Из Дневника психолога ВОВД... Часть I

ДНЕВНИК ПСИХОЛОГА
ВОВД Октябрьского района
г. Грозного ЧР
или
КОМАНДИРОВКА НА ВОЙНУ

(по частям в сокращённом варианте)

Посвящается:
прапорщику милиции Волохову Андрею,
прапорщику милиции Куренёву Эдуарду,
старшему сержанту милиции Смирнову Анатолию,
старшине милиции Соболеву Александру.
СВЕТЛАЯ ПАМЯТЬ!
_____________________________________________

                "Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет,
                не останется памяти у тех, которые будут после."
                Книга Екклесиаста  1, 11
____________________________________________

ЧАСТЬ I.  Прибытие в Чечню, Грозный.
                ВОВД Октябрьского района.
                ЧП: стрельба по своим.    
                Работа с Лёшей.

23.12.2001 (вс)
Вот и границы южной территории России.
Проснулся первым в нашем купе. В 6.25 вооружился: получил автомат Калашникова и подсумок с тремя магазинами патронов. Часам к восьми будем на месте.
Моздок. Сильный туман. Час дня. Мы застряли на аэродроме. Из-за непогоды отменены все полёты. Располагаемся под открытым небом в отведённой для ожидания зоне. Костры, выпивка, разговоры. Настроение у личного состава не очень-то – перспектива ночёвки не воодушевляет.   
Вылетели только в 15.30. Перелёт с промежуточной посадкой на знаменитом аэродроме «Северный Грозный»: вокзал разрушен, видны следы войны ещё первой кампании 95-го года. Перекур полчаса и опять на борт «Коровы» (грузовой вертолёт Ми-24К). С Моздока до «Северного» 30 минут лёта, и ещё 15 минут до н/п Ханкала – окраины Грозного. Нас в «Корове» человек 150.
  Внутри вертолёта как в ангаре, стоит сильный гул мотора. Хочется смотреть в иллюминатор. Пасмурно и промозгло. Внизу равнинная часть Чечни, она  холмообразна: земля чистенькая, серая, в населённых пунктах ровно разделённые наделы, признаков жизни не видно. Поднялись над облаками, а там солнце. Красанулся Сунженский хребет.

В 17.10 едем уже в автоколонне.  Грязно, слякоть, моросит дождь. Начало смеркаться. Прибыть надо на место до темноты, иначе никакие блокпосты не пропустят: операция «Стоп колёса» подразумевает прекращение движения любого транспорта в городе в тёмное время суток. Темнеет быстро. 
Я следую в предпоследней машине набитой битком и еле удерживаюсь за борт кузова, чтобы не выпасть на дорогу. Автоколонна останавливается, нас ослепляет фарами следующая за нами машина. Из темноты появляется ответственный. Указывает на четверых бойцов, в том числе и на меня, чётко и громко командует: 
– Бегом в первую машину!
Выполняешь беспрекословно и бегом. Чувствуешь, что так и надо, что это необходимые условия выживания. В общем, с ходу, обстановка резко переменилась, «климат» иной. Воспринимается всё по-другому, то есть без пререкания, без лишних уточнений. 
Тентовый кузов 1-го грузовика оказывается пустым, только мы четверо. Ко мне обращается с другой стороны кузова боец:
– Дай автомат, свой в спешке оставил в той машине. Я в группе прикрытия.   
– Нет, свой автомат я не дам: если что, мне самому пригодится. И потом, как я могу отдать своё оружие другому? – «Вот так крендель», думаю.
В темноте еле различимы разрушенные дома или их остовы. Обращаю внимание, что дорога петляющая: посередине дороги специально размещены поперёк железобетонные конструкции, чтобы машины сильно не разгонялись, хотя скорость кажется приличной. Миновали несколько блокпостов. Выехали на какую-то площадь. Потом узнал, что это печально известная Минутка. Пусто: ни людей, ни машин, ни света, ни звуков.   
________________________________
Минутка – площадь в Грозном, где шли ожесточённые бои в 1-ю и 2-ю кампанию.

24.12. (пн)
Осваиваюсь на местности. ВОВД (временный отдел внутренних дел) находится на территории, в мирное время принадлежавшей дому-интернату для детей с ослабленным слухом. Основное здание прямоугольное трёхэтажное, разрушенное по бокам, с большими подвальными помещениями. На 1-м и 2-м этажах в обустроенной левой части разместились сотрудники по службам, в подвале находится ИВС для задержанных, 3-й этаж разрушен и в запустении. Крыша кое-где зияет дырами, но присутствует. Я живу в этом здании на 1-м этаже, где и расположен медицинский пункт. Напротив, в 20-ти метрах, второе Г-образное здание в два этажа. Там находятся помещения оперативных служб, дежурная часть, кухня со столовой, расположение ППСМ. На плоской крыше имеются два замаскированных поста охраны с зенитной установкой. Между зданиями слева на территорию отдела въезд, закрывающийся высокими железными воротами. Чуть поодаль справа от второго здания стоит дизельная машина, наполняющая воздух гудящей вибрацией. От её бесперебойного тарахтения зависит наше тепло в комнатах, освещение и работа компьютеров. Есть баня-лачуга, несколько подсобных сараев, три уличных туалета. Имеется центральная площадь, посередине которой растёт одинокое дерево. «Встретимся под деревом» означает, – увидимся на площади. Ухоженные памятники-обелиски в специально отведённом огороженном месте с именами погибших здесь ребят. По периметру посты охраны отдела, один выставлен снаружи на шлагбауме (на ночь пост снимают). Вместо окон кирпичная кладка в толщину стен и набитые песком мешки. 
На прилегающей к нам «неживой» территории в некоторых местах раскиданы мины. Из бойниц просматривается с одной стороны брошенный частный сектор с садами, с другой – район разрушенных разбитых пятиэтажек. Рядом проходит асфальтированная дорога. Мы находимся на окраине города, в северо-западной его части. Во вторую кампанию здесь располагался штаб Шамиля Басаева. 
Через колючую проволоку примыкает ярославский ОМОН, а ещё далее районная комендатура. В их числе солдаты срочной службы внутренних войск и контрактники, которые службу проходят по найму. На местном жаргоне последних называют «контрабасами». В целом получается достаточно сильное войсковое формирование.
__________________________________
ИВС – изолятор временного содержания.
ППСМ – патрульно-постовая служба милиции.
ОМОН – отряд милиции особого назначения.

25.12. (вт)
День прошёл в заботах и хлопотах по обживанию нового места. После долгих разговоров с доктором выкурил перед сном в половине второго ночи сигарету и собирался уже укладываться спать, как вбегает  разводящий постов с округленными глазами:
– Психолог, кажется, твоя работа нужна!
Мне объясняют вкратце суть дела: один наш боец открыл с поста стрельбу из автомата (очередью) по своим же проверяющим, странно себя ведёт, при этом  трезв. 
 – Раньше приходилось слышать как пуля над головой просвистывала, но чтоб между ног – первый раз, – взволнованно говорит всё тот же разводящий. – Может ему конфету дать, чего-нибудь сладенького, чтоб почувствовал себя в обстановке безопасности, успокоился немного.
Алексея – виновника ЧП, разоружили, дали по морде, привели под конвоем в медпункт. Молчит, внутренне закрылся. Начинаю с ним работать (два часа ночи) – проводить собеседование. Чай, сигареты, разговор на равных. Начинаю понимать, что случай тяжёлый: пациентик-то не мой, а скорее психиатра и нарколога. Хорошо хоть не буйный, без агрессии.
А предыстория такова. Дома Алексей выпивал постоянно и не помалу. К примеру, последнее время за просмотром фильма (где-то за полтора-два часа) «уговаривал» три полторашки пива, т.е. 4,5 литра, полведра за здорово живёшь. Со слов ребят, в поезде, в пути до Грозного, пил много, закусывал мало, его даже уговаривали поесть. Держался обособлено. Как прибыли в отдел пить перестал. Выглядел угнетённым, вдобавок ко всему подействовала и окружающая обстановка. Через сутки заступил один на пост с часу ночи до пяти утра.   
Одним словом, составляю на него психологическое заключение:
« . . .   . . .   . . .   . . .    . . .   . . .   . . .   . . .   
С учетом стрессового состояния Н.А.В. психологическое обследование проводилось в виде индивидуального собеседования, наблюдения и сбора дополнительной информации.
Понимает, что случившееся с ним происшествие является чрезвычайным, но не отдаёт себе отчёта в странности своего поведения. Отвечает односложно, избегает прямого контакта глаз, не проявляет резких движений, старается выглядеть спокойным. При этом скован и внешне напряжён. Ориентируется во времени и местонахождении, понимает с кем разговаривает, узнает окружающих. На продолжительное время задумывается, гладит и почёсывает подбородок, наблюдается подёргивание ног, подолгу находится в закрытой позе (сложенные на груди руки), замыкается в себе.
Произошедшее помнит хорошо, внешний вид посторонних в количестве четырёх человек описывает не четко: на головах шапки с кокардами, в их числе были женщины, вооружены либо автоматами, либо ружьями. Подходили к посту подкрадываясь – по двое (одни залягут, другие идут). При этом, команд Н., согласно инструкции, не подавал, но сообщил по радиостанции руководству. Далее указанные им посторонние проникли на пост, каким образом объяснить не может. В увиденном не сомневается, стоит на своём.
При появлении на объекте руководства и попытки забрать у него оружие, Н. произвёл очередь в сторону видимых им посторонних.
После собеседования не может уснуть – мешают посторонние голоса. Находился в течении четырёх часов под наблюдением инспекторов группы кадров, врача и психолога ВОВД. В основном сидит неподвижно, инициативу в общении не проявляет, разговор не поддерживает. На предложение пойти отдохнуть и постараться уснуть, отказывается, проявляет желание находиться в данной группе. В 6.45 захотел лечь спать, но не в расположении своего подразделения СОГ – не хочет видеться с сослуживцами. Лёг отдыхать в медицинской части, сон чуткий.
По признакам поведения и реагирования на ситуацию во время несения службы на посту, дальнейшее наблюдение за Н. выявляет выраженное нарушение адаптации и неадекватных действий с признаками низкой нервно-психической устойчивости. Высока вероятность рецидива в экстремальной ситуации и последующего срыва.
 . . .   . . .   . . .   . . .   . . .   . . .   . . .   . . .   . . .   . . .   . . .»

Докладываю к полудню начальнику ВОВД о результатах проделанной работы с выводом невозможности дальнейшего пребывания в отделе Н.А.
– Ничего, поработает на кухне, на хозработы его, – отрезал товарищ подполковник…
Тем не менее, Алексей всё время находится под моим и доктора постоянным наблюдением. Приходиться менять с ним манеру общения – от мягкой до жёсткой, то есть от понимания и эмоциональной поддержки до позиции чуть ли не приказного, повелительного характера. К концу дня почувствовал навалившуюся усталость от постоянного эмоционально-волевого напряжения. Вечером у Лёши началось обострение в виде слуховых галлюцинаций и бреда. Во время разговора с ним в каморке, – док возится в процедурной, – вдруг: 
– Тихо, ч-ч-ч… – пальцем к губам, другой рукой указывает на угол пола. – Слышишь? – я повёлся и прислушался. – Чехи фугас закладывают.
И тут Лёша резким проворным движением хватает со стены автомат дока (свой я уже спрятал в сейф) и кидается к проёму в процедурную. Я неимоверным образом успеваю выбить у него автомат, пытаюсь схватить его, но тщетно.
– Док! – кричу, – Держи его!!
Мы устремляемся в погоню за Лёшей: на лестницу, на второй этаж. Лёша вылетает прямо на начальника ВОВД:
– Товарищ подполковник, чехи фугас закладывают, нас окружили. Сейчас начнётся!
Начальник комплекции Тараса Бульбы цепко хватает его за шею и прижимает голову к своей груди, облачённой в полосатый тельник:
– Всё ясно! Пошли, дорогой, ко мне: там тебя никто не достанет. Психолог, – смотрит на меня, – собирайся в дорогу, завтра уезжаете с ним домой.
Таким образом, оказался я с Лёшей в «квартире» начальника. Доктор вкатил пациенту укол реланиума, и он, как ни в чём небывало, культурно с кровати просматривает телепередачу. Я с наслаждением занимаю горизонтальное положение в предвкушении отдыха. Надо обязательно поспать перед трудной дорогой. Мои доводы начальнику, что одному с ним в пути не справиться, бесполезны:
– Людей и так не хватает, поедешь сопровождать один.

За эти дни впервой приспичило в туалет, организм прошёл период саморегулирующей адаптации в непривычной обстановке. Плохо ещё ориентируюсь во дворе и без фонарика в тёмное время не пройти. Я направился к ближайшему гальюнному строению; фонариком постоянно светить перед собой не рекомендуется, если только чиркнуть для ориентировки (луч света для снайпера – идеальная цель). Но я-то о другом, о наболевшем. Чувствую, по ногам что-то елознуло, будто проволока шаркнула. «Растяжка, – мелькнула догадка. – Да ну, в отделе-то? Совсем уж я!» В животе предательски пробурчало, я остановился, чуть подался назад. Чиркнул фонариком под ноги – две крысы с плётками-хвостами одна за другой, не очень торопясь, к тому же месту, что и я, курс держат. «Ну его нахрен, как-нибудь дотерплю до завтра. Да и как будто, не так уж сильно и хочется…».   
________________________________
СОГ – специальная огневая группа.
Чехи – здесь имеются в виду боевики, а вообще чеченцы.
Растяжка – замаскированная граната с прикреплённой к кольцу предохранителя чеки проволокой (кордой, леской), натянутой обычно низко над землёй на предполагаемом пути следования.