Вампир Ван Ден Пир и Мир. Глава Третья

Вампир уже подходил к дому, по обыкновению поверяя мысли начищенному полнолунием до сливочного блеска небесному телу, молчаливо и уважительно ему внимавшему, как вдруг заметил щедро просыпанную у входа в свой временный приют древесную стружку.
 
Он замер в раздумии и, на всякий случай, отвернулся. 

Видимо, некий доброжелатель был прекрасно осведомлен, что опилки имеют над психикой вурдалаков странную власть: возникает непреодолимое влечение к их подсчету. 
Именно благодаря этой особенности подобным образом был умерщвлен не один упырь - жертва попавшая в такую ловушку, продолжала подсчитывать количество фрагментов древесины даже корчась от ожогов, да так и отходила в мир иной. 
 
Ван Ден Пир, вышедший в ночь без предварительного умащения себя колдовским снадобьем Эрики и надеющийся до рассвета попасть внутрь своего жилища, подвергался реальной опасности быть сожженным или убитым еще до того, как его испепелят лучи солнца - обычно люди видя муки ослабевшей и беспомощной "нежити" стремились самостоятельно добить "кровопийц", пронзая их сердца осиновыми кольями и забивая в рты крупные камни.
 
Эдвард, который века четыре тому назад в Моравии едва спасся из такой же западни, начал действовать хладнокровно и быстро. 
 
Для начала он плотно закрыл глаза и сфокусировав свое внутреннее внимание лишь на образе Айрис, возвращая свою память к тому мигу, когда ее мистическая плоть гейзероподобно взлетев ввысь, развеялась по ветру мириадами прекрасных насекомых, двинулся к дверям вытянув руки вперед.
 
Повторяя про себя ее имя, словно мантру, он раз за разом наклонялся к горке стружек и тщательно сгребая их в свои широкие ладони, относил опилки к косо стоявшей через два дома старой телеге, дрожащими руками высыпая их на ее устланное рваным брезентом днище. 
 
С безошибочной точностью собрав всё, что было просыпано на мостовую, он наконец отпер ключом замок входной двери и, обливаясь холодным потом, ввалился в дом.
 
- Вот так нелепость веры спасает жизнь! - громко проговорил Эдвард в сторону стоящего на подоконнике растения. 
 
- У людей есть вера в Бога, а я выдумал себе свое собственное Божество, своего Демона, такого же черствого, одинокого, нечуткого и глухого к моим бессловесным мольбам, как и Бог этих дураков. Ведь гораздо практичнее и чисто по-женски расчетливее было бы полюбить тебя, Кактуц, и всаживать тебя, - всё с тем же, присущим лишь истинным леди прагматизмом, - в зад в качестве апофеоза собственного идиотизма, поскольку сие было бы не столь болезненно, как то, что мне порою приходится выносить благодаря благословенно-прОклятому помешательству. Но сейчас моя глупость спасла мою задницу, хотя обычно всё происходит с точностью до наоборот. Или вера? Впрочем, это одно и то же.
 
Кактуц хладнокровно хранил молчание, на всякий случай направляя во все стороны острие своих колючек.

- Ладно, я постараюсь выследить своего тайного доброжелателя. Иначе кто, Кактуц, будет тебя хоть иногда поливать?
 
Ван Ден Пир сел на пол и прислонившись спиной к стене, закрыл глаза, погрузившись сердцем в соляно-сонные воды своей печали, разъедавшие его изнутри.

Тяжелая чугунно-свинцовая дремота легла на его чело пепельной тенью, расслабила могучие мышцы и только потяжелевшие веки слегка подрагивали черными крылами ресниц, словно полураздавленные умирающие стрекозы в невинно-цепких детских пальцах.
 
Это не был спасительный, свободный от всякой событийности, типичный сон вурдалака, наполненный родственной смерти чистой и прохладной чернотой. 

Напротив, это было мучительное скольжение по краю бездны между сном и явью, где истощенные напряжением нервы были оголены и болезненное, острое восприятие каждой картины заставляло страдать всё его существо. 
 
Ван Ден Пиру снился просторный зал какого-то замка, роскошное убранство которого, помимо золотой лепнины и античных статуй, включало в себя декоративно-вульгарное общество вызывающе наряженных дам и манерных, по павлиньи щеголеватых кавалеров, со смешанным чувством страха и ненависти поглядывающих на него. 
 
В центре зала, в массивном резном кресле восседала безобразная, коротконогая женщина с бесцветными глазами и редкими волосами, обрамлявшим круглое, с четко вырисовывавшимся двойным подбородком, лицо. 
 
Маленькие злобные крысиные глазки на одутловатой с жирными щеками физиономии, похотливо смотрели на него, плотоядно-сучьи облизывая всю его фигуру вызывающе бесстыдным взглядом.
 
- Сладенький! Сладенький мой! Подойди же ко мне, к своей госпоже!

Мешанина из возмущения и удивления самому себе, не смеющему ослушаться ее приказа и покорно подошедшего к этой особе, наполняло его сознание тревогой, беспокойством и самопрезрением: 

- Это не я! Не я! Я не могу так поступать! - шептал он во сне, склоняясь в поклоне и целуя похожие на баварские сосиски, толстые пальцы с несколькими бородавками, предательски выглядывающими из-под многочисленных перстней с корундами и смарагдами, нанизанных на ее короткие фаланги, словно кусочки фруктов на палочки канапе.
 
- Продолжим сегодня ночью то, что так красиво завершилось вчера под утро? Ступай в опочивальню, подальше от всех этих кормящихся с господских рук шлюшек и жди меня там, мой дикий котик. Да смотри, не вздумай лить свою сперму мимо своей благодетельницы! Узнаю, залью этой потаскухе каждое отверстие, где ты побывал, расплавленным оловом!
 
- Да, Ваше Величество!

Вязкое и острое переживание захватило его сознание, заставляя страдать от чувства гадливости, отвращения и стыда за самого себя, а его заметавшийся на узком пространстве сновидения ум, словно рискующий остаться без лапы, пойманный в капкан лесной зверь, готов был впасть в бешенство и откусить себе конечность, - зажатую и изуродованную безжалостным механизмом кошмара, - которая мешала ему вырваться на свободу.
 
 
 
Усилием воли заставив себя проснуться, вампир тщательно натер незащищенные участки кожи чудесной мазью и кивнув на прощанье вытянувшемуся перед ним по стойке "смирно" растению, пошатываясь от недосыпания, шагнул за порог.
 
Прожектор солнца на несколько секунд ослепил его яростно стеганув по зрачкам своей белесой плетью, но Эдвард упрямо продолжал идти вперед даже почти ничего не различая перед собой, едва не сбив с ног нескольких неповоротливых прохожих, отлетевших от его плеч и груди, будто детские мячи, с таким же кожанно-резиновым выражением на осенённых сверхчеловеческой тупостью, напоминающих молодой картофель, лицах. 
 
Его глаза быстро освоились, а излишне яркий, назойливо-наглый свет небесного торшера не доставлял более никаких особых хлопот.
 
Вспоминая свой сон, он даже запрещал себе обсуждать его, хотя и согласился с бегло проскользнувшей мыслью, что возникшая в нем ситуация, как это часто случалось с его грёзами, скорее всего воплотится и в действительности.
 
 
 
Забирая заказ у кузнеца, Ван Ден Пир почувствовал, как тот буквально сгорает от желания сказать ему какую-нибудь гадость и, покрутив в руках добротно исполненную работу, поблагодарил: 
 
- Спасибо. И извини, что тебе пришлось это сделать бесплатно. Возможно, мне просто повезло. А гравировка так вообще выше всяких похвал!
 
- Ходят слухи, что ты вампир. Это и есть подлинная причина моего проигрыша. Ведь всем известно, что вы, нежить, сильнее обычного человека.
 
- С другой стороны, я слышал, что ты кузнец. А кузнецы тоже сильнее обычного человека, - без улыбки, но с какой-то издевательской нежностью в голосе проговорил Ван Ден Пир и, чуть помедлив, уже в дверях, прибавил, - И чуточку глупее.
 
 
Гробовщик встретил его широченной улыбкой на сморщенном словно запеченное яблоко лице: 
 
- Вот! Всё в лучшем виде! - проговорил он, сдергивая ткань с действительно тщательно отполированной, соблазнительно гладкой, словно бедра танцовщицы, лакированной поверхности дубового гроба, внутри обитого мягкой подкладкой с волноообразно вьющимися сладками шелковых оборок и рюшей.
 
Когда Эдвард расплачивался, мастеровой не выдержал:
 
- А правда, что вы живете до тысячи лет?

- Кто это "вы"? - холодно спросил вампир.

- Ну, это...как бы.... вроде кровопийцы..., - смущенно выпалил старик.

- Кровопийцы? Нет, не видел, - очень серьезно, доверительно сообщил вампир, - Ничего о них не знаю.
 
- Да вы что?! Знать оклеветали вас! Вампир, вампир...Вот народ у нас! 

- Я думаю, просто спутали. Ведь фамилия у меня Ван Ден Пир, - предположил Эдвард. 

- Вы извините меня, дурака старого! Послушал всякое бабье на базаре...
 
 

Втащив громоздкий, тяжеленный гробовой ларь и поставив его в центре комнаты, Эдвард, любуясь его плавными линиями, вздохнул: 
 
- Спящие в одиночку вампиры, в отличие от людей, сплетающихся на своих ложах с любимыми, возможно и более несчастны, чем последние, но зато мы больше ценим подлинную близость, если она вдруг возникает, нечаянно просочившись сквозь грязь и бездушие этого мира. Скольких любимых мне пришлось похоронить, малодушно отказывая им в желании разделить мою судьбу и быть посвященными в вурдалаки? Возможно, я не только оберегал их от древнего кровавого проклятия, но, подобно человеку, страшился видеть возле себя одно и тоже существо, впитавшее в себя часть меня, включившее меня в свой обмен веществ? Любил ли я их? Вероятно, истинная любовь проявляется в желании смешать себя с желанным существом, в стремлении разделить его судьбу.

Он приладил табличку к входной двери и теперь каждый мог нанести визит бакалавру медицины Эдварду Ван Ден Пиру, хотя зарабатывать деньги вампир не любил и не умел, но в людей играть ему иногда нравилось, особенно, в доктора.

- Теперь остается ждать, когда натянется леска. Насколько я понял, уже полгорода знает, что Ван Ден Пир вернулся, а значит люди желавшие видеть меня в городе, вскоре должны заявить о себе.
 
Поливая Кактуц и наблюдая, как растение моментально впитывает влагу, Эдвард удовлетворенно улыбался:
 
- Пей, пей, полувампир растительного мира! Ты не переживай, ведь я знаю, что тебя летом нужно поливать каждый день, а на зиму прятать в подвал, словно маленького колючего упырька. Мы в чем-то похожи. Поэтому со мной тебе будет гораздо лучше, чем с этой кикиморой, которая едва тебя не засушила. Я еще полюбуюсь на твои цветы, одинокий зеленый агрессор!

Кактуц сыто зачавкал, сонно поведя корнями в ответ на тираду своего нового друга.
 
- Что?! Твое имя Цереус? Ладно, буду звать тебя отныне именно так. Гм...Пейотль? Лофофора? Без колючек? Кактуц без колючек? Мескалино? Нет, не знаю такого. Тоже Кактуц? Дух? Хм...Ну, зачем мне Мескалино? У меня есть уже некий, как ты говоришь "союзник", проводник - странная полуженская-полумужская сущность, которая помогает мне в трудные минуты своими подсказками. Вот так, как совсем недавно, когда намекнула мне на то, что Айрис и некая Мелисса - это одна и та же женщина. Так.... Тебя привезли сюда тамплиеры с континента, который еще никому не известен?! Как же ты попал сюда, на этот чертов подоконник, в этот бедный дом? А ты разболтался сегодня, Цереус! Настроение хорошее? Ну, я тоже такой. Когда чуть светлеет на сердце, становлюсь как мальчишка.
 
В эту самую секунду раздался тихий, сдержанный стук. 
 
Отворив дверь, Ван Ден Пир встретился взглядом с молоденькой служанкой, выглядевшей одновременно и смущенно, и взволнованно:
 
- Здравствуйте! Доктор Ван Ден Пир - это вы?

- Да, - вампир чуть склонил голову в поклоне, - Что-то случилось?
 
- Графу Ван Дер Эльсту плохо. Меня послали найти доктора. Я увидела табличку на вашей двери и....Вы поможете?
 
Спустя двадцать минут Ван Ден Пир уже входил в покои, где на смятых простынях метался, стиснув зубами край подушки, белокурый и довольно высокорослый мужчина лет пятидесяти. 
 
Возле почти трехметрового по своей ширине ложа, сидела, в волнении наклонив вперед стройный стан и нервно теребя в руках носовой платок, очаровательная молодая женщина.
 
Увидев вошедших в спальню, она вскочила, но встретившись взором с вампиром, застыла на месте. 
 
Взгляды их скрестились, как скрещиваются шпаги дуэлянтов. 
 
Дама хотела было что-то сказать, но приоткрыв рот, словно под воздействием внезапно возникшего приступа бессилия, только устало приложила ладонь ко лбу.
 
Неожиданно качнувшись назад, она с трудом сохранила равновесие, ухватившись рукою за резную спинку кровати.

- Вам плохо, госпожа? - обеспокоилась, стоявшая рядом с Ван Ден Пиром, служанка.
 
- Нет, всё хорошо. Оставь нас, Амалия. Если потребуется, я вызову тебя. 
 
- Что с графом, сударыня? - нейтрально обронил Эдвард, подойдя к больному и беря его за запястье.
 
- У меня нестерпимые боли в пояснице, отдающие вниз живота. Такое ощущение, будто у меня нож в левом боку, - сквозь зубы проговорил Ван Дер Эльст.
 
Эдвард положил ему руку на лоб, затем на живот:
 
- Вас не тошнит?
 
- Да. Тошнит.
 
- Распорядитесь приготовить горячую ванну, - спокойно проговорил Ван Ден Пир, окуная свой взор в бескрайнюю голубизну глаз завороженно следивщей за каждым его движением пшенично-волосой красавицы, - Жара у вашего отца нет, что позволяет смотреть в будущее с оптимизмом. Боль я сейчас сниму, но необходимо будет соблюдать определенный режим питания некоторое время.
 
Не говоря ни слова, а лишь сверкнув аквамарином очей, дама, с обескураживающим изяществом повернулась и вышла из комнаты, покачивая бедрами.
 
- Она не моя дочь. Это моя ....жена.
 
- Извините.
 
- Пустяки, - в этот момент больному стало хуже и, сдерживая стон, он вновь укусил ни в чем неповинную подушку. 
 
- Вы даже не станете пускать мне кровь, доктор? - спросил граф, когда мучительный спазм миновал.
 
- Пожалуй, воздержусь. Это никчему при почечной колике. У вас камни в почках, сударь.
 
- И что же мне делать?
 
- Ничего, - улыбнулся вампир, но тут же прибавил, - Вы давно ели, граф? 
 
- У меня нет аппетита. Думаю, часов шесть-семь назад я, может быть, что-то и ел.
 
Эдвард меланхолично раскрыл маленькую сумочку, привязанную к его поясному ремню и достал из нее нечто коричневое, величиной не больше мускатного ореха.

- Тогда пожуйте вот это. Сейчас ваша мука прекратится.
 
Бесшумно, подобно тени, в комнату вошла графиня: 
 
- Франк, ты в состоянии пройти в купальню? Вода готова, - дама не смотрела на Эдварда, но он чуть ли не кожей ощутил всю терпкую нарочитость этого игнорирования, которое давалось явно через силу и говорило гораздо больше, нежели любое внимание с ее стороны. 
 
Словно из воздуха возникшая Амалия, заботливо взяв под руку, медленно вывела из спальни всё еще согнувшегося, сгорбившегося от боли Ван Дер Эльста.
 
- Сколько я вам должна, доктор? - будто обращаясь к портьере, куда-то в сторону, проговорила женщина, явно избегая встречаться взглядом с Ван Ден Пиром.
 
- Может хватит ломать комедию, Клер? Ты же знаешь, что мне нужно.
 
- Ты берешь со своих пациентов кровью? - спросила бывшая невеста вампира.
 
- Нет, просто ты знаешь, что меня на самом деле интересует. Деньги никогда не значили для меня того, что они значат, к примеру, для тебя.
 
- Ни тебе осуждать меня, - молодая женщина устало опустилась на стоящее близ кровати кресло, - Хотя бы одну весточку послал за всё это время, бессердечное чудовище! Тебе не интересно, чем я жила всё это время, что чувствовала?
 
- Хм, так всё предсказуемо, - кисловато улыбнулся Эдвард, - Когда удается пристроить свою задницу в тепло, то душе через некоторое время становится зябко. Медицинского феномена ты собой не представляешь - этой болячкой маются миллионы, подобных тебе, страдалиц.
 
- Избавь меня от своего цинизма. Он сейчас не к месту.
 
- Как поживает твой папенька? Доченьку пристроил в надежные руки и, поди, счастлив?
 
- Не надо говорить о моем отце в таком тоне! - повысила голос графиня, - Ты сам виноват в том, что случилось. Не надо было давать волю своим темным инстинктам.
 
- Не долго же ты горевала, однако.
 
- Я знала, что нам всё равно не быть вместе. Не понятно, как вообще тебя пропустили в город. Я была уверена, что никогда тебя не увижу. Зачем же отказываться от блестящей партии и расстраивать отца?
 
- Ты и на том свете намерена продолжать торговать собой, Клер? 
 
- В этом мире каждый, в той или иной степени, торгует собой. А мои кости, после смерти вряд ли кого-нибудь заинтересуют, кроме насекомых, поэтому я и предпочитаю располагать тем комфортом, которого достойна, уже здесь, не дожидаясь ссылки в рай.
 
- Весьма симпатичные рассуждения из уст дочери священника. 
 
- Можно подумать, что ты веришь в Бога!
 
- Только в Дьявола, - улыбнулся Ван Ден Пир и добавил, - Но я и не напускаю на себя набожность, в отличии от некоторых.
 
- Сам знаешь прекрасно, что есть определеные правила игры, которые надо соблюдать. 
 
- И ты всегда играешь по правилам, Клер?
 
- Нет. Я лишь забочусь о внешнем соблюдении приличий. 
 
- Оценил твою откровенность. Но, может быть, ты снабдишь меня парой галлонов крови, да я и уберусь отсюда?
 
- По какому адресу доставить тебе ее?
 
- Твоей служанке известно место моего проживания. Буду благодарен, если через пару часов получу свой гонорар.
 
- Не сомневайся, вампир.
 
Эдвард двинулся к выходу, но оклик женщины его остановил: 
 
- И ты больше ничего не хочешь мне сказать?

Их взгляды вновь пересеклись и увязли один в другом. 

- Я сказал всё, что хотел, - медленно проговорил Ван Ден Пир и развернувшись, вышел прочь. 
 
- Упырь! Чертов упырь..., - покачала головой молодая женщина, пренебрежительно скривив красивые полноватые губы в мрачной улыбке. 

 
Эдмунд отворил дверь не сразу и, по тому как он выглядел, Ван Ден Пир сделал для себя вполне определенные выводы и хотел было, извинившись, удалиться к себе, но измученный и бледный, словно умерший от отека легких человек, вампир жестом пригласил его войти в дом:

- На пару слов, Эдвард. 
 
- Я долг тебе принес, - промолвил гость.
 
- Да глупости...не надо. У меня есть свой личный донор.
 
- Ты загубишь ее таким образом. Надо давать время на восстановление. Одним донором - сыт не будешь.
 
- Я понимаю. Черт, Эдвард, это как в сексе....Я не могу насытиться одним человеком, одной женщиной. 
 
- Это потому, что ты еще не повстречал именно свою женщину. Но, к счастью, это бывает редко.
 
- Почему "к счастью"?
 
- Потому, что это доставляет серьезную боль.
 
- Пустяки, - устало отмахнулся Эдмунд, - Всё совершенное приносит боль. Красота - это и есть источник боли.

- Я не могу привязываться, Эдвард, - продолжил после небольшой паузы хозяин дома, -  Это моя беда, возможно. Я как-будто опьяняюсь, но я с легкостью и в любой момент могу вырвать любую страсть и симпатию из своего сердца.

- Ты хотел бы узнать, что такое зависимость? То есть, ты стремишься заглотить крючок, который люди именуют "любовью"?
 
- Да. Мне жутко, Эдвард. Жутко от того, что во мне столько холода.
 
- Вероятно, тебе просто нужно научиться себя обманывать. Любовь - это искусство обвести вокруг пальца свой собственный ум, внушив ему, что только это и никакое иное существо не сделает счастливым. 
 
- Уже ли так всё примитивно?
 
- Ты только об этом хотел со мной поговорить? - улыбнулся Ван Ден Пир.
 
- Нет, конечно. Просто я делюсь с тобой мыслями, которые преследуют меня. Я смотрю на свою девушку, вижу как в ее глазах отражается нечто божественное, но я не могу любить так же, как она. И это меня угнетает. Мне жаль ее.
 
- Тебе не приходило в голову, что она гораздо счастливее тебя, не любящего ее? Так что не ясно, кого на самом деле следует жалеть. Хотя, за свое соприкосновение с "божественным", как ты это назвал, она и заплатит еще удвоенными страданиями.
 
- Как паскудно устроен этот мир, - в каком-то изнеможении от собственных мыслей, чуть слышно проговорил Эдмунд.

Он вздохнул и продолжил свой рассказ чуть монотонно, устало выговаривая слова чуть заплетающимся языком: 
 
- Так вот...По делу. Меня сегодня разбудила возня на улице. Я выглянул и увидел, что возле твоих дверей собралось какое-то минисобрание. Три или четрые человека что-то обсуждали между собой и спорили. Но это чушь и пустяки. А вот следом за ними, вероятно, дождавшись их ухода, к твоему дому подошла женщина, одетая в плащ с капюшоном на голове, и хотела было высыпать из своего мешка опилки.

- Погоди! А как ты узнал, что у нее в мешке были опилки, раз она только собиралась их высыпать?
 
- Ты ведь знаешь, что у всех у нас есть какие-то скрытые способности. Что касается меня, то я могу видеть содержимое различных предметов, если, разумеется, этого захочу. Мне все равно: мешок ли это, шкаф, брюхо священника, дом и так далее.... 
 
- Исключительный дар! - вполне искренне выразил свое восхищение Эдвард.
 
- Да чушь....но иногда это бывает полезным. Так вот: я подлетел к ней и выхватил этот мешок. Плохо только одно: когда она убегала от меня, молниеносно затерявшись в толпе, под капюшоном, скрывающим ее черты, я смог рассмотреть, увы, только ее затылок.
 
- Что поделать, я излишне популярен в этом городе. И у меня много тайных доброжелателей, - одними глазами улыбнулся Ван Ден Пир.
 
- Ну вот, Эдвард, у меня, собственно, всё.
 
- Спасибо, дружище. Тебе не мешало бы подкрепить свои силы сном. Я пойду, а ты поспи.

Эдмунд безразлично-покорно кивнул в знак согласия и чуть покачиваясь, нетвердой походкой побрел к огромному футляру от виолончели.
 
 
Шумно ввалившись восвояси и приветственно махнув ладонью Кактуцу, Ван Ден Пир расстегнул ворот своего темно-сиреневого кафтана и встряхнув гривой волос, жадно приник к горловине бутыли.
 
Только кадык, с трудом различимый между сжимавшими его мышцами, ритмично ходил вверх-вниз на его шее, словно мини-лифт.
 
- Черт! Клер! Я так и знал! - воскликнул он, едва отдышавшись от наслаждения, - В который раз уже пытается разбавить баранью кровь своими месячными, в надежде что этот ход сыграет роль приворота. Дочь священника, играющая в ведьму... Девчонка!
 
- Мой доктор куда убедительнее ее ведьмы....из папье-маше, - прошептал он, вытягиваясь во весь рост на новом для себя ложе и медленно уходя сознанием прочь, в туман лишенного звезд сновидения.
 
Только Цереус, в праздничном одиночестве оставленного всеми существа, удушаемый тоской, сладко млел по горам своей родины, о которой, в этих равнинных и бесконечно чужих краях, никому еще не было известно, но которую, позднее, люди будут именовать "Перу".
             
 
               
                3.09.2011г.
 

http://www.youtube.com/watch?v=O9WHunRj4mk
http://www.youtube.com/watch?v=wTJSJMOgVME&feature=related