Авария

отрывок из моего романа "Семейные тайны!


Я шла уже часа два и силы мои были на исходе. Когда я совсем отчаялась когда- либо выбраться из западни, совершилось великое чудо. Мои уши уловили какой-то звук. Я остановилась и прислушалась. Непонятно. Но что-то приятное. Я придвинулась ближе к источнику звука и услышала волшебное хрустальное журчание. Раздвинув ветки акации, увидела, как из-под корней высокой и густой березы пробиваются ручейки, сливаются в один, более крупный ручей и бегут вниз, в кусты таволги.
У родничка добрые руки выложили кирпичом углубление, в котором собиралась вода, она переполняла чашу и стекала вниз. Здесь же была поставлена лавочка. Это был рай на заброшенной земле. Птицы слетались сюда, чтобы напиться и искупаться. На влажной земле роились разноцветные бабочки, и их никто не трогал. Всякая Божья тварь наслаждалась влагой, сохраняя перемирие во время водопоя. Та же заботливая рука поставила у лавочки несколько пластиковых бутылок, чисто вымытых и завинченных крышками. Да благословит тебя Бог, добрый человек!
Ничто в мире не могло остановить меня перед искушением напиться прозрачной воды. И я сделала это. Я легла на живот, опустила лицо в воду,  принялась было жадно пить, но тут же взяла себя в руки. Вода была совершенно ледяная. Пить ее из ручья было бы безумием. Можно было легко заработать ангину или воспаление легких. С великим трудом я сползла вниз по течению ручья, прихватив с собой бутылку на два литра воды, пропустила несколько лунок со все еще холодной водой, и только на самом дне обрыва нашла, более теплую воду, приемлемую для утоления жажды. Я сбросила с себя  ненавистные в данный момент джинсы и футболку и с наслаждением легла в воду, предварительно раскопав лунку по длине своего тела. Вода струилась по мне, унося с собой грязь и усталость, наполняя меня истомой и негой. Чтобы не заснуть, я выбралась из воды и бросила туда свою одежду, выполоскала ее, состирнув при помощи травы мыльнянки. Эта трава любит воду, ее всегда много у ручьев и рек, она хорошо мылится в холодной воде, помогая избавиться от грязи как на теле, так и на одежде. Мокрую одежду я развесила на кустах на солнцепёке, чтобы быстрее высохла, и я смогла продолжить своё путешествие. Пока одежда сохла, я наслаждалась отдыхом в тени у текущего ручейка, изредка рукой зачерпывая воду и вливая ее в рот, полоскала горло и выплевывала на землю. Мне очень хорошо известно, что если в жару пить много воды, то только увеличишь жажду, попутно заработав отеки конечностей и слабость.   
     Я даже уснула под тихий шепот струек чистой воды, пока какой-то суетливый муравей не упал мне на щеку с ветки акации, да еще меня же и укусил. Будто я виновата в том, что шалун-ветерок потрепал душистую акацию по кудрявой макушке, укрытой мелкими желтыми цветами, а муравей не удержался, увлекшись сладким нектаром, и свалился на меня. Вот наглец! Этот тоже в претензиях ко мне, вместо благодарности, что упал на мягкое и теплое тело, а не в ручеёк.
Как бы там ни было, а я решила, что пора продолжать свой путь. Было жаль покидать райский уголок, но что делать? Нужно было спешить домой. Я одела чуть влажные джинсы, носки и футболка высохли насухо. Телу было приятно после омовения ощутить не себе чистую одежду. Наполнила водой бутылку, завинтила крышку, поклонилась родничку и поблагодарила его за оказанную мне милость. Я давно усвоила, что все в мире живое и все нужно благодарить за то, чем ты воспользовался, тогда сама природа придет тебе на помощь в трудную минуту. Так, как этот чудо-родничок избавил меня от жажды, как добрый человек оставил чистые бутылки, чтобы я могла побороть жажду во время своего трудного пути. Теперь мне не было необходимости заходить в села, потому что я знала направление движения к автотрассе. Только голод давал о себе знать, но я могла и с ним бороться. Изредка я наклонялась и срывала стебельки огуречной травы, старалась брать молодые и мягкие листочки, долго жевала их и глотала. Листики клевера тоже шли в пищу. Цветы акации были сладкими на вкус, но запах их мне казался приторным. Так что я могла путешествовать с удовольствием, если бы только не опасалась за свою жизнь и свободу. Изредка я полоскала горло и сплевывала воду, позволяя себе пропустить во внутрь только небольшой глоток.
Я дважды поднималась на возвышенность и осматривалась по сторонам, корректируя свое направление. И только поздним вечером я услышала гул проходящих по дороге машин. К этому времени бутылка моя опустела, но я не рискнула ее бросить в бурьяне, потому что надеялась на то, что судьба вновь пошлет мне возможность наполнить ее.
Когда я поднималась на возвышенность, то заметила, что дорога к развалинам моей тюрьмы проходила намного левее от того места, где могла выйти на автотрассу я. Это было гарантией того, что я не встречу никого из тех, кто там живет и работает.
Город тоже был в том же направлении. Значит, мне нужно было выходить на дорогу, останавливать машину и ехать налево. Получился каламбур, со словом «налево». Только сейчас мне нужно думать, чтобы сходить налево! Тут живой бы добраться до своего дома. Стоп! А вот домой-то мне как раз и нельзя. Там мой маньяк меня сидит и дожидается. Я же сама слышала, как он говорил Саньку, что нужно все начинать сначала, снова караулить меня у дома, снова похищать. До чего же упертый мужик мне попался! Вот хочется ему встретиться со мной и помучить меня! Нет уж, не получится, упустил ты свой шанс. Теперь тебе надо бояться меня.
Не знаю, как себя приводят в боевое настроение разные вояки, но мое заклинание в отношении моего похитителя подействовали на меня, я прибавила скорости  в своем продвижении и часа через полтора вышла на дорогу.
Долго смотрела, как машины снуют по трассе, не решаясь поднять руку и остановить. Что-то подсказывало мне не спешить, но я снова не послушалась своего внутреннего голоса, снова сделала глупость: подняла руку и попросила остановиться «фуру». Мне казалось, что на таких солидных машинах более безопасно просить помощи, но, как оказалось, что это далеко не всегда правда. Мало таких водителей встречается на дороге как Санёк в исполнении Галкина и его напарник Федор Иванович в «Дальнобойщиках». Мне попались совсем другие бравые ребята. Едва машина остановилась, как две сильные руки втянули меня в кабину, и я оказалась между двумя мужиками средних лет.
  - Ну чё, подруга, работаешь? – заулыбался тот, что втянул меня на сидение.
- Не поняла? – осторожно спросила я.
- Чё непонятного? Работаешь, спрашиваю?
- Ну да, на дому, - ответила я, не задумываясь.
- Как на дому? Ты что, встречаешь тут клиентов и везешь их на квартиру? – удивился тот, что был за рулем.
- Почему тут? Я беру работу в офисе и все делаю на дому, в спокойной обстановке, - все ещё недоумевая ответила я. Что за глупые вопросы? Кому какое дело, работаю я или нет? Может, ещё и про зарплату спросят?
- У вас и офис организовали?! Вот сервис! Типа, душ, обед и обслуга? Сколько это стоит?- восхитился первый водитель.
Ну вот, я так и знала. Что за любопытство? Еще не хватало, чтобы про жилье стали выпытывать.
- Я на окладе, иногда премиальные получаю.
Парни присвистнули.
- Слушай, а стоянка у вас есть?
- Ну да, возле офиса ставят машины наши клиенты.
- Слышь, Петруха, рули в их офис. Нас это устроит. А сколько вас на дому работает?
- В нашем офисе пока я одна работаю на дому. Все остальные ходят на работу.
- Ваша контора работает круглые сутки?
- Нет, почему же? Ночью есть дежурный, он все сам решает все вопросы.
- Так ты говоришь, что на дому только ты работаешь? И большая у тебя квартира?
Что я говорила? До чего любопытный народ! Хотя, их понять можно, целые сутки в движении, надоели друг другу до смерти, вот и хочется поговорить с посторонним человеком.
- Нет, всего две комнаты. Но нам с Тошкой хватает.
- А говоришь, что работаешь одна.
- Тошка работать не может, он маленький, его никуда не возьмут.
- Так ты работаешь при ребёнке?! – снова удивился первый.
- Почему при ребёнке? Каком ребёнке? Причем тут дети?
- Ну так у тебя есть сын, Тошка, сама только что сказала, - возмутился водитель, что сидел за рулём.
- Кто? Я? Когда?
- Только что ты говорила о ребёнке, о Тошке, и что ты работаешь при нём, - стал терять терпение первый водитель.
- Стоп! Вы что-то путаете. Я не говорила о ребёнке! Я говорила о Тошке!
- Ну!- хором воскликнули водители.
- Тогда при чём тут какие-то дети?!
- А Тошка кто? По-твоему, не ребёнок?! – проорал первый.
Я уставилась на него удивленно. И тут до меня стало доходить. Они приняли моего пёсика Тошку за младенца. Мне стало так смешно, что я не сдержалась и расхохоталась.
- Ты чё, ненормальная? – Петруха покосился на меня, не выпуская руль их рук.
- Тошка – это мой пёсик, собачка. Понимаете? Когда я работаю, он спит в своём домике, в прихожей. Когда отдыхаю, он спит со мной. Понятно?!
Теперь оба водилы уставились на меня, потом разом криво усмехнулись и покрутили головами.
- Ты так больше не шути. Мы ребята серьёзные, шуток не любим, особенно таких, какие не понимаем.
- Что тут непонятного? Ведь не я придумала, что Тошка – это ребёнок. Верно? Я ничего про него не говорила, это вы оба что-то придумали и наплели тут каких-то «кружев» про каких-то детей.
- Может, и про твою работу мы придумали? Про твой офис?
- Про работу все правильно. И про офис. И про то, что работаю на дому. Только какое вам дело до моей работы?
Теперь парни тупо уставились на меня, причем Петруха забыл про то, что у него в руках руль. Его брат и напарник, не церемонясь, засунул свою огромную лапу мне за пазуху и больно ущипнул за грудь. Не долго думая, я размахнулась и влепила нахалу такую оплеуху, что его голова отлетела в сторону и назад, ударилась о стекло дверцы. Петруха вздрогнул, наша «фура» выскочила на встречную полосу и понеслась прямо на автобус, вынырнувший из темноты. Я снова заорала, Петруха крутанул руль в обратную сторону, мимо нас с ревом пронеслась махина с людьми. Я уцепилась за ручку на приборной панели, второй водила прыгнул на спальное место за нашими спинами. Щёлкнули ремни безопасности, и послышалась громкая непечатная речь, вернее, её отдельные слова. Пришлось сползти на пол и собраться в комочек, пряча голову и лицо, потому что наша тяжелая машина тараном пролетела через дорогу, скатилась в глубокий кювет и тихо легла на тот бок, где я притаилась. Мягкая тяжесть навалилась на меня, больно придавила мне ноги.
Выждав немного, я подняла голову. Петруха лежал на боку, его голова покоилась на моих ногах, из носа тонкой струйкой стекала кровь.
Повернув голову, посмотрела на второго водителя. Тот лежал на постели, пристёгнутый ремнями, молчал, испуганно хлопая глазами. Его ноги были высоко подняты, он находился в вертикальном положении, головой вниз.
Сообразив, что я смотрю на него, он прохрипел:
- Что с Петрухой? Он живой?
- Что ему сделается, ведь он удачно приземлился на мои ноги. Тяжелый бугай, не могу его сдвинуть. Хватит разлеживаться, давай вылезай из своей кровати и вытащи мои ноги из-под своего дружка! – заорала я на парня.
- Ты чё орёшь? Не видишь, я сам застрял, - прохрипел он, - давай ты постарайся вылезти сама и отстегни меня.
- Как я вылезу? Меня придавил твой напарник!
- А ты постарайся, не сиди барыней.
- Это я-то барыня?! Вот наглецы! Не умеют ездить, а берутся за такое важное дело!
- Заткнись, шалава. Все ты виновата. Если бы не ты, так этого не случилось бы!
- Хорошенькое дело! Ещё я и виноватой осталась! Чуть не угробили меня, и ещё обвиняют во всех грехах. Разве я за рулём сидела? Я в кювет срулила? Я тебя начала лапать?
- Ты много болтала, отвлекала, вот и получилась лажа.
- Ты сам первый начал выспрашивать меня о моей работе, будто тебе не всё равно как работают бухгалтеры, - стала «заводиться» я. – Какого чёрта выспрашивали где я работаю и с кем живу?!
- Кто? Мы? Да ты сама предложила нам поехать к тебе домой!
- Я предложила?! Что-то не помню такого. Только чужих мужиков мне не хватало в моей квартире!
- Хорош трепаться и девочкой невинной прикидываться. Порядочные женщины на трассе не работают. Сама призналась, что «передком» зарабатываешь, только дома у себя.
- Ты чё несешь, урод?! Каким «передком»? Совсем одурел от  прилива крови к пустой башке?! Ты чего несёшь?
- Дура, хорош базарить, давай вытаскивай меня отсюда! Плохо мне.
- Ага, бегу и падаю. Напартачили, да ещё и сваливают вину на меня! Повиси так, может, просветление настанет. Это надо же такое придумать! Принять меня за «ночную бабочку»! Да где ты таких грязных и измученных жриц любви видел?
- На трассе всякие встречаются.
- А ты своё достоинство на помойке нашёл, и поэтому тебе его не жалко, суёшь куда попало. Вот уроды!
- Кто уроды? Кто уроды? Да я тебя…
- Ну да, ты меня. Только сначала вылези отсюда. Так тебе и надо. Это чтобы кровь отлила от твоего причинного места к пустой тыкве, может хорошие мысли зародятся. Ещё прощения будешь просить за то, что грязные лапы распускаешь.
- У тебя что ли?
- Естественно.
Подбежавшие люди из остановившихся машин стали пытаться разбить стекло со стороны водителя. Потом  самый молодой парнишка просунул худенкую руку в приоткрытое окно, со стороны водителя, что-то сделал отвёрткой и дверь поддалась. Сильные руки вытащили водителя, положили на землю. Потом потянули меня, но я вскрикнула от боли в ногах.
Мой товарищ по несчастью посоветовал спасателям:
- Вы её за язык тяните, он у неё длинный, всё выдержит, а ноги ей придавил Петруха. Он живой?
- Живой! - ответили с улицы.
- Я сама попробую, не тяните меня, - попросила я . – А этот окорок пусть ещё повисит, тогда болтать меньше будет.
Осторожно продвигаясь внутри поверженной машины, добралась до дверцы. Там меня подхватили мужчины и поставили на землю. Я застонала, присела у дороги на траву, стала наблюдать, как молодой парень залез в машину, а второй придерживал висящего вниз головой болтуна. Когда его вытащили, его лицо было красным, от прилившей к голове крови. Едва встав на ноги, он бросился к лежащему Петрухе.
- Братан, ты живой?! Открой глаза, слышь? Это я, Васёк! Открой глаза!
- Живой я, только головой и грудью о руль ударился. А так ничего.
- У тебя кровь…
- Так носу больше и досталось.
- Брат, я боялся, что ты погиб! А ты молодец, живой!
Было приятно глядеть, как радовался мужчина тому, что его брат жив. Только почему-то щипало глаза.