Ариадна 10

Утром следующего дня Станислав пришел раньше всех и сразу заглянул ко мне. На нем не было лица. Видно было, что он плохо спал. Он присел в кресло и сделал руки в замок на джинсовом колене. Я был обескуражен таким ранним появлением молодого коллеги и просто кивнул головой вместо приветствия.

Станислав слегка покачивал корпусом вперед и назад и возбужденно смотрел прямо перед собой. Он был в нашем коллективе без пары и на фоне теплых отношений «Вира-Джордж» и «Лена-Вадим» ощущал себя дискомфортно. Я знал, что ему нравится Вира. Собственно, это знали все.

Вира была девушка с полными ножками и стройной спинкой. Когда она садилась на стул, ее бедра становились женственным базисом, на котором вырастал зовущий торс. Это был типаж Одри Хэпберн, как если бы Одри была слегка полнее.  Джордж с первых дней появления Виры в компании запал на нее, и будучи чистокровным холостяком, заинтересовал ее своим «чем меньше женщину мы любим…». Их роман развивался стремительно, и мы искренне радовались за Джорджа, который однажды сказал: «Я женюсь в тридцать пять лет, когда искренне полюблю. Я должен продолжить род».

Джорджу было уже тридцать и, при разумном подходе Виры к их альянсу, этот красавец-стиляга вполне мог жениться намного раньше. Но… если б не Станислав…

Станиславу - двадцать шесть, Вире – двадцать. Славка всячески преподносил Вире свою симпатию, и та, под недовольными взглядами Джорджа, отвечала общечеловеческой дружеской  радостью. Когда у Вирочки и Джорджа возникали размолвки, она бежала к Славе, и они вместе слушали музыку и пили кофе. Джордж был взбешен таким положением вещей, но Станиславу от бога была дана фактура борца, и, поглядывая на его бицепсы и квадратики на животе, Джордж усмирял свое либидо.

Если на съемках Джордж был привязан к камере и почти всегда был слегка недоволен собой, да и отчасти всеми, то Станислав, который выполнял тяжелую физическую работу, был прямой противоположностью. Вира всегда тянулась к нему, как к  другу и развитому парню, который героически передвигал и переносил оборудование и реквизит. Кругозор Славки в музыке и современном искусстве был монументален, и Вира любила с ним поболтать. Ее заинтересованность в Джордже зижделась только на вечном зове тела, а Славка был еще и ее душой.

Я сразу понял: вчерашнее обливание водой спровоцировала она. Возможно, так Вирочка хотела выразить свою симпатию. И переборщила. Ей, наверное, просто хотелось расшевелить Станислава и увидеть его эмоции. Возможно, предсказуемый, погруженный в профессиональный процесс, Джордж стал ей надоедать, и тайное девичье желание познать новое привело ее в Славке. Она попробовала заигрывать, а он разозлился, не понял ничего и пал духом, приняв белое за черное.

Наша пауза была долгой и содержательной. Мы вместе думали. Но не находили что сказать.

- Я ухожу, Пол! – наконец сказал Станислав. – Нет сил больше.
- Понимаю тебя. Но где гарантия, что в другом месте тебя тоже не обольют?
- Это не смешно, Пол! Я так больше не могу. Я люблю ее и не могу собраться с мыслями. Это мешает делу.
- Собери слюни и иди, работай. Вечером поговорим, - жестко сказал я, отвернулся  и начал рыться в ящике стола. Дверь кабинета закрылась, и я остался один.

Мне было жаль мальчика. Славка, парень из интеллигентной семьи, был еще слишком зелен, чтобы понять цикличность и переменчивость жизни. Он и представить себе не мог, что Вира, похерив сегодняшние пристрастия, может стать его любимой женой в один прекрасный день.

Часто, задумываясь над своей судьбой, я вижу, теперь издалека, как торопился иногда, определяя свое место НЕ РЯДОМ с понравившейся мне девушкой. И только потому, что она - не одна. Наверное, только женщинам свойственно видеть вещи в развитии, когда дело касается любви.
Мужчины должны понимать: переменчивость природы и есть женственность. Сегодня так, а завтра – совсем иначе. И мужики должны терпеливо поддерживать эту великую слабость, а сами являться непоколебимым стандартом, на который должна опираться изящность и нежность. И они должны это делать, к сожалению, порой даже ценой своего простого человеческого счастья.

Такие рассуждения можно было бы осмеять, если бы не искренность. Искренность – великое оружие. И когда оно в руках мужчины – Любовь под охраной. И в этом всём я не оставляю слова только ****и, которая, прикрываясь соображениями о полигамности, погружена в процессы лжи, охоты и похоти.

Мне не пришлось вызывать Виру. Она сама забежала ко мне, как только сделала все срочные дела.

- Подожди, присядь! – сказал я Вирочке, видя, что та хочет обрушить на меня массу какой-то новой инфо. Она послушно присела, озадаченная.
- Что-то не так?
- Вирочка! М-м-м…  Как твои дела? Ну, …вообще… - осторожно спросил я.
- Да все хорошо! Что? – доверчиво посмотрела на меня Вира.
- Я хочу, чтоб ты знала… Мы все очень любим тебя… М-м-м, и …
- Да что случилось-то, господи? Скажи!
- Славка уходит, - признался я.
- Чиивоо? – по-мальчишески протянула Вира. В голосе ее смешались нотки недоумения, недоверия, тревоги и растерянности.
- Только я тебе ничего не говорил...
- Славка – мое все, если он уйдет, я умру, - сказала Вира и посмотрела в окно. Ее глаза наполнились слезами. Мне стало не по себе.
- Он любит тебя, но я тебе ничего не говорил, - почти прошептал я, придя в себя. – Давай встретимся через полчаса, у меня срочный звонок.

Вира молча вышла. Никакого звонка не было. Надо было просто закончить разговор, в котором самое главное уже прозвучало.

К середине дня я понял, что Станислав раздумал уходить. Не вникая в детали, я покинул студию и середину дня провел за обедом в обществе старого друга, приехавшего из Ирана.

Мы разговаривали о многих вещах и наслаждались китайской кухней. Жаль только, что в этом ресторане так и не научились как следует готовить wonton soup. Я о чем-то смеялся доставая из горшочка наполненный креветочной смесью аккуратный поз, когда позвонила Вира.

- Пол, ты сегодня еще будешь? – спросила она взволнованно.
- Если нужно, то заеду к концу дня. Все хорошо?
- Да, но я хотела поговорить.
- Через пару часов будь на месте.
- Хорошо.

Вира закрыла дверь на замок и села с другой стороны стола.

- Что он тебе сказал? – спросила она, наклонившись ближе, как будто боялась, что в стенах жучки.
- Что сил больше нет, что любит. Что уйдет, чтобы не мучиться.
- Боже, какая я дура! – Вирочка заплакала.

Начиная сомневаться в том, что понимаю смысл происходящего, я поднес Вире платок. Налил стакан воды. Выглянул в рецепцию.

- Никого не пускайте, у нас важное совещание, - сказал я секретарю.

*** 

- Думаю, Станислав, выглядит в этой ситуации достойно. Он не стал трогать ваши отношения с Джорджем и решил удалиться. Увы, типичное решение для молодого человека с хорошим воспитанием, - рассуждал я, когда Вира успокоилась.
- Да нет там никаких отношений! Пол! Все почему-то думают, что Джордж и я – это что-то такое! Джордж просто хочет встречаться. И всё, понимаешь? А мне это уже не нужно, - почти кричала Вира.
- Тогда скажи об этом Джорджу и займись тем, кто тебе дороже. Все в твоих руках, дорогая! Вылей ты хоть цистерну теплой воды на Славку, он всего лишь будет искать место посуше. Мы же не дети, чтобы так несмело выражать свои чувства, - вещал я.
- Спасибо тебе, что выслушал. Я все поняла! Ну, я пошла? – и Вирочка улыбнулась.
- Счастья тебе! Уверен, все будет хорошо! – мне стало радостно от того, что все вот так быстро разрешилось.

«Джордж помучается два часа и позвонит какой-нибудь старой знакомой. Он не пропадет», - думал я, когда окрыленная Вира скрылась за дверью.