Олег Воронин. Сибирь Париж Москва Часть III

I. Два «красных графа»: их друзья и враги.

Во второй части нашего очерка мы задали (и читателю, и самим себе) вопрос: «Что же такого мог знать «красный граф» Алексей Толстой о «красном графе» Алексее Игнатьеве?». За неполных два года пребывания в Париже, Толстой, бывавший в различных кругах эмиграции (в том числе и в Политическом консультативном совещании представителей России на Версальской мирной конференции), знавший и экс-премьера Временного правительства князя Г.Львова, и бывшего посла во Франции Извольского, конечно был наслышан и о «нейтральной» в то время позиции Игнатьева по отношению к «белым» и «красным» в Гражданской войне. Но сам-то Толстой занимал в то время яро антибольшевистские позиции, сотрудничая и в «Последних Новостях», и в «Общем деле», достаточно прочесть его статью «НЕТ!», по духу ничем не отличающуюся от выступлений Набокова-старшего, А. Куприна и, особенно И.Бунина.(1). История о переданных Советскому посольству миллионах, относится к 1925 г., когда Толстой уже находился в СССР. Конечно, самый простой ответ: «Игнатьев был сотрудником советских спецслужб (какой из них, об этом ниже). Если этот ответ правилен, то и что дальше «огород городить»?

Вот что пишет об Алексее Игнатьеве петербургский историк,профессор Леонид Власов: «…подозревался французской разведкой в германофильстве. В 1925-37 гг. суперагент (?) НКВД, завербованный в 1927 г. Он под прикрытием советского торгпредства в Париже «плел агентурную сеть» из русских и французов, что позволяло агентам ВЧК-ОГПУ-НКВД легко и просто работать во Франции….» (2.).

А далее начинаются «сенсационные открытия»: «В апреле 1938 г. Сталин поручает второму секретарю советского посольства в Хельсинки Борису Аркадьевичу Рыбкину (Прикрытие в Финляндии – Б.Н. Ярцев) провести устный, секретный, «лицо в лицо» зондаж высших руководителей Финляндии для определения возможности заключения с ними тайного соглашения о разделе сфер влияния и военного содружества. Борис Аркадьевич должен был передать чек Внешторга на 100 тыс. долларов США Партии мелких сельских хозяев, которые выступали за нейтралитет страны…. Беседы Рыбкина (Ярцева) с министром иностранных дел Финляндии результатов, на которые рассчитывало Советское правительство, не дали. Министр знал, что «Господин Ярцев – работник ОГПУ». Рыбкин выехал в Москву для получения новых указаний. Выслушав его доклад, Сталин вызвал в Кремль бывшего графа, генерал-лейтенанта А.А.Игнатьева и поручил ему написать «дружеское письмо» своему бывшему кавалергардскому командиру Г.К. Маннергейму, изложив в нем вопросы, которые не мог решить Рыбкин. Стилисты советской контрразведки тщательно проработали структуру письма, зная, что фельдмаршал Маннергейм в своих письмах использует старую русскую орфографию и определенные дореволюционные обращения. Игнатьев на специальной бумаге от руки аккуратно написал это письмо. Вернувшись в Хельсинки Рыбкин, оценив обстановку, во время встречи с главой инспекции финской армии генерал-лейтенантом А.Сихво, улучив момент, передал генералу письмо Игнатьева для Маннергейма. По некоторым сведениям, фельдмаршал, прочитав письмо, сказал: «Предателям и шпионам я на письма не отвечаю…». Такой ответ Маннергейма вполне соответствует действительности, Так он знал аналитический доклад разведки Оборонительных сил Финляндии в котором была подробно показана шпионская сеть ЧК-ОГПУ-НКВД накрывшая многие страны Западной Европы с помощью суперагента, бывшего графа А.А.Игнатьева.(?). Не был забыт и «тройной удар» Игнатьева по «Младороссам» Казим-Бека, «Святой Руси» и «Братству Русского Народа» князя Д.П. Голицына-Муралина. (Правильно Муравлина – О.В.).(3.). 

Конечно, было бы необычайно интересно ознакомиться с этим докладом, возможно профессор нашел его в финских архивах, Но, увы! Биограф Маннергейма Л.В. Власов ответить на этот вопрос уже не сможет, он умер в начале этого года. Пока же единственным подтверждением остается статья в монархической эмигрантской газете «Возрождение» от 6 Августа 1937 г. Корреспондент пишет: «…В Москве разгул расстрелов, а в это время генерал Игнатьев свободно едет в Париж, так как это отвечает интересам ОГПУ…». Как известно через несколько месяцев после отъезда четы Игнатьевых в Москву, генерал Миллер – в 1930 – 37 гг. Председатель РОВС («Российского Общевоинского Союза» – наиболее авторитетной организации русской военной эмиграции – В.О.) был похищен в Париже и тайно вывезен в Москву. Но этот эпизод хорошо известен историкам, его участники: генерал Н. Скоблин, его супруга, певица Плевицкая, резидент С. Шпигельглас и другие - известны, только Игнатьева,опять же здесь нет. Власов цитирует только часть газетной статьи, вот она полностью: «У мало-мальски думающих эмигрантов давно уже закрадывались подозрения о связях младороссов(4.) с органами НКВД. Прямых доказательств долго не было…И совсем неожиданно…появилось следующее сообщение: «31 июля. 4 часа пополудни. Кафе «Роаяль» – дорогое и редко посещаемое эмигрантами…Внутри у окна сидит Александр Львович Казем-Бек (5.). С ним – некто в сером, постоянный наблюдатель на советских выставках в Париже… Пьют кофе, поглядывают на улицу, кого-то ждут. Но вот и третий. Постаревший, обрюзгший, с мешками под глазами, усталый в движениях. Хорошо одет, держится с достоинством, есть какой-то лоск. Командорская ленточка Почетного Легиона. Теребит мундштук. Кивок, два-три слова. Он уходит вглубь зала и садится в угол, за выступ стены, так что с улицы его не видно. Глава младоросской партии и его советский спутник бросают недопитое кофе и поспешно перебираются в тот же укромный закоулок. Последний пришедший рассказывает, он ведет беседу, он командует. Александр Львович подобострастно слушает, наблюдатель в сером попыхивает папиросой, время от времени одобрительно кивает головой, молчит. Читает «Последние Новости». Его дело сторона. Он обеспечивает официальность свидания. Что за конспирация? Кто сей важный гость? Бывший граф Алексей Алексеевич Игнатьев. Бывший паж, бывший военный агент императорской России в Париже, бывший царский генерал, а ныне знатный человек из Москвы, говорят, главный инспектор военно-учебных заведений СССР. Таков факт. Свидетели – наш бывший посол в Вене, Н. Н. Шебеко, редактор «Возрождения» Ю. Ф. Семенов, полковник ген. Штаба С. С. Писаревский, его супруга и автор этих строк. Все пятеро знают хорошо и Казем-Бека, и Игнатьева. Мы уселись по соседству и созерцали представителей первой и второй советских партий… Я лично подходил к их столику вплотную, чтобы лучше рассмотреть Игнатьева. Казем-Бек, увидя меня, растерянно поздоровался и смутился до чрезвычайности. Игнатьев совсем забился в угол и время от времени поглядывал оттуда на нас недружелюбными глазами. Некто в сером повернулся боком и начал мять в руках газету…Эмигранты и члены младоросской партии, в первую голову, конечно, сделают надлежащий вывод (6.). Встреча Казем-Бека с Игнатьевым вызвала скандал в эмиграции. Многие эмигранты, особенно в среде младороссов, были подавлены… Вынужден был и Казем-Бек реагировать на случившееся. В газете «Бодрость» Казем-Бек заявил следующее: «Я не имею права обременять великой ответственностью Государя своими действиями. Поэтому я признал необходимым просить Государя об освобождении меня от должности докладчика при Его императорском величестве по вопросам иностранной политики»…(7.). Великий князь Кирилл Владимирович обратился в связи с этим заявлением к Казем-Беку с рескриптом, в котором расточал похвальные слова по адресу «главы». Все же он принял отставку Казем-Бека. 

Современный историк к.и.н. Александр Елисеев замечает:«…Само собой разумеется, что антисоветская, в массе своей, эмиграция считала движение младороссов агентурой ГПУ – НКВД. Это было явной натяжкой. Младороссы, вне всякого сомнения, контактировали с советскими властями (в 1937 г. стала известной связь Казем-Бека с Посольством СССР). Однако делали они это не по указке ГПУ, а по собственным убеждениям…, сам Казем-Бек, скорее всего, не имел никаких связей с советской разведкой. Один из функционеров КГБ А.А.Соколов впоследствии писал: «…Мне пришлось устроить на работу переводчиком князя Александра Львовича Казем-Бека, известного деятеля белой эмиграции…Но разработку князя примерно через год я прекратил, так как стало очевидным …, что он является патриотом своей Родины и к советской власти относится вполне лояльно…» (8.). Для нас важно, что советские спецслужбы никогда не вербовали Казем-Бека (т.е. генерал Игнатьев этим не занимался, т.к. там не работал). И цитата из эмигрантской газеты отнюдь не подтверждает выводы профессора Власова.

Выскажем предположение, несомненно, нуждающееся в проверке по финским источникам. Возможно, какие-то документы об этих событиях и появились в Финляндии в последнее время, но пока мы их не знаем, все остается только предположениями. В Суоми советские спецслужбы в 20-х - 30-х гг. потерпели ряд серьезных провалов. Одним из первых изменил нелегальный резидент Разведупра в Финляндии Виктор Смирнов. Узнав, что его младший брат расстрелян в СССР как «вредитель», а мать и второй брат бежали в Бразилию, Смирнов явился 20 марта 1925 г. в финскую контрразведку. Он выдал всех известных ему работников и агентов Разведупра в Финляндии и Европе. Был осужден финским судом на два года, отбыв срок, уехал в Бразилию. В апреле 1930 г. отказался вернуться в СССР военно-морской атташе в Швеции Александр Соболев. С февраля 1928 г. он был аккредитован и в Финляндии, поэтому знал все здешние резидентуры Разведупра. Тогда же в Стокгольме стал невозвращенцем советник советского посольства и агент ИНО ОГПУ Сергей Дмитриевский. Летом 1933 г. в Гамбурге был арестован агент-вербовщик 4-го Управления, член КПГ Юлиус Троссин, долгое время работавший курьером на разведывательных линиях, связывающих Латвию, Францию, Румынию, Эстонию, Англию и Финляндию с Москвой. Гестапо его перевербовало. Троссин выдал немцам и финнам все известные ему явки и лиц, связанных с разведработой. Начальник пункта разведывательных переправ 4-го отдела штаба Ленинградского военного округа Урмас Утриайнен. был завербован финнами в Ленинграде и сдал всю известную ему агентурную сеть в Суоми. Возможность вывести из-под удара 30 «источников информации» руководство не использовало. Именно тогда полиция схватила нелегального резидента Марию Шуль-Тылтынь, ее помощников Арвида Якобсона и Франса Клеметти. Утриайнен был расстрелян в 1934 году. «Как родственников» расстреляли также его брата и сестру (тоже сотрудницу Разведупра). 

Есть ли другие источники, подтверждающие, что А.А.Игнатьев был неким суперагентом ОГПУ – НКВД во Франции? Попробуем кратко пролистать некоторые, доступные нам страницы шпионской деятельности агентов СССР (понимая под этим агентов Коминтерна, разведупра РККА и ИНО ОГПУ-НКВД) в этой стране в предвоенные годы. Согласно этим данным, французской контрразведке удалось в период с 1928 по 1933 г. выявить и арестовать более 250 человек - советских агентов. Наиболее громкими были дела члена ЦК ФКП Ж.Томмази, возглавлявшего шпионскую сеть в авиационной промышленности (сам резидент в 1924 г. успел сбежать), и «взятие под контроль», в 1926-27 гг. еще одного члена ЦК ФКП Ж.Креме (опять же сбежал вместе с супругой). В 1933 г. произошел новый провал завершившийся арестом хозяйки коминтерновского борделя экс-баронессой Лидией Сталь (фон Шталь), впоследствии работавшей на абвер и арестами более 100 агентов в том числе: профессора Луи Мартена – сотрудника шифровального отдела Морского министерства, секретаря Полпредства СССР В. Берковича и его жены, сотрудника Полпредства Шварца (историки спецслужб считают это крупнейшим провалом ИНО ОГПУ до начала войны). Но ни в одном документе не упоминаются работник Торгпредства, а затем глава Торговой палаты СССР во Франции Алексей Игнатьев и его жена! Еще раньше (1929) через стену советского Полпредства с 25 тысячами долларов в кармане перелез и стал невозвращенцем первый секретарь Полпредства во Франции Г.З. Беседовский, с которым французские спецслужбы естественно активно поработали и взяли под плотную опеку резидента ОГПУ Кильчицкого, видимо с подачи перебежчика. Беседовский затем активно сотрудничает с В.Л. Бурцевым в группе «Борьба» планирующей даже террористические акты в СССР, оставшиеся только в проектах (9.). С арестом в Германии уже упоминавшегося Юлиуса Троссина, были провалены курьерские явки в семи (!) европейских странах (в т.ч. в Англии и Франции ). И опять же граф Игнатьев спокойно работает в советских учреждениях во Франции, предъявить ему какие-либо обвинения власти Франции не могут! Возможно, имеет значение и Командорство Почетного легиона, дававшее, по статусу, его обладателю право беспрепятственного проживания в стране и преимущество при получении французского гражданства (чем Игнатьевы не воспользовались), и давнее знакомство с рядом французских политиков, (10.) и (это тоже возможно, но не в России) французский орден Натальи Владимировны «За вклад в искусство», но в случае выявления связей с убийцами политэмигрантов на территории Франции или участниками похищений, французские спецслужбы вряд ли стали церемониться. Таким образом, опять же, переходя к логике юридических аргументов, мы должны сказать: «доказательства обвинений «красного графа» в связи с ОГПУ-НКВД отсутствуют! 

Хотя и правая, и демократическая пресса такие доказательства усиленно искала. По утверждению редакции «Возрождения»: «…У Игнатьевых во время полицейского расследования похищения генерала Кутепова был произведен обыск» (видимо в январе 1930 г.). Далее в статье говориться, что «по данным полиции Игнатьев пошел на службу к большевикам «по материальным мотивам». Как раз в 1930 г. Игнатьев и Труханова приняли советское гражданство. И все их заслуги перед Францией,и ордена как бы потеряли значение.Обвинить в шпионаже и похищении советских граждан было бы гораздо легче и эффектнее. Но в 1930 г.ничего подобного не произошло. Все эти обвинения возобновились в 1937-м во время скандала с исчезновением генерала Миллера. «Возрождение» (06.10.37.) утверждало: «Скоблины и Игнатьевы были знакомы по Парижу». Ничего странного в том, что бывшая знаменитая балерина Труханова и популярная исполнительница русских песен Надежда Плевицкая были знакомы, как и их мужья. Далее, по данным «Возрождения» Игнатьевы в Виши останавливались со Скоблиными в одной гостинице. И со ссылкой на одного русского эмигранта (?) газета утверждает: «…встреча Игнатьевых и Скоблиных происходила между 12 и 18 июля…». Это улика! Но вот незадача, официальное полицейское расследование установило: Скоблин и Плевицкая жили в этой гостинице с 09.07.37 по 18.07.37., а Игнатьевы с 15.08.37. по 01.09.37., 18 сентября 1937 г. они выехали в Москву. 

После 1991 г. в нашей литературе появилось много материалов о работе советских спецслужб среди русской эмиграции во Франции, ставших источниками для многих кинематографистов и ТВ ( в том числе и замечательный фильм Михаила Казакова «Очарование зла»). Но даже такие яростные апологеты белой эмиграции, как эмигрант «третьей волны» писатель Борис Носик («Русские тайны Парижа») нигде не упоминают имени Алексея Игнатьева «в этой связи». «In dubio pro reo» (Сомнение <толкуется> в пользу обвиняемого)» – говорили древние римляне. 

Выполнял ли Алексей Алексеевич какие-либо задания Кремля? Несомненно, выполнял. И письмо Маннергейму, и выступления по радио в период советско-финской войны не требуют дополнительных доказательств. По данным болгарской исследовательницы Калины Каневой: «А.А.Игнатьев в 1941 г. был эвакуирован в Куйбышев, здесь он разрабатывал «ряд изменений в структуре РККА» (т. е. работал над проектами новых Уставов В.О.),вряд ли эта работа относилась к задачам НКВД или МГБ, а Генштабист, он и в СССР генштабист. 

Некоторые обличители пытаются связать имя Алексея Игнатьева с событиями 1916-17 гг., связанных с волнениями среди военнослужащих русских экспедиционных бригад во Франции. Но даже в наиболее полном исследовании А.Ю.Павлова роль русского военного агента А.А.Игнатьева оценивается только положительно. Автор подчеркивает, что именно Алексей Алексеевич настоял на выдаче оружия солдатам сразу по прибытии в Марсель, так с оружием они и прошли торжественным маршем по городу, он занимался даже бытом солдат: выпечкой хлеба и организацией бань. А в экстраординарных обстоятельствах (солдаты одной из рот убили своего батальонного командира) именно Игнатьев арестовал зачинщиков и заставил русских военных юристов расследовать это дело. Восемь человек были расстреляны, но и командиры, допустившие преступление были отданы под суд. Мог генерал во время этих печальных событий сказать о русских: «варвары, скифы..»? Вполне мог (а донос Панчулидзева относится именно к этому времени). А во время массового бунта в лагере Ля Куртин летом 1917 г., подавление организовал М.А.Занкевич - представитель Временного правительства при Главной квартире французской армии, при помощи североафриканских частей, о чем свидетельствуют, кстати, и записи помощника Занкевича прапорщика Н.С.Гумилева (да именно его!). Игнатьев к этой расправе отношения не имел. (12.). 

Главная же причина ненависти эмиграции к Игнатьеву заключалась конечно же в передаче «зарубежных авуаров» царской России советской власти. Сколько же вообще денег передал Игнатьев Советской России? В разных источниках называется фраза от 175 до 270 млн. русских рублей. Если исходить из курса 1912-13 гг. то это составляет 630 млн. франков. В довоенных долларах – это 126 млн. (в послевоенных всего 25 млн.,но что такое 25 миллионов полновесных американских долларов в современном исчислении, после всех перипетий ХХ века?). Поэтому, когда мы утверждаем, что в современном исчислении Игнатьев передал Советской России около миллиарда(!) евро, пусть желающие пересчитают эти суммы. (13).

Советское правительство тоже знало об «игнатьевских миллионах» и Чичерин, вначале через Х.Раковского, а затем через Красина предпринимал определенные шаги, явно рассчитывая при урегулировании дипломатических отношений с Францией, получить эти активы, что и произошло в 1925 г. , на этот счет опубликованы официальные документы и, кажется, этот вопрос можно закрыть. Такой шаг стоил Алексею Алексеевичу полного разрыва с семьей, его даже не пустили, на похороны брата. 

А второй «красный граф» в это время благоденствовал. В начале 30-х он вновь обратился к теме эмиграции и написал памфлет «Черное золото», о котором, даже такой воинствующий большевик, как глава РАПП Леопольд Авербах отозвался как о «бульварной авантюрщине» с «добавлением эротики» и «принудительными ассортиментами большевизма», доказывающими «мимикрию писателя». Впрочем, действительность распорядилась так, что голова прототипа булгаковского Берлиоза, пала (не под трамваем, а чекистском подвале), а Толстой в благодарность от власти получил заграничный паспорт и неоднократно побывал на «гниющем Западе», бог весть с какими специальными заданиями НКВД. 

Одновременно, после инфаркта Толстой работает над самым знаменитым и действительно бессмертным своим произведением, читатель, знакомый с ним с детства, конечно сразу догадается! Да, именно, «Золотой ключик». Сколько же толкований дали этой сказке интерпретаторы, от реалий «серебряного века», до «изысков» неофрейдизма и стихов «Умки» (14.). Но вот, что больше всего помнится: «сыщики – доберманы пинчеры никогда не спали, никому не верили и даже самих себя подозревали в преступных намерениях», а на все вопросы задержанных отвечали: «там разберутся!». А ведь это написано весной 1935 г. накануне «большого террора». Даже за это можно простить «живому классику» и повесть «Хлеб» и многое другое. Как ни странно, творческий талант – божий огонь отнюдь не всегда бывает вложен в прекрасный сосуд. 

Вот это понимание морального неравенства даже в реалиях сталинского СССР и питало, по нашему мнению, уважение и почтительное отношение «красного графа» А. Толстого к «красному графу» А. Игнатьеву. И в нечеловеческих условиях можно оставаться человеком!

А сам Игнатьев? У К.Чуковского есть любопытная запись (1954): «…умер Игнатьев, которого я видел в Париже блестящим военным атташе, а потом встречал…на кухне у Горького на Никитской…тогда еще жива была…Липа – домоправительница…бывало придут к Липе два бывших графа…поздно вечером: Липа, сооруди нам закуску и выпивку – и Липа потчует их, а они с величайшим аппетитом и вкусом спорят друг с другом на кулинарные темы. Игнатьев был завзятый гурман и писал книгу «Советы моей кухарке». Вот так, на кулинарные темы. Но вот и запись в Дневнике К.Федина: «…Помню, как подходя к гробу Алеши, Игнатьев опустился на колени и долго стоял с опущенной головой». Невольно вспоминается Борис Чичибабин: «Мне жалко негодяев…как Алексей Толстой…». 

Есть и еще несколько эпизодов последних лет жизни Игнатьева. Калина Канева: «…у меня была фотография, переснятая из одного альбома: публика на концерте в Славянском комитете в Москве (15.). Рядом с Георгием Дмитровым сидит солидный генерал высокого роста, очень похожий на А.А.И…. «Конечно это он! Сомнений быть не может. А рядом стоит его жена – известная в свое время балерина Наташа Труханова. Алексей был красавцем. Исключительно честный человек. Он передал советскому государству 225 млн. рублей, которые хранил, как военный атташе в Париже до революции на своем счете в банке и использовал для закупок оружия в Париже для русской армии в Первой мировой войне…» - подтверждает мне Н. Полторацкий – профессор Одесской духовной семинарии.» И наконец, еще один, цитируемый несколькими мемуаристами эпизод: «…Москва. Вскоре после войны. Магазин, длинная очередь. Солдат на костылях подходит к продавщице и просит обслужить его вне очереди – он опаздывает на поезд. Некоторые начинают возмущаться. Вдруг огромного роста генерал тут же предлагает ему свое место в очереди и встает в хвосте со словами: «Генерал может и подождать, а раненый солдат – нет!». Что это, фольклор или устная история? 

Ну не липнут к Алексею Алексеевичу Игнатьеву обвинения «разоблачителей». Не липнут! 


P.S. Но уж если говорить о профессиональной разведке и вербовке, то это было обычной работой не Алексея Алексеевича, а его младшего брата – погодка графа Павла Алексеевича, который теперь выходит на первый план нашего повествования. Давайте же познакомимся с этим персонажем.

(Продолжение следует).



1. Кстати! Отметим, появившуюся в «ОД» заметку о строительстве в Петрограде воздушного корабля системы инженера Махонина на 1 тыс. пассажиров, с двигателем 24 тыс. л.с. и скоростью до 180 км./ час. Грузоподъемностью до 1 тыс. т. Скорее всего, впоследствии Толстой использовал эту газетную «утку» в начале романа «Аэлита» (см. «ОД», 23.11.20).

2.Власов Л.В. «Густав Маннергейм и белая эмиграция: история в письмах», Спб.,2008, С. 80. 

3.Там же, С.86.

4.Одна из влиятельных эмигрантских организаций «нового поколения» в 30-х гг. ХХ в.

5.Глава младороссов, в то время называвший их «второй советской партией».

6.Н. Алексеев «Возрождение», 06.08.37.

7. «Бодрость», 08.07.37.

8. «Наш современник»,№6, 2005. 

9. См. Л. Соцков «Операция Тарантелла» и одноименный телефильм.

10. Прежде всего Анатоль де Монзи (1876 – 1947) – левый радикал, сенатор, министр в ряде французских правительств. Накануне установления дипломатических отношений с СССР председатель парламентской комиссии по русским делам.

11. «Возрождение», 12.11.37.

12. См. Павлов А.Ю. «Русская одиссея эпохи первой мировой: Русские экспедиционные силы во Франции и на Балканах», М.2011.

13. Некоторые наши современники считают, что на самом деле передачи денег, как таковой не было, а была лишь «пиар-акция» в пользу большевиков, а деньги были растрачены. Но такая огромная сумма не могла не всплыть впоследствии, в послевоенной Европе, США или в других странах мира. Игнатьевы же, как мы выше упоминали, жили в СССР очень скромно и даже в Фонд обороны генерал пожертвовал фамильные драгоценности, доставшиеся ему после смерти матери. 

14. Для интересующихся. В биографии А. Толстого Алексея Варламова (ЖЗЛ) есть подробный перечень этих интерпретаций, хотя сама книга и изобилует грубыми фактическими ошибками.

15. Видимо имеется в виду т.н. "Всеславянский конгресс" в Москве осенью 1941 г.