Где же ты, Алька? Чувство стыда

http://proza.ru/2011/11/28/731         

       Из гостей мы возвращались поздно. Был лёгкий морозец, снежинки при свете уличных фонарей кружились в  хороводе. Под полозьями санок хрустел снег. Санки двигались быстро, и, скатываясь с небольших бугорков, наезжали на пятки отцу. Тот поворачивался, что-то бурчал недовольно. Мать его успокаивала. Была у отца привычка, как примет «на душу» 100-200 грамм горячительного, так его как прорывало к чему-нибудь придраться. То ему не так, это - не эдак. Вот и сейчас его санки раздражали.

- Шли бы себе пешком, - ворчал он, - нет, вези их тут!
Болтавшие без умолку, мы с Алькой прижухли, чтоб лишний раз не раздражать отца. Выйдя на тропинку между домами, мы очутились в полной темноте. Ни единого фонаря, и света в окнах, как нарочно,  не было, все уже спать улеглись. Только нас нелёгкая носила по заснеженным улицам. Чтоб не так было хмуро на душе, да и вопреки ночной темноте, мы с Алькой во всё горло начали голосить: «Эх, снег-снежок, белая метелица. Говорит, что любит, только мне не верится». Было слышно, как мамка засмеялась, тут и отец за ней следом расхохотался.

- Ну, вот, хоть немного развеселили их,  - прошептала Алька мне на ухо. Она сидела у спинки санок, а я на её коленях расположился удобненько так,  мягко было и тепло.
- Ничего не видно, куда идём, не понятно, - снова забубнил отец.
Тут я вспомнил, что в кармане моего пальто лежал фонарик, который я взял у дяди Вани Жилкина, друга отца. Я достал его, нажал на кнопку, и тут вся дорога, по которой мы блуждали, осветилась ярким лучом света. Какое-то время все молча продолжали идти. Тут внезапно отец остановился, обернулся к нам и спросил:

- Вовка, откуда фонарь, мы же с собой не брали?
- А я у дяди Вани взял, - спокойно ответил я.
- Как взял? - спросила мать.
- Просто взял, и всё! - уверенно сказал я.
Отец подошёл к санкам, рывком снял меня с Алькиных коленей, поставил на ноги  и строго произнёс:
- Ты его украл!
- Ничего я не крал, - начал оправдываться я. - Он лежал на окошке, я его и взял.
- А ты у Ивана-то спросил, что ты его берёшь? - также строго спросил отец.
- А зачем? - прогнусавил я.
- Теперь ты пойдёшь и отнесёшь фонарик, понял? - развернув меня в противоположенную сторону и шлёпнув по заднице, строго сказал отец.

- Никуда я не пойду! Темно, и я боюсь!- крикнул я, пустив слезу.
- Ну что ты к мальчишке придрался, - начала защищать меня мамка, - завтра и отнесёт.
- Нет, он сейчас пойдёт и отнесёт! -  продолжал настаивать отец. - А ты не заступайся, иначе... сама знаешь.., - не договорив того, что грозило матери за её заступничество,  закончил отец.

Испугавшись отца больше, чем темноты, я отправился в обратный путь, плача в голос и уже, как ни странно, стыдясь своего проступка. Мокрые от слёз щёки покрывались морозной корочкой и начинали пощипывать. Мне  стало так холодно и страшно, что я заревел ещё громче. Вдруг позади себя я услышал отдалённый голос отца:
- Алька, вернись, Алька... Он виноват, пусть и идёт один!!! Вернись, не то...

Я остановился, прислушался. Под хруст снега ко мне приближались быстрые шаги. Алька подбежала,сняв  рукавичку, она ею осторожно утерла мне слёзы, ну и всё остальное, что выделяется при рёве, обняла, успокаивая.
- Ну, всё, всё, Вовка, не плачь уже, я с тобой пойду, - похлопывая ладошкой по моей спине, тихо говорила она. И вправду, мне сразу стало теплее, и темнота не пугала. Со мной ведь была моя Алька. Она ничего не говорила, лишь прибавляла скорость, таща меня  за руку.

- Алька-а-а, - проговорил я, а как я скажу дяде Ване, что я взял его фонарик.
- Ничего говорить не надо, я сама всё скажу. Только пообещай мне, Вовка, что больше никогда и ни у кого ты чужого не возьмёшь. Обещаешь?
      - Обещаю, Аль... никогда-никогда! - твёрдо поклялся я сестре, всё ещё хлюпая носом.

Постучав в дверь знакомой квартиры, мы услышали шаги.
- Кого там так поздно нелёгкая принесла? - сонным голосом спросили за дверью. Это тётя Паша, жена дяди Вани.
- Тёть Паш, это Аля, - негромко отозвалась сестра.
- Вы потерялись, что ли? - отпирая замок, спросила женщина. Дверь открылась, на пороге стояла тетя Паша, успевшая на плечи набросить полушалок. - А где родители? - поинтересовалась она.
- Они там, - указывая в сторону улицы, - говорила Аля. - Я случайно взяла Ваш фонарик, тётя Паша, возьмите, - она протянула женщине злополучный фонарь. -  И простите,пожалуйста, что не спросила Вас.
- Ой, Алька, из-за ерунды вертаться надо было, глупенькая.  Ну, заходите.                Тётя Паша освободила дверной проём, приглашая зайти нас. - А то оставайтесь, а завтра утром до дому придёте.
- Нет, мы пойдём сейчас, там мама с папой ждут, - сказала Алька, и мы пошли к подъездной двери.
- Странные вы какие-то, - закрывая за нами дверь, проговорила тётя Паша.

На обратной дороге я не проронил ни слова. Мне вдруг стало так стыдно, и я тихо заплакал, чтоб  не слышала Алька.  Она не испугалась приказа отца вернуться. Алька не хотела оставлять меня один-на-один с холодной темнотой. «Какая же она у меня смелая, - про себя восхищался я своей сестрой. -   Жалко, что ей снова влетит из-за меня». Я продолжал тихо всхлипывать, виня себя и жалея Альку.

Алька всегда была моей заступницей. Она не боялась огрызнуться на отца, когда вставала в мою защиту. Она всегда могла помочь мне исправить двойки перед четвертными отметками. Она провожала меня в Армию, писала письма, присылала посылки. Как никто другой Алька ждала моего возвращения. В моё отсутствие при распределении нового жилья Алька выбила для меня отдельную жилплощадь, чтоб мне было куда вернуться после армейской службы. Сама же с семьёй жила на съёмной квартире.

Как нас меняет время, и я стал другим. Я многого добился в жизни. Хорошая работа, благополучие в семье, достаток. Но с приобретённым было утеряно самое главное - человечность!

Живя в ближнем зарубежье и попав под определенные политические "непонятки" между нашими странами, Алька вернулась в Россию. Ей тогда была нужна моя поддержка. А я не смог. Не так сказано... Наверное, не пожелал. Алька с двумя детьми уехала в неизвестном направлении. Через некоторое время, я осознал, что предал её, но вернуть всё обратно было поздно. Алька словно испарилась, никто о ней ничего не знал.

Алька, где же ты? Мне так хочется извиниться перед тобой за свою слабость. Может, ты услышишь меня и поймёшь, как я тебя люблю, моя Алька!