Их жизнь. В краю голубых озёр 12

               

    Ночь была тихая.  Угрюмо темнели деревья.  Светились звёзды на угольно- чёрном небе.  Мороз небольшой, примерно - десятка.  Скрипел снег под валенками.  Мария подошла к хутору Алфреда Паулиня.  Собаки ещё издали почувствовали её и заходились в лае.  Открылась входная дверь и выглянул хозяин, запахивая на груди полы полушубка.  В руках у него светился фонарь "летучая мышь".
   - Здравствуйте, дядя Алфред, - виновато сказала Мария. - Простите, что так рано вас беспокою. Я боялась, что уйдёте на работу, а там мне будет трудно найти вас...
   - Да ладно, ничего, я уже встал, собирался на работу, - хрипло сказал Алфред и закашлялся, выплюнул мокроту. - Простыл где-то, чёрт подрал. - Добавил он.
   - Дядя Алфред, одолжите мне деньги, пожалуйста, рублей 600...
   - Сколько? - Удивлённо спросил он, поднимая повыше фонарь, чтобы разглядеть её лицо.
   - Рублей 600, я верну... обещаю вам... правда, не сразу... не смогу...
   - Это - большие деньги, - покачал головой Паулинь, - у самого на чёрный день ничего не останется. 
    "У тебя да не останется! Куркуль чёртов!" - Подумала Мария.
   - Дядя Алфред, пожалуйста, позарез надо! - Умоляюще сказала она.
   - Ну, ладно, выручал я тебя не раз, и ещё выручу, так и быть, как не помочь своим людям, как-нибудь проживём, - пробурчал он, в голосе явственно прозвучало недовольство.
   - Ой, спасибо! Дядя Алфред! - Обрадованно воскликнула Мария, - я их вам обязательно верну! Не сомневайтесь!
   - Да чего там... я тебе верю... Заходи в дом, что это я, на морозе держу, - спохватился Алфред. 
     Мария вслед за ним вошла в избу, закрыла за собой дверь. 
     Юзефа уже хлопотала у ярко горевшей русской печки, пекла блины.
   - Доброе утро, тётя Юзефа! - Поздоровалась Мария.
   - Доброе утро, соседка, - ответила Юзефа и улыбнулась. - Что в такую рань?
   - Деньги пришла одолжить, очень надо, - смущённо ответила Мария.
   - На вот, держи, - вернулся из комнаты Алфред, протягивая ей деньги.
   - Спасибо вам! - Благодарно улыбнулась Мария, прижимая к груди сотенные банкноты и собираясь уходить.
   - Куда ты, погрейся хоть, - предложила Юзефа.
   - Нет, спасибо, я не замёрзла, идти тепло, - отказалась Мария. - Надо домой быстрей. До свидания!
   - Я тебе посвечу. - Алфред взял фонарь, запахнул полушубок, толкнул дверь на улицу. 

   На востоке, едва заметно, бледнело небо.  Лёгкий ветер взъерошил ветви елей, посыпался иней, и опять всё стихло.  Равномерно скрипел снег под валенками.  Мария напряжённо всматривалась в темноту, тропинка чуть-чуть темнела на более светлом фоне снега.  Она остановилась, подняла вверх голову.  Равнодушно светили звёзды.  Чёрной стеной стояли высоченные ели.  Она вспомнила угрюмое лицо Владислава, пришедшего вчера вечером, и его слова:
 - Денег не достал, все говорят, что у них нет такой суммы.
  "Не верят ему, вот и не одалживают, - усмехнулась она грустно. - Что же дальше будет?  Уедет, или останется?  Уедет, и чёрт с ним! Проживём, как-нибудь, и без него! Не одна, мама со мной, два сына растут, помощники будут... Ничего, переживу и это!" - Решила Мария и вновь пошагала по тропинке. 

   Когда она подошла к хате, уже заметно рассвело, мороз усилился, начал потягивать колючий восточный ветер, ещё не сильный.  Светилось окно на кухне, несколько раз промелькнула мамина тень.
  "Мама, милая моя мама, - тепло подумала Мария, - что бы я без тебя делала?"  Она вошла в избу, расстегнула пуговицы полушубка, устало размотала платок.
 - Фу, жарко!  - Сказала Мария. - Доброе утро, мама!
 - Доброе утро, - буркнула мать с сердитым лицом, переворачивая блины на сковороде. 
   Мария прошла в комнату.  Светлана, уже  одетая и причёсанная, сидела у стола и напряжённо смотрела на неё.
 - Доброе утро, - тихо сказала Мария, подходя к ней. - Вот деньги, возьмите.
 - Спасибо большое, Мария, - виновато улыбнулась Светлана и покраснела до слёз. - Я верну их вам, как только смогу...
 - Ладно... чего там... - Сказала Мария.
 - Теперь я могу уехать, - облегчённо сказала Светлана, смотревшая на Марию влажными глазами.  "Какая красивая! - С лёгкой завистью подумала Мария, - не диво, что влюбился!" 

   Она прошла в соседнюю комнату. Владислав всё ещё спал на полу, не в силах проснуться после предыдущей бессонной ночи и трудной работы.
 - Владислав, вставай! - Растолкала его Мария. - Я достала деньги. Тебе надо пойти к председателю, попросить коня. Светлана хочет уехать.
 - Да, я сейчас. - Владислав сел на полу, помотал головой, приходя в себя.  Дети безмятежно спали.  Мария поправила одеяло, накрыла их потеплее и замерла, всматриваясь в их лица. 
  "Неужели уедет? - Опять с болью подумала она. - А если и не уедет... Что это за жизнь будет? Вряд ли я ему это смогу простить"...

   Скрипел под полозьями снег, равномерно покачивался круп лошади, слепили глаза снежинки, щипало морозом щёки.  Уже несколько часов Владислав вёз напряжённо молчавшую Светлану, согнувшуюся над укутанной в одеяло дочерью, искоса поглядывал на неё, подбирал слова оправдания и не мог их подобрать...
 - Света, - робко заговорил он и закашлялся, - сможешь ты меня простить?  Светлана молчала, враждебно отворачивалась от него.
 - Света... Я понимаю, что подлец, что нет мне оправдания, но... тогда... там... в Ашхабаде, когда я впервые увидел тебя... после стольких лет разлуки... Я - ослеп... Ты стала такой... красивой... Я, ведь, до войны, знал тебя ещё девочкой... А тут - взрослая девушка... Такая красавица... И когда я увидел, как ты обрадовалась мне, какие у тебя стали счастливые глаза, когда ты сказала, что ждала меня все эти годы... Я не смог! - Вырвалось у него с глубокой болью: - Понимаешь? Не смог! Признаться тебе... что женат!  Потом я ненавидел себя за это... За трусость! А признаться - не смог! Прости! Ради Бога! - Выкрикнул он.
 - Не надо! Не хочу слушать!.. Ни к чему это всё... теперь... Я тебя презираю... Ты и от меня сбежал, как последний трус! Сказал, что к маме в гости съездишь... И не вернулся!
 - Да, я испугался, у меня получилась большая растрата на работе... Я сам не знаю, как она получилась... Может, подстроил кто... Я думал - посадят... И, вот...
 - Удрал... Смылся! - С презрением закончила за него Светлана. - Пожалуйста, не надо больше, не хочу... не хочу! Замолчи!
   
   К железнодорожной станции они подъехали, когда уже стемнело. Владислав подержал Милочку на руках, пока Светлана купила билет, поцеловал девочку на прощание, прошептав ей: - Прости меня, доченька!  И ты меня прости, Света, если сможешь! - Пробормотал он, жалобно поглядев ей в глаза.  Светлана молча поднялась по ступенькам в вагон, протестующе мотнула головой, дрогнули губы, она резко  отвернулась и скрылась в глубине вагона.  Владислав завалился в сани, вжикнул лошадь вожжой по спине...
   
   На чёрном небе тускло мерцали звёзды, усиливался мороз, тянула позёмка, скрипели полозья саней, этот скрип давил на уши.  На душе было мерзко до невозможности, хотелось поднять глаза к небу и завыть волком... Хотелось умереть... Вот сейчас, немедленно... "Нет, мой милый, - подумал он, - завяз в дерьме по самые уши, барахтайся! Ишь, умереть тебе захотелось! А кто грехи замаливать будет?"
   
 ...Владислав потерял чувство времени, пришёл в себя только тогда, когда лошадь радостно заржала, почувствовав близкую конюшню.  Он выпряг лошадь, завёл её в стойло, бросил ей охапку сена, растолкал заснувшего сторожа и сказал ему:
 - Лошадь напои, не забудь, понял? Только, когда она остынет, не раньше! - И побрёл домой. На востоке светлело, занималась заря...
   
   Шли дни... Всё это время Владислав и Мария почти не разговаривали.  Так, перебросятся парой слов по-необходимости, и всё.  Теперь Мария уже точно знала, что беременна... Она, почти каждую ночь, плакала, вжимаясь ртом в подушку, чтобы никто не слышал. Но утром опухшие, красные глаза выдавали её.  Мать сурово поджимала губы, с ненавистью посматривала на Владислава, но тоже молчала. 
   
   Иногда Владислав зверски напивался у Августа, приходил домой, еле держась на ногах.  Один раз Мальвина не выдержала и закричала:
 - Что же ты делаешь, изверг? Совсем совесть потерял? Креста на тебе нет? Как тебя, такого урода, мать могла родить? А? - Владислав полоснул её таким звериным взглядом и таким тоном процедил сквозь зубы:
 - Ззззаммоллчь! Ууббью! - Что у матери от страха замерло сердце и она больше не вмешивалась. 

   Мария, временно, пока сможет, устроилась работать дояркой на ферму. Вставала в четыре утра, шла на ферму, разбрасывала корма и подстилку, доила коров, приходила домой, кормила детей, домашний скот и птицу, готовила обед, ложилась на пару часов отдохнуть...
 - Дочка! Ты с ума сошла! Надорвёшься же! - Кричала мать.
 - Нет, мама, мне так легче, отвечала Мария, - а иначе я от слёз ослепну, понимаешь?..

   В первый месяц осени, 14 сентября 1949 года, Мария  родила девочку. Светленькие, пушистенькие волосики, пуговкой носик, маленький пухлый ротик, голубые глаза, тоненькая, слабенькая, очень плаксивая...
  "Слава Богу, что вообще выжила, - подумала Мария. - Сколько слёз я пролила, пока её выносила"...
   К этому времени Мария немного успокоилась, смирилась со своей участью. 
  "Что ж поделаешь, - думала она, - не я первая, не  я и последняя, кого обманывают мужья... Теперь у меня трое детей, одна я их не подниму, образование у меня - четыре класса. Хорошую работу я никогда не получу, даже в городе, только физический труд... Надо смириться и терпеть, по крайней мере, пока дети не вырастут, а там видно будет..." 

    Мать тоже, видимо, смирилась. Она помалкивала, делала свою работу, изредка поглядывала злыми глазами в спину Владиславу.  Дочурку назвали Алефтиной, в честь бабушки, матери Владислава.
  - Она очень похожа на мою маму, - сказал Владислав, когда зашёл разговор о выборе имени ребёнку. - Сыновьям имена вы выбрали без меня, разрешите, теперь мне  выбрать имя дочери, хорошо? Пусть она будет Алефтина, так зовут мою маму.
  - Хорошо, я согласна, - сказала Мария. - Дома будем звать её - Алла, да?
  - Пусть будет так, я не против, - ответил он.

    Владислав и ещё четыре мужика копали траншеи под фундамент будущего свинарника.  Стоял прохладный осенний день, подходил к концу сентябрь.
  - Бог в помощь! - Услышали они. К ним подошли председатель колхоза и незнакомый мужчина, высокий, светловолосый, широкоплечий.
  - Владислав, давай, отойдём в сторонку, - предложил Дубра, - поговорить надо.  Они подошли к заготовленным для фундамента крупным камням и присели на них.
  - Меня зовут Вацлав Янович Риекстиньш, я председатель Дагдского райисполкома.(Районного исполнительного комитета), - сказал незнакомец и протянул Владиславу свою руку, которую тот, естественно, пожал.
  - Владислав Антонович Гринцевич, - представился он. - Чем могу быть полезен?
  - Видите ли,- помедлил Риекстиньш. - Дело в том, что я ищу подходящую кандидатуру на должность заведующего отделом сельского строительства райисполкома. Район наш - сельскохозяйственный, активно организуются колхозы, разворачивается строительство жилья, ферм и так далее. Дел - невпроворот! Нужен квалифицированный строитель. Я узнал, что вы закончили строительный техникум. Это так?
  - Да, я, по образованию, техник-строитель, закончил ленинградский строительный техникум, - ответил Владислав.
  - Опыт работы имеете по специальности?
  - Имею.
  - Вот, как хорошо! - Обрадовался Риекстиньш (орешек, в переводе с латышского).
  - Где были во время войны?
 
  - Всё время на фронте, 130 латышский стрелковый корпус.
  - Кем воевали?
  - Старшина разведвзвода...
  - У! Разведка! Молодец! - Уважительно сказал Риекстиньш.
  - В партии состоите?
  - Нет...
  - Ну, ладно, это дело поправимое... Так вот, хочу предложить вам занять эту должность. Придётся часто ездить по району, делать разбивки фундаментов строящихся зданий, решать всякие возникающие вопросы... Вам приходилось делать на местности разбивки?
  - Конечно, -коротко ответил Владислав.
  - Чертежи хорошо читаете?
  - Да.
  - Ну, так что вы мне ответите? Согласны?
  - Согласен! - Обрадованно ответил Владислав. - "Наконец-то!" - Мелькнула мысль.
  - Только вот... Как с жильём? Я ж отсюда... не наезжусь... Дагда далеко...
  - Да, вопрос трудный, - согласился Риекстиньш. - Дагду немцы сожгли при отступлении... Ну, хотя бы, возле Дагды надо будет подыскать... Первое время можно будет и в кабинете поспать, так ведь? Семья большая?
  - Жена, трое детей...
  - Постарайтесь побыстрее разобраться со своими делами, хорошо? Мы вас ждём... Дел - во как! - Чиркнул он ребром руки по горлу.
    
    Мария увидела через окно быстро шагающего к дому Владислава, его оживлённое лицо. Он вошёл, сел на табуретку возле стола.
  - Сегодня в  колхоз приезжал председатель райисполкома, предложил мне работу завотделом сельского строительства...
  - Согласился?
  - Согласился, - улыбаясь, ответил он.
  - А как же мы?
  - Устроюсь, подыщем жильё, придётся переезжать. Там я хоть зарплату буду получать... А тут что? Работаем за трудодни... А что на них будет? Один Бог знает...
  - Мама, что ты об этом думаешь? -Спросила Мария у матери, стоявшей, прислонившись к дверному проёму.
  - А что мне думать, - ответила Мальвина. - Сами думайте, не маленькие!
  - А ты с нами поедешь?
  - Нет, мой дом здесь! Здесь я вас всех вырастила, здесь моя земля, хозяйство, меня все знают, и я - всех знаю!
  - Как же ты одна, мама?
  - Ничего, не привыкать, я и раньше одна была, пока ты с фронта не вернулась.

Продолжение: http://www.proza.ru/2011/12/07/1670