Детская площадка

ДЕТСКАЯ ПЛОЩАДКА (рассказ) (мистика, ужасы, хорор, "темная" фантастика)

"Не знают наши взрослые, целуя на ночь чад, какие ночью ужасы в окошко к ним стучат..." (с) (Альбиус)


- Ты почему опять не хочешь играть на площадке, как все нормальные дети?! – Владимир готов был сорваться на крик, хотя сколько раз давал себе зарок не повышать голос на ребенка, - я не позволю, чтобы мой сын рос трусом!
- Но, папа, - на глазах мальчика выступили слезы, - я же тебе уже говорил, что там…
- Не желаю выслушивать твои бредовые сказки! – отрезал отец, категорично рубанув рукой по воздуху, - ты через две недели уже пойдешь в школу, а до сих пор сочиняешь глупые небылицы, как в детском саду! В конце концов, я заставлю тебя…


Три года Володя с Машей ждали эту квартиру. Свою собственную, а не съемную. Элитный дом, престижный район. Что еще можно пожелать молодой семье с маленьким ребенком? И школа в пяти минутах ходьбы, и поликлиника. Да и до метро рукой подать. А мечты жены о доченьке теперь вполне близки к воплощению. Казалось бы, живи себе и радуйся, ан нет. Начались проблемы с сыном. Причем буквально на пустом месте.
Через несколько дней после переезда Максим пришел домой зареванный и заявил, что больше никогда в жизни не пойдет гулять во двор. За что сразу же получил нагоняй от отца, который собирался воспитывать сына в спартанском духе и считал, что мальчик, как будущий мужчина, не должен плакать ни при каких обстоятельствах.
Однако, в отличие от мужа, целыми днями пропадавшего на работе и не уделявшему ребенку практически никакого внимания, помимо редких окриков, носящих приказной характер, поучений, начинающихся со слов: «А вот я в твоем возрасте…», да ежемесячных походов в магазин с игрушками («Выбирай сынок любую игрушку! Видишь, как папочка тебя любит?!..») Маша, вырастившая мальчика, сразу заметила, что того буквально трясет. И после того, как Володя ушел на работу, громко хлопнув дверью: «Вырастила мне тут девчонку-размазню!..», прижала Максимку к себе и долго успокаивала, пока тот, наконец, не притих. А затем, видя, что сынишка замыкается в себе, ненавязчиво попросила рассказать, что же случилось.
Оказалось, что все дело в детской площадке, перед домом. Спиралеобразная многоуровневая горка, разноцветные карусели, пара качелей, лесенки, песочница с большим козырьком в виде гриба на тонкой ножке, защищающим шляпкой и от дождика и от солнца, несколько лавочек – настоящая мечта любого ребенка. Вот только дети там не играли…
Маша обратила внимание на эту очевидную странность. Но большого значения не придала. Дескать, мало ли. Может быть в мяч интереснее играть на асфальте. Возможно, качели и карусели уже не интересны ребятишкам, а в песке ковыряться неохота.
Если б не муж, заявивший в категоричной форме, что его сын уже достаточно большой, для того, чтобы гулять во дворе одному, она, конечно, вывела бы Максимку сама. Но с Владимиром не хотелось ругаться. Поэтому пришлось ограничиться наблюдением за ребенком из квартиры, благо она была на втором этаже, и окна выходили как раз во двор.
И вот, доверчиво прижимаясь к матери, Максим рассказал ей, что другие дети из их двора («И Денис из желтого дома, и Паша из третьего подъезда, и Владик с восьмого этажа со своей сестрой и другие, которых я еще не совсем знаю») открыли ему страшный секрет. Оказывается, на детской площадке ни в коем случае нельзя играть. Потому что все, что на ней – это жуткие чудовища, спящие днем и оживающие ночью. Но тайну эту знают только дети, так как взрослые слишком большие уже и в чудовищ не верят. А те только и ждут своего часа. Поэтому он никогда больше («Мамочка, милая, я тебя умоляю…») не пойдет на эту площадку. Ведь песок способен засосать в себя словно болото, а гриб в песочнице забирает жизнь. Карусели на самом деле - огромный паук. Качели могут убить своим скрипом. А горка еще хуже…
Маша как могла, успокоила мальчика, заверила его, что если он не хочет, то не будет там гулять, и в тот же вечер поговорила с мужем.
Однако Владимир сначала выругал сына, а затем, после того как отправил того спать, накричал на жену. Впрочем, немного успокоившись, предложил показать мальчика детскому психологу. Жена в который раз уступила.
Доктор долго беседовал с ребенком, после чего заверил родителей, что их Максимка совершенно здоровый, никаких отклонений не выявлено и вообще для детей его возраста верить в разнообразные сказки и страшные истории – самое обычное дело. Кроме этого врач посоветовал ограничить временно мальчика от игр на пресловутой детской площадке, раз он так сильно на это реагирует.
Но дома Владимир заявил, что не собирается идти «на поводу» у врача, потакающего детским сказкам, не позволит вырастить труса, и что страх следует преодолевать «лицом к лицу».
Затем вывел мальчика во двор и крепко взяв за руку силой повел на детскую площадку, заставив пару раз скатиться с горки, посидеть в песочнице, и покачал того на качелях.
Вернувшись домой Максим закрылся в своей комнате, лег на кровать и накрылся с головой одеялом, отказавшись разговаривать с родителями, не смотря ни на угрозы отца, ни на ласковые слова матери.
После этого Маша первый раз крупно поругалась с мужем. Тот озлобился на жену, заявил, что она ничего не смыслит в воспитании мальчика, и что очень жаль, что у него самого из-за работы нет для этого времени. И стал еще реже появляться дома.
И вот сегодня, возвращаясь после трудного неудавшегося дня, он увидел, что его сын сидит на лавочке рядом с подъездом вместе с другими детьми, а не играет на детской площадке. Это лишь распалило злость Владимира. Схватив сына за руку, он оттащил его в сторону и начал «воспитывать».


- Папочка, ну ты просто не веришь. А они есть! Ну почему ты не хочешь мне поверить? – жалобно пытался оправдаться мальчик, - они убили моих солдатиков.
- Своих солдатиков, которых, кстати, я тебе подарил, ты просто потерял! – в конец разозлился Владимир, - и раз ты так относишься к моим подаркам, их больше не будет!
- Но папа! – воскликнул Максимка, - я их не потерял! Я их специально оставил в засаде на ночь, чтоб они воевали с чудовищами. Чтоб ты мне поверил! И они все погибли. Как герои. Утром мы с ребятами специально приходили посмотреть. Никого не осталось. А весь песок был в оловянной крови. Зато они все-таки убили одно чудище. Вон, видишь! – детский пальчик указал на двусторонние качели, варварски искореженные и наполовину вырванные из земли.
- Что ты несешь? – взъярился отец, - какая кровь? Причем тут качели, которые хулиганье поломало? Вижу, от мамы твоей нет толка никакого. Ничего, возьму когда-нибудь отпуск и сам займусь твоим воспитанием. А пока – никаких больше мультиков! Ты меня понял? Ни-ка-ких! Похоже, ты достаточно насмотрелся всякой ерунды! Марш домой!
- Папочка…
- Я сказал МАРШ ДОМОЙ! – последние слова Владимир крикнул так громко, что невольно обернулись случайные прохожие. А Максимка вжал голову в плечи и медленно побрел к подъезду.

Следующий день у Владимира получился крайне напряженный. Переговоры с представителями конкурирующей фирмы затянулись, и освободился он лишь поздно вечером, уставший и выжатый как лимон. Оставив машину на стоянке, Володя неторопливо шел к дому, дыша свежим и уже прохладным августовским воздухом. Погода выдалась ясная, и черное небо было усыпано звездами. Одиноко светила луна.
Мысленно насмехаясь над глупыми и смешными «страхами» своего сына, глава семьи специально сошел с асфальтовой дорожки, ведущей в обход детской площадки, и ступил на ее территорию.
Шаг, другой, третий.
Неожиданно за спиной в полной тишине скрипнули качели. Владимир вздрогнул, замер, спиною почувствовав неприятный холод, и, сдерживая себя от приступа внезапно нахлынувшего первобытного страха, медленно повернул голову на звук.
Пустые качели двигались сами по себе, с каждым махом увеличивая амплитуду. Скрип становился все громче, визгливее и пронзительней.
- Что за… - невольно начал было говорить в слух Володя, но тут его правая нога провалилась в песок по щиколотку. Он потерял равновесие, беспомощно взмахнул руками, однако сумел устоять.
- ВЗЖИИИК-ВЗЖИИИК, – пропели качели, отзываясь болью в позвоночнике, зубах, глазах и голове.
А железный остов крестообразных каруселей задрожал мелкой, практически неуловимой глазом дрожью, приподнялся над землей, встряхиваясь, расправляя свои железные лапы и разворачиваясь в сторону незваного гостя.
Плавно шевельнулась ближайшая лавочка, меняя свою форму на что-то тошнотворно непонятное и пугающее, принюхиваясь тем, что стало ее мордой.
Владимир почувствовал, как волосы на голове встают дыбом. От иррациональности происходящего мутнел рассудок и гасло сознание. Хотелось заорать что было сил, но в горле мгновенно пересохло и даже хрипа не вылетело из разинутого в немом ужасе рта, а сердце загнанным зверем колотилось в висках.
- ВЗЖИИИК-ВЗЖИИИК, - звук ввинтился в тело ночного пришельца, разрывая капиллярные сосуды. На коже Владимира выступил кровавый пот, в голове лопнула невидимая струна, и из ушей потекло что-то горячее. Придя в себя от боли, он что есть сил рванулся вперед, выворачивая правую конечность из неожиданного плена, но левая нога провалилась в песок уже по колено.
Ожившая лавочка метнулась к беспомощной жертве, с ходу ударяя ее в бок и опрокидывая лицом вниз. С сухим треском сломались ребра, рука и нога, по-прежнему надежно зажатая в нерушимых тисках.
Удивительно, но боли больше не было. Сознание неожиданно стало предельно ясным. Предметы вокруг обрели удивительную четкость.
Лежа на животе, Владимир поднял голову, с трудом опираясь на здоровую руку. В лунном свете песок на детской площадке бледнел мертвенно-белым цветом. И на нем, куда не глянь, расплавленным серебром блестели капли оловянной крови.
А родной дом показался таким близким, реальным и таким недостижимым…
Шевельнулся Гриб, сиротливо возвышающийся посередине песочницы, махнул своей шляпой, словно раскрывающийся зонтик, накрывая своей тусклой тенью Владимира. Тот отрешенно смотрел как кожа здоровой еще руки, на которую попала тень, тут же ссохлась и сморщилась как у столетнего старика.
Карусель, наконец, подобралась к жертве и с хрустом вонзила в спину что-то острое и длинное, перебивая позвоночный столб и пригвождая Володю к земле.
Он дернулся из последних сил, словно покалеченный мотылек, насаженный на острую булавку.
А затем то, что было многоуровневой горкой, нависло над ним, на мгновение заслонив звездное небо своим чудовищным каркасом, разинуло пасть и откусило ему голову.