Забрасываю нейронную сеть

Сигнальный костёр горит, пускает клубы дыма ввысь, давая кому-то повод не усомниться в необходимости.

А я ощупываю руками тьму, пытаясь угадать по очертаниям, кто там так напряжённо дышит.    Ни проблеска, ни разборчивых слов, лишь бесформенная угловатость непостижимости.
Сяду прямо на пол и заплачу навзрыд.  Недолго, лишь для восстановления водно-солевого баланса внутри организма.  И перестав нервно икать после этих излияния, умоюсь и переведу дух.  Станет легче, я знаю.

Приучить совесть ходить на коротком поводке несложно, но она умрёт от тоски по свободе.  Пожалеть и отпустить?  Тогда она начнёт командовать и заставит ходить в рубище, и вкушать лишь чёрствый хлеб и ключевую воду.

Мой крестовый поход за смыслом оканчивается ничем.  Пленением без возможности выкупа.  Остаётся попросить милостыню из мировых сокровищниц.
Японец, блаженно щурясь под цветущей сакурой, кладёт мне в ладонь песчинку и говорит, что этого более чем достаточно.  Я принимаю её и отхожу, размышляя,  как заглянуть в бездонные глубины мирозданья, таящиеся в этой крохотной песчинке.
Суровый краснокожий молча передаёт мне прикуренную трубку, и продолжает вглядываться в переменчивые блики костра.  Я затягиваюсь, но всё равно не понимаю.  Созерцательность сталкивает в нирвану. Но это пассивный путь.
Озабоченный белокожий набрасывает мне бизнес-план и торопливо прощается.  Я забираю листок, мну его в руке и ухожу, отрекаясь от маркетинговой стратегии.  Активный путь тоже не по  мне.  Форсированный путь к нирване отбивает всё удовольствие.
Накормив всех голодающих Африки, я повешусь.  Ибо столько сытых чернокожих поглотят всё разумное пространство.

Аварийный выход заржавел, и я автоматически перехожу в состояние паники.  Только это тихая, почти умиротворённая паника.  Радостно восклицаю:  «Выхода нет!» и сажусь под стеночку помирать.  Наконец-то можно сделать это без зазрения совести, не мучаясь осознанием неоплаченных долгов перед обществом.  Просто так получилось.

Я знаю, что меня ждёт дальше  - комедийно срежессированный Эдемский сад.  Генно-модифицированные яблони плодоносят там апельсинами и грушами на одних и тех же ветвях, а ручные змеи-искусители специально сделаны теплокровными. Чтобы их было приятно гладить и вешать себе на шею в качестве ожерелья.

Но что я буду делать, если разобьётся хрустальный потолок небосвода и райские кущи накроет снег?  Моё блаженство переклинит, и я захочу вернуться.



                (07.12.2011, температура на нулевой отметке)