Дед и Катеринушка

       Как это бывает часто, после вечерней  удачной зорьки, компания городских охотников  обильно поужинала, поделилась впечатлениями от добычи, посмеялась над теми, кто «пулял впустую, в белый свет, как в копеечку», и перешла к  другим темам, среди которых  главенствующей  была,  конечно,  «слабый пол».

Очкарик палкой  пошевелил поленья в  костре, чтоб  перестали искрить головёшки.  Затухая,  прекратились  взрывы  дружного  хохота  любителей анекдотов,  и только улыбки  продолжали  светиться  в багрово красных отсветах  на  фоне  ночного хвойного леса…   
– А что молчит наш дед? – спросила рваная фуфайка,  и все блестящие во тьме глаза  повернулись в сторону  молчаливого старика.
– Добрались и до меня?  А зачем я вам?  Вы же, теперешние,  всё знаете,  все  при  компьютерах. Что вам рассказать  нового,  для вас  интересного?   Вам всё  не так,  всё  не  по вам…  Ничем и не удивить.   Да мы  же в своё время о многом  не  смели говорить вслух.  Это теперь у вас нет никаких запретов,  обо всём можно и нисколько не стеснительно  болтать где угодно,  при ком угодно и о  чём  угодно…  Даже о самом дорогом, душевном,   интимном…   Вот и болтайте, а меня не троньте.
– Дед,  ты не обижайся на нас…  лучше расскажи  что–либо душещипательное,  чтоб и нас  пробрало…  Совсем хорошее, настоящее…
Рваная  фуфайка приподнялась на локте и  повернулась  лицом к  старику,  устроилась поудобнее,  надолго.   Короткие движения и остальных  компаньонов расположили   в позы  внимательного   слушания.
Компания замерла, затихла,  и дед  понял, что наступил его  черёд.
– Да мог ли я назвать свою  Катеринушку  скотским названием «тёлка»? Это же надо придумать?  «Тёлка»?  И  язык  не поворачивается…
Никто из назидаемых  не шевельнулся.  Над поляной и окружающим лесом  царила   тишина.  Всё   замерло в ожидании чего–то необычного,  откровенного.
– Многое  хочется рассказать вам  из прошлой жизни, из своего опыта, что вошло бы  в ваши головы,  вразумило бы вас  к  полному пониманию  истинного,  прекрасного,  вечного,  не зависящего от  времени  и моды.
И,  прежде всего, о женщинах.   Присмотритесь к глазам своих любимых.  Как они смотрят на вас?  Что выражают?   Что говорят  вам?  Одобряют или укоряют?   Думаете вы об этом?    А надо бы.  Присмотритесь к линии бровей.  Как они изогнуты?  Как тщательно  приглажены.  Какие чувства они передают вам?  Вглядитесь в пульсирующую жилку на её шейке. Что она показывает любимому? Вдумайтесь в красоту губ вашей избранницы.  Они, её губки,  своей формой тоже объясняют вам многое, а не только манят к поцелую,  не только лишь навевают вам слова нежности и благодарности,  призывают к близости.  А  стать женщины, её жесты?  А походка,  речь,  её торопливость  «поймать миг счастья»  или замедленное движение в горьком раздумье?  Всё это  вместе и создаёт облик той, которую вы полюбили,  которой клянётесь в вечной любви,   для которой готовы  на любой подвиг, бросаетесь  снять любую звезду с неба.    А вы – «тёлка»!
Абсолютная  неподвижность  слушателей  выражала   неподдельный интерес и внимание  к  поучениям.  Дед повернулся  лицом к дотлевавшему костру,  протянул к нему свои руки, поёрзал по траве,  усаживаясь  удобнее.
– «Тёлка».  Да назови так мою  Катеринушку  кто, так я бы, хоть и стар...Надо же придумать?   А кто для нас женщина?  Прежде всего,  мама, сестра,  жена, дочь… Только вдумайтесь:  мама.  Кто может быть роднее, дороже, ближе, чем мать,  которая  выносила  тебя,  родила, выкормила и  приучила  к труду и совести – воспитала?  У всех народов мама – самый  дорогой  человек.  Самый почитаемый.
А  жена?  Только представьте себе,  чего и сколько пережила она вместе с мужем  за совместные годы.  Как она вставала пораньше, чтоб к началу дня накормить труженика.   И это – каждый день во все совместные годы.   Сама за  целый  день умается  в делах, натолчётся  со  всякими  хлопотами, убегается за  твоими же детьми, а к приходу мужа не только пищу семье приготовит, не только уберёт всё,  но и себя приведёт в порядок, чтоб муженьку лишний раз понравиться,  дождаться от него улыбки ласковой.  Хоть ноги у неё  ноют,  спина «не разогнуться», а муженька  встретит чин по чину и улыбку для него достанет  самую  праздничную.  Ну,  как такую жену  не любить? Как ею не дорожить, как её не лелеять?  А вы…
Ни одного шевеления среди компаньонов не произошло. Молча обмозговывали  они  проникновенные  дедовы  слова.
      – А детишек твоих как она обихаживает? Как бережёт, научает добру, праведности?  И ни на какие праздники не пробездельничает,  не поленится ни во дворе,  ни в избе, ни возле  мужа.  А вы так  о женщине…
Вокруг всё та же тишина и мир.  Ни на поляне, ни в лесу ничто не тревожило покой и  раздумья слушателей.  Даже в костре не было ни потрескивания поленьев, ни писка сырых пней.  Казалось,  природа тоже задумалась о роли женщины в жизни  и об отношении к ней  «сильной половины человечества».
– Да чего только ни случалось в жизни.  И накричишь, бывало сгоряча, и  кулаком по столу трахнешь, и…   Но рук не позволял распустить  ни разу,  да и слова поганого никогда не вылетело.  А потом, одумавшись,  приласкаю её, сердешную, и поймёт она, что  это  я прошу  у неё прощения за горячность  бешенную, за взгляд лютый.  Покаюсь,  и она мне теплом ответит, отпустит душу мою на покаяние.
Могу вам поведать одну историю.  Поучительна будет для  вас…

Но в этот миг густую тишину прервал детский голос: 
– Деда, бабуля кличет.  Что–то пособить тебя просит: в спину ей вступило.  И никак…
–  Ладно, ребята, в другой раз уж доскажу.  А сей момент внук  кличет пособить Катеринушке.  А кто ж, ежели не я? Где мои кряквы?  Пойду,  выручу,  да и  утей  на завтра  внукам  и  суженой сготовлю.   А на зорьку приду, не волнуйтесь…  Всё поспею сделать…

Не нарушая тишины,  не прервав  раздумий  слушателей,  дед растворился  в глубокой тьме.



фото:  Слободан  "Старик"