Старьевщик

Среди своих коллег он слыл самым опасным конкурентом: цепкий, тертый, хитрый...
Он старался не привлекать к себе внимания, был аскетом и при этом, фанатом своего дела.
-Прошлое принадлежит мне",- говорил он так , как-будто констатировал общеизвестный факт.  Он обладал поистине феноменальной памятью и мог дать полную справку по любому предмету искусства. Он гордился тем, что самый редкий, бесценный антиквариат есть только у него.
Он никогда и никем не брезговал и стоимость предлагаемых вещей оценивал мгновенно. Мог отвалить крупную сумму за ничего не значащую безделушку и тут же за бесценок купить настоящее произведение искусства. Это был отвлекающий маневр. Таких приемов у него было много. Например, он мог дать ценный совет совершенно бесплатно. Своим бескорыстием и эрудицией он подкупал людей, а потом при случае использовал их с выгодой для себя так, что те об этом даже и не подозревали. В битве за раритеты он как правило выходил победителем, потому что всегда был проворнее и не скупился. За понравившуюся вещь Старьевщик готов был заплатить любую цену.
Именно так все и называли его - Старьёвщик и мало уже кто помнил его настоящее имя. С этой кличкой он прожил всю свою сознательную жизнь.
А началось всё в детстве. Старьёвщик рос без отца, с матерью. Ребёнком он был замкнутым, никогда не участвовал в детских играх, а вместо этого всё время что-то подсчитывал и выгадывал в их скудном бюджете. Страстью к коллекционированию Старьевщик загорелся еще в детстве и его уникальные способности к коммерции тоже проявились очень рано. Неведомо каким образом, замкнутый, никогда не улыбавшийся увалень умел находить подход к каждому, и не только к сверстникам, но и к парням постарше. Как паук он плёл свою паутину интриг в результате которой завладевал понравившейся вещью. Он умел разрекламировать красивую этикетку от американской жвачки так, что незадачливые пацаны готовы были отдать за неё чуть ли не свои велосипеды.
Старьёвщик часто горел на своих махинациях: когда обманутые дети понимали, что остались в дураках, они шли бить маленького коммерсанта, но тот, почуяв опасность, мог безвылазно сидеть дома неделями, пока не стихал народный гнев. Общение с другими детьми заменяло ему любование собственной коллекцией монет. Когда Старьёвщику было двенадцать лет,  в этой коллекции были уже и довольно ценные экземпляры.
Завладев вожделенным сокровищем он был готов скорее умереть, нежели расстаться с ним.
Одевался Старьёвщик всю жизнь более чем скромно. Над ним смеялись, его презирали, но он про себя только усмехался, хорошо зная, кто истинный хозяин жизни.
Дети придумывали ему обидные клички: его называли и "жидом", хотя евреем он никогда не был, и "Гобсеком" и просто козлом. Но прочно прилепилась к нему только одна кличка: "Старьёвщик".
Почему-то это прозвище ему понравилось и он сам стал себя так называть. С годами никто уже иначе его и не называл. О жизни Старьёвщика известно крайне мало: после смерти матери он так и не женился, а его личная жизнь была скрыта от посторонних взоров. Да и была ли она у него - личная жизнь? Трудно было представить себе этого человека влюблённым: с годами он становился всё более циничным и ехидным. Известно о нём было лишь то, что несколько раз он привлекался компетентными органами за занятия черной археологией, а позже - за торговлю и контрабанду иконами.
Привлечь его так и не удалось- Старьёвщик везде выскальзывал из тисков следствия как угорь. Его можно было резать на куски- он никогда и ни в чем не сознавался.
Старьевщик любил держаться в тени: его профессия располагала к занятиям философией, но в то же время требовала скромности, не высовываться без нужды и вообще быть незаметным. Жил он так же просто, если не сказать бедно, ходил в одной и той же одежде, в еде был очень умерен и тратился, став старым, только на женщин, предпочитая и с прекрасным полом вместо любви товарно-денежные отношения.
Став уже весьма состоятельным человеком, акулой в этом непростом бизнесе, Старьевщик успевал появляться на всевозможных распродажах и базарчиках, где редко, но попадались настоящие шедевры, выставленные на продажу как безделушки или даже хлам. Кроме того он постоянно давал объявления в газетах о покупке старых семейных реликвий, как то фотографий и писем из семейного архива и не брезговал ездить по адресам потенциальных продавцов, если на его объявления откликались.
Таков был Старьевщик. 
Ну а Марк был полной противоположностью Старьевщику.
До поры, до времени, они не подозревали о существовании друг друга.

Всю жизнь Марк стремился во всем быть первым и это ему почти удавалось. В школе он был отличником, в спортивных играх и общественных делах тоже был всегда на виду. Став постарше он представлял школу на всевозможных спортивных мероприятиях района, города и даже области. Его ставили в пример другим ученикам, а портрет Марка висел на особом стенде в актовом зале, среди отличников и спортсменов прославивших школу.
К тому же Марк был весьма недурен собой: высокий, русоволосый , голубоглазый и стройный, настоящий атлет. Благодаря своей внешности он любил фотографироваться и куда бы он ни отправлялся- в турпоход, на соревнования или просто на какую-нибудь вечеринку с друзьями , он везде брал с собой фотоаппарат и каждое, даже самое незначительное событие своей жизни превращал в целый фоторепортаж, в центре которого разумеется был он сам.
Мать в нем души не чаяла, гордилась им и считала его гением, не потому, что он ее сын, а потому что оно так и есть.
Марк и сам охотно уверовал в свою гениальность и к окружающим относился снисходительно-доброжелательно. И еще он очень любил говорить о себе , о своих достижениях, способностях и амбициях. Знакомые и друзья относились к нему с симпатией, хотя многие из них подсмеивались над его слабостями , а некоторые и вовсе считали человеком нудным. Но Марк этого не замечал и все так же старательно запечетлевал на фотопленку все, даже мельчайшие подобности своей жизни и все собирал регалии свидетельствующие об его успехах. Регалий действительно было много: школу он закончил с золотой медалью, институт закончил в числе лучших, хотя и не получил заветного красного диплома, что стало и для него самого и для его матери настоящей трагедией. Затем долго и мучительно, в течение семи лет шел к диссертации и когда эта цель была наконец достигнута он стал рваться к должности старшего научного сотрудника. Покорив наконец заветную вершину, Марк решил перевести дух, прежде чем браться за докторскую.
Однако его мечте о докторской не суждено было сбыться.  Идти дальше не хватило то ли сил, то ли чего-то другого. Сам он объяснял это пятым пунктом и отсутствием протекции. Кто-то соглашался с ним, а кто-то нет. Вместо докторской он участвовал в выпуске сборников научных статей, где обязательно был либо рецензентом, либо соавтором, а иногда и сам кое-что писал. Кроме того он сочинял научно-популярные статьи и задачки для школьников. И то, и другое пользовалось определенным успехом и тешило самолюбие Марка. А потом началась "Перестройка", институт, где Марк проработал всю жизнь, закрыли. И тогда они с женой решили искать счастья за океаном.
  Его регалии заняли почетное место среди их багажа: помимо золотой медали , многочисленных грамот и спортивных кубков был здесь целый архив с публикациями в серьезных научных изданиях,положительные рецензии на его работы светил науки и еще много всего.
Все эти свидетельства собственной значимости он тщательно сортировал и распределял по особым папкам: "Школа", "Институт", "Спортивныесоревнования", "Публикации", "Характеристики", "Отзывы" и так без конца. Когда папки уже некуда было ставить, он купил специальный книжный шкаф, который был сделан на зака специально для этой цели  и в нем под каждый из разделов он определил отдельную полку. Но места для его регалий по прежнему не хватало и тогда он выделил для своих бумаг целую комнату, в которую превратил крохотный балкон их съемной квартиры. Жена была очень недовольна, но сделать  ничего не могла: Марк уперся что называется рогом.  И тогда она в сердцах бросила: -"Что ты о себе возомнил?! Хочешь построить себе пирамиду из своих регалий как египетский фараон?!
Эта фраза жены еще больше его ожесточила и он стал собирать свидетельства о собственной значимости с совершенно маниакальным упорством. На новом месте он не успокоился и очень гордился тем, что его взяли на работу в одну маленькую фирму, правда вне штата и на испытательный срок, но зато консультантом. -"Эх, если бы не возраст!"- думал он с досадой. Но годы брали свое и хотя он по-прежнему старался поддерживать себя в хорошей спортивной форме- каждое утро бегал по часу в любую погоду, делал гимнастику и старался вести здоровый образ жизни, был он уже не тот, что раньше. Старость брала свое, напоминая о себе сединой, красными прожилками на щеках, высоким давлением, запорами и бессонницей.
Но он решил ей не сдаваться, тем более, что энергии ему не занимать. В шестьдесят у него открылось второе дыхание- он увлекся политикой настолько, что это превратилось в его страсть. Всю свою нерастраченную энергию любовь к новой родине и патриотизм он выплескивал на бумагу, день и ночь строча статьи для местной газеты на русском, в которых рассказывал о своем голодном детстве и бедной жизни в московской коммуналке старшего научного сотрудника в престижном НИИ, громил левых  и коммунистов, лишивших его в свое время докторской. А иногда его эмоции выливались в стихи.
В общем-то стихи были так себе, да и газета была скорее газетенкой, но тем не менее, Марк стал звездой местной величины и очень этим гордился. Все свои статьи он аккуратно вырезал и собирал в папки,  а комнату с бумагами гордо называл своим архивом и очень любил демонстрировать ее содержимое друзьям и знакомым. Это было его убежище от смерти, место в вечности, которое он для себя застолбил. Если уж суждено умереть, то пускай хоть память о нем останется. Ведь он заслужил свою долю вечности своей неординарностью. Таких как он в мире не так уж и много.
 Понадобилась работа десяти, а может быть и сотни поколений, чтобы наконец родить одного такого как он. Возможно его сын достигнет в жизни еще большего, чем он и понесет в вечность его гены и многого добившись в жизни и получив признание своих заслуг, с благодарностью скажет: "Все это благодаря моему отцу."
 Умирать не хотелось. Он пытался делать вид, что к смерти относится философски, но при этом панически ее боялся и протестовал против подобной несправедливости.
 Марк успокаивал себя тем, что все это случится с ним еще не скоро.
Однако с годами что-то все же дало в нем сбой: то сосуды дадут о себе знать, то суставы, то печень...
Начались визиты к врачам, после которых жизнь марка изменилась до неузнаваемости. Вернее,  эти визиты, без всякого преувеличения, изменили до неузнаваемости самого Марка, причем в буквальном смысле  слова.
Врачи в один голос уверяли его, что в наше время можно все исправить и если человеку не дано, пока, окончательно победить смерть,  то по крайней мере,  уже сегодня,  медицина способна существенно продлить дни его жизни и сделать счастливым в любом возрасте. 
Марк поверил и воспрянул духом.
В медицинском центре, где он проходил обследование, ему предложили сначала заменить сосуды на ногах,  потом клапаны сердца,  потом... А потом операции сделались для него перманентным явлением. Ему постоянно что-то меняли - удаляли кусочек его плоти и вместо него вставляли что-нибудь электронное или из особого материала, неподвластного времени.
Как социальщику,  новая родина оплачивала ему все эти дорогостоящие операции.
Поначалу Марк был доволен, но однажды задумался: а что же у него осталось своего? 
Этого своего с каждым разом становилось все меньше, и он уже не мог с уверенностью сказать он ли это теперь, прежний ли Марк. 
Каждое утро он подолгу  смотрел на себя в зеркало. Собственная физиономия ему не нравилась- старая, заплывшая жиром рожа,  ничего общего с тем жизнерадостным бодрячком, каким он привык себя всегда чувствовать и видеть в зеркале.
-"Что же, и  это можно будет заменить",- подумал он и спохватился. 
Новая родина привнесла в него немало нового. Но если заменить лицо, то что тогда вообще останется? Сердце у него уже наполовину искуственное,  часть костей-последствия спортивных травм, тоже.  От него осталось не так уж и много.
Однако природная жизнерадостность, помогла ему преодолеть и эту дилемму.
-Новая родина создал меня по своему образу и подобию!- воскликнул Марк, стоя перед зеркалом и любуясь собою.
И если уж суждено быть старым,  он будет таким же,  как местные старики,  представляющие столь обожаемый им средний класс: улыбчивых,  полных жизненной энергии и кажущихся вечными.
- I love you Ameriсa!  - в восторге воскликнул Марк,  глядя на свое изображение в зеркале. Он по-прежнему был влюблен в самого себя.
Ему вспомнилась мать и он помрачнел.
Так, как восхищалась им мать,  никто и никогда больше не восхищался. Он был у нее всегда самый-самый. Впрочем, он и сейчас тоже самый-самый: хоть и социальщик по возрасту, но по-прежнему принадлежит к интеллектуальной элите общества, и вообще....
Нет, он не должен умирать, без таких как он этот мир станет слишком серым. Да и с чего вдруг ему умирать?!
Он был доволен и жизнью, и самим собой. Единственным, что его удручало, было снисходительное отношение сына и жены к его заслугам. Причем они относились к нему тем более снисходительно, чем больше он старел.  Разжиревшая супруга с годами стала неповоротлива и ворчлива. Где та хрупкая девочка, которая когда-то заглядывала ему в рот и затаив дыхание ловила каждое его слово, когда он говорил? И как вдруг  получилось в жизни, что его сын, в детстве смотревший на отца как на бога, теперь смотрит на него хоть и с любовью, но как-будто снисходительно?
Все-таки несправедливая это штука, жизнь!
Живешь, трудишься день и ночь стараешься, а что в результате?
Подобные мысли отравляли ему жизнь , но Марк отличался завидным упорством и старался не уступать старости. Бег по утрам он заменил спортивной ходьбой, благо искусственные клапаны отлично справлялись с нагрузкой- даром что-ли гарантия на целых двадцать пять лет?! Двадцать пять лет! Для человеческой жизни это целая вечность! 
Ночью, Марк, терзаемый бессонницей и запорами, писал мемуары и статьи.
Он пробовал было бороться с запорами посредством сырой воды, кефира и фруктов, но от фруктов у него подскочил сахар в крови, а от сырой воды у него в кишечнике завелся какой-то на редкость коварный микроб, из-за которого Марку пришлось две недели травиться антибиотиками.
С бессонницей было еще хуже: дело в том, что он принимал таблетки для поддержания потенции, которые были несовместимы с приемом лекарств от бессонницы.
Приходилось выбирать что-то одно и Марк, как настоящий мужчина, разумеется выбрал таблетки для поддержания потенции.
Реализовал он ее редко, но очень гордился тем, что до сих пор может.
С бессонницей же он боролся творчеством выплескивая в виртуальное пространство все накопившееся негодование по поводу несправедливостей в этой жизни.
Особенно серьезно он относился к письмам, которые каждую неделю отправлял президенту США. В этих письмах он делился с президентом своими мыслями о том, как надо, по его мнению, управлять страной и миром.
Советница президента неизменно, с завидным терпением благодарила Марка за письма, обещала, что президент и администрация обязательно примут к сведению столь ценные советы.
Ободренный Марк даже подумал о том, что хорошо бы издать все эти письма отдельной книгой с этаким многозначительным названием: "поучения президенту США от доктора такого-то". Но, не успел осуществить свой замысел.
Однажды во время утренней проходки, ему стало плохо. Прохожие вызвали скорую и в больнице врачи определили у него инсульт.
Марка спасли, но после этого он стал быстро сдавать- сильно располнел и обзавелся целым букетом болезней, от отдышки до аритмии.
И еще он стал чрезвычайно раздражителен и даже агрессивен. Все свое время теперь он проводил либо за рассматриванием своих реликвий, либо за написанием статей.
Его по-прежнему публиковали, но сначала в узком кругу читателей, а затем и в редакции, все с большей тревогой стали отмечать  изменившийся стиль его письма- он становился все более корявым. Но хуже всего было с содержанием - его мысли становились все более бессвязными.
Умер Марк ночью, от удушья. Он сидел в своем любимом кресле и вдруг почувствовал, что задыхается, а позвать на помощь у него не было сил. Жена обнаружила его только утром, когда он уже был холодный. После смерти мужа ей все больше не хватало его.
-Надо же, сказал ей лечивший Марка врач с нескрываемой досадой, с таким сердцем как у него он мог бы жить еще лет двадцать, как минимум. Там такие клапаны- сносу им нет!
Сын забрал мать к себе , а квартиру, которую они давно уже выкупили, оставили закрытой, дабы сохранить в ней все так, как было при отце и муже. Позже он поселил мать в престижном хостеле для престарелых.
Сын пошел по стопам отца , закончил университет и занимался наукой. К тому времени у него уже были свои дети. Вскоре его пригласили на работу в Норвегию и он со всей семьей отправился в Европу. Мать незадолго до этого умерла в доме для престарелых.
Внукам Марка в Европе понравилось, они закончили здесь школу и колледж и собирались обосноваться навсегда. В Штаты они вернулись лишь для того, чтобы уладить имущественные дела. Так впервые за много лет собранный Марком архив снова был открыт. Но разобраться в бесчисленных вырезках, грамотах и медалях из дешевого металла внукам было не под силу, да и лень. Русский язык мало о чем им говорил. Решение они нашли быстро: нашли в газете телефон старьевщика, обещавшего хорошие деньги за старые вещи и договорились с ним о встрече.
Войдя в дом, старьевщик охватил оценивающим взглядом собранные Марком за всю жизнь реликвии и саркастически усмехнулся. Работал он профессионально и быстро, за какие-нибудь четверть часа отобрав стопку из разных бумаг и документов. К ним он присоединил кое-что из медалей и спортивных кубков. Пролистал альбомы , но больше всего заинтересовался медалью выгравированной на обложке одного из старых , еще советских времен альбоме.
Когда работа была закончена, старьевщик указав наследникам на отобранные реликвии назвал оптовую цену.
Наследники были шокированны такой мизерной стоимостью раритетов собранных дедом. Да и правду сказать, раритетов было не так уж и много- маленькая стопка из дипломов, удостоверений и грамот и кучка медалей и кубков.
-Как хотите, - сказал старьевщик, -можете пригласить кого-нибудь другого и услышите сколько он вам за все это предложит.
Наследники были разочарованы, но согласились. В конце-концов, хоть что-нибудь.
-А что со всем этим?- Спросил один из внуков, указывая на шкаф с бумагами деда.
Старьевщик в ответ лишь пожал плечами.
-Неужели все это не имеет никакой цены?- Спросил другой.
-Все имеет цену, - ответил старьевщик.
-Тогда может...- с надеждой сказал старший.
-Не знаю,- безразлично ответил старьевщик,- Мне все это не интересно... Поищите, может кого найдете. -Он попрощался с наследниками и прихватив купленные регалии, уехал.
Нанятые внуками рабочие за несколько часов освободили квартиру от всего лишнего- старой мебели и ненужного бытового хлама, среди которого были и бумаги Марка. Любопытные соседи и прохожие еще какое-то время с любопытством рассматривали раскиданные ветром пожелтевшие бумаги на непонятном языке, пока дворник все тщательно не подмел.