лавочке, встречая с работы. Потом были концерт, балет, кино. А потом она пригласила его в гости. Он попил с ней чаю в комнате, где жили ещё две женщины, постоянно мелькающие перед глазами, и больше не появлялся. А Татьяна не знала, ни где он живёт, ни как его фамилия.

Замечу здесь, что общежитие картографической фабрики снаружи ничем не отличалось от рядом стоящих блочных домов. И парень, очевидно, был уверен, что его пассия живёт в отдельной квартире. Пока не попал внутрь.

К двадцати шести годам, когда иллюзий не осталось совсем, после звонка подруги детства Жанны Татьяна Васильевна ни секунды не сомневалась. Она с первого же вечера в шашлычной действовала по намеченному плану. Чётко, без эмоций, двигаясь к цели, как танк.

*** 

Подготовка к свадьбе мало касалась жениха. Всё взяла на себя невеста. Только один вопрос она задала Дубовику в период подготовки:

– Кто будет свидетелем с твоей стороны?

– Не знаю, – он ответил так, как она и  предполагала.

– У тебя есть приличные друзья? – задала Татьяна Васильевна наводящий вопрос.

– Сосед Николай? – неуверенно произнёс Игорь.

– Не вздумай! – отреагировала невеста.

– Может, Виктор? – спросил жених. – Он на гитаре играет хорошо.

– На нём тогда и женись! – отрезала Татьяна.

– А можно? – поинтересовался Дубовик.

– Дурачок, – прошептала женщина. – Ничего без меня не можешь. Это я так, для приличия спросила. Пойми, глупый, на свадьбе будут серьёзные люди. Мой шеф с супругой, несколько начальников отделов, секретарь партийного комитета. Мы не можем брать в свидетели, кого попало. Моей дружкой, это у нас дома так говорят, будет начальник отдела кадров Нина Андреевна. А твоим дружком – наш секретарь комитета комсомола, Лёва Штейн. Проверенный товарищ, член партии. Стихи хорошие пишет. Я вас скоро познакомлю. Он в субботу к нам в гости придёт. А свидетельницу мою тебе видеть заранее ни к чему, поэтому представлю вас друг другу в день свадьбы.

Разговор происходил на кухне, и имя, а особенно фамилия свидетеля очень порадовали Полину Моисеевну.

*** 

В субботу назначенный волевым решением невесты свидетель явился на смотрины.

Это был среднего роста крепенький брюнет с усиками. Лет двадцати двух. Явился он в сером костюме, светлой рубашке и галстуке. Туфли почему-то были красно-коричневые. Не думаю, что человек с фамилией Штейн мог специально носить обувь такой печально известной расцветки.

Вы будете смеяться, но он купил их за две бутылки вина «Лучистое» у одного приятеля по общаге, приехавшего в Ленинград из Казахстана. Туфли были новые, в коробке. А приятель, когда протрезвел, долго соображал, в чём он будет ходить на работу до следующей зарплаты. Пришлось взять бюллетень.

Для этого пришлось использовать широко известный способ с закладыванием канцелярского клея в ноздрю. Суть его такова. Как только раздаётся звонок в дверь, вы вдавливаете три миллиметра клея в нос. Для верности можно немного растереть снаружи. Буквально сразу же начинается беспрерывный, безудержный чих. Глаза и нос краснеют, слезятся и сопливят. Вы не в состоянии сказать ни слова. Врач даже и подходить не будет, боясь подхватить инфекцию.

Приятель так и сделал. Но вошёл не врач, а комендант общежития. И тут же выбежал, по понятной причине. Никому не нужны чужие микробы. А когда приятель прочихался и упал без сил, пришёл врач. Но бюллетень был выписан всё равно. Потому что лицо больного было красным, он еле дышал через рот, и отовсюду продолжало течь.

*** 

– Здравствуйте, – с комсомольским задором произнёс Штейн, протягивая руку Дубовику. – Меня зовут Лёвой.

– Игорь, – сказал хозяин и почему-то добавил, – Сергеевич.

– Если не возражаете, Семёнович, – усмехнулся гость.

– А почему я должен возражать? – удивился Игорь.

– Лёва, мой будущий муж – человек серьёзный, к юмору относится с опаской, – вмешалась Татьяна Васильевна. – Так что веди себя, пожалуйста, как на партийном собрании.

– Поднимать руку «за» и дремать незаметно? – уточнил Штейн.

– Быть деловым и собранным! – возразила невеста. – Мы собрались обсудить очень серьёзный вопрос.

– А как же свадьба? – обиделся Дубовик.


(продолжение следует)