Более сильное средство

                В подражание  А.П.Ч
            
          
            Священник московской  церкви, что у окружной дороги, отец  Дмитрий, отслужив обедню, прошел в ризницу. Там царил полумрак,  было прохладно и тихо. Настроение у  отца Дмитрия, как всегда после службы, было хорошее,  на душе покой и благость.  Немного отдохнув в кресле, он снял с себя ризу, под которой  оказался пиджак с брюками. Сменив обувь, он осмотрел внимательно сапоги и решил по дороге домой  зайти в сапожную мастерскую:  на левом сапоге отошла подошва…  Ну,  не вся, немного так отошла,  но, заглядывая вперед, можно было предположить, что вскоре отвалится совсем, а этого допустить нельзя…
            Завернув  сапог в "Комсомольскую правду", он  положил его в дипломат и отправился домой.  Жил он недалеко,  минутах  в  десяти быстрой ходьбы,  в новом двенадцатиэтажном доме,  на последнем этаже. Ему могли дать квартиру и пониже, но он сам попросил  двенадцатый  этаж. В Исполкоме решили, что отец  Дмитрий хочет быть поближе к своему небесному шефу.  На самом же деле причина  была другая: покой могут нарушить соседи. Конечно, и справа, и слева, и снизу были  соседи, но тут уж ничего не поделаешь,  и отец  Дмитрий решил себя обезопасить хотя бы сверху.
             По дороге он зашел в мастерскую по ремонту обуви и сдал сапог в ремонт. Сапожник,  прихожанин  церкви, с почтением приветствовал  отца  Дмитрия и пообещал, что его заказ будет исполнен в срок.  Он хотел так же сказать, что  и  бесплатно, но, почему-то,  не добавил.  Отец  Дмитрий отправился  домой.
            Жена его, Елизавета Ивановна, моложавая тихая женщина, ждала мужа с обедом. На первое  ему полагалась окрошка, на второе -  паровые котлетки с картофельным пюре, на десерт -  кофе с молоком и сукразитом вместо сахара -  у отца  Дмитрия намечался диабет.
            Обед чуть было не опоздал, так как  Елизавете Ивановне пришлось долго стоять за квасом для окрошки. Наверное,  в пустыне у колодцев меньше народу, чем в Москве, в жару, у бочек с квасом. Дождавшись своей очереди, люди  жадно припадают к кружкам, утоляя жажду… И мучение ненадолго отступает.
         Отец  Дмитрий, войдя в квартиру, перекрестился  благочестиво на икону Вседержителя  в красном углу. Затем, помыл руки и уселся за стол в большой комнате. Прочтя перед едой молитву  и  еще раз перекрестившись, он принялся за окрошку.
        - Что за чудесное изобретение - окрошка, - подумал он, - божественное кушанье.
С сожалением отодвинув пустую тарелку, он быстро и невнимательно, как читают объявления в "Вечерке",  покончил со вторым  и, наевшись, за кофе, разговорился с Елизаветой Ивановной.
        - Ну что, кран так и течет? - грустно спросил он.
        - А куда он денется, знамо дело, течет. Звонила в ЖЭК, обещали прислать слесаря в течение дня. Не приходил еще.
        - Жди, завтра и придет, - почему-то с радостью  произнес   отец  Дмитрий.   И, к своему удивлению, услышал долгий,  нахальный звонок.     Елизавета Ивановна приоткрыла дверь.
       - Это квартира сто пятнадцать? - спросил человек в кепке, разглядывая табличку с номером  сто пятнадцать на двери.
      - Да, да, проходите…  Вы ведь слесарь?
      - Сантехник я, дорогуша.  Ну, что у вас болит?  Где, извините, течет? - сантехник нагло подмигнул попадье, и она  густо покраснела.
      - Проходите. Кран с горячей водой. Вот этот, с левой стороны.
      - Разберемся, так… прокладка накрылась медным тазом! Но их нет, дорогуша, в природе нашей. Были -  все разошлись по домам. Тут,  на Заповедной, дом ломали, нашли ящик прокладок.  Мужики находку в ментуру снесли, так им за благородный поступок премию выписали. Ну не дураки! На всю жизнь могли себя обеспечить, бывают же придурки!
      - А вы достать можете? - робко спросила Елизавета Ивановна.
      - Трудно, конечно. Ежели " детский труд" будет оплачен, то оно, конечно, можно постараться.
       Отец  Дмитрий,   слышавший этот   разговор, сокрушенно сдвинул брови домиком.
      - Вот, пожалуйста, -  Елизавета Ивановна вынула заготовленную трешку.
      - Ну, что вы, дорогуша. За трояк теперь и солнышко не светит. Гони пятерку, будет тебе кран, как новый.
Елизавета Ивановна обрадовалась, сбегала за пятеркой.
      - Ну вот, теперь другой разговор.
Сантехник открыл свой чемоданчик, среди какого-то железного хлама, кранов и ветоши, нашел связку прокладок.
      - Новье, дорогуша, муха не сидела. Прямо из "Березки",  довольны будете!
Быстро заменив прокладку, он собрал чемоданчик.
      - А муж-то на работе? - с сальной улыбкой  спросил сантехник.
      - Муж  дома, - громче,  чем надо, ответила Елизавета Ивановна.
      - Понял-понял, не дурак… Был бы дурак -  не понял! Если что понадобится, звоните по этому телефону прямо домой, - и протянул Елизавете Ивановне клочок бумаги. -  Ну, пока! Ребята, давайте жить дружно! -  И он  звонко рассмеялся.
      Елизавета Ивановна закрыла дверь, а его смех еще долго ухал по этажам.
 Расстроенный отец  Дмитрий  подошел к иконе Вседержителя и опустился на колени.
     - Господи, помоги этому человеку. Наставь его на путь истинный! Открой глаза ему. Разбуди  спящую душу его! Научи его, Господи, смотреть на людей одушевленным взглядом…
       Отец  Дмитрий  помолчал и внимательно посмотрел на спокойный лик. Потом встал, подошел к письменному столу, достал ручку, бумагу и начал писать:
                В ЖЭК Заявление…
Задумался,   хмуро посмотрел на  лик  Вседержителя, зачеркнул написанное, достал новый лист бумаги  и написал:
                В ЖЭК  Жалоба…

      1987 г.