Казахи

   Новый год встречал в Казахстане. Всякое можно было услышать за праздничными столами. Правда, истории не всегда были связаны с Новым годом и Рождеством...

      СЫРЛЫБАЙ

   В Хобдинском районе, в селе Хабаловка, Сырлыбай жил от самого рождения. И уже пошёл седьмой десяток, а он всё продолжал работать. Работа несложная – в школе истопником. Иногда что-то помогал там же, в школе, по хозяйству. Где парту починить, где мелу к урокам наколоть. Но однажды на этой тихой работе подстерегла Сырлыбая беда. Убирал он в учительской шваброй паутину с потолка, из углов разных и задел нечаянно портрет Вождя и Учителя, товарища Сталина. Портрет он тут же поправил. Даже протёр тряпочкой. Но уже полчаса спустя вызвали его к директору. И там про портрет спросили. Откуда узнали? Никого рядом не было, когда Сырлыбай совершал свой проступок. Но сразу спросили про портрет. Спросили – это потому, что не один директор находился у себя в кабинете. Рядом с ним Нуржан сидел, местный милиционер, совсем мальчишка ещё. Сырлыбай и рассказал всё, как есть. И как снимал паутину, и как случайно Портрет задел. Чуть-чуть. Но потом сразу поправил.

   Тут Сырлыбаю пододвинули листок с бумагой, чернильницу и приказали всё описать подробно. Потом идти домой и там ждать.

   Ну, пошёл Сырлыбай домой. Дома тоже дел хватало. Бабку свою чаем напоить – что-то слегла, второй день плохо как-то кашляет. Стенку у землянки подпереть жердью – наклонилась, вот-вот рухнет.
   
   К вечеру пришёл Нуржан, объявил решение дирекции школы и его лично. Что нужно ему, Сырлыбаю, дать все объяснения в городе, в НКВД. А, поскольку транспорта в посёлке нет, то пусть идёт туда пешком. Да поторопится.

   До города от Хабаловки около ста вёрст. За один день не дойдёшь. Хорошо – лето на дворе, погода хорошая. Утром завернул старик в тряпочку несколько лепёшек – и отправился в НКВД. День шёл, потом заночевал в скирде соломы. Потом с утра дальше двинулся. Повезло. На дороге машина попалась, грузовик. Забуксовала в песке. Сырлыбай шофёру помог, вместе палок всяких натаскали. У шофёра ещё кошма нашлась, её тоже под колесо кинули. Выбрались. Шофёр согласился подвезти Сырлыбая до города. Конечно – о чём разговор! Места в машине много, а без помощи Сырлыбая он бы ещё, неизвестно сколько, в степи бы сидел. Разговорились. Шофер про свою семью рассказал. Сырлыбай – про свою неприятность. Шофёр остановил машину, Сырлыбая высадил. Пришлось дальше опять пешком идти.

   Ну, ничего, добрался он до города. Нашёл на улице Ленина дом, где НКВД находился. Там его приняли, прочитали бумаги, которые через него передали в НКВД Нуржан и руководство школы. Отругали, что долго добирался. Наверное, за это потом бить сильно стали. Обе руки сломали. Глаз выдавили.

   Потом вывезли ночью за город и расстреляли.

   Не одного его.

   Много их в ту ночь было набито в машину…


        ПРО ЛЫСОГО ВЕРБЛЮДА

   Ариадна Васильевна жила в Ленинграде. Однажды, в конце октября, шли они с дочерью Валей домой. Их схватили прямо на улице. Остановилась машина с надписью «Хлеб», выскочили из неё  хорошо подстриженные мужчины в штатском, скрутили матери и дочке руки и втиснули в будку. Вокзал, «телячий» вагон. Через неделю холодный перрон станции Кандагач в Казахстане. Их высадили, сказали: «Здесь вы будете теперь жить!». Толпа разбредалась, кто куда. Семилетняя Валя плакала. От голода. От пронизывающего, ледяного ветра. На перроне они оказались всё в тех же тонких плащах, в каких их арестовали в Ленинграде. Ариадна Васильевна не плакала. Просто терпела. Терпела.

   Их приютила семья казахов. В землянке, куда семью из Ленинграда привела пожилая женщина, было тесно. Много детей и то, что называется простым, привычным в те годы словом – «нищета». Стали вместе жить. Делили поровну еду – шелуху от ячменя, чай, заваренный на травах. Спали вместе, чтобы теплее. В землянку иногда заходил старый казах. То ли родственник, то ли – сосед. О чём-то переговаривался с хозяйкой, пил травяной чай, посматривал в сторону «орысов». Потом пришёл как-то ещё и не один. Привёл в поводу остриженного наголо верблюда. Через спину у верблюда были перекинуты мешки. В них было немного еды – отходы зерна и – верблюжья шерсть! Хозяйка Рысгуль перевела, что он пытался сказать: - Сейчас холодно. А впереди зима. Мать с дочкой не выживут!..
Они выжили. Вале и Ариадне Петровне очень помогли носки, кофточки и юбки, связанные из тёплой верблюжьей шерсти.

   Выжил ли верблюд, который в канун жестокой казахстанской зимы оказался совершенно голым?..

   Валя не знает этого.

   Сейчас она живет в Петербурге. Профессор. Работает в университете.