Карбидный Джа

………………………………………………………………. В продолжение темки «Кириллов и аннигиляция», ………………………………………………………………. экспромт

Вот вы говорите – хорошо мол, что не убило нашего семилетнего Джанни, когда он так резвенько, втыканием в электросеть радио-ключа начал  каникулярный отдых на целинных просторах, сотворив двойное короткое замыкание и лишив энергетики целую гостиницу с непростым, но таким почетным именем «Передовой кукурузник».
Это да. Хорошо. Однако, вот, что характерно – грабли, они на то и грабли, чтобы иметь свойство к себе тянуть.

На достигнутом, - а вернее, на недостигнутом, так как опыт по озвучиванию диктора Кириллова сигналами азбуки Морзе не вполне удался, - на достигнутом лазута наш, которому Джанни имя, не остановился и через пару дней со старшим, на пару лет, двоюродным братом Джуриком двинулся к другим диверсантским высям, а  именно - взрывы учинять.

На стройке, ведущейся неподалеку от бабушкиного дома, где проживала родня в ходе каникулярных визитов в отчий край, надыбали карбида кальция, у бабушки банку из-под огуречных солений с полиэтиленовой крышкой, как полагается, стырили и на той же стройке в укромном месте у сложенных штабелями железобетонных плит учинили тренировочный подход.

Держит старшой братец Джура банку у пуза, младшого Джанни поучает:

- А теперь сыпь карбид!

Малой деловито и качественно засыпает камешки для производства ацетилена в двухлитровый сосуд.

-  А теперь заливай!

Малой наполняет банку водой из рукава-шланга, протянутого от недалекой колонки.
Карбид-ацетиленид начинает шипеть, звучать, бурлить, нагреваться, стреляться, пахнуть.

- А теперь закрывай крышкой и быстренько изолентой мострячь поверху.

Джанни высунув язык, сосредоточенно и скоренько, как и учил заранее старшой, делает суровое диверсантское дело.

- Щас бахнем! - Попытался старшой поставить банку за угол тех самых штабелей строительных плит...

Не успел! Не успел Джурик.

Банка прямо в руках у самого пуза взорвалась!

«Ого себе, феерия!» - Не успел подумать малой: братан стоит одуревший, руки кровавые в растопыру держит, с них капельки падают в цементную строительную пыль, на белой рубашке - и чего он на стройку в школьной белой рубашке поперся? - кровища пятнами, как после фашистского расстрела в фильмах, расплывается, а банка со взрывчаткой вообще испарилась куда-то.

- Давай, - кричит старшой, - изолентой пузо перематывай, а то кишки вылезут!

Перемотали. Ну, а что? На войне, как на войне, и на учениях, как на учениях. Любой боец эту сугубую суть понимать должон. Тут не до соплей, не до слюней. Тут вам в обмороки не бабахнешься. Тут, понимаете ли, своих вытаскивать надо, даже если и задача не выполнена!

Перемотали пузо, прямо поверху перемотали изолентой, чтоб не выпало ничего изнутри, да и двинули домой потихоньку, на доклад. И двинули - старшой Джура, как Щорс в песне - окровавленный, хромающий и перемотанный, младшой Джанни - как его опора, под плечом.

- Ты только быстро не иди, а то изолента внутренностей не удержит! - Всё переживал старшой.

"Блин, плохо, что бинтов с собой не взяли, а то как-то некрасиво смотрится - белая рубашка, красная кровь, и абсолютно безо всякой гармонии - синяя изолента, да ещё и узкая к тому же, не солидно. В следующий раз – обязательно нужно нормальных бинтов взять, широких, не забыть." - Всё переживал младшой за каверзу, портящую общее героическое полотно.

***

Дома, безусловно, получили по полной программе, по насыщенной схеме и по суровейшей форме! Старшому-то Джуре ещё повезло, его-то сразу без разбирательств особых увезли в госпитальные палаты на «скорой». Второго же героя, Джанни, судили, как обычно, долго, жестко, с пристрастием, судили семейно-полевым судом под председательством деда Икифырыча.

- Теперь-то понял, Джанни, что физика с химией - великие и опасные науки?! - Вечером вопросил дед, разъяснив механизм взрыва.

- Теперь понял! - Ответил младшой твердо, честно и с уважением к заслугам и авторитету деда. - Закрывать нужно быстрее и у живота не держать!

- Та-а-ак! – Заискрил вновь чуть было подвыкипевший Икифырыч и потер сухие ладони друг о друга, как пред началом серьезнейшего огородно-аграрного мероприятия.

Беседа продолжилась. С утяжелением средств внушения.

***

- Теперь понял? Вода, карбид, закрытое пространство - взрыв! И глаза выжжет, и пузо, как брату разорвёт, а то и вывернет наизнанку, и голову чуднУю срежет! - Выдохнул дед, жестко уперев взор во вздыхающего и понурого внука.

- Ну, а в лужу-то можно бросать? - Не успокоился Джанни.

- Кого бросать?

- Карбид, кого же еще?!

- Зачем? – Забыв от такой наглости внука уточнить, что карбид это не «кто», а «что», сделал выпад Икифырыч.

- Ну, шипит же. Красиво. И запах. И вода булькает вокруг, горячо, как в чайнике или на Камчатке в гейзерах... - не закончил Джанни.

- Нет! - Обрубил все варианты и возможные гипотетики дед.

«Всё. Каникулам – конец! Тоска и скукотища, походы по гостям, да всякий прочий и официальный быт. И в сочинениях потом чего писать – что жрал вареники с клубникой? Позор и стыд.» - Печально размышлял о жутком безысходье свято чтущий субординационные начала младшой.

***

... Ну, всё-то оно - всё. Да не всё!

***

Дня через три упорных размышлений у Джанни родился вариант, не оговоренный дедом в качестве запрещенного.

Тут как раз прибыла очередная партия родственников к бабушке с дедом на побывку. А с ними ещё один кузен, только ещё более младший. То есть, получается, что раз Джура – старшой, а Джанни - младшой, то этот, Поль - младшой-младшой; остальные не считаются – либо совсем карапузы, а до шести, как исключительно справедливо полагал Джанни, все – карапузы, либо вообще – сёстры; а сёстры, они хоть и полезны иногда, однако в армейской иерархии их как-то несправедливо и обидно учитывать.

Сходили младшой и младшой-младшой с родителями проведать старшого в больничке, помолчали там рядышком с причитающей, ахающей и охающей роднёй, - чего причитают, нормально же всё, лежит себе, книжки читает, - вернулись на базу постоянного дислоцирования к бабушке...

Вечером братовья пошли за дедов сарай - готовиться к операции. Там у Джанни схрон боевой был оборудован - остатки карбида (много ещё, не на один взрыв хватит, если с умом использовать, не назад же его, не на стройку же возвращать), пустые бутыляки от лимонада («главное, - запомнил Джанни, - не создавать закрытого пространства!»). Всё проверили, сложили в холщовый баул -  с годов гражданской войны он что-ли у деда валяется, - ещё подумал Джанни. На утро наметили выход "в поля".

***

Утро.

- Мы, Баб Шур, погулять - к Тоболу! - Беззаботно проинформировал Джанни бабушку, оставшуюся за отбывшего на службу деда "старшей на рейде".

- Только не купаться, пока родители не подойдут!

- Есть, командир! - Козырнул Джанни - фуражка-то у него на головном месте имелась, а то как же! (См. - "Кириллов и аннигиляция").

***

... Вышли к Тоболу. Кругом народ, песок. Вода какая-то мутная, глубокая и широкая чересчур.

«Не то!» - Решил Джанни, работающий командиром младшего звена. Ушли в сторону, рейдом по флангам.

И не зря, не зря ушли. Обнаружили тихое место - узкая и мелкая протока, камыш, от основного берега и праздношатающихся, способных помешать операции граждан позиция надежно прикрыта зарослями то ли акации, то ли еще чего-то кустистого, не важно...

Извлекли из холщовой сумы бутылки, до половины засыпали их карбидом, стряхнув ладошкой о ладошку карбидную пыль, сверху плотно забили ёмкости окрестной травой-муравой... Только лохматые зеленые краешки из горлышек торчат.

- А крышечки? Без них не рванёт! - Поинтересовался младшой-младшой Поль.

- Никаких крышек! Я деду слово дал - у пуза не держать, в лужу в открытой форме не бросать, закрытых объёмов не допускать! Будем так экспериментировать! Ложись! - Пригнув голову братика к прибрежному песку за бугорком, Джанни, как панфиловский боец с "коктейлем Молотова", метнул первую "гранату" в протоку меж камышей.

Бульк. И... тишина. Круги расходятся по воде.

- Ну и нифига! Я же говорил! - Оборзело лезет со своей неграмотностью младшой-младшой.

- Цыц, блин! - Подзатыльником укладывает того шнобелем к тверди естественного бруствера Джанни...

***

Тут и бабахнуло! Аккуратненьким взрывом-столбом к Высям.
Хорошо бабахнуло, громко, зычно, красиво. Зелено-мутный столб с белою пеной, с радужной окаёмкой. Брызги до укрытия долетели. И все целы! Ну, то, что мокрые – это нормально, это ж не разорванные.

- Ба-а-а! Как в фильмах про глубинные бомбы! - Восхищённо и синхронно открылись рты у братовьёв.

***

- Вторая пошла! - Джанни швыряет очередной снаряжённый боевой смесью заряд.
Ба-бах!

Потом ещё! Ещё! Ещё-ещё! Бах! Ба-бах! Бах-бах-бах!

- Смотри, караси всплыли животами! – Отметил пикантность момента младшой-младшой.

- Это не караси, это гольяны, скорее всего! - Авторитетно отрезал Джанни. - Щас наберем бабе Шуре на уху, отнесём, потом быром на стройку, а то карбид кончился... И бутылки надо будет где-нибудь ещё надыбать.

***

... Не сложилось. По выходу из зарослей "опергруппа" была с теплом и неожиданностью для братьев принята родственниками. Те пришли позагорать-искупаться после завтрака, видят - малышни нет, опросили отдыхающих, начали "шерстить" заросли прибрежные, а тут взрыв, да не один.

***

Ну, досталось, в общем - и родне поволноваться досталось, и братовьям дедову суровость испытать на себе в величайшем объёме: дед Икифырыч был в срочном порядке вызван "на базу" со службы для учинения карательных действий супротив "неукротимых мстителей-диверсантов".

***

В ожидании деда Джанни и младшой-младшой были заключены под стражу и помещены в чулан вместе с невинно убиенными гольянами, томящимися в той самой холщовой суме.

- Баб Шур! Ты рыбу-то забери, пропадёт же! Мы ж на уху. - Воззвал к бабушке Джанни.

- Нельзя! Вещественное доказательство! – Баба Шура однако чуть позже всё ж принесла ведро с водою и пересыпала улов (иль то другим словом называется -  увзров?) туда.

***

- ... Слу-у-ушай, Джа, а ты ж крышкой же не закрыл. Почему, думаешь, взорвалось? - Пытал в темноте младшой-младшой Поль младшого Джанни.

- Потому что физика и химия - великие науки! Вода попадает в бутылку с карбидом, начинается бурление и нагревание. А куда ему, бурлению и нагреванию, деваться? Правильно, в воздух выходить. Если выход закрыт крышечкой, то бурление и нагревание накапливаются, в объем банки-бутылки не умещаются и разрывают этот самый объем! У нас крышки не было, зато - трава, она хоть и не плотно забита, но полностью газам выйти не даёт. Вот! Просто взрыв немного задерживается. А это совсем и неплохо! И нам хорошо - в руках и возле пуза не бабахнет.

Помолчали.

- Слу-у-ушай, Джа, а правду пацаны говорят, что если на камешки карбида плевать, то морда навсегда кривой останется? – Непонятно к чему, продолжал Поль.

- Вот это-то точно – правда! Слюна, она – как и вода, вызывает шипение, нагревание и брызгучесть карбида. Если вблизи плюнешь, глаза выжгет, а если издалека – останешься с мордой скукоженной в плевке, потому что – газ! Он кожу и мышцы лица столбит и дубит! Не плюй никогда!

- Ты видел сам?

- Чего видел?

- Ну, застолблённых и кривых?

- Да. Вон сосед бабушкин, в начале улицы в кривом доме живёт, Шифер зовут – совсем весь перекошенный. Говорят, в детстве пару раз на карбид плюнул и - на тебе!

- Да нет. Он не Шифер, а Фишер! А перекошенный, потому что больной и дурак, родился таким. – Не верил брату Поль.

- Ну, правильно – дурак! Не верил никому и плевал в карбидные камешки. Всё, доплевался.

- М-м-м…

***

Суд был страшен, семейное порицание - масштабным! При этом младшого-младшого отпустили почему-то пораньше, а Джанни, как уже и повелось, «чихвостили» до упора, наждачной психологией и тонко-каверзно, так чтоб аж прямо ух, так чтобы накрепко и до рефлексов неповторения аналогий впредь!
Карасей, иль гольянов, убиенных бомбистами, дед использовать в кулинарии запретил.

"Не могу позволить использование добытого бандитским путём продукта. Сдадим государству! Убери это от меня, Шура" - Строго настрого приказал Икифырыч бабушке.

Вечером, по велению деда, пошли к раненому ранее диверсанту Джуре, который с разорванным брюхом валялся на госпитальной койке. Не-а, не навестить пошли, а посмотреть на перевязку пузовых страшных ран - дед с главврачом договорился, - дабы наглядно были продемонстрированы возможные последствия диверсантской деятельности.

***

- Дед, а чего я тут нового увидел? - Удивился Джанни. - Я ж его сам перевязывал изолентой...

А младшой-младшой ничего и не вякал, он зеленый весь стоял, со зраками размером с яблоко и с челюстью, провисшей, как попало, вниз...

***

- Дед, а чего я тут нового увидел? - Удивился Джанни. - Я ж его сам перевязывал изолентой...

В силу таких удивлений для Джанни была устроена дополнительная программа под ответственность деда и главврача - экскурсия по всяческим эксклюзивам отделения травматологии.

***

... Нет, ну впечатляет, конечно. Что ж... Конечно. Травматология же ведь!
Впечатляет, да.

"Но, так что ж теперь? Из-за этого детскую военную мечту, что-ли, на ветер бросать?" - Хмурил брови Джанни, анализируя варианты дальнейшего насыщенного проведения каникул у бабушки.

«Только вот раненным, как Джурик, надо постараться не стать. А то валяется себе целыми днями на одном боку, книжки читает, аж косоглазие появилось – на другой-то бок перевернуться больно, да и нельзя. Нет. Ну его, не хорошо это – раненным быть! А то, что ж санитарки-боевые подруги скажут? Что ж это за командир будет - косой, как Крамаров в «Неуловимых…»? Не пойдёт! Интересно, а Крамаров чего, тоже на карбид плевал?»