Проверенный Магаданом

   
Магадан. Разные, противоречивые чувства вызывает это слово. Город, воспетый в стихах и песнях заключённых под стражу. Город, воздвигнутый на костях людей, освоивших северную часть Дальнего Востока. Чем привлёк он выпускника Вильнюсской офицерской школы МВД Николая Тарасова, когда ему, отличнику, было предложено самому выбрать место дальнейшей службы? Почему не Сочи, где теплое море? Почему не столичный город Москва? Почему не Ленинград, где культурных мест не перечесть?

 На эти вопросы Николай Дмитриевич смущённо улыбается:

 - Наверное, патриотизм… Хотелось туда, где трудно, где сложная обстановка, большие стройки…Душевный порыв…

                ОН ИЗ ВЯТКИ,ГДЕ РЕБЯТА ХВАТКИ.

 С детства его не баловали тепличными условиями. Все четверо детей в семье Тарасовых были приучены к физическому труду. А когда отец, Дмитрий Иванович, работавший бригадиром полеводов, был призван в действующую армию и отправлен на фронт, вести хозяйство пришлось самим.

 - Сестре Лиде только 16 сравнялось, - вспоминает Николай Дмитриевич. – Мама работала телятницей, уставала страшно, и Лида старалась выполнять всю домашнюю работу: семью накормить, обстирать, присмотреть за младшими братьями. Я тоже изо всех сил помогал и маме, и Лиде. Летом мы работали в поле на прополке, заготавливали сено, овощи, зерно. А зимой – дрова для нужд колхоза. Каникул по сути не было. О пионерских лагерях только слышали, но не представляли, как это – отдыхать.

 Хлеб из ржаной муки наполовину с древесными листьями, похлёбка из едва подросшей овощной ботвы, трава-лебеда да крапива – вот и всё пропитание, что давала деревенским людям не шибко-то щедрая вятская земля. Но жили, поддерживая друг друга верой, убеждением, что кончится скоро эта проклятая война, вернётся домой сильный и уверенный в себе отец, и заживут они лучше прежнего.

 В марте 42-го почтальонка принесла Анне Кузьминичне Тарасовой серый скорбный листок, в котором сухо сообщалось, что муж её пал смертью храбрых в боях за Родину под городом Холм в Калининской области.

 - Какими словами можно выразить благодарность женщинам, вытянувшим тыл, вдовам, сумевшим вырастить детей и дать им образование в то суровое время? Нет таких слов! Через всю жизнь я пронёс и до сих пор храню в сердце благодарность своей маме, простой русской крестьянке, за всё, что она сделала меня, - говорит подполковник в отставке.

                НА КРАЮ ЗЕМЛИ

 После войны поступил Николай в учительский институт, но в школе поработать не довелось – призвали на военную службу. В армии пришло решение стать офицером.

 И вот на плечах погоны лейтенанта. Магадан.

 Когда-то вождь всех племён и народов И.В.Сталин назвал «Дальстрой» невиданным в мире трестом по разведке и добыче полезных ископаемых и… перевоспитанию преступников. Именно в этот трест, в управление кадров «Дальстроя» МВД СССР и был назначен молодой офицер, и служил там пять лет, пока не передали предприятия в министерство цветной металлургии. Николая Дмитриевича перевели в управление КГБ по Магаданской области.

 От областного центра до мыса Дежнёва, от Якутии до Сахалина – земля, забытая Богом. Суровая зима, полугодовые полярные ночи, пониженное содержание кислорода в воздухе, повышенный радиационный фон – все прелести, способные погубить здоровье. Но живут же люди! Работают. И не считают эту жизнь подвигом.

 Николай Дмитриевич из той же когорты. Чего только ни случалось с ним за 17 лет службы в условиях Крайнего Севера! Где на маленьком самолёте, где на автомашине, а чаще на оленьих упряжках, объехал он весь край, Чукотку и Колыму, Сусман и Анадырь, Эвенск и Нагорный, Ягодный и Певек. Не забыть до конца дней всё, что связано с этими населёнными пунктами.

 Взять, хотя бы, Певек – порт на Восточно-Сибирском море. Там, за Полярным Кругом, Тарасов, два его спутника и чукча-каюр попали в снежный буран.

 - «Южак» дул, сбивая с ног людей и оленей, заметая нарты и того, кто рискнул присесть на них. «Ходи надо, ходи!» - кричал проводник и вытаскивал из сугроба засыпающего, - вспоминает Николай Дмитриевич.

– Я и сам понимал, что только движением можно спастись. Но долго ли протопчешься на обжигающем ветру? Казалось, пурге не будет конца… Лишь на третьи сутки ветер начал стихать, и поисковая группа, пробившись по бездорожью на гусеничном вездеходе, разыскала нас и спасла…

 Откопанных из снега доставили в госпиталь. У Тарасова были обморожены руки, ноги и лицо. Четыре месяца провёл он на больничной койке, а потом снова встал в строй. Молодой был, горячий, о службе на материке и слышать не хотел. Прикипел душой к суровому краю.

 Поначалу на осложнения внимания не обращал. А они оказались серьёзными. Пострадал слуховой аппарат, проявилась практически неизлечимая пневмония.

 - Случаи с обморожениями были нередки, в трагедии их не возводили, - делится Николай Дмитриевич. – Одетые в полушубки, валенки и стёганые ватные брюки, мы, офицеры, выезжали в командировки и в 40, и в 50 градусов мороза, когда пар от дыхания замерзал и, шурша, оседал на одежде белыми кристаллами.

 Он рассказал, как в бухте Привидения с рудника «Иультин» тремя машинами выехали 9 человек. «Южак» накрыл их, когда до населённого пункта оставалось не более десяти километров. Потеряв дорогу, офицеры решили идти, ориентируясь по телеграфным столбам. В живых остался лишь один, он дошёл. Остальных нашли лишь весной, когда растаяли сугробы.

                НАДЕЖДА

 Ну, где ещё, как не в Магадане, встретил бы он девушку своей мечты, свою единственную и неповторимую любовь?

 Надежда Сергеевна Тарасова , прожившая в супружестве с Николаем Дмитриевичем 56 лет, вспоминает:

 - Познакомилась я как-то на танцах с пареньком, стали встречаться, и он опрометчиво познакомил меня с другом и сослуживцем Николаем. Я, как увидела Колю, сразу почувствовала какое-то притяжение. Он был не такой, как другие. Всегда бравый, подтянутый… Форма с белоснежным воротничком сидела на нём, как влитая. И поведение было безукоризненным: вежливый, деликатный. И речь правильная, грамотная, без вульгаризмов и всяких там лишних словечек… Мы сперва гуляли втроём, в кино ходили, на танцы. Но вскоре Николай «отшил» соперника и сделал мне предложение.

 Объясняясь Наденьке в любви, он сообщил, что давным-давно видел её из окна электрички, проезжая станцию Мамонтово, что возле Балашихи, под Москвой. Надя, действительно, жила там и школьницей часто ходила на станцию встречать маму. Но Николай не мог знать об этом. И было наивно думать, что юный офицер, ехавший в командировку, обратил внимание на стоявшую на перроне девушку, потом неоднократно вызывал в памяти её образ и вот, наконец, снова встретил здесь, на краю земли, чтобы предложить руку и сердце.

 Однако пришлось поверить, что видел её Николай раньше, и что судьба специально привела Надежду на Крайний Север, чтобы соединить её с суженым.

 - В Магадане, - рассказывает Надежда Сергеевна, - жила моя старшая сестра Зина. Она окончила институт в Ленинграде и вместе с мужем приехала сюда к его родственникам. А потом, после смерти нашего папы, и нас с мамой переманила. Как долго мы добирались! 12 суток на поезде и ещё 4 – на пароходе. Но овчинка выделки стоила: жизнь в Магадане оказалась легче и веселей, чем в Подмосковье. А когда встретила Николая, и вовсе. Очень трогательно заботился он обо мне, денег никогда не жалел. Видели бы вы, в каком ветхом пальто я ходила до замужества! А тут сразу – каракулевый воротник, шапочка.

 Ему доставляло радость одевать жену, одаривать. Она до сих пор хранит его первый подарок, ещё досвадебный – шкатулку с палехской росписью. Сколько повидала эта вещица! Проехав с супругами полстраны, прожив более полувека, она и сейчас выглядит, как новенькая. Так бережно относилась к ней хозяйка.

 И ещё один примечательный факт из семейной жизни поведала Надежда Сергеевна. В первый совместный отпуск Николай Дмитриевич предложил супруге поехать на курорт в Кисловодск, но не вдвоём, а… с обеими мамами. Редкий сын способен на такой поступок, не говоря уж о зяте.

 - Николай всегда с большим почтением относится к людям старше себя, - уверяет супруга, - а его самого обожают маленькие дети. И собственные внуки, и внучатые племянники готовы у него на шее висеть. С каждым находит общий язык…

 Он и с взрослыми общий язык находит. Это объяснимо – прирождённый кадровик! И специальность учителя, и подготовка в офицерской школе помогли стать тонким психологом. После небольшой беседы с человеком может определить, чего тот стоит, соответствует ли облик сущности, на какие поступки способен и какие цели преследует.

 Именно Тарасову в течение многих лет поручался процесс отбора будущих руководителей, горных мастеров, начальников рудников и приисков из числа бывших заключённых. Он мог и с первого взгляда сказать, кто перед ним: закоренелый преступник или человек, случайно попавший за колючую проволоку. Но, как водится, одним взглядом Николай Дмитриевич не обходился, изучал кандидатуру всесторонне. И ни разу не ошибся.

 Отобранных Тарасовым людей посылали на учёбу, и через два с половиной года они возвращались дипломированными специалистами. Каждый из них был благодарен за путёвку в новую жизнь.

                В ГОРАХ ТЯНЬ-ШАНЯ

 После случая с обморожением прошло более 14-ти лет, и военно-врачебная комиссия сделала вывод: необходимо поменять место службы, нужен сухой, жаркий климат, иначе от хронической пневмонии не избавиться и слух может совсем пропасть.

 Тарасов получил назначение в Киргизию, в Тянь-Шаньские горы. Там он, вначале во Фрунзе, а потом в городе Ош служил верой-правдой ещё 14 лет.

 В начале 90-х в Киргизии стали особенно остро проявляться националистические настроения. Стычки киргизов с узбеками зачастую кончались кровопролитием. Между двух огней оказалось русскоязычное население. Многие, спасаясь от притеснений и расправы, уезжали в Россию, бросая жильё и имущество. Настал черёд и Тарасовых. Нависла нешуточная угроза жизни.

 Куда ехать? Выбора практически не было. Дочь Татьяна, жила с семьёй в Тюмени. К ней и поехали, мучаясь сознанием, что придётся потеснить родственников в их небольшой квартире. Вскоре из Киргизии приехал и сын Андрей, чтобы именно на тюменской земле обрести вечный покой.

 Смерть сына больно ударила по родительским сердцам. Тяжело перенесли они утрату, здоровье ещё больше пошатнулось. Не могут , как прежде, заниматься дачей. И работу в музее пришлось оставить, а ведь Николай Дмитриевич сроднился с людьми, чьи портреты украшают стенды, может о каждом рассказать лучше экскурсовода. Удивительно скромный, он всегда остаётся в тени этих героев и никогда не говорит о том, сколько известных персон, достигших генеральского звания, стали чекистами с его «подачи», с его лёгкой руки.

На снимке: Магадан.