Мы еще пробежимся под дождем. Часть 2

                Мы еще пробежимся под дождем. Часть 2.


А как начиналась все?  Начиналось все смешно, легко, нелепо немного. Помню,  увидел тебя, да даже не тебя я увидел, хвостики твои увидел. Увидел и пропал сразу. Первый день в новой школе, а ты хохотушка и язвочка, была главарем в детской стайке. Видел тебя смеющуюся, окруженную девчонками и пропал. Они каждое твое слово ловили, и от рыжинок твоих солнышко отражалось.  Седьмой  класс только, а я о рыжинках твоих думал, и по-мальчишечьи за хвостики дергал. А ты злилась. Ох, как же ты злилась. Еще бы, виданное ли дело, чтоб какой-то новичок, тебя – первую девочку в классе за хвостики хватал. И как учеба наша шла? Весь класс знал, что Милка и новенький враги на всю жизнь. А ты все чаще останавливала на мне свой, чуть насмешливый взгляд, и если я этот взгляд ловил, ты тут же колкость какую-нибудь отпускала. Весь класс смеялся, а я кулаки под партой сжимал. А восьмой класс? Пришли на разбивку, и не узнали друг друга, вдруг все как-то выросли, вытянулись, а ты, я просто обомлел тогда, я тебя такой красивой еще никогда не видел, и рыжинки твои, пушистое облако. А потом, потом помнишь? Уже в девятом классе, я тебя на танец пригласил, а ты фыркнула обиженно: «Я с дураками не танцую».  Осенний бал у нас был,  а я все думал, как бы тебя на танец пригласить, пригласил на свою голову. Ты фыркнула и сразу домой засобиралась. А я не мог, не мог тебя просто так отпустить, ведь взрослый уже, твердо решил, что ты моя будешь.  Помнишь, я за тобой бежал к остановке? Ты ярким пятнышком в той серости была, пальто твоё ярко красное и рыжие хвостики из под белого берета, навсегда тот вечер в моем сердце остался. Я ведь догнал тебя тогда, и не отпустил, с тех пор больше никогда не отпускал.  После осеннего бала – каникулы, и никто в целой школе ничего о нас не знал, эх, помню их удивление, когда мы вместе в школу пришли, я тебя за руку держал. Крепко. Я ведь тебя знал, знал, что вырваться можешь. А ты и не вырывалась. Помнишь вопросы со всех сторон?
-Как так?
-Милка? С Виталькой?
-Да быть того не может!
-Ребята, да как вы так?
-Ну, наконец-то, хоть на уроках ругаться перестанете, - это нам тогда Тамара Евгеньевна, математичка наша,  сказала.
Да, уж что-то, а ругаться мы перестали. Тогда все по-другому стало. И осень дождливая наша, самой лучшей была.  Помнишь, как мы бежали под дождем к твоему дому? А каким чаем нас твоя мама встречала? Наливала огромные кружки, а мы грели озябшие руки и вдыхали густой пар. И дождь этот спутником нашим стал. 
А ведь мы все же танцевали с тобой, кружились в вальсе на выпускном. В тот вечер рыжинки твои красным огнем горели, или мне все это только казалось, но я упивался твоей красотой и нежной улыбкой. И думал тогда, что мне  жизни не хватит, этой улыбкой наглядеться, а ведь не ошибся. Столько лет прошло, а я всё налюбоваться не могу. Улыбка твоя нежная и глаза с грустинкой, рыжинки посеребренные, девочка моя, мы еще пробежимся под дождем…