Глинтвейн

Лия извлекла из бара бутылочку Саперави, осторожно налила густое рубиновое вино в серебряную турку и, поставив на слабый огонь, принялась медленно помешивать деревянной ложечкой. Улыбнулась, представив себя колдуньей, готовящей любовное зелье...
Вместо приворотных трав в ход шли мёд, корица, гвоздика, тёртый мускатный орех, щепотка чёрного перца для остроты и несколько звёздочек бадьяна, чей нежный лакричный вкус казался ей изысканным.
Ворожить над "пылающим вином" доставляло Лие удовольствие.
Помнится, Айвар утверждал, что глинтвейн согревает не только тело, но и душу... А  душа её в сорок шестой день рождения определённо нуждалась в расслабляющем тепле.
Лия-реалистка, на миг окунувшаяся в романтические фантазии, вернула себя к действительности и начала подсмеиваться над Лией-фантазёркой: какой уж тут любовный напиток, когда у других в её возрасте первые внуки?

Она с нежностью подумала о своей старенькой русской бабушке, которая  до сих пор печалилась о её несостоявшемся семейном счастье: "Эх, Лианочка, как бы тебе век одинокой кукушкой не прокуковать, ведь не девчонка уже, а всё ни детей - ни плетей!"

Да, бабушка, кажется ты права, буду куковать одинокой кукушкой...

Сняв турку с огня, Лия перелила готовый глинтвейн в керамический чайник и плотно укутала толстым махровым полотенцем, чтобы настоялся...
Застелила журнальный столик белой льняной скатёркой с двухцветным эстонским узором, водрузив в центр высокий бронзовый подсвечник, а вокруг него, словно бусы вокруг шеи - маленькие блюдечки из лёгкого фарфора с небольшими сквозными отверстиями в виде тончайшего кружева - подарок грузинской родни к её совершеннолетию.
Огонь от свечей весело играл в маленьких отверстиях, создавая в комнате праздничную атмосферу. Крохотные канапе с маслинами, сыром, беконом и курицей, закреплёнными цветными шпажками, выглядели очень нарядно на старинном фарфоре, а два бокала с витыми ручками дополняли убранство стола, создавая иллюзию романтического ужина.

Лия прошла в спальню и, надев чёрное облегающее платье с золотым, колечками, пояском, критически взглянула на своё отражение в зеркале.
Полумрак, создаваемый в комнате плотными гардинами на окнах, и неяркое свечение бра играли в её пользу. Ещё вполне молодая и привлекательная женщина с прекрасной фигурой определённо нравилась Лие...
На ум пришли строчки из Ольги Ваксель: " И с тусклой лживостью зеркал лицо как будто примирила..."

Улыбнувшись, она вернулась к столу.
Разлила пряно пахнущий напиток по бокалам и свела их в торжественном звонком поцелуе.
"Самая лучшая закуска к глинтвейну - пылающий камин", - утверждал Айвар.

Ну, на камин ей рассчитывать не приходится, а вот свечи на столе вполне убедительны... Их мягкое сияние и причудливые отблески на стенах и потолке тёмной комнаты, вызвали в памяти Лии образы из недавнего и такого далёкого прошлого...

После окончания института она ездила с Айваром в Таллинн. 
Несмотря на дождь и пронизывающий ветер, который настырно забирался в рукава, раздувал парусами полы лёгкого плащика, ломал спицы нового зонта, путал волосы, прибивая их к лицу, она была беспредельно счастлива.

Айвар целовал её губы, глаза, касался ладонями щёк, разводя в стороны мокрые пряди, закрывающие лицо словно фалды тяжёлого занавеса...
Его руки, большие и нежные, приводили её в трепет, а тембр голоса - зачаровывал.
От счастья Лия не разбирала слов, но была уверена, что в этот миг во всей Вселенной только она, Айвар и их любовь, вечная и безграничная...

Окончательно промокшие, они забежали в маленький винный погребок в Старом городе, и развесив одежду на спинках дубовых стульев, стилизованных под Средневековье, заказали глинтвейн...
Ярко пылающий камин разбавлял полумрак каменного полуподвального помещения, игра света и тени завораживала...

   - Ма армастан синд, - едва слышно произнёс Айвар, - повтори...
   - Я тебя люблю, - смеялась она.
   - Нет, скажи это по-эстонски!
   - Ма армастан синд... Ма армастан синд... Ма армастан синд...
   - Завтра поведу тебя знакомиться с родителями...

Но знакомство так и не состоялось. Айвар привёл какую-то неубедительную причину, кажется, неожиданную командировку отца...
Уже тогда она точно знала: ей никогда не быть эстонской женой... Как в своё время, её мужем не стал русский мальчик...
Закон парных случаев...

Когда Лие исполнилось восемнадцать, она впервые влюбилась. Сергей был всего на год старше и, как это случается в юности, потерял голову от нахлынувшего чувства. Они тут же решили пожениться, не задумываясь о серьёзности предпринимаемого шага, им просто хотелось быть вместе... Навсегда...
Но когда Лия привела молодого человека в дом, отец взъерепенился, не пытаясь даже ради приличия соблюсти правила хорошего тона. Сдвинул густые брови к переносице и, не пожав протянутой парнем руки, буркнул: " Гагимарджос..."

Сергей смутился, не зная, куда пристроить беспомощно повисшую в воздухе руку... Пытаясь отыскать поддержку в мягких глазах матери Лии, промямлил:

    - Уважаемые Анна Николаевна и Реваз Шавлович! Я пришёл просить вашего согласия...
 
Отец сурово взглянул на потенциального зятя и решительно прервал неубедительный пафос заготовленной им речи:

     - Согласия?!  Шен могцонс эс гого? Тебе нравится эта девочка?
     - Я люблю её...
     - Дзвирпасо адамиано! Дорогой человек, ты ещё слишком молод, чтоб строить семью. Сколько тебе? Девятнадцать? Двадцать? Что ты можешь дать моей дочери? Посмотри, мать, вот это мачанклоба!
 
Отец всегда отличался некоторой горячностью, но законы гостеприимства соблюдал ревностно, уверяя, что грузинская душевная широта и хлебосольность - особый дар, который передаётся с молоком матери.

    - Грузин последнее на стол положит, но лицом в грязь не ударит!- уверял он.

Но в тот день бережно чтимые в их интернациональной семье традиции были напрочь забыты.

Отцовская несдержанность привела Лию в замешательство.
    - К чему весь этот спектакль? Он ведь прекрасно знает, что грузинский никто не понимает!- тихо шепнула она матери.
Анна Николаевна, положившая свою жизнь на алтарь служения беззаветно любимому мужу, не нашлась, что ответить.

    - Пойдём отсюда!- Лия потянула за рукав оробевшего жениха. Уж что-что, а характер ей достался решительный.

Отношения с родителями были испорчены, а Сергей вскоре бесследно исчез из её жизни: то ли чувства оказались непрочными, то ли верх одержало ущемлённое самолюбие.

Сейчас, по прошествии многих лет, она даже оправдывала отцовскую категоричность и несдержанность, но вот воспоминание о беспомощно повисшей в воздухе руке несостоявшегося жениха до сих пор вызывали в ней обострение застарелой обиды..

Лия неспеша поднялась с кресла, подошла к музыкальному центру и включила знакомую мелодию:
                "Maybe I, maybe you"...
Scorpions - любимая группа Айвара...  Легенда мирового хард рока...
Уж бередить душу, так без сожаления! Сегодня она имеет на это право! И даже, если они никогда больше не увидятся, никто не сможет отнять у неё память!

С Айваром они познакомилась в Питере на международной выставке молодых фотографов, где он представлял несколько своих работ.
Высокий красивый блондин в тёртых джинсах, зелёном облегающем пуловере и тёмно-бордовом широком шарфе вокруг шеи запросто подошёл к ней и представился:
  -  Фотограф из Эстонии Айвар Раудсепп...
Уже спустя несколько минут у Лии возникло ощущение, что они знакомы давным-давно. Удивительно обаятельный и общительный, он разбивал её представления о холодноватом и сдержанном эстонском темпераменте.
Лие сразу понравился этот парень, а уже спустя несколько дней, она поняла, что пропала...  Окончательно и бесповоротно...
Айвар стал её первым мужчиной, и она была счастлива, что именно ему приподнесла в дар свою невинность...
 
Он часто приезжал в Питер и подолгу там задерживался.
Их отношения, разбросанные между Таллинном и её родным городом, растянулись на годы.
Лия, лишённая надежды на семейную стабильность, использовала все рычаги воздействия на любимого: слёзы, скандалы, ласку, хитрость, угрозы уйти от него навсегда и даже попытку суицида...
Но ничего не менялось. Айвар был свободным художником, свободным во всём - жизни, творчестве, чувствах, решениях...
Несколько раз, собрав в кулак всю свою волю, гордость и здравый смысл, она уходила, пыталась начать новые отношения.
Но тут же появлялся Айвар, опускался перед ней на колени, сковывал жадными руками ноги, прятал повинную голову в её ладонях, увлажняя их слезами искреннего раскаяния...

И снова кружение безудержной страсти с пылкими признаниями и невыполнимыми обещаниями, где не было места холодному прагматизму, где разум заглушало биение сердца...
Семнадцать лет рецидивирующего безумия...
 
Лия наполнила бокал до самых краёв и выпила залпом ещё не успевший остыть  напиток...
Как любит говорить отец: " И что мы имеем в сухом остатке?"

А в сухом остатке у нас - о-ди-но-чест-во!

Лия смахнула набежавшую слезу и, загадочно улыбнувшись, погрозила пальцем кому-то невидимому:
  -  А вот это мы ещё посмотрим!

Сегодня утром в маршрутке молодой незнакомый парень, бросил ей, как бы между прочим:
   -  А вы знаете, что очень красивы?

Лия растерялась...
Зрелая и опытная женщина спасовала перед восхищённым и слишком красноречивым взглядом карих бархатных глаз мальчишки...
Короткая фраза, возможно, ничего не значащая, заставила её смутиться.
Она строго взглянула в лицо самоуверенному юнцу и сдержано поблагодарила.
На углу парень попросил водителя остановиться.
Лие захотелось, чтобы он оглянулся, она загадала: если это случится, она ещё будет счастлива.
Он оглянулся...
Лия улыбнулась...   




В качестве иллюстрации к миниатюре использована фотокопия картины Альберта  Магомедова, талантливого художника и автора ПРОЗЫ.ру  http://www.proza.ru/avtor/akbertalbert