Для Него

Молча сидела у его ног, склонив голову, не смея поднять взгляд. Да это было и не нужно: она прекрасно видела его особым, внутренним зрением. Темные, строгие линии плеч. И плавные, чуть свободнее – роскошных светлых волос с холодным шелковым блеском. Ажурные складки кружев, выбившиеся из-под узкого черного рукава. Бледные пальцы, изящество которых подчеркнуто глянцевым блеском черных ногтей. Обманчивый покой на бархате широких подлокотников его кресла. Она чувствовала взгляд, внимательный и холодный, непроницаемый и отстраненный. Надменную полуулыбку, будто забытую на этом красивом лице. О чем он думает теперь? Чего желает?

И точно так же она видела себя, смиренно преклонившую колени пред этим бессмертным… не божеством, но – хищником. Внимающую, ждущую, готовую безропотно отдать. Не из страха. С любовью. Трепещущее светлое тепло на полированной поверхности паркета. Еще не выпитое, но… Но эта жертвенность не менее условна, чем безмятежность вампира, в любую секунду готовая смениться на свою противоположность. Уголья бунта, что мгновенно вспыхнут от порыва свежего ветра.  Лишь тонкая полоска черной кожи поперек нежного горла – знак принадлежности, проявленный вовне.

Ошейник. Застегнутый его рукой. Прервавший на мгновение дыхание. Чувствовать, впитывать, знать. Ловить каждое касание прохладных пальцев, сейчас нежное, а через секунду… Какую значимость он обретает, когда является единственным предметом на теле! Как беззащитна и хрупка вдруг становится жизнь! Всецело зависима от воли владельца. И очевидность – острее отточенного мастером клинка. Возьми! Возьми! Будь жестоким, грубым, властным! Напейся вволю, а хочешь – убей!.. Но – ждать. Быть неспособной предвидеть. И мучиться, томиться ожиданием, пока он будет любоваться этой жаждой – и собственным величием. Имеет право. Чем долее, тем явственнее обнаженность. Тем больше неловкость и смущение. Как хочется хоть что-то изменить! Или приблизиться к нему – иль отдалиться... Любое движение – лишь бы нарушить этот мучительный баланс. Нет больше сил удерживать его – все тело плачет, требуя ласки или боли – не важно. Однако участь ее – принадлежать. И она ждет. По воле Мастера.

В, казалось бы, столь незначительном движении руки – приказ: "Ко мне!" И не повиноваться невозможно. Равно как и превысить дозволенное. Она приподнимается, вставая на колени, наконец-то, осмелившись взглянуть на любимого. Нет, глаза его не стали теплее. И та же улыбка… Но пальцы сжимают горло, вдавив ошейник. И власть – бесспорная, неограниченная власть – суть милость из жестоких рук вампира. Принимай все. А есть ли выбор, когда она так жаждет, всем существом своим стремится быть для него?

Берет лишь руку, саму оставив согревать паркет. Пульс? Да. Пока. Ощущение того, как пробивается толчками кровь под пальцами, сдавившими запястье, стучится в сердце. И гораздо ниже, пробуждая желание. Вампир, бросив взгляд из-под упавших на лицо прядей, подносит руку ко рту. Принимай все. И – боль. Острая, пронзительная, неизбежная. Глупое тело, чему сопротивляешься ты?! Она так хочет чувствовать ее! Сильнее, ярче, больше! Такова воля ее вампира – может ли быть что-то важнее? Кровавый поцелуй заливает сознание, кружит голову чувственностью и вожделением. Чье оно? Да имеет ли значение? Возьми, возьми меня!

Но – отстраняется. С торжествующим наслаждением глядит на маленького донора, всей сущностью своей стремящегося отдаться во власть его. Нет. Не сегодня. Пусть ждет. Пусть изнывает от желания принадлежать – посмотрим, на что готова будет пару ночей спустя. О, неизвестность и холодность, жестокое подспорье палача! Терзать лишь потому, что хочется, лишь потому, что сладок процесс и любопытен результат…

А она – любит этого вампира. Любит и отдается. Бунтует – и принимает его волю. Пока бьется это маленькое сердце. Пока он хочет слышать его.

2011 года, 24 октября.
Арахна.