2012

«Мы постоянно вместе проводим время, несмотря на то, что такие разные. Он высокий блондин, модно одевается, не дурак выпить. Я наоборот, не сказать, что красив, совсем не люблю увеселений, но в большинстве случаев мы совместно проводим время. Он меня воодушевляет. Вот понимаю Серега Губин. Мы даже внешне с ним похожи, боксом занимаемся, а Выговский? Ему это неинтересно. Но почему-то я считаю его близким человеком, с которым могу поделиться самым сокровенным, и он меня поймет», - думал про себя Дмитрий Раев. Он был не один, вместе со своими самыми близкими друзьями высоким разгульным блондином Сержем Выговским и бритым боксером-любителем Сергеем Губиным на кухне квартиры последнего. В тот момент их связывали душевные травмы различной степени тяжести и безысходность, как результат произошедших душевных переживаний. В общем, бывают дни, когда чувствуешь, что завтрашнего дня не будет. Любые отношения так заканчивается, вся тяжесть появляется от того, что жизнь меняется и благодаря этому исчезает перспектива, нельзя почувствовать собственное будущее. Вот кто-то рядом и ваш завтрашний день определен, но когда этот человек уходит, в сознании брошенного партнера образуется пустота и с этим приходится жить.

Выговский что-то постоянно говорил, а Раев и Губин покорно выслушивали все его обвинения. Серж курил в форточку и медленно выдыхал дым через свой искалеченный чьим-то кулаком нос. Он говорил, спрашивал и доказывал им что-то, а они иногда кивали головой и больше от них ничего не требовалось.

Губин всегда отстраненно молчал и не принимал ничью сторону, в этом заключалась его линия поведения. Сергей Губин с этой точки зрения был идеальным собеседником, он принимал любую историю без удивления и тени осуждения. Его квартира в то время представляла собой довольно жалкое зрелище, со стен в комнатах кое-где свисали недоклеенные обои, вдоль стен стояла старая и мало кому нужная мебель, которая сохранилась в квартире еще с советских времен. Эту квартиру он собирался продавать, и поэтому что-то делать в ней было уже бесполезно, но пока покупателей не нашлось, ему приходилось жить в этой холодной бетонной коробке.

- Какая несправедливость, Артуро Гатти погиб, а наш президент все еще жив. – как-то совсем не по теме задумчиво прервал бессвязный любовный лепет Выговского Губин.

Фраза как раз попала в перерыв между словами и все ее четко услышали. После некоторой паузы, которая образовалась, видимо в результате того, что собеседникам немного надо было переключиться на другую, менее лиричную волну, Выговский сказал:

- В чем несправедливость, я не понимаю?
- Люди в каком-то смысле знаковые для нашего поколения. – начал объяснять Губин. – Один – символ мужества, кстати, не такой уж старый, мог бы еще пожить. Простой симпатичный парень, канадец, который собственными кулаками пробил себе дорогу к лучшей жизни. Шел к цели и не жалел себя. Второй – это человек, который фактически уничтожил поколение нынешних тридцатилетних, разделил его на две части – приспособленцы, ни на что не способные, кроме вылизывания жопы, и те, которые способны на многое, но со своими убеждениями и взглядами на жизнь, поэтому невостребованы, cходят с ума от алкоголизма или уезжают из страны. Почему первый мертв, а второй планирует ближайшие лет тридцать уничтожать мою страну. Я часто думаю об этом.
- Гатти, он ведь умер не естественной смертью, с кем не бывает, а президент страны, с ним такого случиться просто не может, вот тебе и ответ. – пристально посмотрев на Губина произнес Раев.
- Это пример, я сходу сказал. Вопрос более общий на самом деле, почему хорошие люди мрут как мухи, а плохие живут и размножаются. Вчера в газете видал, у девочки какой-то, лет десяти, проблемы с почками, нужна пересадка, на фотке изможденная и грустная, а президент в это время со своим выводком пухнет от жира и в ус себе не дует. – продолжил Губин.
- Как почему, потому что генетически они предрасположены к долгой здоровой жизни. Ничего более. Это всего лишь случай.
- Вот и получается, случай не более того. В результате случая, затерялось целое поколение, да и будущее страны в настоящее время определяется пенсионерами и их желаниями, они желают натурального хозяйствования, минимальных изменений и стабильности. Будущее их вообще не интересует, оно их не касается. Просто жуть какая-то.
- Что тебя так задевает? Я не понимаю. – Выговский докурил и теперь решил вмешаться, расслабленно развалившись за кухонным столом.
- Просто, если эту простую мысль донести до населения страны или вообще населения этой планеты, объяснить, что хорошие поступки не имеют смысла, а за плохие поступки ничего не будет, все определяет беспристрастный случай, то вскоре все начнут делать что захотят и жизнь будет уничтожена.
- Подожди, плохое или хорошее – это имеет значение для нас самих и существования человека, как вида. Вот и все, поэтому значение у этих слов все-таки имеется и они не настолько холодны и беспристрастны, как ты их нам пытаешься подать. – несколько подавшись вперед возразил Раев.
- Ну и что?
- Человек может чувствовать, он чувствует поступки и внутренне придает им значение, инстинкты ему что-то подсказывают. Таким образом и регулируется вся эта система. Вряд ли отменой божественного наказания можно уничтожить человечество.

Губин немного помолчал, после этого он взял кружку, которая стояла рядом с мойкой, и налил в эту кружку воды. Немного отпив, он продолжил:

- Мне порой не дает покоя тот факт, что какой-нибудь ублюдок вполне нормально живет, а хороший парень нет. Когда осознаешь это, перестаешь видеть смысл в человеческом существовании. Если окружающие будут думать так же как я, таким же образом воспринимать ситуацию, начнется что-то такое, в чем победителей не будет.
- Бля, вы как-то загнались, жить и так тошно. Давайте скрасим наши серые будни и пресечем все деструктивные порывы. Мы здесь и сейчас, а спасение человечества – это дело рук самого человечества. – прервал их Серж, после этого он встал из-за стола, раскинул в стороны руки и потянулся.
- Я не пью. – сразу же отреагировал на этот жест Раев.
- Что так? – переспросил Выговский и изобразил на лице удивление.
- Да, решил смотреть жизни в лицо, не отворачиваясь. Я принимаю бой.
- Ну-ну. – с усмешкой ответил Выговский. – Ебнешься, я тебя навещать буду, будем прогуливаться с тобой перед сумасшедшим домом, а после прогулок драть в кустах помешанных на сексе баб.

После этого Выговский повернулся лицом к Губину, немного сощурил глаза и как-то с вызовом и какой-то заранее припасенной обидой сказал:

- Ты тоже не будешь?
- Я читал, что в спиртное добавляют какую-то химию, чтоб население тупело и вопросов лишних не задавало, потому и существует монополия на производство алкоголя, правительству выгодно овощеобразное население. Пожрать, потрахаться, поспать, не более того. Легко управлять, легко жить в свое удовольствие, наплевав на свободу подчиненных. В бухло больше средств вкладывается, кстати, чем в борьбу с пьянством – это однозначно.
- Пошли вы оба нахуй. Ты и ты. – с крайней раздраженностью произнес Выговский и, немного поразмыслив, добавил. – Сначала ты бросишь курить, потом ты бросишь пить, а потом бросят тебя!
- Так и так же бросили, не забывай! – сразу же отреагировал Раев на его афоризм.

В ответ Серж только махнул рукой и направился к входной двери.

- Я буду! – как-то обреченно последовав за Выговским, добавил Сергей.
- Я не буду, но схожу с тобой, Серж, только губы не криви. – добавил Раев и стал последним в образовавшейся колонне разбитых сердец, которая следовала в узкую и затемненную прихожую.
- Я пока едой займусь, посмотрю что у меня есть. – обронил Губин, закрывая за ними дверь.

Около магазина была людно, рядом с ним стояли высотки, все расстояние между домами покрывал, какой-то странный и неказистый, по чьей-то причуде так и оставленный, грязный невыкошенный парк. Между деревьями на траве местный бомонд сразу же распивал купленные спиртные напитки. Бесцельная реальность спальных районов. Когда Серж и Дима возвращались обратно, в парке между выпивающими завязалась драка. Сторонами в этом противостоянии являлись – высокий, тощий парень в болоньевой куртке, джинсах и мужчина постарше. Они сцепились и с дрожью усугубленной звериным утробным рычанием держали друг друга за одежду вытягивая руки и толкаясь. Через какое-то время более молодой подтянул соперника к себе и взял его голову под левую руку, правой стал бить в лицо.

- Возьми пакет. – сказал Выговский протягивая Раеву пакет с только что купленными пачками пельменей, пакетами сока и бутылками водки.
- Зачем?
- Я хочу ему помочь. – ответил Выговский и головой указал в сторону продолжавшегося пьяного противостояния.
- Кому и зачем? – просил без особых эмоций Раев и добавил. - Им поможет только Православная церковь, в данном случае души лечить надо.
- Да, не гони ты. Держи пакет, я помогу.
- Я не гоню. Если они не изменятся. Им нет смысла жить. Ты ему поможешь сейчас, но завтра тебя здесь не будет и случится все то же самое. Чем они занимаются? Бухают дни напролет, дерутся. Какой смысл их жизни, в чем цель существования? Они не с нами, они в иной реальности. Они слабые, брошенные Богом люди. Им надо душу лечить, а побои – это пройдет.
- А если вот тот убьет старого? – гневно глядя на Раева, спросил Выговский.
- Мир от этого ничего не потеряет. Но, если ты не вмешаешься, есть шанс, что завтра он проснется избитый и поймет, что надо с собственной жизнью что-то делать, потом начнет с чего-то. Жалость и помощь ему не пойдут на пользу. Жизнь должна его поводить хлебалом по асфальту. Он должен очнуться.
- Мне кажется, что ты позволяешь себе решать, кому жить стоит, а кому нет. Ты не много на себя берешь, Раев?
- Я ничего не решаю. Выбор делает каждый сам для себя. Мне просто их не жалко. Проблема современного мира – отсутствие сильных личностей. Правительствам не нужны герои, им выгодна обезличенная толпа, они всячески это поощряют. Существующие правила игры не для сильных людей. Мне не жалко вот этих… они толпа, управляемая масса. Наоборот, экстремальные события, может быть, подтолкнут их хоть к каким-то действиям и переменам, и они хоть на что-то осмелятся. А вот это.- показал Раев рукой в сторону дерущихся. – Я их даже не различаю и собственную жизнь на них тратить не собираюсь, они голосуют за того, кто это поощряет, они удобны сильным мира сего. Пусть нахуй убьют друг друга, и мир станет лучше.
- Пойдем, псих. Я не удивлюсь, если ты на самом деле убил Джона Фицжеральда Кеннеди, ты именно тот типаж, который нужен. Признавайся бля, стрелял в американского президента? – спросил Серж Выговский, и пристально посмотрел на Раева, сделав нарочито свирепое лицо.

Они засмеялись глядя друг на друга. К этому времени дерущихся уже разняли собутыльники. Лицо того, что был постарше, было в крови, у него сильно был разбит нос и, шедшая из него кровь, была на его одежде. Соперники продолжили выяснять отношения, но было понятно, что обострения не последует.

- Нет в жизни чудес. – сказал Выговский после того, как они продолжили дорогу домой.
- Почему же?
- Мы здесь, все далеко неидеально, потом идем за водкой, по дороге видим дерущихся, сейчас придем, сядем и выпьем. Так будет практически всегда, с поправкой на статус и обстоятельства. Понимаешь о чем я?
- Понимаю, Серж. Все же зависит от тебя, это твой круг жизни. Брось работу, уедь из страны - все изменится, поверь. – возразил Раев.
- Ты, как маленький. Везде все одинаково. Только в других странах бегают за вискарем в сложных ситуациях, а не за водкой, вот и все.
- Может, и бегают, но именно тебе надо просто верить. Давай, как в детстве, сейчас станем, например, определимся с желанием. Загадаем, скажем, и будем ждать падающей звезды, пройдет время, и мы все проверим. Будет период жизни, в течение которого у нас будут мечты. Посмотришь – это будет отличное время, которое мы потом будет вспоминать с теплотой – увлечено говорил Раев Сержу.
- Хорошо, а если не упадет.
- Упадет, в детстве всегда, когда стояли и ждали они падали. Что сейчас изменилось? Небо? Так оно вечное.
- Давай, ладно, только у меня одно условие. – с какой-то задумчивой важностью в лице добавил Выговский.
- Какое?
- Трубы горят, по пятьдесят и загадываем.
- Волну собьем. Да и не пью я, не забывай. – ответил Раев слегка поморщившись.
- Бля, не выпьешь за исполнение мечты? После этого ты хочешь мне сказать, что очень этого хочешь?
- Хорошо, мы выпьем, договорились.

Выговский загадал, чтоб у него из крана с горячей водой по утрам шло пиво, Раев торжественно вслух пожелал, чтобы во всем мире исчезли деньги. Он пояснил с немного блаженным лицом, что, по его мнению, именно гонка за богатством, ведет человека обратно к каменному веку. Выговский прыснул со смеху, когда Раев закончил. На вопрос, что случилось, Серж помахал руками и сделал удивленное лицо. Они простояли около двадцати минут прежде, чем она пролетела. Ребята напряженно всматривались в небо, боясь ее пропустить, а когда она провела своим хвостом по небесному склону, резко, словно по команде, расслабились. После этого продолжили дорогу, Выговский, чтоб скрасить молчание, предлагал со смехом отдать ему всю наличность, так как она Раеву ни к чему, он и так очень достойный человек.

Губин сосредоточенно перекладывал на сковороде купленные ими пельмени, когда те жарились. Сергей несколько дней назад побрил голову и в этот момент чем-то напоминал Будду.

Когда все было готово они сели за стол.

Ребята пили сдержанно и по-деловому. Было в них какое-то достоинство во время употребления спиртных напитков. Раев отказался от водки, он просто наблюдал за Выговским и Губиным, и втайне ими гордился, никто так достойно не делал этого, как его друзья.

- Что смотришь, Димон? Жизнь жесткая штука, без периодического употребления спиртных напитков никуда. У тебя, как у непьющего, уже крыша едет. Мы по дороге в желания поиграли, так он загадал, чтоб деньги у всех людей кончились. – сказал со смехом Выговский пристально посмотрев на Губина.
- Ничего не едет. Просто, когда ты пьешь – это, в общем, ложный путь, понимаешь? Ты выпиваешь, и поэтому время от времени миришься с окружающей тебя действительностью, идешь на своеобразный компромисс и, благодаря этому, не хочешь ничего менять.
- Меняй, меняй. Поменяешь, тебе памятник поставят, а ****ешься, мы тебя навещать будем каждую неделю, я уже говорил. Будем? – сказал Серж и посмотрел на сидевшего напротив него Губина. Серега Губин сосредоточенно в ответ кивнул головой.
- Ты, Димочка, как бы самурай, что-то ходишь и себе думаешь. Ты сильно изменился, раньше, когда по стройкам лазили, ты был таким как все, а сейчас… Смотри, додумаешься еще до чего-то существенного. Живот вспороть еще мысли не пришли? – сказал Выговский, потом он о чем-то подумал, помолчал и добавил. - Странная культура, не понимаю их. У нас, например – самоубийство грех и я это понимаю, Бог дал тебе жизнь, ты не имеешь ни малейшего права ей так глупо распоряжаться. Бывают моменты, когда жизнь заедает и хочется дать слабину, не спорю. Надо быть сильным. А они, чуть что, взял, вспорол себе пузо и давайте пацаны, без меня тусуйтесь.
- У них иная культура, в ней, конечно, есть недостатки, но есть и масса достоинств. – сказал задумчиво молчавший до этого Губин.
- Уходить от проблем – это, по-твоему, достоинство?
- Основное достоинство – быть мужественным, признавать свои ошибки и сохранять собственную честь незапятнанной. Это ведь красиво, согласись. Живешь, и если совершил что-то недостойное, можешь добровольно предпочесть смерть, мужественно принять ее, как должное. У нас же, соверши не соверши, все равно живешь. Ребята возле магазина, которые сидят, потеряли всякое достоинство. Жалкое зрелище, скажу я тебе, а в Японии, поняли б бесцельность собственного существования и убили себя. Я бы лично их уважал за это. – вмешался в беседу Раев.
- Что ты несешь, фашист, они должны понять, что стали ничтожествами и начать что-то делать с собственной жизнью.
- Но они почему-то этого не понимают и не ценят собственную жизнь. Спроси у них, воспринимают ли они жизнь как божественный дар? Вряд ли кто-то из них тебя поймет. Они так же будут жить дальше, не думать о будущем и последствиях, портить жизнь окружающим. Мне неловко на них смотреть. Культура правильной и своевременной смерти решила бы эту проблему.
- Это очень жестоко, Раев. Ты просто говоришь ради спора, а сам так не думаешь. Никогда не поверю, что ты это серьезно. – ответил Выговский разливая водку по рюмкам.
- Жестоко разрешать выпуск низкокачественного спиртного и тем самым уничтожать население своей страны.
- Да бля…

Выговский не успел договорить, так как в это время раздался звук тупого удара, словно кто-то ударил камнем о камень. Звук раздался откуда-то из-за окна, и они, поэтому прильнули к нему, чтоб выглянуть на улицу. Ничего особенного видно не было, никаких признаков. Правда, Губин обратил внимание на небольшое скопление людей, которые стояли и говорили о чем-то, усиленно жестикулируя, но эти люди могли говорить о чем угодно. Друзья постояли, немного поговорив о том, что это могло быть, но в общем не пришли ни к какому конкретному выводу.

- Кто-то на соседнем этаже ебнул тяжелым о стену вот и все дела. – сказал Выговский садясь за стол.
- Нет, там что-то посерьезнее было. – возразил Губин.
- Посерьезнее, значит скоро в Интернете новость появится. – ответил ему Серж и добавил. – А у нас здесь и без них все серьезно. Серьезно, как инфаркт миокарда, молодость проходит, а у нас ни в одном глазу.

После того, как он это сказал, в небе вспыхнула точка, потом еще одна, потом несколько, потом все небо покрылось взрывающимися яркими точками. Раев, который все еще был у окна вскрикнув, обратил внимание друзей на происходящее.

- Твою мать. День города что ли?– спросил Выговский.
- Метеоритный дождь? А почему? Такое вроде прогнозировать должны. – глядя на небо произнес Губин.

Небо изменило цвет и стало темным, на нем появились яркие дуги. Через пару минут стало совершенно ясно, что с неба подали камни. Ну да, это были метеориты, было красиво.

- Хорошо сидим, будет что детям рассказать. – медленного проговорил Выговский зачарованно разглядывая все более интенсивные и какие-то зловещие небесные вспышки.

Раздался еще один тупой удар, подобный первому, и сразу же еще один. Они стояли и смотрели за тем, как дуги укрупнялись. По прошествии какого-то времени прямо перед окном, у которого они стояли, пролетел довольно крупный камень, распространяемые им вибрации заставили сильно дрожать стекло. Выговский, Губин и Раев, словно по команде, отпрянули от окна. На земле начали подниматься клубы пыли, взлетать мелкие осколки. Некоторые камни проломали асфальт и пробили стоявшие на улице машины, которые возмущенно в ответ на это рычали однообразными звуками сигнализаций.

- Похоже ****ец. Может, ретируемся? – оглядывая оцепеневших друзей, произнес Серега Губин. Внутренний страх читался только по его бегающему взгляду. Он смотрел то на одного, то на второго друга.
- Куда? – спросил Раев.
- К людям. – как-то неуверенно ответил Серега
- И что там? Камнем въебет по голове и все на этом, достойная смерть. – произнес Выговский закуривая.

Камни все чаще стали попадать в дом, поэтому вибрации уже не прекращались.

- Короче, анестезию берем с собой и валим в ванную, там нет окон, и она располагается в глубине квартиры. Там безопаснее всего. Эх, Димон, бля, еще литр надо было брать и пиво, свяжешься с вами, непрактичными. – добавил Выговский, собирая все со стола.

Когда они шли в ванную комнату, вибрации стен дома ощущались более отчетливо, кое-где слышался звон разбитых стекол. Они пытались созвониться с родными, знакомыми, но сотовые операторы никоим образом не реагировали на их желания общения.

- Ну, пацаны, за смерть с достоинством, любимцы богов, то есть мы, встречаем ее достойными молодыми людьми. Это большой плюс. – торжественно произнес Серж, когда они уселись в ванной.
- Я за смерть не пью, нехрен мне делать. Я пью за жизнь. – возразил явно волновавшийся Губин.
- Поддерживаю. – добавил Раев.
- Хер с ним. Объединим наши усилия. И выпьем за жизнь после смерти, за то чтоб все у нас там было достойно. – подытожил Выговский, который всегда желал являться истиной в последней инстанции.
- Ладно, давайте, пацаны. – ответил Губин, и после этого они вместе как-то судорожно выпили.

Ванная комната в квартире Губина была типичной узкой комнатой советской квартиры. Выговский и Губин сели друг напротив друга в ванную, Раев залез на стиральную машину, все, что они принесли с собой – водку, еду, пакеты сока, ребята поставили в раковину. Выговский наливал на весу, вариантов не было, да и какие могли быть суеверия? Тупые удары слышны были постоянно, вибрации не успокаивались и становились все сильнее, звон стекол практически прекратился, судя по всему, они к этому времени все были разбиты.

- Вот, Раев, тебе и желание про исчезновение денег. Конечно, какие уж тут деньги. – сказал изрядно захмелевший Выговский.
- Страх ушел, я смотрю, или мне кажется.
- Уже все как-то ровно. Может от этого? – сказал Губин и взглядом указал на пустую бутылку из-под водки, которая стояла на полу около двери.
- Я тоже ровно. Я всегда ровно! – гордо произнес Выговский.
- А может это потому, что жизнь не подарок и еще неизвестно, что лучше, пребывание здесь или смерть, а? Существование человека, оно по сути бесцельно. Вот жили, что-то планировали, мечтали, а здесь вот такое случается. Ну какое…– задумчиво произнес Раев, но не смог закончить, так как во время этого стены еще сильнее начали дрожать и с потолка начала сыпаться крупными кусками побелка.
- Все, ****ец, прощайте, пацаны! Жизнь отличная штука, и только в такие моменты это понимаешь. – продолжил Серж

После этого послышались звон и шипение, которые исходили из квартиры, в которой они находились, и затем эти звуки перешло в треск досок.

- Кухонный стол. – совершенно без эмоций определил Губин.

Выговский, Губин и Раев его помянули, этот стол был им верным собутыльником на протяжении долгих лет, начиная со школы, когда родители Губина начали уезжать на строительство дачи на несколько дней подряд. Стол терпеливо выслушивал их пьяный бред, а также ни слова не сказал после того, как на нем кто-то занялся сексом. Стол был достоин того, чтоб его помянули. Потом они помянули всех кого могли вспомнить, они вспоминали различные истории из жизни и допивали водку, за стенами раздавались толчки, дом постоянно вибрировал и шатался. Ребята были изрядно пьяны, и им было плевать на тесноту и прочие уже несущественные условия. Снаружи погибал мир и населяющие его обыватели, в общем, этот мир окончательно изжил себя, а людям, которые его населяли, остался всего один шаг от потребителя до обезьяны. Человечество снова возвращалось к естественному первозданному хаосу, а мир угасал, этот мир денег, бесполезной суеты и обмана. Выговский, Губин и Раев неожиданно были счастливы, они смеялись, как дети даже после того, как потух свет, по стенам пошли трещины, и у них слегка затруднилось дыхание.