Фулкантрия литературная

   Как только отгремел в Фулкантрии демократический переворот, так и появился откуда ни возьмись литературный Герой. По страницам журналов похаживает, из новеньких томиков на читателя поглядывает.
   
   Ничего себе герой. Умный. Душевный. Даже благородный такой какой-то. Ну, страдающий – это само собой. Потому, просто скажем, самых тонких чувств человек.
   
   Раздолье Герою. Гуляй себе по всей Фулкантрии, освобожденной от тоталитарного ига. Страдай себе на здоровье. Ан нет.
   
   Годик-другой проходит, вызывают Героя в недальнее место и говорят ему те, кому по должности следует. Ты, говорят, почему такой-сякой страдаешь. Или тебе прежнего проклятого строя жаль? А может у тебя вообще что нехорошее на совести? Так нельзя. Коли ты герой, так, значит, и соответствуй. Мы тут государство социальной справедливости строим. Это тебе, понимаешь, не фунт изюму, которого в нашей торговле пока не наблюдается совершенно временно. Так ты того… Ты это брось! Добром пока просим.
   
   Наш Герой, он новому строю, конечно, не враг. Даже наоборот – что, мол, делать прикажете? Всегда готов.
 
- А верить ты, голубчик, должен – ласково ему поясняют. – Верить в наше светлое будущее. И еще другим свою веру передавать. А остальное мы и без тебя, мол, сделаем.
   
   Ладно. Пошел Герой назад в журнал. Стал верить. В светлое, как оно есть, будущее. Стоит себе и верит.  Глядит в светозарные дали, да стоит себе. Год стоит. Другой стоит. Никто не трогает, никуда не вызывают. Премии подбрасывают. Не шибко значительные, зато к каждому празднику – непременно. Хорошая жизнь пошла. Не жизнь, малина со сливками.
   
   Только война проклятая помешала. Тут Герой в тылу отсиживаться, конечно, не стал. И без подсказки понял – что от него требуется на текущий момент. Пошел, значит, воевать Эк, разошелся! Намотает на штык разом полный комплект вражьего взвода с бронетранспортером заодно – и через себя. Гранатку подкинет - неприятельского штаба как и не бывало. Булыжником танк противника насквозь прошивает в четырех местах. А вздумал наганом побаловаться – с одного барабана роту врагов как есть на ноль перещелкал. Так  вот и шел по войне, пока всех недругов фулкантрийских не извел под самый под корень.
   
   Вернулся опять в журнал. Столько то еще времени в будущее глазел неотрывно, ан загвоздочка вышла
   
   Вдругорядь его вызывают туда, куда и прежде.
   
   - Нет, - говорят, - брат, ты в будущее то гляди, не отрывайся, конечно. Но не стой таким уж истуканом. Покажи свою человеческую сущность. Посомневайся, что ли, чуток. Только чур – потом непременно раскаешься.
   
   Надо, так надо. Пошел Герой сомневаться. Посомневается – раскается. Посомневается – прощения попросит у трудового коллектива. Другой раз  с директором-ретроградом сцепится или с завлабом-консерватором поконфликтует. Ничего, интересно.
   
   Только не успел наш Герой к новой жизни приспособиться – опять его вызывают. Ну, туда же, куда и всегда. И напутствуют его те же, что и раньше.
   
   - Ты, говорят, - светло-то будущее больше без дела не мусоль. Оставь его, парень, пока в покое. А то оно, это будущее светлое, у определенной части населения нездоровые эмоции стало вызывать. Так что ты давай, занимайся тем, что народу понятно и желанно. Как там жена, мол? Что там теща поделывает?
Но – принципиально. Чтоб, понимаешь, сплошная социальная острота и никакой социальной тупости. Но смотри, парень, выйдешь за рамки – ой, и худо тебе будет.
   
   Поплелся Герой домой. С тещей поругался. С женой, как велели, поссорился, согласно полученным директивам. Однако и трудовую дисциплину блюсти не забывал, и взносы в профсоюз платил своевременно. Ну вроде уж никак не прикопаться. Со всех сторон наш Герой как герой. За звание ударника борется. На субботники исправно ходит. Разгильдяев и лодырей на общих собраниях осуждает. Резко, но в меру. Как, значит, отдельные нетипичные явления.
   
   Так вишь ты, опять не угодил. Вновь его, болезного, в те же места волокут.
   
   - Ты, - вопрошают, - чего это? Может быть нашей страной недоволен, так прямо так и скажи, чего уж там.
   
   А бедный Герой уж и понять не может, в чем провинился.
   
   - Ах, говорят серьезные люди, - не виноватым прикидываешься. Вчера жена спросила, где был, так ты что ответил? В очереди, видите ли, за картошкой стоял. Очернительством нашей славной действительности занялся! Пищу вражеским идеологам подкидываешь! А позавчера? Свет у него, ну надо же, погас. Клевещешь, стало быть, на родной отечественный энергетический комплекс. А знаешь ли ты, кому его министр зятем приходится? Вот то-то и оно. А кто третьего дня в больницу пошел? Этак за тобой каждый второй читатель в больницу попрется. Ну и кто работать будет?
   
   И так вот и шерстили бедного Героя пока у них рабочий день не кончился. А после за дверь выставили и велели крепенько подумать над своим поведением.
   
   Пошел бедняга назад, а как дальше жить – уж и не знает. Думал он, думал. Да и не надумал ничего.
   
   И посейчас еще бедолага все думает.