Рукомойный флот гл. 31 Прощай Бизон

                31

Весна 1986 года началась бурным половодьем. Снег, накрывший поля толстым белым одеялом, быстро таял, и потоки талой воды неслись в реки, смывая, заодно, и чернозём. Днепр стал похож на Янцзы, а в Южном Буге вообще, казалось, течёт расплавленный шоколад. Вот будет работы на ремонте – когда придётся чистить трубки водяных и масляных холодильников главных дизелей.

«Бизон» тащит на буксире «конька», нагруженного шлюпбалками для Черноморского завода. Стою на палубе, курю и любуюсь весенними пейзажами Днепро-Бугского лимана. Я уже почти смирился с неудачей. Ладно: не удалось стать атомщиком-энергетиком – будем дальше строить пароходы. Глядишь, где-то к пенсии  квартиру получу.

В Николаеве, на Черноморском заводе, заночевали у торца причала, рядом с док-камерой, над которой нависал тысячетонный кран фирмы KONE. А в самой док-камере достраивался корпус первого, настоящего, советского авианосца, с приваренным на нём названием «Леонид Брежнев». Потом, правда, буквы эти, с борта корабля, газорезкой сдуют, и приварят новые. Не придётся авианосцу носить по морям имя генсека. Зато он станет «мокрым» маршалом – адмиралом флота Советского Союза. Наверное это будет уместнее и справедливей.

«Бизон» на фоне этого гиганта выглядит совсем крошечным. И всё же наш маленький, но гордый кораблик не бедный родственник. Он – славный труженик! И ни какой мы не «рукомойный» флот! Мы, как акушеры, помогаем этим красавцам рождаться. Как воспитатели детсада выводим их до моря за ручку. Так что нечего им, перед нашим «Бизоном» нос задирать….

А дома меня ждал сюрприз. Пришел вызов с АЭС, в котором сообщалось, что мне предлагается должность машиниста ДВС в турбинном цеху. А также будет предоставлено жильё, согласно состава семьи, в течении двух – двух с половиною лет. И все эти блага за мной резервируются ровно месяц. За это время я должен уволиться с судостроительного завода; и не как-нибудь, а по переводу; прибыть к новому месту и оформиться. 

Со дня приказа о зачислении на АЭС и пойдёт отсчёт этих самых двух – двух с половиной лет. Итак, чем быстрее я всё это проделаю – тем меньше моей семье ждать обещанных благ.

Правда, когда я, на всякий случай, зашел в юридическую консультацию и показал свой вызов юристу, тот меня немного разочаровал.

— Вообще-то эта бумага – для моей мусорной корзины. Это не гарантийное письмо, а «филькина грамота». Сможет администрация АЭС дать Вам  квартиру в указанные сроки – даст. Не сможет – судиться с ней бесполезно.

На буксире меня тоже «обрадовали».

— Вот сдашь за две недели Толе Матвиенко все дела и материальные ценности, тогда и отпустим, — заявили мне «дед» и «кэп». — Никто тебе перевода не даст.

Зато Аркаша, молодец, подсказал.

— Иди к Ленке на «Макаров», падай на четыре мосла: у неё « бойфрэнд» в отделе кадров пашет.

Миром, хоть и хреново, правят мужики. А мужиками вертят женщины. Кокше с «Адмирала Макарова» – коробку конфет, её «бойфрэнду» – бутылку коньяка, и… заветный перевод в кармане….

Тёплым апрельским днём улетал я из Херсона. Вот и финишировал ещё один этап жизненного пути. Стою на старте нового. Что там, за горизонтом? И ни мне, и вообще никому неизвестно, что через две недели, на Чернобыльской АЭС произойдёт тепловой взрыв ядерного реактора четвёртого энергоблока. А за ним попрут косяком такие трагедии и катаклизмы, после которых не будет уже той страны, в которой родилось моё поколение.
               
               
 январь 2008