Почувствовать главное в главном

Кто не знает в этой стране, что пробле­мы культуры у нас – вопрос чрезвычайно боль­ной. Найдите такого человека. Не найти. Вся­кий скажет. Однако в переводе на язык про­блемы это будет звучать: экономика у нас в кри­зисе, а культура – в загоне. В загоне, посколь­ку, все-таки, такие понятия, как кризис или даже упадок, к ней, по спокойному размышле­нию, не подходят. Это не про нее. Она, во-пер­вых, больше нас с вами. Во-вторых, существу­ет еще и как бы сама по себе. Реально, нагляд­но и представительно. Если приглядеться…
Это даже не дом, в котором мы живем, и следует переезжать в другой, когда этот окон­чательно обветшает. Это целая вселенная, сотворяемая из деталей, частиц и систем, взаим­но проникающих друг в друга, не подвержен­ных ни тлению, ни коррозии. Сегодня в России можно добавить – ни коррупции. Сюда вхо­дит все – от первой положительной эмоции до «последней» мировоззренческой категории, от первого художественного образа до последнего научного открытия. Можно что-то забыть, как забыли новые европейцы, что в античности днища кораблей обшивали металлом. Можно, будучи озабоченными, и новшество измыслить. Как в средние века испанцы опять наловчились тем же металлом одевать днища морских су­ден. Можно обнаружить принцип действия па­рового или иного двигателя, который еще не по зубам твоим соплеменникам, или высказать нечто, непонятое пока другими. Все равно это так или иначе остается в закромах культуры. И когда-нибудь да пригодится…
Наша земная жизнь без нас так или иначе замкнется в том или ином варианте истории. Культура же (как феномен, включаю­щий в себя также и ис­торические труды) ос­танется сама собою. 
В сущности, все сказанное выше, тривиально.
Также тривиально и то, что не только од­ному отдельному человеку по ограниченности его возможностей, но и обществу по-настояще­му пока не освоить наработанного культурой за тысячелетия. Отдельному человеку в опре­деленном смысле проще. Недаром его создава­ли высшие силы по своему подобию. Общество же создал он сам. Не высшие силы. Современ­ные общества во многом выступают храните­лями накоплений культуры. Хранителями воль­ными или невольными, нормальными или не очень. Однако по крайней мере все-таки хра­нителями. И не от животной жадности, как со­бака на сене. А пожалуй, скорее от стихийно­го, интуитивного страха; спиной чувствуют: ли­шись оно, общество (да хоть и человечество), своих, – прежде всего гуманитарных, – со­кровищ, – впереди только погибель. И пра­вильно чувствуют. Что-нибудь вроде обшивки днищ суден металлом еще и вновь будет изоб­ретено. Если успеется. А вот…
...Отдельный человек, вкусивший от пло­дов культуры, как бы он ни менялся, остается тем же, в сущности, человеком. Общество же, которое создавалось «всего лишь» человеками, овладей оно в целости своей хотя бы десятой частью гуманитарных сокровищ, которые ему же накопили и оставили лучшие его же гума­нитарные личности – филологи, философы, поэты, прозаики, искусствоведы, художники, композиторы, учителя…, каковые сокровища общество так или иначе старается хранить, итак, овладей оно ими по-настоящему, и явится на свет совершенно иное общество.      
Не требуется уж очень много воображения, чтобы представить подобное.
Бесспорно и то, что все созданное челове­ческим талантом, творческим поиском ума, души, духа, в конечном итоге обращено к лю­бому из нас. Это наше. Такое наше, когда делить ничего не надо.
…В предпоследний перед 200-ле­тием Пушкина день рождения этого великого русского поэта в Москве за спиной его памят­ника (с фасадной стороны шло традиционное официальное чествование), сгрудившись в ми­тинговый круг, речи водили ампиловцы. На­ряду с заявлениями по части разделить и рас­пределить и даешь телевидение и здесь время от времени раздавалось – «Наш Пушкин».
Что касается телевидения, то его отдавать ампиловцам почему-то очень не хочется. Про Пушкина же они, в сущности, правы. Он их. Или, точнее, их тоже. Как и Шекспир, как и Данте. Хотя в случае с Данте сложнее. Долго объяснять придется, почему автор «Божествен­ной комедии» принадлежит всем.
Наш Пушкин… Чего не отнимешь у ампиловцев, так это их непосредственности. И ис­кренности… Я не имею в виду теперешних их вождей. С вождями повсюду следует быть ос­торожными. Мало ли что прячется под челка­ми и иными прическами красноречивых руко­водителей.
Не в последнюю очередь эта непосредствен­ность и привела в день рождения Пушкина ле­вых радикалов к памятнику поэта. Почему не откликнуться. Отчего не побывать в своей сре­де, на своеобразных посиделках. Хоть бы и по­кричать, и расчувствоваться, и погрозить ку­лаками. Оно, конечно, пусть видят и слышат, однако любо-дорого и в кругу близких тебе по­бывать, душу потешить.
Я, разумеется, не к тому веду, что и осталь­ные наши партии, не столь крайние, должны были бы обязательно обозначиться в такой день у знаменитого памятника. Совсем нет…
Однако, любопытный факт. Заранее, за время, достаточное для принятия какого-либо решения, общественно-политическое движение «Союз реалистов» в письмах обратилось к раз­ным нашим партиям (Яблоко, КПРФ, Наш дом Россия, либерально-демократическая и другие) с предложением совместно отметить тем или иным образом день рождения великого россий­ского поэта. Никто не откликнулся. Даже из вежливости ничего никто не ответил. Кроме Жириновского…
Но и это ладно. Попробуем вообразить, что для обсуждения какой-либо проблемы культу­ры представители партий все-таки встрети­лись. (Именно как представители, а не как ча­стные интеллигентные лица, когда, увлекшись, можно обнаружить друг в друге массу общего и незаметно для себя сродниться еще покруче ампиловцев). Пробуем?.. А ничего не рисуется: ну, встретились, даже поговорили, и – разошлись. Делить-то нечего. Не власть.
А заявлять применительно к партийным программам, что в области культуры у нас – там провал, там провал и там провал, что она не только не при деньгах, а – бедная-пребедная, что, конечно, надо, надо и надо… А кто считает и говорит иначе? Это же все равно, как в известной басне, – еж пригласил к себе в го­сти ежа и обещает: я тебе покажу иголки.
Правда, у некоторых партий культурная программа по пунктам расписана. Любой чело­век из «среды культуры», казалось бы, так бы и побежал подписаться под этим. Однако, не бе­жит. Не без горечи понимает: все это, изложенное столь аккуратно, ничто иное как вариант школьного чистописания. Недавно сибирские рок-группы устраивали совместный концерт под девизом – долой наркоманию. И сами понима­ют, признаются: результат будет ноль.
Если какая-нибудь наша политическая партия соберет аудиторию и примется ей объяс­нять про культуру, про то, что надо, надо, надо, про духовные богатства и т. п., результат бу­дет – два ноля.
В некотором смысле такой подход партий к культурному «строительству» даже можно по­нять. Но мешает что-то.
И не то, что не стоит собирать аудитории, устраивать тематические вечера и подобное прочее. Как раз стоит. И такая культурная ра­бота должна продолжаться. Но исполняя ее, мы не можем не помнить, что лишь касаемся са­мих проблем чисто внешне, как будто отдаем налог или приносим жертву языческим богам, по обряду, по обязанности, диктуемой извне, пользуясь алтарями на улице. Вне святилища, вне храма.
Не чувствуем главного в главном. Занимаемся проблемами культуры, на деле не исходя из нее самой.
К партиям и общественно-политическим движениям, повторюсь, это относится прежде всего.
Плоды мысли, духа, немассовой поначалу деятельности адресованы каждому без исклю­чения. Отсюда следует очень простая вещь: каждый и право имеет на все сокровища куль­туры, на культуру, как таковую. Конечно, со стороны каждого необходимо нечто ответное. Назовем это чувством ответственности перед самим собой, упирая на слово чувство. Пробуж­дением в каждом человеческого, жизнеспасительного для каждого в конце концов… Другой бы сказал обязанности. Хотя понятие обязанно­сти в данном слу­чае вообще не при­менимо.
Другое дело – общественно-поли­тическая организа­ция, чьи устремле­ния, по определе­нию, прямо как будто нацелены на благо государства, да и само государ­ство. Понятие обя­занность, когда речь идет о культуре, культурном строительстве, здесь как раз впол­не к месту.
Итак, с одной стороны – права, а с другой – обя­занности. Пара­доксальность эта возникает в ре­зультате перехода на язык политики, посколь­ку основательному обществу в лице своего по­средника – государства – предназначено выс­тупать историческим ответчиком за использо­вание самого важного общественного наслед­ства – культуры. Иначе к чему тогда полити­ки, правительства, верховные советы, думы и советы федераций…
Больше того, в обозримом грядущем пра­вительства должны стать своеобразными ко­митетами культуры. Разумеется, никуда не де­нутся в обозримом времени и иные ведомства – экономические, финансовые, военные… Но сверху над всеми – что-то вроде комитета культуры. А не внизу, не на последнем месте, как теперь.
Не потому что культура для общества, го­сударства – новый вариант диктатуры или ге­гемонии. А потому, что человеку и человече­ству острее всего потребна на нашем этапе ис­тории гуманитарная и гуманная среда обита­ния. Худо-бедно мы рождаемся и живем имен­но в культурной среде – той или иной. Словно в своеобразном океане. Надо это открыть для себя. Осознать как главное. Глубинное, или как ядро в орехе. Наличествует культурная сре­да – значит вырабатывается кислород для на­шего
существования. В сущности и каждый че­ловек производит вокруг себя живительный кислород. Удачнее всего в детстве. Преимуще­ственно раннем. Одним своим явлением на свет. Другое дело, сколь полноценно каждый из нас потом научается дышать кислородом культу­ры. Умеет ли современное общество научиться дышать. Особенно в лице его политических, властных, государственных институтов. Спо­собно ли оно хотя бы к серьезной постановке этой проблемы. Или по-прежнему, собакой на сене, хорошо ли, плохо ли выступая в основ­ном лишь хранителем накопленного культурой, будет только отлаиваться: видите, мол, сколь­ко у меня всяких текущих забот.
Заботы, действительно, серьезные… Но, может быть, опираясь на гуманитарное, чело­веческое – культурное в людях, сподручней и текущие заботы снимать. По крайней мере, ошибок совершишь меньше.
О верховенстве духовного в отношени­ях между людьми затверждено на Земле еще задолго до писанной истории. Примат культу­ры, как фундаментального, основополагающе­го в создании обществ и государств, и упроче­нии их сил для исторического существования становится исследовательской и публицисти­ческой темой лишь теперь, последнее время. В древности о жизнесохраняющей роли гумани­тарного для обществ вещали единицы, предска­зывавшие при падении нравов, при пренебре­жении к духовному погибель городу или цар­ству. При масштабах тогдашних ойкумен и локальности человеческих территориальных объединений подобные перспективы были оче­виднее что ли, прозрачней. Для единиц, есте­ственно. Верно отметил С. Крымский («Вопросы философии», № 4, 1998 г.): из 21 земных ци­вилизаций «выжили до вашего времени толь­ко 4, те, которые создали общечеловеческие этические ценности, выраженные в мировых религиях».
При продвижении вперед послеантичного человечества смысловое в наших обще­ственных, государственных да и бытовых устроениях как бы совсем заслонило собой духовное. И теперь вновь, словно при жизни древ­них учителей, все чаще раздаются голоса о краеугольности, о приоритете гуманитарного, гу­манного в самих основаниях, на которых дер­жатся и общества, и государства, и человечество.
И тому есть веские причины. Увеличение численности населения на планете, взаимосвя­занность друг с другом и взаимозависимость народов земного шара, ветры и вихри культур­ных взаимовлияний, гигантские накопления в общемировом запаснике миросмыслящих зна­ний. И если совокупное человечество все еще пребывает в отрочестве, то и элементы общего повзрослеют налицо. Растет уровень образо­вания, а значит увеличивается (иначе не может быть) тяга к полноте и цельности. И даже ком­плекс неполноценности люди все меньше и меньше скрывают. И… тревожит уже не еди­ничных персон запущенность нынешняя гума­нитарного.
Теперь и пророками не надо быть. Увеличившись до общечеловеческих масштабов, эта проблема вновь как бы обретает прозрачность. Многими отмечается, что моральное, гумани­тарное проглядывает и в прежде традиционно прохладных нормах дипломатических отноше­ний. Здесь нынче не только любезны друг с дру­гом. Сам тот факт, что сейчас отношения меж­ду государствами признаются и теоретически своеобразным вариантом анархии, даже ее об­разчиком, говорит о многом. Оглянулись, и обнаружили, почувствовали – такая вот у нас международная мать порядка.
Иными словами, гигантское количество смыслов занервничало в поисках выхода в но­вое качество, а оно, это новое качество, древ­нее как мир, распрек­расное старое – куль­тура. Живое содержа­ние всего, в ядре своем одухотво­ренное.
От знания это­го, правда, не лег­че. Может быть, еще труднее стано­вится.
Еще цитата: «О потенциале се­мантического поля культуры свиде­тельствует то об­стоятельство, что все значительные научные открытия (не говоря уже о художественном творчестве) имеют в нем идейные про­образы (в виде ана­логов и догадок). Более того, чем крупнее научный результат, тем глубже его истоки в духовной под­почве цивилиза­ции, тем больше прообразов ему предшествует. А фундаментальные идеи вообще нисходят к сквозным структурам культуры (архетипам), которые пронизывают весь массив истории». (С.Крымский. Там же).
«Культурный горизонт жизни», «семанти­ческое поле культуры», «действительность, ос­военная человеческим сознанием», «смысловой контекст цивилизации»… Определения тоже взяты из статьи, цитированной выше. Еще и потому, что она недавняя, из последних, заин­тересовавшая автора этих строк.
На самом деле работ, создаваемых в этом направлении, за последние десять лет появилось множество. В журналах, газетах, брошюрами, книгами… И в столицах, и за их пределами. Пусть часто малыми тиражами, в стороне от коммерческого многотиражья. Но именно они пробивают, предрешают, развертывают обще­ственно значимые, культурно-созидательные, и политические в том числе, процес­сы предстоящего.
В шестидеся­тые годы в тех же «Вопросах фило­софии» и тоже ма­леньким тиражом опубликована полуторастраничная речь, произнесен­ная за рубежом (не у нас) одного из выдающихся наших физиков. Победит та цивилизация, культура которой будет более жизнеспособной, говорил он. «Победит» – некоторая дань терминологии шестидеся­тых. Но суть сказанного актуальна и прежде, и тогда, и сейчас.
Однако вернемся к партиям и движениям. Они предлагают себя в устроители нашего благопо­лучия, они претендуют на участие во власти. И участвуют в ней, когда попадают, к примеру, в Государственную Думу. Мы – лица заинтере­сованные и спрашиваем: а как же с важнейшим, – с культурой. Не в смысле «правительство – комитет культуры». В том или ином варианте это дело будущего. А в смягченной постановке проблемы – правительство и культура. Мы го­ворим нынче о собственнике и собственности. Об инициативах (в основном экономических, про­изводственных), которые могут тут произрас­тать. Да, институт собственности необходим. Да, на своем горьком опыте, полезном для всего ос­тального мира, мы это красноречиво продемон­стрировали, попробовав этот институт разру­шить до основания. И он, институт собственно­сти, будет существовать, пока сам себя не ис­черпает (дело совсем далекого будущего). Но ведь государство в лице своих властных струк­тур представляет еще одного владельца – на­следника достояний отечественной и человечес­кой культуры, то есть всех нас…
И тут нетрудно обрести согласие. До такой степени, что и обсуждать нечего. Необыкновен­ное единодушие всех со всеми. И если все со­гласны, то о чем говорить?
А речь о том, что проблему следует ставить как основополагающую для всего нашего су­ществования. То есть, очень всерьез. Надо всей органикой войти в нее. Убедиться, что она не­решаемая. Нерешаемая обычными способами. В ней нет ничего такого, что называется теку­щими трудностями, с чем мы привыкли бороть­ся. Особенно, когда это текущее начинает нас слишком припекать. Здесь ничто не сводится к формулировкам. Они тут недостаточны. Все следует заново раскрывать. Здесь человек прежде всего обращается к самому себе. И его обращают к самому себе.  И тогда он становит­ся близок и понятен другим. Это живой про­цесс. На нем учат и учатся. Здесь движение к истинному всякий раз требует непосредствен­но внутреннего переживания и сопереживания.
Центры культурных инициатив, проблемы книги и чтения, вопросы непрерывного и заин­тересованного образования, отслеживание в се­годняшних литературе и искусстве подлинно значительных событий, подготовка к 200-лет­нему юбилею Пушкина, наконец… Это конкретика, частности – внутри общей темы куль­туры. Здесь надо опять же подчеркнуть, что культура, культурная деятельность – духов­ное сотворчество людей. Надо войти в такое сотворчество. А то, и правда, лучше этим не заниматься.
Сердцевиной всего должна стать приори­тетность истинной культуры как таковой для принципиального улучшения качества обще­ственных отношений, для здоровья, крепости, перспектив современных цивилизаций.
В древности в рамках небольшого сообще­ства людей, повторю, где улица была продол­жением дома, подобные мысли, как разумею­щееся, открывались мудрецами или простыми людьми, от природы по-настоящему добрыми. Теперь же для благополучного существования, для достаточного продвижения крупнейших человеческих сообществ вперед по общей до­роге потребен весь потенциал культуры, все ее созидательные возможности, все «сквозные поля» ее нравственных архетипов.
Иными словами, новороссийским партиям и движениям следует создавать у себя не тра­диционные структуры, по-старинке «отвечаю­щие» за культуру, а именно качественные гу­манитарные службы. Общественно-политичес­ким движениям, работающим на перспективу, без этого не обойтись.
И почему бы нашим разнообразным поли­тическим силам (крайние в виду не имеются) не выйти на те или иные формы сотрудниче­ства. Пожалуйста, стреляйте словесно друг в друга на политических баррикадах, голосуйте «против». Но здесь-то вы «за». Пришли на поле культуры – играйте в одну игру, пейте чай или кофе, спорьте даже. Но действуйте вместе. И если здесь, на поле культуры, вы искренни друг с другом, то легче поверить в искренность и ваших собственно партийных убеждений. Тог­да вы меньше себе на уме, чем это нередко ви­дится нынче со стороны.
И может быть, инициатива «Союза реали­стов» с письмами как раз ко времени. Может быть, стоило на нее откликнуться? И вместе готовить 200-летний юбилей Пушкина – пре­красное ведь поприще для объединения усилий, строительства общественного согласия.
Или такое предложение должно исходить от самого Президента России, и тогда все партии тут же прибудут с визитами к нему?
Конечно, нам бы позаимствовать непосред­ственности ампиловцев. Побольше личного участия в том, что декларируешь… Извечная чиновничья озабоченность, что встречается и в кабинетах респектабельных партий, здесь не подходит…
Наивно, правда? Мы так заняты, так оза­бочены, работы каждый день невпроворот… Кто там еще стучится?!
А стучится исстари-новенькое. В этот или в другой раз, но победит та партия (или союз партий), которая на самое первое место поставит проблемы культуры. Поставит тео­ретически современно, судьбоносно, если хоти­те… Такова перспектива.
…Не зря последние десять лет многочис­ленные ученые гуманитарии (физики и мате­матики, кстати, тоже) так прониклись парадок­сальными проблемами культуры, исследовани­ями ее статуса, рассмотрением ее как среды обитания человечества, им же созданной.
Вчера это шло на уровне только науки. Зав­тра… Завтра это внятно отзовется в гуще са­мой жизни. Сейчас часто говорят о нравствен­ной деградации. Но большинство от деграда­ции большинства еще больше страдает. Сей­час мы испытываем духовный голод – это пустые емкости для наполнения содержанием, и он, этот голод, может быть удовлетворен бы­стрее, чем мы способны предположить. И тог­да – хоть горы сдвигай. Теория малых дел в культурных преобразованиях действует лишь до поры. Эта пора проходит.
Какие духовные движения станут будора­жить общество? Просто к моральному движе­нию со страниц печати призыв уже звучит… Мы сейчас жалуемся на недостаточность наших лидеров, на невсеобщность их автори­тетности. Ищем лидеров, ждем. Их у нас мало. А можем попасть в такие течения, которые все перевернут и переиначат. Только копни…
Я никого не собираюсь пугать. …Мы зак­рыли Западную Европу от татарского ига, мы совершили «победоносную» революцию и на себе (для себя, но более, может быть, для дру­гих) проверили возможность построения зем­ного рая. Несовершенными хотели войти в со­вершенное.
Что третье? Троицу любят.
И последнее. Ничего нельзя повторить. Нас не вернуть ни в состояние российской патриар­хальности, ни в ложе национальной соборнос­ти. Нам не пройти пройденного Западной Ев­ропой. Уже было. И она, Западная Европа, тоже опробовала нечто, насущное для мирового опы­та. В том числе и для нас. Всякий историчес­кий процесс еще и индивидуален. И, может быть, основная-то наша задача начала нового тысячелетия и есть гуманитаризация среды обитания человека. А там, глядишь, и за нами, страдальцами, пойдут. На ином для себя эта­пе. И по-своему.
Предназначение-то у всех людей общее.

20 августа 1998 г.