Глава 3. Бракованное агентство

Если даже вам немного за тридцать,
Есть возможность выйти замуж за принца…
                Из репертуара Верки Сердючки

- Представляешь, сегодня от твоего Месье мессаж пришёл, а я портабль в Рено у люквера на паркинге забыла. И фикс вообще отключила - слишком большие фактуры в этом месяце. - Это означало, что от моего жениха пришло сообщение, но Лолка забыла мобильник в машине, когда пошла в магазин, а домашний телефон отключила, потому слишком много набежало повременной платы. Понимать её становилось всё труднее и труднее. В речь вплетались новые французские слова и фразы приобретали чуть слышный грассирующий акцент:
- А твой-то такой жанти! Такой жанти! Лапочка! (искаж. франц. – приятный, милый) Он хоть и пожилой, но я бы с таким ей-ей не отказалась!
- И сколько ему?!
- Вообще-то 62, но ты не бзди, мон ами! Выглядит он так, как русские мужики в сорок с маленьким хвостиком. Кстати, с хвостиком у него тоже всё в порядке. Это тебе не наши - алкаши-импотенты.
- А ты откуда знаешь? – насторожилась я.
- Его младшему сыну всего пять лет! И жена развод не даёт. Так что тебя по любому выпустят. Официально он пока женат. Слышь, как повезло-то тебе! На этой неделе жди перевод по «Вестерн-Юнион» - две тыш-ши евро. Вызов тебе уже идёт по скоростной почте!
- Лолка!!! Он же на тридцать лет старше меня!!!
- Ничего. Зато его бывшая мадам младше тебя на четыре года. Старый конь борозды не испортит, хотя, конечно, и глубоко не вспашет…
- А вдруг я ему не понравлюсь? Я такая толстая! Ни одеть - ни обуть!
- Понравишься. Ты ещё ихних баб не видала. Скоро узнаешь, что ты - Мисс Вселенная! А пока загранпаспорт оформишь, килограмм десять с тебя, как не фиг делать слетит, не заметишь. Как только деньги получишь – пулей в ментовку, оформляй паспартину по самой горячей сетке, как можно быстрее. Денег не жалей. Месье пылает от любви, если надо – ещё вышлет. Сёдня заглянула к нему в спальню, а там на его подушке - твоя фотка!!!
- И часто ты к нему в спальню заглядываешь?
- Ага! Ревнуешь?! Заработало!!!

        Разговоры с Францией теперь происходили чуть ли не каждый час, если Лолка долго не звонила у меня начиналась тихая паника. Какая она всё-таки умница! Подруга руководила и направляла каждый мой шаг. Подсказывала и давала неоценимые советы. Если бы ещё обходилась без мата… Хотя куда же без него.
- Лол, если даже всё наилучшим образом получится, то как же я бабушку одну оставлю?! Она же беспомощная, старенькая совсем. Всё на мне.
- А что к ней визитёры разве не ходят? – искренне удивилась Лолка словно впав в беспамятство, изображая из себя коренную европейскую мадам, будто она вовсе не в курсе наших отечественных реалий.
        Я знала что визитёры – это работники французских социальных служб по уходу за престарелыми. Может, подобные особи на территории России где-то и водятся, только мало кому посчастливилось их видеть. Тут вам не Франция где на каждого старика по нескольку визитёров в день. И это говорит мне Лолка - девушка выросшая в семье, где у одной стены стояла кровать с парализованной прабабушкой, а у другой стены на ободранном топчане доживал свой век дедушка в маразме. Как дала бы этой Лолке по башке, чтоб не выпендривалась!

- Лолик, как же я с Месье общаться-то буду? Я ж в школе английский учила-учила, да так и не выучила.
- Ничего, в Нормандии добрая половина населения англичане, и вообще на английском говорят все, а уж он – тем более. Я когда во Францию приехала кроме привет-пока и эпохальной фразы Кисы Воробьянинова «Месьё-о! Жё нё манж па си жур!» ни слова не знала. Так мы с моим дебилом-Луи друг другу сердечки на салфетках рисовали – это не помешало мне выйти за него замуж. 
- Может, мне самоучитель купить, аудио-уроки включать?
- Давай, конечно, только это бесполезно. Французский по сложности на первом месте в мире.
- Сложней английского?
- Аглицкий ему и в подмётки не годиться! В инглише хоть слова возможно отделить друг от друга…

       Я постоянно находилась в преподнято-возбуждённом состоянии граничащим с безумием. Первый раз в жизни решилась заявиться в кабинет к директрисе-Раисе с беспрецедентно-наглым заявлением, что в свой отпуск я намерена предательски-подло ехать отдыхать, а не клеить до изнеможения обои в кабинете музыки.
        Каждое лето я меняла эти проклятые обои, которые уже в октябре от холода падали на пол, печально шелестя. И это не смотря на любые супер-крепкие клеи. Зимой в классе доходило до 9 градусов, дети сидели в шубах, шапках, варежках и с красными носами. Зато бывало удивительно тихо и спокойно. Директриса-Раиса, опасаясь родительских жалоб, в порядке исключения разрешала ученикам заниматься в моём кабинете в верхней одежде. Ребята, пригревшись, впадали в «зимнюю спячку», а я нарочно, включала убаюкивающую мелодию… Просто счастье какое-то!

        Иногда меня охватывала паника, и сомнения изматывали душу:
- Лолочка, а вдруг мне с этим Месье придётся вместе век доживать?! Как он хоть выглядит-то? Ну, какой он? Опиши…
- Он миллионер, дура, и какая разница как он выглядит!!! Ладно, фотки вышлю по Интернету. Зайдёшь в кабинет информатики, если чо информатичка тебе поможет. Но ты когда его увидишь, то сильно в обморок не падай. Да - лысый. Да – старый. Но от него такая энергетика прёт! И запах миллионов! Вообще, настоящая мужская красота так глубоко запрятана, что её можно только в морге при вскрытии обнаружить. Вот представь, вскрывает патологоанатом черепную коробку, а там  такие мозги!!!
- Какое-то кровавое сравнение…
- Ты ещё своего Месье не видела. Смотрела «Молчание ягнят»? Вылитый доктор Лектор.
- …
- Чо молчишь? Возбудилась?..

        Когда я, еле сдерживая жестокий нервный «колотун», ждала загрузки фотографии, то ещё надеялась на то, что Лолка пошутила в своей неподражаемой резкой манере. Но на меня глядел коричневый от загара, моложавый и поджарый «Энтони Хопкинс».
        Письмо на французском голосило о любви, о желании скорейшей встречи, о мечтах и радужных перспективах. Внизу стояла подпись, но вместо: твой любящий, с тысячью поцелуями Ганнибал Лектор, стояло: твой любящий, с тысячью поцелуями Франсуа Буйе. Замаскировался, людоед!
        Ладно, если даже съест меня бедную овечку, зато во Франции! И пусть только хоть что-нибудь сдвинется с места в моей пустой жизни, хоть что-нибудь, наконец, произойдёт!..

        Догадываясь, что я ломаю голову над подарком к её дню рождения, Лолка строго предупредила:
- Смотри золото мне не покупай! Здесь оно более высокой пробы, совсем другого оттенка – светло-жёлтое. Наши отечественные безделушки по сравнению с европейскими сильно красным отдают. Я когда сюда приехала, у меня многие интересовались, почему я ношу украшения из меди?
        По совету любимого Хоббита я приготовила имениннице то, чего во Франции, по-моему мнению, точно не было – накупила книг по фен-шуй. Это ей точно понравится, ведь подруга так любит всё кардинально менять.
        Но непредупреждённая Лолкина бабушка, зная о пристрастиях внучки, купила целый золотой комплект: цепь с кулоном, дутый браслет, два колечка. Чтобы не огорчать старушку пришлось мне везти всю эту красоту через границу, напялив на себя, как «в лесу родилась ёлочка» чтобы не заполнять никаких деклараций.

- Так, теперь слушай внимательно историю вашего знакомства. Не вздумай ляпнуть, что едешь к жениху и не отрицаешь возможности остаться во Франции! Говори, что любишь Родину, а главное обожаешь свою работу – жизни без неё не представляешь! Решающая и наиглавнейшая бумажка в консульстве – справка с работы, что ты работаешь там-то и там-то и не уволена. Говори, что изучаешь французскую культуру - едешь на ознакомительную экскурсию. С Месье познакомилась случайно, через соседей (то есть через меня). Потом вы долго переписывались на почве взаимных историко-географических интересов…
- Что за чушь?!
- Ты слушай, чего говорю! Они верят в любую удобную чушь. Тут всё годится, кроме правды. Главное выучи все данные Месье: телефон, факс, адрес, как выглядит, когда день рождения. А ещё лучше скажи, что у тебя в России жених и ты его безумно любишь. Короче ври всё, чтобы они даже не заподозрили, что ты можешь здесь остаться…
- А я что разве могу остаться?..
- Ну, это в лучшем случае. Ты заказала рандеву в консульстве? Без назначенного времени визу не дадут. Кстати, звонок в посольство стоит примерно рублей 800. Все страховки купишь у барыг в очереди. К воротам приходи первая. Не жди, пока метро откроют. Заказывай такси на пол пятого утра, чтоб в очереди первая была, а то растопчут…
- Лола, а как же те кому всего этого не сказали.
- Это уж как повезёт. Многие назад домой повернут. Самое главное вырваться!

- Лол, я целыми днями с бумагами бегаю, некогда даже купить себе чего-нибудь новенького из одежды. Надо ведь как-то выглядеть, а я себе, извините, даже забыла, когда трусы покупала.
- Ты только не вздумай наряжаться! Тут все в люди ходят так, как мы на картошку ездим. Я вечернее платье из России привезла – до сих пор висит, не надёвано. Тебе главное – сюда попасть, тут уж мы Месье раскрутим по полной. А трусы тебе, Солнце моё, очень на это надеюсь, вообще не понадобятся…

        По Лолкиному совету я обратилась в брачное агентство «Ламбада», там мне предстояло выпросить «Памятку для выезжающих во Францию» с заветными телефонами визового отдела и ещё множеством нужных сведений. Ушлая Лолка строго предупредила, чтобы я в агентстве врала что угодно про путешествующих родственников, только ни в коем случае не раскалывалась, что еду к мужику по приглашению: «Если сдуру сбрякаешь – уж они тогда «обуют» и тебя и Месье на кругленькую сумму! А что поделаешь, это их профессия».
        В «Ламбаде» я состояла уже несколько абсолютно бескрылых лет. Видимо я была сразу же признана хронически бесперспективной. Хотя когда у меня брали деньги, то были чрезвычайно любезны, вселили надежду, и даже сама хозяйка мне ослепительно улыбалась. На следующий же день о моём существовании крепко-накрепко забыли, а когда я робко пробовала позвонить, то мне грубо и безапелляционно дали понять, что такая корова, как я не нужна никому на всём белом свете.
        На моё счастье в офисе не было никого из тех, кто зачислял меня в соискательницы элитных женихов, видимо, все они умело пользуясь остапобендеровскими способами отъёма денег у населения, повыходили замуж более чем удачно, и в данный момент, сняв белые штаны, нежились на райских пляжах Рио-де-Жанейро.
        И всё же одна из наследниц Великого Комбинатора случайно задержалась и теперь стучала по клавиатуре одновременно разговаривая по телефону. Клиентка на другом конце провода наверняка ещё не успела оплатить услуги агентства, поэтому с ней разговаривали медоточивым ангельским голоском. В каждом слове слышался незаретушированный подтекст, что теперь серая бытность «счастливицы» расцветится всеми цветами радуги. Отныне жизнь станет похожа на сказку полную захватывающих приключений и  бесконечных головокружительных романов – то есть всем тем, что было обещано и мне когда «ламбандитки» обдирали меня на «символическую» сумму, равную моей зарплате.
         Данная служительница «фабрики грёз» представляла собой банально-собирательный образ секретарши: юбка бесстыже короткая (до сики, как моя бабушка выражается), бюст напоказ, ногти наращенные, да и ресницы, похоже, тоже…
        Увидев меня «секретарша» растянула губы в приторно-сладчайшей улыбке, но узнав, что я не очередная жертва, пришедшая в поисках кому бы побыстрее отдать деньги за возможность помечтать о принце, произвела молниеносный допрос. Кто я? Зачем пришла? Для каких целей мне понадобилась «Памятка для выезжающих»? Я волновалась. Путалась в показаниях… И похоже была полностью прозрачна, как начинающий воришка робко пытающийся надуть тёртого урку. Она, конечно, вычислила меня на первой же фразе. Но удивительно, не стала даже пытаться выводить  на чистую воду. Смотрела пронзительно, понимая всё и видя неуклюжий обман. Словно приняв условия игры, выдала мне не только вожделенный буклет, но и схему «как пройти в Москве к посольству Франции». Эх, рыбак рыбака… И, вдруг, совершенно неожиданно и резко пригвоздила:
- И где только вы их находите?! Тут сидишь целыми днями, из Интернета не вылезаешь. Два полка переберёшь и всё отстой – пустая порода. Я тут намедни статистику выудила – так у меня волосы дыбом встали, причём на всех местах. Во Франции на одну потенциальную невесту – восемь женихов, в Англии – пять, а в нашей деревне Гадюкино на тринадцать баб – один замухрышка. О качестве я вообще молчу! У нас что ни девушка, то красавица, обеспеченная, с образованием. А мужик какой? Безработный пэтэушник на инвалидности и как минимум хронический алкоголик. И это в лучшем случае. И где только нормальных мужиков вылавливают?! Места штоль рыбные знаете?!
         Забыв о конспирации, я начала что-то мямлить про подругу и её соседа... «Ламбандитка» равнодушно пропустила мой рассказ мимо ушей, будто и не спрашивала у меня ничего вовсе. Устало глядя поверх моей головы, она дарила мне опасный и бесценный опыт, стёрший с её лица последнюю молодую свежесть:
- Всё правильно. Чего тут ловить? Только сильно варежку не разевай. Они там сейчас тоже ушлые стали. Им русскую девку дешевле из России выписать, чем свою местную проститутку оплатить. Это они только с виду холёные. 
        Среди русских мужиков я хороших любовников не встречала, тем более мужей. Тупые потребители. С импортными не сравнить. Бабы русские сами виноваты – всё на себе тащат от нехватки. Хотя знаешь, за француза не ходи. У них постель и жизнь – две большие разницы. В сексе он нежный умелец, а в жизни злой, жадный, и не поверишь что это один и тот же человек.
        У меня подруга в международном аэропорту в киоске работает, говорит хуже французов покупателей нет. Как французский рейс – хоть товар прячь. Всё перероют,  перекопают, обгадят и ничего в результате не возьмут. Скряги картавые!
        Самые щедрые ухажёры – итальянцы, только их страсть очень быстро заканчивается. А с немцем или англичанином сама с тоски вздёрнешься.
        Сомнений не было – передо мной знающая коллекционерка, и мне – полному дилетанту в столь пикантном вопросе, конечно, стало интересно:
- Знаете, я бы с удовольствие с американцем познакомилась, мне кажется, они такие открытые.
- С американцем? Ты в своём уме? Мужик там, конечно, дрессированный, феминизмом пуганый, только чего мы там, в Америке не видали-то?! Такой же беспредел, только круче.
- Ещё у меня мечта с детства - хочу в Иерусалиме побывать, а у евреев – самые крепкие семьи…
- Арабский мир и близлежащие территории сразу отпадают. Или может ты мазохистка?!
        Я поняла, что это тупик и выбора нет! Хотя оставались ещё неизведанные «секретаршей» территории чёрной Африки. И чтобы сохранить надежду, что есть ещё на земле порядочные мужчины, про японцев и аборигенов Австралии спрашивать я уже опасалась.

        Весь следующий день я провела в банке, похожем на секретный бункер фюрера. Сначала получала деньги, отстояв три очереди и заполнив квитанции о международном переводе латинскими буквами. Затем в обратной последовательности перевела часть денег, предназначенных на билеты до Парижа и обратно, на имя бандюгана Дрюлика.
        Дело в том, что заказанные Лолкой билеты не по грабительским ценам, которые предлагают в наших авиа-кассах, а по щадящим через Интернет, нужно было оплатить раньше, чем я окажусь в Москве. В столице у меня было только два знакомых человека – это бывший одноклассник, а ныне криминальный авторитет Дрюлик и товарищ по музыкалке, рафинированная поп-звезда мелкого калибра Костя. Проще было бы обратиться к Костику, но расписание его жизни предполагало бодрствование лишь в ночные часы, поэтому пришлось договариваться с «братвой».
        Вскоре я об этом не раз пожалела, но другого выхода всё равно не было. Деньги не сгинули бесследно в пучине криминальных разборок. Вовсе нет. Билеты были выкуплены в срок, но мне пришлось, дрожа и сгорая от стыда неоднократно выслушивать мрачные тирады моего брутального однокашника о том как «круто он всех построил и раздолбал в их сраном агентстве». Пообещав на прощание обязательно «обращаться еслиф чо», я дала себе зарок ни под каким видом больше не связываться со столичным криминалом.

         К вечеру после беготни по бюрократическим кабинетам я едва волочила ноги. Нормальная еда и сон были забыты, как пережитки прошлого. Фигура моя таяла на глазах. Как и пророчила Лолка, я сильно похудела, вся одежда на мне болталась, движения приобрели  угловатую подростковую грацию, а в глазах пылал безумный яростный огонь.
        Рухнув на диван, я была тут же поднята бесцеремонным звонком в дверь. На пороге стояла самая вреднющая из всех соседок в мире - баба Зельда. Пацаны во дворе называли её «хулиганский патруль» из-за привычки преграждать путь каждому человеку, входящему в наш подъезд. Непрошеный гость обязан был откровенно отчитаться перед Зельдой куда он идёт, к кому и зачем.
        С неистребимым любопытством, граничащим с ненавистью, Зельда многозначительно протянула мне большой пакет испещрённый иностранными надписями и заклеенный разноцветными марками.
- Вот десять раз приносили, а тебя всё носит где-то. Велели лично в руки передать. Пришлось расписываться за тебя в куче документов. Чево это?! За чево я подписалась из-за тебя?!
- Да эт-так, ничего особенного. Журнал прислали заграничный. По музыке. Это для школы.
- А-аа… - разочарованно протянула бдительная блюстительница правопорядка. И я почувствовала, что стала досадной помехой на пути  подробного виртуозно сочинённого доноса в компетентные органы.
        Да, вскрыть послание баба Зельда не рискнула, хотя я могу себе представить её конвульсивные муки. Мне даже после значительных усилий разорвать пластиковый конверт не удалось. Таинственный пакет подчинился лишь острым ножницам.
        Мой любезный Месье прислал мне увесистый альбом с репродукциями «Импрессионисты Нормандии». На первой странице красивым размашистым почерком было написано по-английски понятное всем без перевода: «My dear Elena, I love you! Many kisses…» Но погрузиться в созерцание бессмертных творений импрессионистов Нормандии мне не позволил поздний телефонный звонок:
- Привьет, Русья! Се Сибири? Мадам Элина?! Я тэбья лублу! Я тэбья ошнь, ошнь жьду!