Приключения двух друзей - 4

-- Для путешествий по Миру нам нужен вездеход, - авторитетно заявил Анджей, - вот смотри, я нарисовал его.
Санёк достал из широких трусов «блокмотик», на первой странице которого был нарисован вездеход. Вездеход представлял из себя кабину очень похожую на стотридцатый. Далее шёл искусно прорисованный прицеп. Тщательно прорисованный, в соответствии тридэ проекций. Я так не умел. Я и в двадэ-то рисовал отвратно, потому что был левша, а меня заставляли трудиться правой.
 
Свою кличку: «Анджей», Санька получил после просмотра мною многосерийного польского телесериала про шпионов, в котором главную роль играл польский киноактёр – Анджей Збых. У меня в то время была – Фидель. Потому что мой чёрный беретик с кокардой был копией головного убора тогдашнего президента Кубы – Фиделя Кастро. Но это было потом. Описываемые события происходили в начале 60-х. Мы были молоды. Нам едва исполнилось по 6 лет. Но уже тогда нами был прочитан не один десяток книг. Мы жаждали приключений. Но для передвижений по Миру нам нужно было транспортное средство. Вездеход, нарисованный Анджеем, был именно тем, что надо.
 
-- Неплохо! – мечтательно подняв голову к небу, сказал я, - где же нам его взять?
-- Сначала нам нужен перочинный ножик, - оглядываясь по сторонам, заговорщицки сказал Сашка.
Затем он перевернул страницу и продемонстрировал мне рисунок великолепного инструмента для создания вездехода. Восторг переполнил моё существо от созерцания такой прекрасной вещицы. Я вспомнил, что видел подобное в хозяйственном магазине. Но цена, цена, мягко говоря, была очень высокой. Рубль семьдесят, если мне не изменяет память.
 
-- Где же мы возьмём столько денег? - спросил я, - это же целое состояние?!
-- Ты их украдёшь, - сказал мой друг, - у воспитательницы. Она хранит их в спичечном коробке. Это деньги, которые родители сдают на подарки.
-- Но это же нечестно! – Попытался увильнуть я, - воровать не хорошо!
-- Для достижения цели все средства хороши, - объяснил мне Сашка, - или ты не хочешь отправиться в путешествие?
-- Хочу, - шаркая ножкой по бордюру и задумчиво ковыряясь в носу, подтвердил свою готовность пойти на любое преступление, - сознался я, - но почему не ты?
-- Моя кровать далеко от стола, а твоя совсем рядом.
 
Затем подстрекатель протянул мне пустой  коробок с точь-в-точь такой же этикеткой, как и в хранилище финансов.
Было знойное жаркое Новосибирское лето. Дети накушавшись от пуза безмятежно посапывали, возлежа на отведённых им кроватках. Не спал только один человек. Им был я. Я выжидал, когда же воспетка уйдёт по своим делам, чтобы совершить первое в своей жизни преступление. Преступление во благо, а не корысти для.
 
Наконец свершилось! Тамара Григорьевна встала и, аккуратно покачивая своей симпатичной кормой, направилась в туалет или на кухню. Я осторожно выпростался из под одеяла и внезапно превратившись в вихрь, совершил кражу. Затем я прошествовал в туалет. Мне действительно сильно хотелась пописать, вероятно, от страха. Сашка тоже не спал и удовлетворённо кивнул головой, завидев моё возвращение. Дома я пересчитал всю свою наличность. Оказалось всего полтора рубля. Запрятав их под батареей на кухне, я изломал коробушку на мельчайшие части и утопил в унитазе.
 
На следующий день нас всех построили в садике и обе воспетки, зло поглядывая на детей задавали простые вопросы: «Кто украл деньги!?». Я трясся как осиновый лист. Мне было очень стыдно за свой проступок. Подозреваю, если бы меня спросили: «Юра - это ты сделал?», - я бы сознался незамедлительно.

Но вышло совсем не так. Анджей предал меня. Он вышел из строя и указав на меня пальцем, сказал:
-- Это сделал Юра. Я видел, как он подменил коробки.
Воспетка взяла меня за ушко и вывела из строя:
-- Это правда? Это ты украл деньги?
--Да это я украл, - с огромным облегчением сказал я.
-- Где они? – спросила Татьяна Васильевна.
-- Дома… Я сейчас принесу.
-- Никуда ты не пойдёшь! Иди и встань в угол. Ты наказан!
 
Да я был наказан, но не воспитательницей. Я был наказан своей Совестью. Она мне сказала тогда, что я поступил неправильно, что не все средства для достижения цели хороши. И она взяла с меня клятву. Что эта кража была первой и последней в моей жизни. Я поклялся и с честью сдержал клятву.

А Анджею я благодарен. За то, что он предал меня. Почему? А догадайтесь сами...


---2---





Сначала мы собирали фантики от конфет. Выклянчивая их у родственников и знакомых. Оказалось, что они являются валютой, коей можно было расплачиваться за разные мальчуковые безделушки. Но главное их можно было выигрывать… или проигрывать. Не помню, как игра называлась, но там выкапывалась ямка, ложились фантики, и кидалась свинцовая бита. Я проигрывал. Анджей иногда выигрывал, но чаще проигрывал тоже.
 
Потом мы стали копить «тикетки». Этикетки от спичечных коробков. Процесс отделения важнейшего предмета коллекции был очень сложен. Но дядя Витя дал нам дельный совет: Держать коробушки над паром. Поэтому я часами простаивал у плиты, держа коробушки над носиком постоянно кипящего чайника. Из пустых коробок я строил замысловатые конструкции для разных деталюшек с помощью изоленты. Став чуть постарше я выудил из чулана из дальнего угла давно забытую конструкцию и стал туда складывать сопротивлюшки с кондюками и транзисторами, аккуратно подписывая каждую коробку. Но это было потом. А сейчас мы собирали тикетки. Зайдя как-то в книжный магазин в канцелярский отдел, моему взору представились наборы спичечных этикеток по 100 штук, стоимостью всего 15 копеек. Купив один, и придя домой, я сильно загрустил. Мне теперь стало неинтересно собирать этикетки.
 
Придя к Анджею, я его совершенно не удивил. Он показал мне аж три набора, купленные его родителями там же.
-- Будешь вишни? – Анджей приволок здоровенную эмалированную миску и мы стали обжираться.
-- А куда косточки девать? – спросил я.
-- Никуда, складывай на стол. Они нам ещё пригодятся.
-- Для чего? – подивился я, точно зная, что вишнёвые ядрышки горькие, в отличие от персиковых.
-- Скоро узнаешь, -  заговорщицки подмигнул Санька.
 
Когда миска опустела, двое мальчишек были основательно измазаны вишнёвым соком. Не только их щёки и носы, но и белые рубашки и, конечно же, штаны.
-- Сейчас принесу… Посиди тут, - сказал мой дружок и вышел из комнаты.
Вернувшись через десять минут, он показал мне здоровенный пистолет. Именно такой, каким стрелялись на дуэлях во времена Пушкина и Лермонтова.
-- Неужели настоящий?!! – страшно удивился я.
-- Колоссально! - Сказал Анджей, усмехнувшись, - конечно настоящий! Только он не порохом стреляет, а воздухом.
Затем он его раскрыл, чтобы вставить пульку.
-- А патроны? – скуксился я, сразу догадавшись, что их нет.
-- Косточки от вишен! – уверенно сказал друг.
Выбрав наиболее подходящую по размеру, вставил её в дуло и лихо захлопнул оружие. Раздался выстрел и цветочная ваза, стоявшая на верху шкафа, с шумом сверзилась с него, разлетевшись вдребезги.
-- Колоссально! – подпрыгнув на месте, выразил своё радостное удивление Сашка, ты видел! Насквозь и вдребезги!
-- По-моему косточка сбила вазу, а та разбилась, ударившись об пол?
Мы ещё немного поспорили, пока собирали осколки, потом владелец оружия предложил мне одеть, пару зимних штанов и встать в конце коридора.
-- Для чего это? – не понял я, - если она пробьёт мне ногу?
-- Не пробьёт! – заверил меня друг, - я прошлым летом тётькам по попам стрелял, не пробило же?
-- А сейчас мне, зачем вставать? Если прошлым летом…
 
-- Мне кажется, пружина ослабла, может подтянуть придётся, - доставая из шкафа свои и папины ватные штаны, пояснил владелец пистолета.
Коридор был очень длинным метров 15, а я встал возле окна на кухне, значит ещё больше. Раздался выстрел. Я почти ничего не почувствовал. Пришлось снять одни штаны. Только оставшись в одних трусах, я подпрыгнул от удара косточки и стал потирать ушибленное место.
-- Теперь твоя очередь, - подходя к Анджею и забирая у него оружие, сказал я.
Санька быстро разделся и встал возле окна.
Я тщательно прицелился и плавно нажал на курок.
-- Ну, давай стреляй ско… Ой! Колоссально! Теперь пошли в тётенек стрелять.
-- А может по воробьям для начала? - Предчувствуя что-то недоброе, предложил я
-- Ты что?! А вдруг убьём. Разве можно?
 
Санька всегда меня удивлял своим мышлением. Воробьёв ему было жалко, а тётенькиных поп нет. Впрочем, до дороги было значительное расстояние метров 20, а то и более, а крона дерева, где беспечно чирикали пернатые создания, чуть ли не в двух шагах.

Квартира, где в то время проживал Анджей, была на третьем этаже. Загородив перила балкона всякими тряпками, мы стали по очереди стрелять в проходивших мимо мишеней женского пола. Почему мы не стреляли в парней или дяденек? Вероятно, так у нас взыгрывала зарождавшаяся сексуальность.

Условия стрельбы были обязательным попаданием. Я обычно попадал с первого раза. Анджей, уповая на «сбитый прицел», со второго или даже с третьего. Мишени вели себя по-разному. Некоторые вскрикивали от неожиданности и, озираясь по сторонам, яростно почесывали то место, куда их ущипнула косточка. Они почему-то не дотумкивали взглянуть вверх. Другие резко пробегали вперёд, потом поворачивались и выискивали взглядом хулигана. Хулиганы в это время прятались за тряпками.

Больно не было, мы были в этом уверены, проверив действие оружия на себе, причём на более близком расстоянии. Однако мы жестоко ошибались!
Одна, вероятно очень сообразительная особа, резко развернувшись, не издав ни единого звука, взглянула вверх. Мы на карачках ускакали в комнату.
 
-- Как думаешь, она нас заметила? – Испугано поинтересовался Сашка.
-- Не знаю… Кажется нет, - ответил я.
И минуты не прошло, как зазвенел квартирный звонок.
-- Это она! Чуть не затрясся мой дружок, - иди, открывай, она всё равно не уйдёт.
-- А почему я? – мои опасения, кажется, начинали сбываться.
-- А ты скажи, что здесь не живёшь. Просто в гости пришёл, - заслышав ещё одну трель звонка, уже затрясся Анджей.
 
Мне стало его жаль, к тому же я испытывал чувство похожее на долг. Ведь оружие было его. Взял он его, конечно без спроса. Попадёт ему вдвойне, если тётенька нажалуется. Подойдя к двери, я громко запел свою песню, о том, что здесь не живу и про гостей. Стоило мне только открыть дверь, как ворвавшаяся фурия отхлестала меня по щекам и как осенний вихрь проскакала по комнатам. Быстро отчитав меня за недостойное поведение, она поинтересовалась у меня же: где взрослые.
 
-- Они на работе, - ответил несчастный, взявший на себя груз - хозяина дома, - придут в 8 вечера.
Оглядев трясущегося от страха Анджея, она ничего не сказала, но повернувшись ко мне, пообещала ещё раз прийти вечером и рассказать всё родителям.
 
-- Что теперь делать? – Чуть не плакал Сашка.
-- Она не придёт, - заверил я дружка.
-- Она тебе здорово наподдала? – Сочувствующе поинтересовался друг.
-- Не очень…
-- А почему она меня не побила?
Так я же в неё стрелял. Меня она и заметила. Ты-то тут причём?
 
Вечером она не пришла. Не пришла она и на следующий день. Думаю её совесть ей сказала, что нельзя врываться в чужую квартиру и избивать пусть и повинного в грубых шалостях ребёнка.


---3---



-- Юрок я признаю, что ты был прав, - сказал Витяна и заплакал.
-- Поклянись мне! Мне поклянись! Что ты никогда больше не будешь обижать слабых…
-- Я клянусь… - тихо пробормотал парень с рукой, покоившейся в гипсе.
-- Ложь! Ты лжёшь! – усмехнулся я, - твой язык говорит, то, что хочет сказать его хозяин, но твои глаза  лгут. Почему ты прячешь их от меня? Смотри мне прямо в глаза и повтори!
-- Я не могу…
-- Значит, ты ничего не понял. Сегодня тебя сломали руку, а завтра сломают ногу. Или не дай Бог позвоночник. Тогда прикованный навеки к инвалидному креслу, ты, наконец, поймёшь, что был неправ. Ты будешь долгие годы корить себя за ошибку. ПОКЛЯНИСЬ МНЕ! ПОКЛЯНИСЬ!!!

Виктор не смог - он умер в 28 лет. Его тело нашли распухшим и изъеденным рыбами мертвее мёртвого в Оби. Он не знал главного. Он не знал, что Миром правят не сильные, а слабые. Это его и сгубило. Но это было потом.
Виктор был трясильщиком. Он, набрав команду из пяти – шести человек, останавливал любого пацана, попавшегося ему навстречу, и заставлял подпрыгнуть. Тем ничего не оставалось, как подпрыгнуть. Мелочь звенела, и беспредельщики забирали её всю, подчистую. В тот раз их «жертвой» оказался каратист. Он быстро разобрался со всей бандой.
Я был жертвой. У меня не раз отбирали несчастные копейки, выданные на кино или мороженки. Витяня считал себя Господином.

Мы познакомились с ним, когда я проткнул его в шести местах тонкой отвёрткой. Его свита, позорно бежала. Когда я пришёл к нему в больницу, он поблагодарил меня.
-- Юр! Ты настоящий мужик, - сказал он, - дай пять.
Я дал… Но это было потом…

***
Тогда мы играли в ножички. Это была дворовая игра. Девочки играли в «Классики». Классики – были очень сложной игрой. Следовало нарисовать квадраты с цифрами. И прыгать. Прыгать не просто, а с умом. Если играющий ошибался, зрители кричали: «Нищитова!» и на её место приходила следующая. Однажды, под руководством дворовой чемпионки Натуськи, я попробовал, пройти все уровни. Но мне не дали. Проходившая мима ватага пацанов, громко надсмехалась надо мной. Они обзывали меня девчонкой, и ещё как-то нехорошо. Наташа поцеловала меня в губки и сказала, что я мог бы стать лучшей из лучших, но к её сожалению, я родился мальчиком.

-- Если бы ты родился девочкой, и твоё имя было бы Юля, я бы с удовольствием уступила бы тебе первенство, - сказала она.
-- Тогда я должен стать чемпионом по ножичкам? – спросил я свою новую любовь.
-- Да, стань им! – сказала Наташа и жеманно скрестила свои прекрасные ножки, - станешь и я поцелую тебя в губки при всех.
-- А если я проиграю? – поинтересовался я, - тогда ты не поцелуешь меня?
-- Нет, конечно! Даже не думай.

Ножички тоже были очень сложной дворовой игрой. Сначала чертился круг, затем в него втыкался ножичек. Правила я точно не помню. Но побеждал тот, у кого было больше места. По обыкновению я проигрывал. Проиграл я и в тот раз. Но моя Богиня по имени Наташа, всё равно поцеловала меня при всех. Вернувшись, домой в не себя от счастья я, получив заслуженного ремня за опоздание. Был двенадцатый час ночи, заперся в ванной и предавался блуду, наслаждаясь и представляя, как моя Королева целует меня на виду у всех. Нет, я не любил её, она меня тоже. Просто нам нужно было тщеславие.

***

 Зачем раньше делали окна в ванную и в туалет? Я по сей день не могу понять. Но мой папа брился, в отличие от меня, каждый день. Брился он Невой и ещё какой-то российской бритвенной фирмой. Затупившиеся лезвия, он складывал на окно, ведущее в туалет. Зачем? А фиг его знает. Когда Анджей сказал мне, что узнал новую игру, но нужно много бритвочек. Я усмехнулся. Окно в ванной лишилось небольшой толики металлических изделий. Я был во всеоружии. В правом кармане моей курточки покоился не один десяток снарядов. Может три или даже четыре.

В средний палец руки, у меня это была левая, вставлялся снаряд, используя центральный прорез. Окольцованный большим пальцем, делался широкий взмах рукой по дуге, и снаряд отправлялся в известность с помощью известного движения, похожего на щелобан. Лес всегда был за моим домом. Прихватив по дороге ни кому не нужный плакат о партии и правительстве, мы с Сашкой оттачивали мастерство. Следует признать, что и в этот раз, ваш покорный слуга числился лучшим из лучших, невзирая на свою криворукость, а точнее леворукость. Мои снаряды завсегда ложились тика в тику, в отличие от Сашкиных. Анджей вновь и вновь лупил в белый свет, как в копеечку. Ему не помогало даже то, что я ссудил ему значительную часть своих арт. запасов.

Однако я рано радовался. Время помогло ему. Вскорости он предложил мне 5 из 5-ти. Я поразил цель четырежды - на пятый мне помешал ветер, внезапно поднявшийся в лесу. Анджей упятерился. Не взирая ни на что, мне пришлось признать, что он лучший. Мы стояли возле дороги и провожали взглядами проезжающие мимо нас машины. Я в который раз пытался доказать Сашке, что виноват ветер.
-- Нет смысла уповать на внешние раздражители, - глубокомысленно изрёк Анджей, - ты проиграл и не хочешь этого признать, исходя из свойства своей эгоистической натуры.
-- Ну, хорошо! Я проиграл, но согласись, если бы не ветер…
-- Не соглашусь, - перебил меня Санька, провожая взглядом пронёсшуюся мимо нас машину.

Внезапно на меня что-то нашло. Какая-то муха меня укусила. Я достал бритвочку и запулил её в проходящую мимо машину. Звук попавшего снаряда в заднее боковое стекло был сходен с ударом камня. Машина резко затормозила и стала сдавать назад.
-- Ты что идиот! – истошно орал Анджей, - Разве так можно! Там же люди! Бежим!
Мы побежали. Пробежав три круга вокруг двора, мы вернулись в исходную точку моего преступления.
-- Как думаешь, он уехал? – спросил я Анджея.
-- Колоссально! – усмехнулся друг, - нет, он разыскивает двух преступников: одного светловолосого, а другого…
Он не успел договорить, выскочивший, казалось из ниоткуда дяденька влепил ему две затрещины по лицу, а меня пнул два раза. Получив отменный поджопник, я попытался увернуться от второго. Удар пришёлся по запястью правой руки, засунутой в карман, где покоились остатки бритвочек.

-- У тебя кровь, - заметил Анджей, когда мужчина ушёл к своей машине.
Машина медленно проехала мимо нас, позволяя видеть, что на  заднем сидении сидела женщина с ребёнком.
-- Колоссально, - сказал я, - а если бы окно было открыто…
-- Не стой как истукан, - заговорил друг, словно наши мамочки.
Быстро нарвав несколько подорожников, он заставил меня прижать их к моему мизинцу, из которого фонтанировала кровь. Затем чуть ли не силой уволок к себе домой и там перебинтовал мне руку по всем правилам медицинского искусства. Он совсем не обижался, что ему здорово досталось из-за меня.

Шрам остался на всю жизнь, чтобы служить напоминанием. Даже сейчас по истечении многих лет едва видимая тонкая белая полоска мизинцевого шрама спрашивает меня: «Зачем ты это сделал? А если бы было открыто окно…».

---4---

 
Однажды, придя домой, я сделал заявление, что я гений. Родители сказали мне, что это прямой путь к сумасшествию.
-- Так говорят шизофреники, считающие себя Наполеоном или Гитлером, сказала мне мама.
Но почему? Почему?! Я был единственным, кто смог решить химическое уравнение из четырёх классов. Я решил за три минуты все задачи математической олимпиады города, против 15-ти. Правда, я не был участником, а всего лишь зрителем. Мой Айкью равнялся 280. Впрочем, если по-честному, я несколько раз решил все задания до тестирования. Но это было потом…
 
А сейчас я занимался изготовлением ракеты. Многоступенчатой ракеты. Витяня принёс мне пороха. Много пороха. Идея Валерика была, соединять ступени фотоплёнкой. В прошлом она здорово полыхала, почти как порох. Анджей убедил меня, что в порох нужно добавить уголь, иначе будет просто взрыв. Я ходил и выпрашивал у всех подряд использованные батарейки и, выудив оттуда центральный угольный стержень, точил его напильником, превращая в порошок.
 
Наконец ракета была создана. Бикфордов шнур, изготовленный из маминого пояска пропитанный селитрой с сахаром, весело полыхал. Ватага ребятишек наблюдала за священнодействием.
-- По-моему, не полетит, - сказала Томочка.
-- У тя порох ещё остался? – забеспокоился Витяня.
-- Дофигища, - ответил я,  – я и трети не потратил.
-- Полетит! Даже не сомневайтесь, - развеивал сомнения Анджей.
-- А я в Юрочке не сомневаюсь! Он такой умный, - ласково сказала Наташа.
 
Шнур догорел, ничего не произошло. Я сделал шаг в сторону ракеты. Внезапно многоступенчатое сооружение сорвалось ввысь с огромным шумом и треском. Потом ракета стала падать, рассыпая искры сгорающей плёнки. Не долетев и половины, она вновь стартовала, но уже не прямо, а  куда-то вкось. Мы кричали: «Ура». Ракета падала и вновь вздымалась. Когда осталось пара ступеней, она влетела в открытое окно соседнего дома, кажется на кухню. Оттуда слышались взрывы и дикие крики.
 
-- Я очень обеспокоена,  - сказала Томочка, - может случиться пожар, нужно звонить: 01.
-- Я так не думаю, - усмехнулась Натуська, - у Юры все под контролем.
-- Ага, всё под контролем, - передразнил её Витяня, - Щас они как выскочат, как выбегут, пойдут клочки по закоулочкам.
-- Колоссально! – порадовался Анджей, - ребя, но надо что-то делать, вдруг и правда загорится?
Внезапно окно полностью открылось, и оттуда появились две очумелые рожицы лет за 30. Они дико орали и вопили.
-- Сукины дети!
-- Я вам устрою! Сей же час вызову милицию.
 
Нам ничего не оставалось, как разбежаться, кто куда. Милицию они не вызвали. Но и ракеты мы больше не запускали, опасаясь за последствия…
 
-- Тебе не удастся точно рассчитать время взрывов, - сказал Анджей, - для этого нужны часы.
-- Посмотрим, - глубокомысленно заметил я.
Оказывается, многие компоненты для взрывных устройств,  продавались в аптеке. Например, пресловутая марганцовка, имеющая химическую формулу: Калий, марганец, О, четыре. В смеси один к одному с пудрой магния, получались прекрасные взрывные устройства в просторечии именуемые «бомбочками».

Проблема состояла в том, где достать магний. Оказалось, что у меня дома его было навалом. Двухрожковые вешалки изготовлялись из алюминия или из этого самого магния. Я покупал алюминиевые и менял их на магниевые. Вооружившись крупноячеистым напильником, часами превращал их в порошок. Затем заворачивал в плотную бумагу и, прикрепив с помощью изоленты нескольких спичек, изготовлял бомбочки.
 
Китай и тогда поставлял в Советский Союз много необходимых вещей, но в основном это были фонарики, зимнее тёплое бельё и, конечно же, термосы. О пиротехнике тогда мы слыхом не слыхивали. Приходилось всё делать самому. И я делал. Не скажу, что я слыл лучшим из лучшим. Однако мои «бомбочки» пользовались спросом. Нет, я их не продавал. Отдавал просто так, хорошим друзьям.

Идея заключалась в том, чтобы пройдясь по скверику закинуть в каждую урну по бомбочке, они должны были взорваться, как бы по эстафете, одна за другой. Спички в качестве запала мне давно не нравились. Анджей был прав. Поэтому я использовал разнодлинные бикфордовы шнуры, как у ракеты. На сей раз это была верёвка пропитанная селитрой и сахаром.
 
Мы, с Анджеем синхронно передвигаясь по скверику, поджигали взрывные устройства и закидывали их в урны. Он слева, я справа. Стоило нам покинуть территорию, как началась атомная война. Нам было невдомёк, что взрывом выкинет весь мусор наружу. Точнее мы про это не дотумкали. Но выглядело красиво. Почище современных фейерверков. Урны последовательно сверкали с сильнейшим грохотом и рассыпали вокруг себя мусор.

Стоял визг испуганных девчонок. Мне это почему-то тогда казалось очень сексуальным. Наверное, хотелось спасти какую-нибудь и, прижав к своей далеко не широкой груди вешать ей лапшу на прекрасные ушки. Типа: «Не бойся, милая. Я с тобой и спасу тебя от иноземных захватчиков». Скрывая главное, что я являюсь зачинщиком.
 
Санёк прыгал на месте и, хлопая в ладоши, изъявлял восторг своим любимым словечком: «Колоссально!». Внезапно, не сговариваясь, мы воскликнули одновременно: «Бежим?!» и побежали.

Во дворе потом долго не стихали рассказы о взрывах в сквере, обрастая выдуманными подробностями. Оказывается, милиция установила, что это был тротил. Было много пострадавших и больницы чуть ли не переполнены. Это было чистейшим враньём. Мы-то прекрасно видели, что в сквере тогда не было никого, ну может пара тройка парочек, которые чуть перепугавшись, продолжала вскорости обниматься и целоваться, невзирая ни на что. Но мы гордо отмалчивались, опасаясь за свою дальнейшую судьбу.
 
Чем чёрт не шутит? А вдруг бы нас посадили за хулиганство?





Продолжение ещё не написано))