Примета

Птицы улетают на юг. Следующие пять месяцев не жди хорошей погоды.
Так пусто на стоянке, нет даже листьев, да и деревьев нет, с которых они могли бы опасть. Теней нет.
Пусто очень.
Дым только  изо рта моего. Я это все, что есть у этого места в этот час. Поздний.
А что есть у меня? Что-то же есть. Нужного немного. Хотя, что мне нужно? Чтобы не было во мне как на стоянке. Пусто.
Вроде же делаю что-то, живу. В том плане, что на самом деле живу, не существую, а участвую как-то в движении мира нашего, не то что бы верчу планету, но все же.
Вот пару месяцев назад скорую вызвал парню на улице. Он мне никто, да и я ему. Был. А вышло, что жизнь может спас. Считай, вторая мать.
А вчера не вызвал.
Он же мне никто все же. Другой, не тот.
Живу. На стоянке мерзну.
Скучно стало жить. Не для кого.
Влюбиться надо бы. Тогда стараться начну.
Она улыбнется, в груди конфетти полетят и фейерверки. Может лучше стану.
Не то чтобы я плохой очень. Просто и не хороший ведь.
Никакой.
Как швейцар.
Два года без любви. Два года не чувствую ничего.
Холод чувствую. И пустоту.
Где находят любовь? Конечно, любовь сама находит, но все же надо кого-то видеть.
Руки мерзнут.
Надо менять что-то.
Закат красным был, вроде к теплу.

Из насильственным образом открытой двери выбежали люди в масках, закинули в багажник одиноко стоявшего автомобиля свой груз, унеслись прочь.
Ничего не осталось, кроме осени на несколько ближайших вечностей.