Рыцари русского Севера

ИГОРЬ ВАГАНОВ

РЫЦАРИ РУССКОГО СЕВЕРА

Очерк

Взбегу на холм
и упаду
в траву.
И древностью повеет вдруг из дола!
Николай Рубцов

История России неотделима от истории русского Севера. Эта истина очевидна. Но вместе с тем история Северной Руси (в настоящее время значительно и незаслуженно позабытая по сравнению, к примеру, с историей Владимиро-Суздальской Руси) начиная от периода феодальной раздробленности и вплоть до образования единого Московского (Российского) государства протекала по своему несколько обособленному руслу. Обратимся к реальным историческим фактам.
Уже к концу IX века такие северные славянские города, как Ладога и Новгород, вели оживленную торговлю с иностранными государствами. А в XI веке Новгород по многим показателям не уступал самому Киеву. Эти два города были крупнейшими по тому времени торгово-экономическими и культурными центрами Древней Руси, опорными пунктами знаменитого пути «из варяг в греки». Но, являясь неотъемлемой частью русской земли, Новгородская республика все же стояла наособицу, отличаясь и богатством, и независимостью, и своеобразным менталитетом своих граждан – древних новгородцев. В то время как остальная Русь, дробясь на удельные княжества, ослабевала в бесконечных междоусобных сражениях, Новгородская республика постоянно расширяла свои владения за счёт необъятных северо-восточных земель. И решающая роль в освоении новых территорий принадлежала новгородским ушкуйникам (повольникам) – древнему казачеству Великого Новгорода.

Согласно работам многих историков, наряду с южным ареалом расселения казачества (представлявшим из себя степь от Яика до Днепра) с древнейших времён существовал и северный ареал (территория Новгородской феодальной республики).
Готский историк Иорнанд (VI век н.э.) в своих сочинениях утверждал, что в IV веке н.э. южнославянские племена гетов (готов) переселились на побережье Балтийского моря, где основали ряд городов, о чем свидетельствуют многочисленные археологические исследования.
В IX веке, по утверждению древнерусского летописца Нестора, геты (готье) покорили новгородские земли. Но вскоре исконные обитатели здешних мест – ильменские славяне – дали отпор захватчикам (в союзе с соседями). Потеряв власть, одна часть гетов ушла на Балтику, а другая… осталась на новгородской земле уже в качестве обычных граждан, расселившись по берегам озер и рек. Впоследствии они стали называться «гофейскими казаками».
«В писцовых книгах Новгородских погостов мы находим конных гофейских казаков, неизвестно откуда переселившихся в Бежецкую пятину, на опустелые земли. Казаки конные означают непременно войсковых людей, но под гофейскими казаками мы подразумеваем Готов или Гетов, живших… в Архангельской губернии и оставивших там до сих пор следы своего пребывания в названии бездомных батраков казаками…». (Е.И. Классен. Новые материалы для древнейшей истории славян вообще и славяно-руссов до рюриковского времени в особенности, с легким очерком истории руссов до Рождества Христова. Москва. 1854)
В 1872 году по поручению Императорского археологического общества проводились раскопки новгородских могил XI и XII веков, и в могилах были найдены монеты, оружие и вещи, подтверждающие проживание гетов на новгородских землях. Тщательные антропологические исследования останков древних воинов (совместно с изучением новгородских фресок XI века) позволили с максимальной точностью воссоздать облик гетов. По лицевому углу они были славянского племени, темнорусые. Мужчины в большинстве своём были высокого роста, пропорционального мощного телосложения, с коротким туловищем и длинными голенями. Женщины были среднего роста, пропорционального сложения, с развитым тазом, тонкими костями (поскольку женщины у гетов не занимались тяжёлым физическим трудом). Покойники были похоронены сидя или лёжа, почти у всех на шее были кресты. Т.е. это доказывает, что геты XI-XII веков были христианами, хотя погребение сидя – остатки былых языческих обрядов. «Эти тёмнорусые славянские воины…суть не кто иные, как наши предки Геты, новгородские казаки, варяжничавшие на Балтийском море и впадающим в него рекам…» (Е.П. Савельев «Древняя история казачества», 2000).
Геты проживали отдельными селениями, но, естественно, вступали в смешанные браки с родственными им ильменскими славянами. Кроме того, геты, как и казаки южных территорий, всегда принимали в свои ряды удальцов любого рода и племени. Постепенно из гетов-захватчиков сформировалась особая этническая группа новгородцев, в дальнейшем называвшаяся гофейскими казаками или новгородскими ушкуйникам). Основным их занятием было воинское искусство, рыболовство, охота. (Происхождение самого названия ушкуйники имеет две версии. По первой версии слово ушкуйники произошло от названия суден-ушкуев – в своих морских и речных походах новгородские повольники передвигались на деревянных ладьях-ушкуях с веслами и парусом, вместимостью до 30 человек, а приподнятый нос ладьи был вырублен в виде морды белого медведя-ушкуя. Согласно второй версии, новгородские повольники промышляли в северных морях даже полярного медведя-ушкуя, отсюда и название потомков гетов – новгородские ушкуйники.) Если говорить точнее, то те геты, которые обособленно, отдельными слободами, расселились по городам и посёлкам и несли караульную службу, назывались в исторических документах гофейскими казаками. Те же геты, которые выбрали вольную жизнь, и стали селиться в малоосвоенных новгородских землях, обычно назывались новгородскими повольниками (ушкуйниками).

Если обратиться к устному народному творчеству – былинам – тема новгородских ушкуйников достаточно подробно представлена в былинах о Василии Буслаеве, удалом новгородском богатыре, которому было тесно на узких городских улочкам, характеру которого претили всякие местные законы и ограничения.
И тут начал Василий по Нову-городу похаживать,
По закоулкам мужичков поколачивать.
Чтобы, так сказать, реализовать свои недюжинные способности Василий Буслаев вместе с дружиной добрых молодцев (имеется в виду – ушкуйников) отправился в далекий поход в Иерусалим и добрался до Каспийского моря, где на острове Куманском проживали казаки численностью три тысячи человек (эта былина доказывает, что новгородские ушкуйники нередко действовали заодно с казаками юга).
На славном море Каспийскоем,
На том острове на Куминскоем,
Стоит застава крепкая,
Стоят казаки-разбойники,
Не много, не мало их – три тысячи…
 Казачьи атаманы выделили Василию Буслаеву провожатого, и дружина новгородцев добралась до Иерусалима, где Василий (так гласит былина) искупался в Иордане-реке.

Необъятные просторы на востоке и севере всегда манили новгородцев, которые начали основывать свои первые поселения на территории современных Архангельской и Вологодской областей еще VI-VII веках. Новгородские повольники ускорили процесс освоения новых земель, придали ему массовый характер.
С призванием в Новгород князей и особенно во время княжения Ярослава (начало XI века) процесс продвижения новгородских повольников в северо-восточном направлении усилился. Постепенно новгородскими повольниками были освоены и присоединены к Новгородской республике обширные северные территории, куда входили также и нынешние Архангельская, Вологодская, Пермская и Кировская области.
Наивно будет полагать, что местные народности, издревле населявшие эти места, являлись безобидными беззубыми группами. Вовсе нет! Иначе они бы не выжили в многовековой борьбе за существования. (Известный исторический факт, что одно из первых поселений выходцев Ростово-Суздальской земли в низовьях Сухоны – город Гледен, неоднократно подвергался нападениям чудских племён, был ими не единожды сожжён и в конце-концов жители были вынуждены покинуть обжитое место и выстроить неподалеку новый город – Устюг.) Обитатели северного края проживали сплочёнными родоплеменными сообществами, они были искусными рыболовами и охотниками, с примитивным оружием выходившим даже на медведя. И, естественно, они не всегда с радостью встречали незваных пришельцев, тем более, что приход славянского населения, кроме изменения в какой-то степени привычного уклада жизни, означал в итоге также и неизбежное изменение вероисповедания, постепенное строительство православных монастырей и церквей, и проникновение христианской веры в среду аборигенов.
Но с позиции силы разговаривать с новгородскими ушкуйниками было небезопасно. Эти древние землепроходцы продвигались к новым местам хорошо вооружёнными сплочёнными ватагами, которыми руководили избранные на общем собрании (Вече или Круге) ваттаманы (впоследствии они стали называться атаманами – ещё одна историческая версия происхождения этого древнего слова). Представьте себе следующую картину. Широкий речной простор Шексны или Сухоны, и посредине движется с десяток судов-ушкуев, с темными просмоленными бортами, с изображением головы медведя на носу. В каждом судне вооружённые воины, женщины (также обученные владению оружием), дети. Это, так сказать, мирная, переселенческая экспедиция, а в разведывательные экспедиции или в походы за данью (ушкуйники обычно получали дань для Новгорода на подвластных территориях) отправлялись в основном испытанные воины.
На новых местах новгородские повольники селились изолированными колониями, некоторые из них были известны еще в начале XX века – село Черевково Сольвычегодского уезда (одно из древнейших поселений новгородских повольников), село Каргалы на Каме, село Гундоровское в Архангельской области и др. (Е.П. Савельев «Древняя история казачества») Также одним из древнейших поселений новгородских ушкуйников является современный город Вельск (юг Архангельской области) – в прошлом погост Вель. Вслед за ватагами новгородских ушкуйников на новые земли приходили новгородские купцы и крестьяне, и начиналось хозяйственное освоение присоединённой территории.
Присоединение к Новгородской республике новых территорий совершалось под знаменем Православной Веры (но никто аборигенов разом насильно не крестил – этот процесс продолжался длительно и, обычно, добровольно.) и в обстановке взаимовыгодного сотрудничества. Колонии новгородских ушкуйников становились гарантом спокойствия и порядка: прекращались различные междоусобицы и грабительские набеги соседних племён. Несколько столетий спустя такой же тактики придерживались казаки Ермака, Дежнёва, Хабарова, Атласова и др. при освоении Сибири и Дальнего Востока. Не уничтожать, а просвещать! Такому принципу во все века следовали русские землепроходцы. В этом коренное отличие славянской колонизации Сибири и северных территорий от колонизации испанскими или английскими переселенцами Северной и Южной Америки, Австралии, Тасмании, где аборигены подвергались жесточайшей эксплуатации, физически уничтожались, сгонялись в резервации.
В конце XII века новгородские повольники основали на реке Вятке город Хлынов (впоследствии был переименован в Вятку), в котором, подобно Великому Новгороду или многочисленным колониям новгородских повольников, высшей властью было Вече. По тем временам это был крупный торговый город, имевший свой вечевой колокол, своё независимое от московской митрополии духовенство, предприимчивое купечество, солидные вооружённые силы.
В XIII веке новгородские повольники добрались до границ с Норвегией, и аборигены Кольского полуострова стали платить дань Великому Новгороду.
Гигантская территория Новгородской республики административно делилась на пятины. Каждая пятина представляла собой самодостаточную область с местным самоуправлением во главе с назначенным из Новгорода наместником. В свою очередь пятины подразделялись на волости с соответствующим волостным центром и местным самоуправлением. Например, древнее городище новгородских ушкуйников посад Тодма (нынешняя Тотьма Вологодской области) было волостным центром Тотемской волости Заволоцкой пятины. Волости и пятины исправно выплачивали дань Новгородской республике, а сбором и доставкой дани обычно занимались новгородские ушкуйники. Нередко они также занимались и торговлей, доставляя в отдаленные волости из Новгорода разнообразные товары.

Заселение славянами территории нынешней Вологодской области впервые началось ещё в VI-VII веках новгородскими крестьянами (как было сказано выше!) и ограничивалось северо-западными районами нынешней Вологодской области, преимущественно по берегам крупных рек и озер. Затем, начиная с IX века, к освоению вологодских просторов присоединились новгородские повольники; переселенцы из Владимиро-Суздальской Руси появились позднее, по мере роста и укрепления Московского княжества (и вассального, по отношению к Москве, Белозерского княжества). Приход на вологодские земли славянского населения означал прежде всего прогресс, поскольку местное население не знало ещё подсечно-огневого и пашенного земледелия. Повсюду, по берегам озер и бесчисленных рек новые поселенцы «с умом ставили починки, займища, выселки, погосты, слободки, деревни, сёла и городки». (Л.В. Лыскин, А.А. Романов, Л.В. Паншев. «Вологодские просторы», 1987 год.) Первые поселения гетских казаков в Вологодской области, согласно историческим документам, появились в южной части Поонежья (Вытегорский район) – Обонежская пятина. Позднее, в XV веке на этих землях был построен Вытегорский погост, первое упоминание о котором датируется 1496 годом. На Онежском озере, насчитывавшем порядка 1650 островов, геты издревле осваивали сушу и море, разведывали дальнейшие речные пути. Отсюда, из Заонежья (земля заволоцкая), новгородские ушкуйники пошли на север и на восток. (С.Н. Разгонов. «Северные этюды», 1972 год.) Путь на север проходил через систему рек и озер на Поморский берег и через Онежскую губу в Белое море. Одновременно с этим новгородские ушкуйники начали осваивать северные и северо-восточные районы Вологодской области, продвигаясь по Сухоне и далее в двух направлениях: по Северной Двине (первые поселения появились в XI веке) на север и по Вычегде до самого Уральского хребта. Скорее всего, после заселения южного Поонежья (а возможно и одновременно с этим!) новгородские ушкуйники добрались до Белого озера и древнего города Белоозеро. Город Белоозеро упоминался в летописях еще в середине IX века (согласно Лаврентьевской летописи город Белоозеро был основан новгородцами в 862 году) и был населен, судя по археологическим находкам, славянами. Хотя и до прихода новгородцев берега Белого озера были обжиты древним племенем весь и, следовательно, новгородцы могли заложить Белоозеро на месте уже существующих поселений аборигенов. В дальнейшем город вошел в состав Новгородской республики и стал для новгородцев важнейшим перевалочным пунктом в их постоянных походах на восток за данью и «зипунами». (Но уже с середины XII века Белоозеро стало «яблоком раздора» между Новгородом и русскими княжествами. Во второй половине XII века Белоозеро вошло в состав Ростово-Суздальской земли, а в 1238 году город с прилегающими территориями стал самостоятельным княжеством во главе с князем Глебом Васильевичем. Но ровно через 100 лет, в 1338 году Белозерское княжество попало в вассальную зависимость к Москве.)
Двигаясь в южном направлении (по бассейну Суды, Андоги, Шексны) новгородскими ушкуйниками были частично освоены территории нынешних Бабаевского и Кадуйского районов. И основной путь пролегал именно по Шексне, по территориям нынешнего Шекснинского и Череповецкого районов до самой Волги и далее до Каспийского моря (что подтверждается хотя бы былинами о Василии Буслаеве). До прихода новгородцев на территории нынешнего Череповецкого района проживали представители племени весь, которое впоследствии ассимилировалось с пришлым славянским населением (в первую очередь это были новгородцы). В 1360 году на берегах Шексны был основан Воскресенский монастырь и позднее появилась монастырская слобода (будущий город Череповец). В дальнейшем, с начала XIII века, продвижению новгородцев на юг препятствовало в первую очередь Белозерское княжество, хотя сами новгородские ушкуйники границ и княжеской власти не признавали и на своих суднах-ушкуях неоднократно проходили путь «из варяг в греки». Окрестности Кубенского озера тоже не были обойдены вниманием новгородцев, которые на своих ушкуях обследовали его берега и водные просторы (сюда новгородцы добирались по Шексне, ее левому притоку Словенке, волоком перетаскивали ушкуи в реку Порозовицу и далее выходили в Кубенское озеро), и основали ряд поселений, одно из которых, село Устье, вскоре стало крупным торговым центром. Дальнейший путь новгородских ушкуйников на восток преимущественно проходил по реке Сухоне, важнейшей транспортной магистрали новгородцев (её длина до слияния с рекой Юг составляет 560 км) на протяжении нескольких столетий, которую эти северные казаки первыми из славян освоили и поставили по берегам свои многочисленные укреплённые колонии.
Согласно современным археологическим раскопкам областной центр Вологда был заложен новгородцами еще в XI веке, (хотя первые летописные упоминания о Вологде датируются 1147 годом) оставаясь во владениях Новгородской республики до конца XIV века. Но уже в XIII веке право владения этим городом, превратившимся благодаря удачному расположению в крупный торгово-промышленный центр, постоянно оспаривалось тверскими и ростовскими князьями. В 1273 году тверской князь Святослав Ярославич предпринял завоевательный поход на восточные земли Новгородской республики, стремясь захватить Вологду и территории по Сухоне. Новгородцы сумели успешно противостоять захватчику.
Продвигаясь вниз по Сухоне новгородцы не только строили новые поселения, но и расширяли и укрепляли уже существующие поселения коренных жителей, живущих здесь с незапамятных времён. Так например, городище Тодма (Тотьма), в течение столетий являвшийся местным административным центром Новгородской республики, был построен ушкуйниками на месте древнейшего – относящегося к неолиту – поселения чудских племён (что подтверждается археологическими находками). Первые летописные упоминания о Тотьме относятся к 1137 году, когда она представляла собой хорошо укрепленную крепость, и длительное время Тотьма являлась не только торговым, но также и военным форпостом Новгородской республики на востоке. Кроме Тотьмы новгородские ушкуйники построили на Сухоне ещё одну крепость – Брусенецкий городок (нынешнее село Брусенец), время основания которого относится к XIII веку. В бассейне Кокшенги ушкуйники основали поселение, которое в дальнейшем получило название Тарнога, а недалеко от Нюксеницы, близ впадения в Сухону Городишны новгородцы поставили укреплённый острог с караульной вышкой и сигнальным колоколом. В XIII веке новгородцами было основано на правом берегу Сухоны поселение Шуйское (современное село Шуйское).
Вскоре после появления новгородских ушкуйников в низовьях Сухоны, ростовские князья построили близ слияния Сухоны с Югом крепость Гледен, который существовал недолго, чему способствовали разорительные набеги чудских племён и неудачное месторасположение. В конце-концов жители Гледена переселились на другой берег Сухоны – в новый город Устюг, первые упоминания о котором относятся к 1207, 1212, 1218 годам. Этот северный форпост ростовского княжества далеко вклинивался на территорию Новгородской республики, преграждая путь новгородским ушкуйникам и купцам на восток, что вынуждало новгородцев зачастую пользоваться более дальними обходными путями по Югу и Лузе. Плавание по Сухоне минуя Устюг для мирных новгородских купцов было небезопасным – устюжане могли запросто ограбить. Мало того, жители Устюга с самого начала основания города вели активную наступательную политику: вооружённые отряды устюжан часто совершали вооружённые набеги на новгородские земли, взимали незаконную дань, грабили, брали в полон местных жителей, нападали на новгородские купеческие флотилии. В отместку новгородцы неоднократно предпринимали ответные походы, что подтверждается летописными записями за 1324 год: «Новгородцы, мстя устюжанам за грабежи ходивших по Югу новгородских промышленников, взяли и разграбили Устюг». И новгородцы ушли из Устюга только после получения богатого выкупа.
Короче говоря, с Устюгом у новгородских повольников отношения были сложными: приходилось и торговать, и родниться, и воевать, и мириться. Великий Устюг сохранил свою независимость от Новгородской республики, хотя влияние новгородских повольников на быт и нравы древних устюжан было несомненно и подтверждается хотя бы тем, что в Устюге также было своё Вече.
Обилие рек, верховья многих из которых  близко подходят друг к другу (что позволяло волоком перетаскивать судна из одной реки в другую), облегчало новгородцам колонизацию Вологодчины. Закрепляясь на вологодских реках и озёрах новгородские повольники несомненно вступали в торговые и бытовые отношения с древним финно-угорским населением Вологодчины, роднились с ними смешанными браками, т.е. укоренялись на новой земле, которая становилась для них (а тем более для молодого поколения) новой родиной. К примеру, аборигены, проживавшие в районе Шимозера, большей частью ассимилировались с новгородцами, переняли их обычаи, уклад жизни, вероисповедание.(И.М. Чупров. «По Вологодской области», 1974.) Именно новгородские повольники оставили на Вологодчине тот особый антропологический тип (отличный от древнего финно-угорского антропологического типа), который до сих пор встречается среди жителей вологодских селений: высокий рост, длинные ноги, широкая грудь, белый цвет кожи, прямой нос, малый подбородок, цвет волос от тёмно-русых до чёрных.
Новгородские повольники, как было упомянуто ранее, были христианами, на освоение новых земель с ними обычно отправлялись православные священники, и православный храм всегда был одним из первых строений каждой колонии новгородцев.
Наследие новгородских повольников дошло до нас в виде обычаев, суеверий, особом говоре (более «чистом» и литературно грамотным в отличие от московского), похоронных (с элементами язычества) и свадебных обрядов, особенностей архитектуры древних церквей. Искусство строительства деревянных церквей, чем издавна славятся архангелогородские и вологодские зодчие досталось им в наследие от древних новгородцев, которые на Руси всегда считались наилучшими плотниками. Быстроходные ладьи-ушкуи новгородских повольников не знали равных. «Новгородские плотники снабжали лодками и судами даже днепровский юг. Рубленые ими корабли пересекали бурные волны Чёрного моря и бросали якоря у «врат Цареграда» (С.Н. Разгонов. «Северные этюды», 1972 год).

Монголо-татарское нашествие стало серьёзным испытанием для каждого русского княжества. Русь княжеская, Русь холопская этого испытания не выдержала, и причиною этому явились, на мой взгляд, не только географическое расположение, особенности рельефа, феодальная раздробленность и княжеская междоусобица. Княжеская власть в пределах своего удела была практически безгранична, князь был господином и для бояр, и для дружинников, и тем более для «черного» люда. Любое неповиновение князю или боярину каралось жестокой расправой. В этих условиях все те, в ком сохранялось чувство собственного достоинства, независимости, инициативы либо уничтожались, либо уходили на свободные от княжеской власти места (в том числе на Дон или на территорию Новгородской республики). Оставшееся под княжеской властью население, привыкшее к безропотному подчинению, враз переродиться и оказать захватчикам повсеместного сопротивления было не способно. (Многие города сдавались захватчикам без боя, откупались большими подношениями.) А княжеские дружины ввиду своей малочисленности не были для монголов серьёзным противником.
Новгородская республика вследствие удобного географического расположения, обширности территории, естественных географических преград на пути захватчиков фактически сохранила свою независимость. И, конечно, огромная роль в этом принадлежала народу Великого Новгорода, с древнейших времён не признающему над собой никакой власти кроме Вече. Практически все северо-восточные колонии новгородских повольников, в том числе и город Хлынов, были независимы от Золотой Орды.
Новгородцы никогда не ограничивались только географическими открытиями и присоединением новых земель. Исторически доказано, что жители Новгородской республики первыми на Руси дали пример партизанской борьбы с монголо-татарскими захватчиками в форме лихих набегов новгородских ушкуйников. Например, в 1361 году большое количество судов новгородских ушкуйников проникло в столицу Золотой Орды Сарай и устроило там погром. В 1365 году новгородские ушкуйники на 150 судах пришли Нижнему Новгороду и устроили грабёж и разорение, уничтожив множество татар. Одновременно с этой экспедицией новгородцы, проживавшие на реке Вятке, ограбили и разорили Казань и прилегающие к ней татарские города и селения. В обоих походах было захвачено множество пленных, которых новгородцы продавали бухарским и хивинским купцам. Итогом всех этих походов стало то, что новгородских ушкуйников стали бояться и татары и подвластные им московские князья.
Расселение новгородских повольников не ограничивалось северо-восточными областями Европейской России. На обжитых местах оставались степенные семейные люди, а неугомонная молодежь, собравшись в ватаги, опять отправлялась в неизведанные дали в поисках добычи и воли. В первой половине XIV века новгородские повольники основали колонии на Каме и Волге, а к середине 14 века они впервые появились на Тереке (Карамзин. «История государства Российского», 1842 г., кн. 2, т.5). Ряд современных историков в своих работах (к примеру, кандидатская диссертация С.А. Головановой) утверждает, что в формировании терского казачества значительная роль принадлежит именно новгородских повольникам.  В 1364 – 1365 годах новгородцы перебрались за Уральский хребет и вышли на берега Оби. Таким образом, первыми из славян в Сибирь пришли новгородцы, а Ермак завоёвывал Сибирь повторно, и его казаки пришли в край, который за два с лишним столетия до них покорили вольные северные казаки – новгородские ушкуйники.
Кстати, наша общеизвестная российская денежная единица рубль получила своё название в наследство от новгородских гривен. Во время монголо-татарского нашествия на Руси чеканка монет прекратилась. В этот период времени (названный безмонетным) в качестве денег получили распространение гривны: шестиугольные киевские (весом 160 г) и новгородские в виде вытянутого прямоугольного бруска (весом 200 г). Рублём стала называться новгородская гривна, а половина её – полтиной. И только во второй половине XIV века при Дмитрии Донском Московское княжество приступило к чеканке своих монет.

К середине XIV века в Орде пришли к власти мусульмане, христиане стали уничтожаться или принуждаться к принятию ислама. (До этого властители Золотой орды к вопросам веры относились терпимо: в их среде были христиане, мусульмане, буддисты и язычники. Согласно ряду исторических документов в 1261 году была учреждена Сарайская епархия, которая стала центром южной епископии. Сарайский епископ был доверенным лицом хана, постоянно находился при ставке и, как представитель русской епархии, выполнял обязанности посредника между Византией и Русью. Церковное имущество христиан Золотой орды было неприкосновенно и освобождено от налогов.) Многие казаки (ранее служившие Орде в качестве пограничных войск), не желая принимать чуждую веру, стали переселяться в русские княжества и на земли Новгородской республики, в том числе и на территорию Вологодской области (в Великом Устюге они составили 1/5 населения). Таким образом, на Вологодчине наряду с гофейскими казаками (новгородскими ушкуйниками) стали проживать и казаки, уроженцы южных степей, и, подобно новгородцам, они также селились изолированными колониями-станицами…
По мере того, как разоренные монголами русские княжества, постепенно забывали и теряли свое культурное наследие, по-прежнему истощая силы в междоусобицах, в конкурентной борьбе за великокняжеский ярлык, в Новгородской республике продолжалось освоение северных территорий. Именно в эти годы был основан знаменитый Соловецкий монастырь. В 1424 году Савватий и Герман поставили крест у горы Секирной, а потом поселились в срубленной собственными руками избе. Через несколько лет Савватий умер, но Герман, ушедший на материк, вернулся с монахом Зосимой и поселился между бухтой Благополучия и Святым озером. На дальнейшую судьбу монастыря повлияло не сколько подвижничество основателей (хотя их предприимчивость, их инициатива имели немаловажное значение), но во многом – благодаря щедрой помощи Новгородской республики. Зосима обратился за помощью к новгородским боярам, и Великий Новгород передал во владение Соловецкой обители деревню на реке Суме, а также выдал легендарную грамоту с восемью печатями (архиепископа, посадника, тысяцкого и пяти концов города), по которой к монастырю отходили три соседних острова.

К началу XV века силы Золотой Орды были на исходе, чему в немалой степени способствовали многочисленные дворцовые перевороты. В то время, как потомки Чингисхана увлеченно резали друг другу глотки, Великое княжество Московское крепло и расширяло свои владения. Уже в годы княжения Дмитрия Донского древний город новгородских ушкуйников Вологда стал управляться двумя наместниками – новгородским и московским. А в 1392 году сын Дмитрия Донского Василий  силой захватил Вологду, которую новгородцы смогли вернуть лишь в 1398 году. Спустя полвека, в 1447 году московское войско вновь захватило Вологду, которое с той поры навсегда вошло в состав Московского княжества.
В конце XIV века город Устюг (за право владения над которым шла длительная борьба между московскими, ростовскими, владимирскими и галицкими князьями) также отошёл во владения Москвы. В XIV веке в состав Московского княжества вошёл и город Белоозеро с подчиненными ему обширными территориями. Используя Вологду и Белоозеро в качестве надёжных военных форпостов, москвичи постепенно оттеснили новгородцев с верховий Сухоны почти до границы нынешней Архангельской области, заняли частично территорию нынешних Вытегорского и Кадуйского районов. Земли по среднему течению Сухоны продолжали удерживаться новгородцами вплоть до окончательного поражения Новгородской республики.
Продолжалось дальнейшее укрепление северо-восточного оплота Московского княжества – Устюга. В 1445 году завершилось строительство новых крепостных сооружений города, превративших Устюг в неприступную твердыню, и после этого устюжане под предводительством московских воевод усилили свою борьбу с новгородцами, совершали в двинские земли один поход за другим. Поход 1471 года завершился полным успехом устюжан, в результате чего Москва захватила новгородские земли по верхнему течению Двины. Одновременно с этим объединенное войско москвичей и устюжан организовало походы на другие земли новгородцев: по реке Вычегде (на территорию нынешней республики Коми) и по Югу  в Вятские земли.
Распад Золотой Орды и усиление великокняжеской власти в XV веке коренным образом повлияли на судьбы и южного и северного казачества. Степи опустели, поскольку многие казаки перебрались на территорию Рязанского и Московского княжеств. Были сочтены и дни укрепившейся на берегах северных рек новгородской вольницы… В 1478 году московский князь Иван III разгромил Новгородскую республику. В решающем сражении новгородцы собрали войско из многих пятин, представители Обонежской пятины (вероятно, речь идёт о гофейских казаках) вошли в состав передового полка и первыми встретили удар московского войска под предводительством воеводы Образца. Сражение закончилось поражением новгородцев (передовой полк был в большинстве своём уничтожен). Древний вечевой колокол был снят и доставлен в Москву. Часть новгородских бояр была переселена в Московское княжество, а на их место пришли бояре московские.  В 1489 году та же участь постигла и вольный город Хлынов (большая часть его жителей ушла на Северную Двину, Каму, Волгу, а оставшихся насильно переселили в Московское княжество).
Разгром Великого Новгорода был не просто военным поражением, это был конец особого образа жизни, уничтожение уникального государства вольнолюбивых людей – свободных крестьян, искусных ремесленников, богатых купцов и потомственных воинов (новгородских повольников), признающих над собой только власть избранного ими атамана.
И, пропорционально усилению великокняжеского гнёта, начался отток новгородских повольников с обжитых мест. Как и встарь, в первую очередь уходили молодые отчаянные мужчины, но иногда и целые станицы, все население от мала до велика, бросало свои дома и отправлялись в дальние края, подальше от загребущих рук московского князя. Жители Хлынова, ушедшие на берега Волги, основали свои первые станицы от современного города Саратова до Камышина. Здесь они рыбачили, охотились, грабили купеческие торговые суда, а добычу сбывали в пограничных городах Рязанского княжества. Другие новгородцы устремились на опустевшие берега верхнего Дона (первые станицы новгородских повольников были основаны по берегам верхнего Дона еще в конце XIV века).
Таким образом, именно новгородские повольники, некогда проживавшие на территории современных Новгородской, Архангельской и Вологодской областях, были предками верхнедонского казачества. Не случайно, данные антропологических исследований казаков верхнего Дона (проведенные в начале XX века) были аналогичны новгородскому антропологическому типу, широко встречавшемуся на территории бывшей Новгородской республики (см.выше). Соответственно, архитектура церквей, свадебные и похоронные обряды, разговорная речь казаков верхнего Дона и населения северо-восточных областей Европейской России практически не имела существенных отличий.
Продвигаясь далее вниз по Дону новгородские повольники добрались до города Азова, где ассимилировались с другими казачьими общинами. Так было положено начало будущему Всевеликому войску Донскому, а его Войсковой Круг – это всё то же древнее новгородское Вече. (Е.П. Савельев. «Древняя история казачества»)
Разгром Новгородской республики отнюдь не сопровождался физическим истреблением её населения. Естественно, что часть новгородских повольников осталась на родных местах,  стала подчиняться законам Московского государства, но продолжала жить обособленными общинами и придерживаться своих вековых обычаев. В городах северной Руси по прежнему несли службу гофейские казаки, получая за это определенную плату. При необходимости они несли временную службу и на территории прибалтийских государств, пользуясь правом свободного перемещения из Новгорода в Швецию. И в XVI и в начале XVII веков на бывших новгородских землях встречались компактные общины  гофейских казаков, что подтверждают реальные исторические документы. К примеру, в главе 5 12 тома Карамзин приводит текст Договора Новгорода со Швецией от 17 июля 1612 года (на основании Писцовых книг Новгородского погоста): «Гофейские казаки – казаки-геты или гетские, переселившиеся в Бежецкую Пятину из Прибалтийских мест. Ямские казаки жили в областях Ям или Ем, в южной части Поонежья (Вытегорский район Вологодской области – примеч. автора)». В договоре со шведами новгородцы настояли, чтобы «казакам дерптским, ямским и другим из шведских владений открыт был путь в Россию и назад, как было установлено до Борисова царствования». Следовательно, в XVII веке общины гофейских казаков сохранились и на территории Вологодчины.
Образование единого Российского государства, расширение границ на восток, запад и юг, привело к тому, что северо-восточная территория Европейской России перестала быть пограничной. В этих условиях воинское искусство новгородских повольников, оставшихся на родных местах, переставало быть в полной мере востребованным. Купеческие караваны грабили далеко не все: кое-кто нанимался в охрану к купцам, поступал на государственную службу, а многие предпочитали заниматься более мирными занятиями – охотились на морского и пушного зверя, рыбачили, огородничали. Несмотря на компактное проживание и стремление сохранить свой уклад жизни, новгородские повольники не могли отгородиться от всей России, от переселенцев и беглецов из низовской земли (так называли на Севере Владимиро-Суздальскую Русь), селившимися по соседству с новгородцами своими отдельными деревнями и селами. Со временем деление на новгородцев и низовских  неизбежно сглаживалось, чему способствовали совместный труд и смешанные браки. Но особые новгородские обычаи, независимость и вольнолюбие новгородских повольников охотно перенималось пришельцами, усваивалось, как должное, их потомством, что в итоге способствовало добровольной ассимиляции переселенцев с местным новгородским населением.

Дальнейшее укрепление и развитие России сопровождалось неизбежным разрушением былых родоплеменных отношений (в значительной степени нарушенных монголо-татарским нашествием), и окончательной консолидации нескольких десятков славянских племен, населявших бывшие удельные княжества, в единую русскую нацию с общей территорией и границами, единым языком и культурой, единой религией. Но, даже объединившись в единый русский народ, население отдельных областей в течение длительного времени продолжало  отличаться от соседей особенностями диалекта, местными обычаями, профессионализмом (разные местности специализировались и достигали больших успехов в определённых ремеслах), темпераментом и даже антропологически. Особенно этим отличалось население северо-западных областей Европейской России (бывшей территории Новгородской республики), которое практически не затронули массовые миграции или длительные вражеские интервенции.
Здесь и сегодня, спустя многие столетия после разгрома Новгородской республики живут и трудятся прямые потомки древних новгородских ушкуйников, не ведая славного прошлого своих героических предков (как правило, в большинстве семей хранят память максимум о двух-трех предшествующих поколений). Многие ли сегодня знакомы с истинной историей Вологодчины XIII-XV веков? А тем более с историей Вологодчины до монголо-татарского нашествия! На протяжении последних четырех-пяти столетий вся история России практически сводилась к истории династии московских князей и русских царей и их якобы выдающейся роли в становлении единого Российского государства. История провинции из этой схемы как-то выпадала. В XX веке эта искусственно созданная историческая версия была дополнена обязательной классовой борьбой на всех этапах развития России. Всё, противоречащее вышеупомянутым официальным историческим версиям было тщательно позабыто, некоторые исторические монографии не переиздавались и даже летописи нередко подвергались подчисткам, припискам и исправлениям. (Следы исправлений обнаружены даже в Радзивилловской летописи!) Стоит ли удивляться тому, что факт существования в прошлом казачьих общин на территории нынешней Вологодской области, несмотря на имеющиеся исторические источники, до сих пор упорно отрицается рядом местных политиков и литераторов.
На мой взгляд, такая позиция не случайна. Народом, позабывшим свое истинное прошлое, можно безнаказанно манипулировать! И цель данной публикации – рассказать читателям и, прежде всего, молодежи, о позабытых фрагментах истории Вологодчины.

Газета «Русский Север», Вологда, октябрь 2003 г.