Кровососущие

опубликован в тематическом выпуске "Ужас" альманаха "Повести Белкина" при Литературном институте им.Горького в 2011г.

Люди давно делились на две неравные категории — тех, кто безоговорочно принимал и тех, кто пытался противостоять. Но сопротивление лишь добавляло азарта охотникам за человеческой кровью. Комариное сообщество прочно держало позиции и неумолимо расширяло сферы влияния. Их численность увеличивалась с каждым днем и вряд ли поддавалась учету. Способности тоже росли в геометрической прогрессии. Они стали полиглотами — попил кровушки аглицкой и уже с полслова понимаешь о чем бесконечно скворчат англоязычные. Но если после этого отпробовал, например, китайца, то индивид тоже вдруг обретал знание английского — небольшой побочный эффект.

Поэтому, люди и приветствовали, привечали кровососущих, считали это наилучшим способом самообразования. Были случаи глубокого погружения. Любая информация передавалась мгновенно простейшим укусом, другое дело, что часто присутствовала некая фрагментарность, словно файл бился в пути. Но это же просто дело времени, народ верил, что скоро все наладят окончательно.

Павлик отмахнулся и почесал шею. Задачка по математике никак не сходилась. Предмет давно был необязательным и родителям приходилось приплачивать по сто миллилитров крови в месяц, чтобы сын освоил базовые понятия. Их консервативные представления об образовании были просто атавизмом, хвостом, тянущимся из университетского прошлого. Павлик злился и хмуро смотрел на сидящего на стене комара размером со стрекозу. Экземпляр был плохонький, не вошедший в силу и явно без сноровки. Павлику стало его жаль, он подставил шею и поманил пальцем.

Комары превращались в могущественную силу, живую информационную систему. Некоторые несознательные человеческие особи пытались бунтовать. Они сопротивлялись не только правительству, которое вслед за табакокурением запретило использование репеллентов, но и подняли руку на самих насекомых. Отслеживали подобных революционеров и ненавистников прогресса планомерно и жестко. Суд вершился быстро, безо всяких апелляций. Убил комара — подлежишь уничтожению.

Павлик гордился своей страной и недоумевал, когда родители возбужденно шептались на кухне и вопреки запретам вешали над кроватью мелкие защитные сетки. Он не понимал почему они против прогресса, но списывал все на их отсталость. Однако, когда случайно зашел в родительскую спальню и застал отца за разглядыванием только что прихлопнутого томиком Пушкина комара, в слезах выбежал в коридор и заперся в ванной. Осознать неслыханную вольность отца он не мог. Они первые в мире используют кома-технологию, им даже интернет не нужен (об интернете Павлик однажды прочитал в старой детской книжке), люди способны общаться и передавать друг другу знания уникально простым способом, а отец хочет все разрушить. Да, иногда укус бывает слишком болезненным. Один раз Павлик даже упал в обморок в школе. Но медсестра успокоила: неопытный комарик попался, чуть задел нерв. Уже через час Павлик скакал с одноклассниками по лестнице, забыв о случившемся.

Любимое правительство существовало давно и неизменно. Иногда по правилам хорошего тона руководители менялись местами: посидел в моем кресле, дай и мне опять посидеть. Они ничуть не старели, бодро, поощрительно улыбались и призывали граждан беречь и сохранять новейшую информационную систему страны — комаров. Называли умопомрачительные цифры, затраченные на передовую технологию и обещали упразднить в скором времени обременительные для страны школы. Институты и всяческие академии окончательно закрыли уже лет пятнадцать назад. Теперь здоровье нации стало главной стратегической целью. Каждый гражданин был обязан, и это отслеживалось очень дотошно, проходить полное медицинское обследование ежегодно. Лекарства и лечение стали копеечными и общедоступными. Стало типичным иметь в семье пять, а то и семеро детей. Дети поощрялись.

Страна гордилась прорывом. Кома-технологии позволили вновь занять достойное место в мире. Пенсионерам регулярно повышали пенсию. Старики нарадоваться не могли нововведениям: и бесплатные санатории и усиленное питание. Чудовищный кризис двадцатилетней давности, когда кончилась нефть, теперь вспоминали как подсказку, пинок для создания нового экономического чуда. Как это работает, естественно, держали в полной тайне. Поговаривали, что разработчиков сначала щедро наградили, а потом сразу же ликвидировали. Эти домыслы распространяли бунтовщики. Поэтому с экранов призывали к бдительности и каждый час обязательно напоминали о преступности умолчания.

Павлик страшно мучился: долг требовал донести на отца; с другой стороны, отец частенько играл с ним в разные игры и даже научил разбирать шахматные партии. И еще он рассказывал веселые истории о своей собаке. Её звали Тузик. Сейчас домашние животные были запрещены, чтобы не сбить информационную программу. У Павлика от этих рассказов рождались любопытные желания — вот было бы здорово узнать что знает собака или кошка. Он их видел в зоопарке в специальных герметичных вольерах, жаль потрогать нельзя было.

Однажды, дождливым пасмурным вечером в дом неожиданно нагрянул гость, дядя Ваня. Павлик радостно кинулся навстречу. Дядя появлялся редко, но всегда привозил вкусные гостинцы и забавные истории, которыми потчевал весь вечер. Во время ужина, сыпя анекдотами, он вдруг лукаво посмотрел на родителей и сказал, что расскажет умопомрачительные новости. Взрослые понимающе переглянулись и мама настойчиво посоветовала сыну доедать поскорее и отправляться делать уроки. Павлик медленно, старательно пережевывал, но ничего особо интересного так и не услышал. И когда вставал, дядя вдруг звонко ударил себя по щеке, и улыбаясь, предъявил ладонь маме с папой. Там припечатался маленький, еще совсем несмышленый комарик. Таких особо беречь надо, лелеять, они ведь и сами погибнуть могут. Павлик зыркнул на дядю, на родителей и ушел в свою комнату. Не раздумывая взял чистый лист бумаги и написал и про дядю и про отца, и про томик Пушкина. Надписал «В кома-центр» и направился к выходу. Но неожиданно громкий возглас мамы остановил его. Он тихонько подошел к приоткрытой двери кухни и замер.

Дядя Ваня, еле сдерживаясь, горячо шептал, что информация точная. Экспорт уже составляет около стопятидесяти миллионов литров в год. Они наращивают объемы, можете себе представить степень их алчности. Когда выходишь на улицу, сколько раз тебя кусают, не отмахнешься прилюдно. Комариные фермы разрастаются. А программа переселения в тайгу скоро побьет все рекорды — дом бесплатно и кусок земли. Комары там особо безжалостные, качают по-полной. Сибирь сейчас дает наибольшие доходы. Хотя приходится прогонять через очистительные системы, в тайге всех животных не истребишь, а рынок строго требует качества, никакого подмеса. Они торгуют нашей кровью и дурят мозги информационными технологиями... На словах дяди: «Кровопийцы, ненавижу!», мальчик на цыпочках пошел к выходу, чтобы побыстрее опустить письмо в почтовый ящик.

Павлик переминался с ноги на ногу, крепко зажимая пальцами письмо, наполовину просунутое в щель. Он сомневался. В это время мама на кухне сокрушалась, как до сих пор им удается всё скрывать. Дядя популярно объяснял, что при каждом укусе впрыскивается инъекция, блокирующая волю и логические связи. Поэтому при общей образованности населения, оно не способно самостоятельно мыслить и делать выводы. С каждым поколением люди приобретают все больше сходства с живыми мертвецами. Народ стал обыкновенным сырьем — грандиозная идея. Мир рукоплещет и не гнушается нашей крови. Отец понуро уставился в стол. Мама тоже вся как-то поникла. Дядя же бойко предлагал вступить в тайное общество. Он уже наладил кое-какие связи и был уверен, что рано опускать руки, еще можно побороться. А Павлик вздохнул тяжело, как взрослый и разжал пальцы.