Лиман

Мы собираемся на рыбалку на лиман.   Я и мой внук Макс. Всё, раз решение принято, едем на рыбалку,  то не трогайте нас никто. Мы заняты только подготовкой и сборами к предстоящей рыбалке. Домашние подсмеиваются над нами, что мы ничего кроме своих крючков и спиннингов  не видим и не слышим, но мы с Максом даже не огрызаемся,  готовимся к рыбалке и все дела.
Проверяем не торопясь оснастку, крепление крючков у пружинок кормушек,  кое - где заменяем грузила  более тяжёлыми. Взвешиваем грузики на электронных весах, так точнее. Макс чистит кормушки прикормки от остатков засохшей каши. Ворчит на меня:
–  Странный ты человек дедушка, почему бы сразу не вычистить пружинки после предыдущей рыбалки – И я бы сейчас не ковырялся в этих пружинках. –
Я заявляю в ответ, что это его задача промыть пружинки после рыбалки.  У Макса ответ не заржавеет:
- Ты мне сам говорил, что на пружинках крючки,  и я могу их в руки загнать. – Ну, отвечай мне, говорил или нет? –
Мне очень не хочется отвечать, что это чистая правда,  и я просто киваю головой. На газовой плите варится каша для прикормки и набивки в пружинки с крючками. Рядом  пакеты и пакетики с  ингредиентами,  составляющими секретную уловистую основу каши. В  пол литровой банке  горох, перемолотый мелко в кофемолке,  взятой без разрешения у жены. На сковороде Макс поджаривает семечки.
- Не пережарь Макс -  прошу я его,  помешивая кашу.
Каша булькает, выплёвывая из кратеров парок и запахи конопляного масла. Постепенно непрерывно помешивая жидкую кашу, состоящую из пшёнки,  хлопьев геркулеса,  кукурузной муки, мелко раздроблённого гороха, добавляю манку. Каша разбухает, густеет и начинает «пфукать»  пуф – пуф. Макс смотрит на меня и спрашивает улыбаясь:
- А почему ты дед,  когда кашу помешиваешь,  жмуришься и губами причмокиваешь?  - Что кашки хочется,  признайся, скажи правду?  –
- Отстань Макс не мешай, подгорит каша,  ответишь - ворчу я ласково в ответ.   
Каша тем временем густеет на глазах,  как говорится,  ложка стоит в ней не шелохнётся. Макс  тем временем пропускает жареные семечки с пылу с жару в мясорубке. Запахи каши, жареных семечек плывут по кухне.
- «Вкусняшкой» пахнет у вас рыбачки -  заходит на кухню жена.  –  Рыба то будет? -
-  А то,  сколько продуктов перевели -  поддразнивает она.
Мы молчим, переглядываемся.  Макс мне подмигивает, как заговорщик, ведь жена не знает, что в укромном местечке на нижней полке в холодильнике лежат, копошатся в пластмассовой коробочке  черви – «опарыши».   Если увидят женщины червей среди продуктов,  нам   «кирдык» по полной программе.  Добавляем пропущенные через мясорубку семечки в остывающую кашу,   перемешиваем руками,  потом катаем упругие  тёплые комки.
- Макс не сачкуй,  разминай лучше - требую я,
-  А то размоет кашу течением  и на двадцать минут не хватит –Макс сопит и разминает упругий колобок каши.
В последнюю очередь добавляем сухую немецкую прикормку для ловли карпа и опять месим кашу в однородную упругую массу.
- Ну вот – довольно говорю я и отправляю колобки каши, завёрнутые в полиэтиленовые пакеты на нижнюю полку в холодильник отлежаться до раннего утра.
- Макс пойдём на «боковую»,  завтра подъём в три утра, – зову я его.
Макс, которого в обычные дни не уложишь и в двенадцать, каникулы, лето, и он волен распоряжаться своим временем, как заблагорассудится, говорит всем спокойной ночи и без разговоров в постель.
Я готовлю  спиннинги, ещё раз проверяю всё ли взяли по списку. Фонарик, «маскитол» от комаров, подсак, запасные крючки, леску, грузила, комбинированный нож, «приспособу»  для вытаскивания крючков из глотки пойманной рыбы, раскладные скамеечки, бейсболки тёплую рубашку для Макса. Катушки креплю на спиннинги, связываю снасти резиновой лентой, переношу  в машину.  В рюкзак складываю всё остальное;  запасные крючки, леску, воду для питья и прочую необходимую оснастку.  В холодильнике остались только каша в пакетах, бутерброды, да опарыши.
Встаю в два утра, Макс спит, посапывая на соседней кровати. Прохожу на кухню, варю себе кофе в кофеварке. Чашка горячего свежего кофе почти сразу же прогоняет сон. Сую бутерброды в рюкзак. Моя, белоснежная, с рыжей мордочкой,  Ласка – джек - рассел терьер  недовольно ходит следом. Зевает, протяжно подвывая, лязгает зубами. Не встать она не может,  раз встал хозяин. Но на физиономии собачьей  ясно написано и что вам людям не спится в такую рань. Достаю эластичное тесто  вминаю в него опарыша, заворачиваю опять в пакеты,  завязываю, чтобы шустрый  опарыш не разбежался по рюкзаку.  Бужу Макса.
  – Вставай Максимушка -  говорю я негромко.
Макс, встаёт сразу же, садится с закрытыми ещё глазами и просит найти брюки, те лежат под ногами.
  - Ты же на них ногами стоишь -  говорю ему на ухо.
Макс улыбается,  просыпается окончательно и говорит:
  - Это я тебя проверял, -  Ты сам - то проснулся или нет. –

  Закладываем кашу в тазик пластмассовый и в  рюкзак,  болотные сапоги в багажник. Ну,  всё едем!   Макс уже сидит в машине на переднем сиденье, пристёгнут и как всегда серьёзен. Тихо, немного таинственно  у нас во дворе, лишь сверчки поют свои любовные песенки в саду и на газонах средь подстриженной травы. Небо  вызвездило, звёзды словно блюдца, луна неторопливо плывёт по небосводу, наблюдая за спящей землёй, подсвечивая ей своим лунным фонариком. Прохладный ветерок холодит лицо, шею.  Выезжаем со двора,  закрываем ворота и в путь на рыбалку на лиман.
За городом проносятся одна за другой спящие деревни, освещены лишь деревенские «круглосутки»  для алкашей, собаки кое - где  спят у ворот, не лают даже, и лишь кошки гуляют сами по себе,  вдоль дороги и по тропинкам подняв хвосты. Выехав за последнюю деревню, сразу же на дороге видим ежа семенящего по дороге. Макс тычет меня в бок:
  -  Ёж дедушка ёж. -
   - Вижу не перееду - успокаиваю я Макса, и мы осторожно объезжаем ежа.
Подъезжая к месту поворота с трассы, к воде, видим лису, шмыгнувшую в сторону от света фар. Лисы приспосабливаются к жизни совсем рядом с человеком и ничего не боятся.   Сворачиваем на грунтовку к лиману. От трассы до  водной глади лимана всё заросло высокими сорняками, чертополохом и мелким кустарником. Рай небесный для фазанов, которых здесь великое множество. Временами мы с Максом наблюдали такую картину. Уезжая с рыбалки часов в одиннадцать утра на грунтовке,  словно ниоткуда возникали с десяток другой птенцов фазанов. Коричнево - серые с трубочками начинающих отрастать перьев, довольно крупные,  с молодую курицу,  они, скучившись, неторопливо  бежали перед самой машиной, не желая убегать в кусты, попискивая и неуклюже  подпрыгивая время от времени. Иногда мы видели их  купающихся в придорожных песчаных кучах  и вроде бы не обращающих на нас никакого внимания.
Мы едем к лиману по узкой грунтовке. Всё вниз и вниз, едем медленно –  медленно. Дорога словно серпантин, колея глубокая. Трава и заломленный кустарник царапают днище машины. Сухие  ветки кустарников норовят залезть в приоткрытые окна машины. Едем среди высокой травы и кустарника, как в тоннеле.  Тихо вокруг и темно,  несмотря на лунный свет.  Впереди показываются чёрные деревья,  лишь свет фар на короткое время делает их зелеными и вновь черно за машиной. Наконец подъезжаем к обрывистому берегу, ставим машину  меж деревьев.   Быстро вытаскиваем из машины наши «причиндалы», разбираем кому,  что нести и быстрей к берегу, чтобы нас не опередили другие рыбаки, не заняли бы наше рыбное место. Макс несёт металлические трубки -  подставки, под спиннинги и подсвечивает фонариком тропинку к воде.  Иногда звякает незакреплённый колокольчик на трубках неправдоподобно громко в полной тишине.  Подходим к берегу и разом перед нами необъятная тёмная водная гладь лимана, чуть слышно плещёт вода о прибрежную гальку и камни ракушечника. Камыш серебрится вдоль берега, кажется, что стоит стеной.
  - Ну, что Макс вперёд, -  негромко говорю я, и  мы идём по еле видимой тропинке в камыши.
Камыш почти смыкается над нашими головами, шуршит за спинами. Выходим к небольшой прогалине  - заводи. Вот оно наше местечко и не занято.  Ура мы первые! Всё у нас расписано, как расписание уроков в школе. Каждый из нас знает, что должен делать.  Макс раскладывает и ставит раскладные стульчики.  Я  включаю и ставлю фонарик на стульчик, развязываю резиновый жгут,  состыковываю  спиннинги.  Макс тем временем достаёт из рюкзака пластиковый тазик с кашей.  –
  - Пакеты пока не развязывай,   -  А то опарыш разбежится -  прошу я Макса шёпотом.
Надеваю сапоги,  и быстрее ставить стойки для спиннингов. Раз и стойка воткнута в каменистое дно. Я ставлю тем временем следующую стойку.  Макс  разматывает  капроновый тонкий шнур,  с колокольчиком  привязанный к стойке.  Две минуты и   стойки стоят в воде. Без двадцати пяти четыре, темно и плохо видно. Только фонарь и спасает.  Просовываем леску сквозь кольца спиннингов, нетерпение нарастает.  Хочется, как можно скорее закинуть пружинку с кашей унизанной крючками  и ждать затаив дыхание заполошного звона колокольчика прикреплённого к лесе спиннинга.  Спиннинги собраны,  поводки с кашей и крючками  пристёгнуты к вертлюжкам на концах удилищ. Я готовлюсь сделать первый заброс.
  - Ну, с Богом -  говорю я Максу и иду в воду.
 -  Дед, почему ты всегда говоришь с Богом, а сам то,  в него не веришь -  спрашивает Макс, стоя на берегу.
- У нас – русских,  так принято, веришь, не веришь, все так говорят -  отвечаю я.
Захожу по пояс в воду,  видно ещё плохо,  несмотря на лунный свет, очки не надеваю, боюсь утопить  и делаю первый заброс.   Спсть  - протяжно свистит леса и скоро раздаётся  звук чмок,  пружина с кашей наживкой падает в воду.  Выхожу обратно, ноги еле – еле, выдираю из тины.  Выбираю слабину лесы, ставлю спиннинг на стойку – подставку, прилаживаю к натянутой лесе колокольчик и берусь за второй спиннинг.
В этот момент раздаётся звук мотора и слышно, как подъезжает машина, спустя минуту вторая, хлопают дверцы  и вновь тишина. Лишь верхушки чёрно зеленоватого камыша шуршат от набежавшего ветерка.  Да в самих камышах прямо за нашими спинами непрерывно кто - то шуршит, возится, вызывая неприятные ощущения.  Вода хлюпает меж валунами песчаника хлюп  - хлюп. Да иногда тёмной тенью прямо у камышей мелькнёт  неведомая ночная птица.  Леса на спиннингах натянута, колокольчики неподвижны, мы сидим на стульчиках  вроде бы расслаблено, но это только внешне.  Мы напряжены и только ждём первого звонкого боя. Иногда с лесы капают капельки воды и вновь тихо  и слышно лишь воду, бьющуюся о прибрежную гальку хлюп – хлюп,  хлюп - хлюп.  Макс,  вдруг говорит напряженным голосом:
-  Дедушка первый. –
Это значит, что карп где - то далеко, метров за сто, подошёл к наживке,  начинает толкать, шевелить,   высасывать кашу из пружинок.   Колокольчик несколько раз  раскачивается на лесе  и вдруг звенит во - всю мочь громко и дробно.  Я хватаю спиннинг и резко подсекаю, затем медленно вращаю ручку катушки и почти сразу же ощущаю, как на крючке начинает биться ещё далекий крупный карп.  "Подматываю" лесу,  держу рыбину, не позволяя образоваться слабине.  Карп идет спокойно, не оказывая особого сопротивления,  и лишь почувствовав мель,  резко и сильно тянет лесу в камыши.
   - Макс подсак!  - Подсак скорее - 
Макса не надо просить, он уже в воде по пояс,  идёт к бьющейся на крючке рыбине с сачком.  Отвожу аккуратно рыбину от камышей на чистую воду.
   - Макс миленький, ниже опускай, подводи под него. -
Карп всё ближе, бурун воды в пяти метрах от берега. Макс опускает подсак под карпа, я веду рыбину прямо над сачком.
  - Давай Макс! –
Он подхватывает рыбину снизу, всё дело сделано. Карп пойман.  Макс довольный тащит его к берегу.
 -  Тяжёлый,  какой карп,  дедушка - бормочет он, вытаскивая карпа на берег.
Зеркальный карп весом килограмма в три,  карп горбач яростно бьётся в сачке, крупные редкие чешуйки сверкают золотом в луче фонаря. Иногда карп издаёт скрипучие, цокающие довольно громкие звуки.  И тут звенит колокольчик на втором,  а затем и третьем спиннингах. Макс хватает один, я другой.  Карп, брошенный в подсаке на берегу, бьётся,   стараясь выпрыгнуть наружу. Макс пыхтит, еле крутит ручку катушки, иногда трещит фрикцион.
-  Дедушка я устал, может там коряга? -
- Какая коряга - не выдерживаю – я – Крути. Крути -
Макс вращает ручку катушки.  И вот,  вода у берега вскипает вода, есть очередной карп на крючке.
  - Подсак дед! - Подсак -  кричит Макс -  А то моя рыба уйдёт. -
 Подвожу сачок под карпа, поднимаю, тащу на берег. В сачке бьются не один, а два довольно приличных карпа, килограмма по полтора каждый. Пока снимали рыбу с крючков,  укладывали её в сетчатый мешок,  с моего спиннинга карп сошёл.  Я расстроен.   А Макс счастлив, он не только поймал, но поймал двух разом.  Он  идет к мешку с рыбой, поднимает его над водой и произносит:
 - А мои - то  карпы, коренастые очень. –
Бросает мешок в воду, рыба старается уйти на глубину, старается уплыть вместе с мешком на глубину. Набиваю кашей пружинки, сую в кашу крючки цевьём наружу по кругу. Готовлюсь к новому забросу.
В камышах возникает нарастающий шум, шуршанье, кто - то покашливает, появляется худой мужик в камуфляже.
 - Вы здесь с вечера? - спрашивает он.
 - Нет, только пришли -  отвечаю я.
 – Клюёт? -  степенно интересуется рыбак.
Макс также степенно отвечает:
 - Понемногу  хватает. –
Мужик улыбается. И  полувопросительно спрашивает у меня -  Рыбак растёт? –
Я киваю, растёт, и обнимаю Макса за плечи.
 - Удачи вам - произносит мужик.
И уходит искать место,  для рыбалки  шурша в камышах.  Неожиданно замечаю, что уже посветлело. Солнца еще нет, но вокруг уже настоящий серый ясный рассвет, всё видно.
 – Дедушка, что стоим, кого ждём, закидывай, давай, рыба ждать не будет,-  говорит Макс, как всегда без улыбки,  я смеюсь в ответ.
Лезу в воду,  забрасываю спиннинги, прилаживаю колокольчики.  И мы опять ждём с замиранием сердца  колокольного звона.   В камышах засновали серенькие пичужки -  хохлатые камышовки.   Лягушки, вытянув лапки, плывут у самого берега.  Макс отыскал огромную пиявку у среза воды,  гоняет её хворостинкой по мокрой камышинке, говорит, что тренирует для цирка. Вновь удар и звон колокольчика.  Макс опять вытаскивает двух сазанов,  с полкилограмма каждый, решили не подхватывать их подсаком и тут же поплатились, один сошёл у самого берега.  Тем временем показывается розовый диск солнца.  Ещё мгновение на него можно смотреть. И тут же всё - солнце уже слепит глаза, вызывая слёзы. С появлением солнца всё  вокруг становится обыденным и виденным многократно.  Зеленоватая гладь лимана, берег замусоренный пластиковыми пакетами и бутылками. С появлением светила исчезла ночная таинственность и очарование утренней рыбалки.
Макс сидит на стульчике,  ест толстенный бутерброд с колбасой и сыром, восстанавливает силы.   В воде то и дело поднимаются, словно перископы, головы  змей живущих у воды.  Их великое множество, они ловят снулую рыбную мелочь, бычков на мелководье. Иногда крупная змея хватает бычка,  поперёк спины, всплывает наружу, бычок бьётся в зубах змеи, топорщит плавники. Самой змеи почти не видно,  кажется издали, что диковинная черная бабочка, словно медленно  летит над водой.
У нас опять поклёвки.  Скоро в мешке уже плавают, хватая воздух с поверхности воды десяток карпов.
Словно неуклюжие старинные самолётики,  вдоль берега медленно пролетают несколько цапель, еле машут короткими широкими крыльями.  Солнце уже припекает, карп постепенно уходит в ямы, ищет прохладу в глубине. Словно и не было тишины, шумят на шоссе машины, тарахтит моторка.  В   прогалинах слышны разговоры невидимых среди камышей рыбаков. Клёв прекращается. На смену карпу  является карась.
  - Макс сматываем удочки -  говорю я.
И мы начинает собираться.  Отстёгиваем карабины с поводками от удилищ, промываем пружинки в воде от остатков каши. Заталкиваем всё,  что можно в рюкзак, спиннинги в брезентовый чехол, катушки в специальную коробку.
 - Ничего не забыли? -  спрашиваю я Макса.
Мы оглядываемся, вроде всё взяли.  Макс. в сланцах заходит в воду еле выволакивает рыбу в мешке.
 - Давай я понесу,  тяжёлый же мешок, килограмм пятнадцать поймали -  прикидываю я.
Макс качает головой. Я взваливаю ему мешок на плечи, за спину, струйки воды стекают на рубашку, на ноги.  Макс  кряхтит,  идет сквозь камыши к машине.  Мы,  с деланной небрежностью не глядя по сторонам, идём,  мимо других рыбаков, они смотрят на наш улов, шушукаются, переглядываются, а мы счастливы.   Рыбалка удалась на славу.