Поток бессознания. Отзыв на повесть С. Кучумовой

Поток бессознания. Отзыв на повесть С. Кучумовой
Игерин
                Рецензия на повесть Сабины Кучумовой
                «Эксгибиционизм – это гуманизм»:
                http://www.proza.ru/2011/12/15/1752




Был бы я профессиональным критиком или хотя бы время от времени пописывал критические статейки - не имел бы сейчас нужды объясняться. И так ясненько и понятненько: мне Кучумову  «заказали».
Эх, был бы я критиком - мог бы писать, что угодно: левой ногой, вилами по воде, курицы лапой; придираться, хаять, поругивать, цыкать, снисходительно указывать на ошибки… Люди  считают:  если хвалишь – значит, рассчитываешь что-либо с этого поиметь. Или хитришь, не хочешь, чтобы с тебя  поимели.  Холопствуешь, пресмыкаешься, в общем.
Зато когда ругаешь – демонстрируешь смелость, принципиальность и независимость… Обруганному неприятно, конечно. Ничего не поделаешь: работа такая. Положение, знаете ли, обязывает: критик – тот же хирург. Делает больно, чтобы потом стало хорошо. Ну, а если хорошо  не случится? Любая операция – риск. Извините.

Жаль, но я не критик, однако. Более того, это мой первый критический опыт. И я вынужден писать лишь о том, что понравилось, дабы никто не заподозрил, что я свожу счеты – посмотрите-ка с кем! – с женщиной!
И потому для начала я обязан  объяснить публике, почему изо всех приятных и замечательных текстов мною выбрано именно произведение Сабины Кучумовой. Чем же, интересно, оно мне так приглянулось? Что нашлось в нем такого особенного, чего нет у других?
Ах, эти вечные вопросы, какие каждый из нас, уж верно, не однажды выслушивал и не единожды задавал, и на какие -  подавно известно - внятного ответа не отыскать.
Нравится, потому что нравится - самый достоверный ответ. Ибо мы – не хозяева своим  симпатиям, а безусловные жертвы их  произвола.

Действительно, почему желаешь того, а не этого? Почему всем понравилось – это, а тебе – то? Да потому, что твой организм так настроен. Волюнтаристски считает, что надо «вот это» - и требует. Полагает, что не будет  без «вот этого» счастья – и испытывает нужду.

Походя,  подобрались к  вопросу: а зачем  вообще нужны книги?

Что наша жизнь? – игра, дихотомия тела и духа. Притом, что тело наше стремится к стабильности: делу - время; потехе - время; время – разбрасывать камни и время их собирать... по часам, по распорядку, по предварительной записи;  желательно, в кайф и на сытый желудок.
 Дух же – подобен волнам, над которыми он носился когда-то, когда бренное тело ещё даже не было прахом; прах ещё предстояло создать. Успокоить волну – упокоить её.  И покой духу – смерть.

Вот и просит тело стабильности, а душа - перемен, потому что лишь перемены позволяют душе ощутить себя: всполохами радости, печали, а также болью, ибо боль – несомненный признак души живой, как сомнения – признак души разумной.
И пока тело стремится к уюту, душа гонит нас бесприютно скитаться, требует от нас действий, свершений и подвигов, соблазняет пуститься во все тяжкие, подзуживает  к перемене мест и изменам, обеспечивая тем самым прибыли турагенств  и адвокатских контор. Внушая нам: если  оставим как есть -  ничего не меняя - не будет, горемычным, нам счастья! Будто  где-то оно есть, мифическое человеческое счастье!

Может, и есть. Однако всем нам Федорами Конюховыми не заделаться,  и всех женщин не перецелуешь. Кому-то и работать надо. Опять же, детей растить… Вот и  путешествуем мы большей частью в воображении.  Книги, театр, кино и ТВ – в том подспорье.

Итак, книги нужны  в качестве стартовой площадки для полета нашего воображения. Дабы умиротворить мятежный дух наш святою ложью, обманом заставить его сопереживать вымышленным судьбам выдуманных литературных героев; раз уж собственных страстей недостача. Дабы дополнить скучно-монотонно-однообразную нашу жизнь тем,  чего ей так не хватает, в чем она нуждается больше всего на свете: чувствами, событиями, свершениями – всем тем, без чего жизнь – не жизнь; прозябание.

Пусть при чтении книг соучаствуем перипетиям героев лишь в воображении, чувства-то испытываем настоящие! Воображаемых чувств не бывает, слезы льешь и смеёшься реально! Следовательно, реально живешь!
Это восемь тусклых офисных часов – не жизнь, а существование! Это ежедневная необходимость тащиться на работу, а потом обратно с работы, а затем торчать у плиты – не жизнь! 
Вообразить же себя зависшим над пропастью, одной рукой ухватившись за уступ, другой обнимая за талию женщину, а в зубах револьвер … – ах! - в никакое сравнение  не идет.

Хорошая книжка  заполняет пустоты жизни. Закон природы: природа не терпит пустоты.

Что из этого вытекает? А то, что  хорошая книжка  должна быть близка нам по духу, перекликаться с нашей собственной жизнью, быть в чем-то схожей, а в чем-то, напротив,  не такой совершенно. Литература  все-таки не слепок с жизни. Реальная жизнь – скучна. А литература - это бегство от скуки, а, значит, и от жизни (в реале). Поэтому литература – не то, что мы наблюдаем в жизни, а что хотели бы, мечтали бы в ней увидеть. Жизнь литературных героев всегда богаче, интереснее, насыщеннее, счастливее (и несчастнее!, и трагичней!), чем бывает на самом деле. Книга, которая говорит правду, только правду, одну только правду – никому не нужна.

Итак, книга, безусловно,  иллюзия. Но не только. Хорошая книжка, чтобы не на шутку взволновать читателя, должна каким-то боком касаться и его насущных житейских проблем. Поэтому, несмотря на огромное количество классической литературы,  которой за века накоплено столько, что читать - не перечитать, всегда будет востребована литература новая, свежеиспеченная, современная, отражающая проблемы и заботы текущего дня.

Повесть Сабины Кучумовой «Эксгибиционизм – это гуманизм» - и есть образчик такой современной литературы, отражающей проблемы и заботы текущего дня.
С главной героиней – твоей хорошей знакомой, с которой ты ежедневно здороваешься, потому что живешь с ней в одном подъезде или тянешь лямку в одной конторе. А, может быть, ты сама ей  являешься? Молодой, энергичной, наблюдательной женщиной, умной, тонкой, ранимой, разумеется, одинокой… И немножко циничной, раз уж мы заговорили о нашей с тобой современнице - самой обыкновенной (хотя про женщину «обыкновенная» не говорят) типичной  жительнице самого  рядового мегаполиса.

У неё, у главной героини, как и у тебя, две подружки – практически штамп.
Одна подружка  нужна для того, чтобы было кому поплакаться. Тебе делают больно, ты приходишь к подружке,  плачешь в профиль - самый выгодный ракурс, элегантно подкрашенные губки дрожат, кончик кружевного платочка у рта, подружка гладит  тебя по руке - релаксация. Ты умиротворена, тебе больше не страшно: в этом жестоком мире ты не одна. Пускай через минуту вы разбежитесь, у каждой своя война, свой окоп, свои враги и своя высота, на которой неприятель засел и откуда его надо согнать. На вершине место для одного, подруг туда не берут, не обижаемся, понимаем.  А пока идет штурм, замечательно, что есть куда приползти,  где перевязаться  и  зализать раны.

Вторая подружка, напротив, плачется в твою грудь, и это тоже нужно тебе, пусть поплачет, тебе не жалко, тем более, что слезы на платье не оставляют следов. Зато лицезрение слабости ближнего позволяет почувствовать себя более сильной, более  уверенной, более успешной, и на подружку посматривать сверху вниз. Что крайне важно в иерархически структурированном социуме современного мегаполиса:  оказаться хоть на миг, хоть на ступеньку, да выше.

И с одной подруженькой и с другой, когда не плачете, вы говорите о проблемах, только о проблемах, исключительно о проблемах.  О хорошем, об успехах - и заикаться не сметь. Если не хочешь с подругой рассориться навсегда. В этом тоже примета времени: у успешных людей нет друзей. Так, что все твои случившиеся и надуманные несчастья – такова сегодня плата за дружбу.

Сейчас на дворе вроде как кризис, а в кризис допустимо экономить. Ограничиться одной подругой вместо двух; и плакаться на груди друг дружке по очереди. А некоторые сегодня вообще обходятся без друзей. В реальной жизни - сплошь и рядом, но не в книгах. Нашей литературной  героине без подруг - никуда. Не будь у неё подружек, просто некому было бы создавать ей проблемы, и повесть просто не состоялась бы. Началась и закончилась бы на  первой странице фразой. «Я была. Стоит ли об этом?».

О персонажах второго плана повести С. Кучумовой больше мне сказать нечего. Да и незачем. И это тоже характеристика времени: за эпохой унисекса в одежде, наступила эпоха унисекса людей. Скажи: какую должность  занимаешь в «Газпроме» и, считай, что я знаю о тебе всё: какой ночной клуб предпочитаешь, за какую футбольную команду болеешь,  где любишь проводить отпуск, какая у тебя машина, и даже где и за сколько купил квартиру своей  любовнице.

Да, чуть не забыл: кроме подружек, у главной героини имеется бойфренд. Куда ж без него? Без бойфрендов повестей  не бывает, нонсенс.
Однако анализируем мы произведение современное, а раз так, то для нашей героини в любовнике  уже не заключен весь  смысл бытия, да и предметом вожделения он не является, как для пробивных и наглых провинциалок в фильмах, что показывают после полуночи. Наша героиня - плоть от плоти – дщерь мегаполиса, столичная продвинутая штучка, не глупа и с достоинствами (высокая грудь и длинные ноги – не в счет), и потому совершенно не видит в любовнике прока, кроме престижа его иметь, но лучше уж домик  в Анапе.

Не настолько наша героиня глупа, чтобы клюнуть на такую пустую приманку, как  «хэппи энд». У неё этих «хэппи эндов» уже столько перебывало! Достаточно,  нахлебалась уже. Да и для решения проблемы вожделения, если подобная возникает, мужчина, кстати, не обязателен. Современная женщина знает: не обязателен.
Поэтому бойфренд нашей главной героини – далеко не герой-любовник и вообще никакой не герой и даже не второстепенный персонаж этой пьесы, а так – сбоку припека, повод. Авторский прием, лишний повод пострадать героине. Типа игры с котенком: ты тянешь его за хвост, он поворачивается и кусает.

Зачем им это? – спросите вы. - Героине, её подружкам, бойфрендам... Страдать?
А зачем вообще жизнь? Жизнь, понятно,  для того, чтобы жить.  А другого способа жить, кроме мучиться, радоваться, страдать до сих пор ещё не придумано.
Радоваться, конечно, приятней, но чувство радости эфемерное, невесомое, кратковременное, как пар. Да и чему радоваться-то? Квартальной премии? Или тому, что в бутике на распродаже задешево отхватила почти, что настоящий «Дольче Габано»?
Мы – такие тонкие, продвинутые, умные -  знаем: настоящая, подлинная, непередаваемая радость – это не когда в лотерею пластмассовую погремушку выиграл, а когда боль уходит. Настоящей радости жизненно необходима боль. А для счастья, пожалуй, необходим  сонм страданий.
«Жизнь – это путь страданий» - изрек когда-то, просветлившись, Будда. Тогда ему мало, кто поверил. Чудак намного опередил свое время.

В те времена жизнь сравнивали с рекой, теперь с автомобилем и поездом. Поезд мчится, колеса стучат, покачивается вагон, за окошком мелькает. Сидишь - а перед тобою мелькает, мелькает, впечатлений тьма, аж рябит.
Но сидишь ты в тесном купе, мчишься – но ничего не меняется, каждый день похож на предыдущий, каждая ночь похожа на предыдущую, изредка меняются пассажиры, кто-то садится, а кто-то сходит, когда-нибудь придется сойти и тебе. Черт бы побрал, это  мчание без движения, узкий рамочный мир с запахом несвежей постели.
Тянет выпрыгнуть на ходу, но быт налажен, привычен, и, знаете, глупо прыгать, если скоро само собой придется сойти. А, все равно, так хочется весны, кажется, она за окном…

Обман, кругом обман! В мегаполисе весны не бывает. В мегаполисе только два времени года: зима и лето. Зима наступает, когда меняют на машинах резину. Сдается мне: это всё, что изменить нам по силам.

Бог создал человека по своему образу и подобию. Человек создал машинный мир и уподобился ему. Стало нам удобно, комфортно, ноу проблэм. Вот, именно - «ноу проблэм». Хочу страдать! Жить хочу! Перепрограмируйте меня обратно в человека, пожалуйста.
Машина много умеет, способна на многое. Одного не умеет: выворачивать себя наизнанку. Так выверните меня наизнанку, а лучше я сам выверну себя наизнанку, хочу посмотреть: сколько человеческого во мне осталось.

Я пересказал не сюжет, а идею, красную нить повести. Так, как я её понял. Эксгибиционизм - это единственно человечно, ибо машине не нужно, бессмысленно разоблачаться, заявляя так свое "я".
"Я"  машины не внутри, а снаружи, в инструкции по эксплуатации и уходу.
Эксгибиционизм - это гуманизм.
Трудно не согласиться.

Если вы прочитаете повесть, возможно, придете к тем же выводам, но, скорее всего, к каким-то другим, не исключено, что к противоположным. Произведение современное, автор ничего не навязывает, а сюжет позволяет предполагать, что угодно. Впрочем, говорить в контексте рецензируемого текста о сюжете – большая натяжка, по сути никакого сюжета в повести нет, а есть один монолог героини, которая мимоходом сообщает читателю  куда ходила, с кем встречалась, и что нехорошего из этого вышло, но в основном болтает сама с собой. Чешет  обо всем, что попало ей на язык, словно торопясь поскорее выговориться, будто её захватили заложницей и через минуту заклеят рот липкой лентой.

Собираясь грамотно, как положено, на примерах, проанализировать повесть, я натаскал в черновик множество цитат из этого монолога. Колких, едких, ядовитых фразочек, резковатых, парадоксальных, при том, что точечно метких. Я бы назвал их афористичными и глубокими, будь они немножко добрее.
Но затем, когда я прочитал их подряд, чтобы состряпать для статьи какой-нибудь вывод  (а какая ж статья без вывода!)– тут-то и ожидало меня разочарование. Суждения, высказываемые героиней, оказались не только в антагонизме  с общественным мнением, что нормально для героини художественного произведения и только подчеркивает  её индивидуальность, даже лучше, чем ботекс. Все её суждения, собранные вместе и пронумерованные для ясности, противоречили друг другу, как кучка голодных скорпионов в банке. Свести их вместе под один знаменатель, или как сегодня говорят – парадигму,  оказалось для меня непосильной задачей.
Если не обозвать парадигму всеобъемлющим словом: хреново!

Несведение к общему знаменателю также весьма характерно для нашего времени. Каждый отдельно взятый наш день не лишен ни цели, ни смысла. А где же тогда в жизни смысл? Куда он подевался? Вопрос.
Этот вопрос героиня Кучумовой себе, понятно, не задает. Не ботаничка она, не синий чулок, не малахольная дура.
Ответ, однако, подсознательно ищет.

Вот собственно, и все что я хотел вам рассказать о повести Сабины Кучумовой, рекомендуя её вам к прочтению, как редкий для Прозы.ру образчик добротной современной прозы: по художественному решению авторской задачи, по стилю, по содержанию, по смысловому наполнению и т.п.

Ну, и ещё, с вашего разрешения, пару фраз напоследок, раз уж разговор зашел о стиле.
Автор в примечаниях намекает, что повесть написана в формате «потока сознания»,  упоминает Сартра. По-моему, автор на свой счет ошибается.

Про «поток сознания» мы слыхали. Этот художественный прием появился на рубеже 19-20 вв., как реакция искусства на изменение уклада жизни людей. На смену патриархальному укладу пришел уклад машинный, резко вырос темп жизни. Если до того человек отведенный срок проживал неспешно, по принципу: семь раз подумай, прежде чем на что-то решиться; семьдесят семь раз отмерь и  лишь затем отрежь; то с наступлением эры машин, столкнувшись с цейтнотом времени, человек вынужден был обдумывать и принимать решения прямо на ходу, что и нашло отражение в  художественном приеме, оформленном и внедренном в обиход Марселем  Прустом. Внешне это выглядит, как он-лайн-репортаж с пространными комметариями от автора, не желающего оставаться за кадром.

Наше время другое.Сегодня уже информационный, пост-индустриальный уклад вытесняет на задворки недавно господствующий машинный. Темп жизни ускорился донельзя. Быстрота принятия решений сегодня такая, что мысли отстают от них безнадежно. Сначала импульсивно или автоматически делаем – а уже потом, постфактум,  подводим теоретическую базу: придумываем: зачем? с какой целью? что вообще мы этим хотели сказать?

Разумеется, объяснить задним числом получается не всегда. И в жизни, и в литературе, которая отражением жизни является. Поэтому современный литературный герой постоянно врет, всегда у него расхождение между словом и делом, и никогда он не может толком объяснить, чего ему, собственно, надо и чего он, собственно, добивается.
Это уже не «поток сознания». Это, скорее, "поток бессознания": герой сначала что-нибудь совершает, а потом ищет в свершении смысл, и, естественно, не находит.

Произведение Сабины Кучумовой – сплошной такой "поток бессознания". Вполне возможно, что оно покажется вам сумбурным, лишенным целостности и смысла.
Так ведь и жизнь, господа, такая.
Но, что там ни говори, она интересна. Чертовски.

И весьма интересной я нашел эту повесть Сабины.


© Copyright: Игерин, 2012
Свидетельство о публикации №21201181902